Ты моя история

Асия Эйлер

Ты моя история

Посвящается М. М.

Спасибо за вдохновение!

Глава 1

«А теперь перейдем к последним новостям…»

Мартин раздраженно выключил радио. Он ехал за рулем своего внедорожника по извилистой узкой горной дороге в Вайоминге, перед ним простирался осенний пейзаж. Яркие цвета листвы – глубокий красный, насыщенный оранжевый и тёплый жёлтый – создавали захватывающую дух картину, пока он пробирался через сердце Скалистых гор. Мартин снял уютный коттедж в лесу, надеясь, что спокойствие этого уединённого места поможет ему пробудить творческий потенциал.

Будучи известным писателем, он долгое время полагался на свою способность создавать захватывающие истории, переносящие читателей в новые миры. Однако в последнее время вдохновение от него отвернулось, и он боролся с творческим кризисом, в то время как срок сдачи следующей книги был всё ближе. Давление со стороны издателя росло, и Мартин прекрасно понимал, что ему отчаянно нужно выйти из этого творческого застоя.

Внезапно тишину автомобиля пронзил телефонный звонок. Мартин бросил взгляд на дисплей приборной панели и тяжело вздохнул, видя, что на другом конце провода его литературный агент Джек. Мартин нерешительно нажал кнопку ответа по громкой связи, готовясь к предстоящему разговору.

– Привет, Джек, – начал он притворно бодрым беззаботным голосом.

Голос Джека загремел из автомобильных динамиков, в нём были слышны нотки разочарования и раздражения. Не тратя времени на любезности, агент сразу разразился потоком жалоб:

– Мартин! Что ты, чёрт возьми, делаешь? Я организовал для тебя автограф-сессию в крупном книжном магазине в центре! Скоро выйдет твой новый релиз, и тебе давно пора появиться. И что я узнаю? Что ты забился в какую-то богом забытую глушь, бросив всё! Слушай, тебе скоро пятьдесят, а ты ведёшь себя как избалованный ребёнок, честное слово!

Мартин вполне мог представить себе покрасневшее лицо Джека и его возбуждённые жесты, когда он говорит, когда его терпение на исходе. На мгновение потрескивает телефонная линия, прежде чем снова раздаётся его голос:

– Ты профессионал, Мартин. Сейчас не время для твоих творческих истерик. У тебя дедлайн, нужно думать о карьере. Что, если твои поклонники подумают, что ты съехал с катушек и исчез в лесу, словно какой-то отшельник? Им нужно увидеть тебя, знать, что ты всё ещё здесь, что ты все еще тот Мартин Микдейл, которого они знают и любят.

Джек сделал паузу, собираясь с мыслями, прежде чем продолжить. Его голос стал немного спокойнее, но были всё ещё слышен нотки беспокойства:

– Я понимаю давление, Мартин. Правда понимаю. Но убегать от него – не выход. Тебе нужно встретиться с ним лицом к лицу, как тот человек, которым я тебя знаю. А теперь скажи мне – что ты собираешься делать с этой книгой? И, что ещё важнее, когда ты вернёшься и будешь готов продвигать её как следует?

Входя в крутой поворот на дороге, Мартин ответил:

– Слушай, Джек, я тоже все понимаю. Но мне… чего-то не хватает, не могу объяснить… Я должен побыть один. Ты знаешь, раньше Шейла поддерживала меня… – воспоминание о жене пронзило его сердце острой болью. Она всегда была его музой, опорой, путеводной звездой, которая не давала ему сбиться с пути. Пока в прошлом году ее не стало… Рак – жестокая и непредсказуемая вещь.

Мартин вздохнул и продолжил:

– Я вернусь, как только найду новую идею…

Джек визгливо перебил его:

– Какую идею?! У тебя уже половина книги должна быть готова!

Мартин со вздохом ответил:

– Я удалил её. Это не то.

Джек буквально взорвался:

– Ты издеваешься?! Что за выходки?!

Но Мартин уже сбросил звонок, прежде чем агент успел разразиться новой тирадой. Одна из причин, почему он и выбрал столь отдаленный регион – возможность спихнуть игнорирование звонков на плохую связь в лесной местности.

Мартин надеялся, что, уединившись в этом домишке в глуши, он вернётся к себе, к тому человеку, которым когда-то был – к тому, кто мог рассказывать истории, пленявшие тысячи читателей. Но настойчивость Джека в отношении дедлайна лишь подчёркивала пустоту, оставленную отсутствием Шейлы, неизбывную пустоту, которая, казалось, поглотила каждый аспект его теперь безрадостной тусклой жизни.

Плохая связь в этом отдалённом местечке была небольшой милостью, короткой передышкой от постоянного потока писем, звонков и сообщений, которые копились в его почтовом ящике. Пока он мог притвориться, что остального мира не существует, что он действительно один на один со своими мыслями и мучительными воспоминаниями о потерянной любви.

Когда Мартин въехал в небольшой уютный городок Пайндейл, его охватило чувство ностальгии и тоски. Он всегда предпочитали очарование и простоту этих крошечных сплочённых общин суете крупных городов, таких как Солт-Лейк-Сити, где он прожил с женой последние пятнадцать лет. Заехав в небольшой местный продуктовый магазин, Мартин запасся всем необходимым.

Не устояв перед соблазном, он также прихватил несколько банок пива и бутылку виски, надеясь, что алкоголь поможет заглушить постоянную боль в груди от воспоминаний о жестокостях судьбы и творческом кризисе, овладевшим его разумом. Когда Мартин подошел к кассе с покупками, его теплой улыбкой встретила приятная женщина средних лет.

– Мы здесь нечасто видим новые лица, – заметила она. Её глаза сверкали любопытством, пока она осматривала его покупки в корзине.

Мартин криво улыбнулся в ответ:

– Я снимаю домик в лесу неподалёку. Я писатель, – объяснил он, надеясь, что это признание избавит его от дальнейших вопросов.

Но глаза женщины за прилавком только еще больше расширились от удивления и восхищения, на её лице отразилось благоговение.

– Писатель? Ну то есть настоящая знаменитость здесь, у нас? – воскликнула она голосом, полным искреннего волнения. Она на мгновение замолчала, не сводя с него глаз, и продолжила:

– Когда напишете свою следующую книгу, вы просто обязаны её подписать! Для меня будет честью получить настоящий автограф.

Мартин кивнул, чувствуя себя неприятно обязанным, и согласился на её просьбу. Хотя в глубине души он сильно сомневался, сможет ли вообще выполнить это обещание, учитывая нынешнее творческое затишье, грозившее поглотить его полностью.

Загрузив покупки в багажник внедорожника, он снова сел за руль и взглянул на навигатор, который показывал, что осталось ещё полчаса езды до уединения в его временном убежище. Выезжая на извилистую, обсаженную деревьями дорогу, Мартин не мог избавиться от ощущения, что какая-то высшая сила ведёт его к судьбе, которую ему ещё только предстоит открыть, к пути, который в конечном итоге вернёт его к тому человеку, которым он когда-то был…

Наконец в уже сгущающихся сумерках он подъехал по лесной дороге к небольшому одноэтажному домику с верандой. Деревянное строение стояло перед ним, крыльцо сверкало в угасающем свете заходящего солнца – лучик тепла и гостеприимства среди бескрайних просторов дикой природы. Мартин с нетерпением ждал этого момента неделями, надеясь, что уединение принесёт ему столь необходимое вдохновение и душевный покой.

Миссис Джейкобс, пожилая хозяйка, ждала его в своем стареньком красном пикапе. Когда он подъехал, она выбралась из машины и с теплой улыбкой направилась к нему. Её обветренное лицо озарила тёплая, располагающая улыбка. Она подошла к писателю бодрым шагом, её глаза сверкали смесью любопытства и восхищения.

– Вы, должно быть, Мартин Микдейл? – спросила она мягким и нежным голосом, словно шелест листьев на лёгком ветерке. – Приятно познакомиться, дорогой! Зовите меня Роуз!

Мартин крепко пожал ей руку, его охватило чувство благодарности и признательности за тёплый приём. Вместе они вошли в уютный домик, где аромат горящих дров и потрескивание камина уже наполняли воздух ощущением комфорта и покоя. Роуз провела его через небольшую, но уютную гостиную, где роскошные кресла и потертый диван окружали камин, приглашая погрузиться в их мягкие объятия. Затем она показала спальню – простое, но чистое помещение с двуспальной кроватью и небольшим письменным столом в углу.

Ванная комната была столь же скромной: ванна, унитаз и раковина, сантехника немного устаревшая, но в хорошем состоянии. Наконец, Роуз провела мужчину на кухню – небольшое, но удобное помещение с круглым деревянным столом и чугунной печью, которая, вероятно, использовалась не одно столетие.

Показывая дом, Роуз рассказывала о своём покойном муже Стэне и его любви к этому месту. Её голос приобретал тоскливые, почти меланхоличные нотки, когда она делилась воспоминаниями, которые они разделяли в этих стенах, о смехе и любви, которые давно канули в прошлое.

– Он был охотником, знаете ли, – пояснила она с ноткой гордости. – Стэн обожал этот домик. Но теперь, когда его нет с нами, мне тяжело одной его содержать. Он мне дорог, как память, поэтому продавать его я не хочу, но тянуть все затраты одной непросто. Так что вы просто благословение для меня, Мартин! Да еще известный писатель! Я читала несколько лет назад вашу книгу… Помилуй Бог, память уже не та… Ну, про старинное поместье в Ирландии. Мне понравилось!

Обсудив с Роуз детали его пребывания и передав ей залог, Мартин проводили пожилую женщину обратно к её пикапу. Она на мгновение задумчиво замерла, а затем с беспокойством повернулась к нему.

– О, чуть не забыла, – сказала она, понизив голос до более серьёзного, – в шкафу спрятано старое ружье Стэна, на всякий случай. Эти места могут быть довольно дикими, как вы можете себе представить, так что, возможно, стоит брать его с собой, если решите прогуляться по лесу.

В словах пожилой женщины слышалось предостережение, напоминание о дикой природе, окружавшей охотничий домик, и потенциальных опасностях, таящихся в густом лесу.

Тяжело вздохнув, Мартин смотрел, как пикап Роуз исчезает в сгущающихся сумерках, а красные задние фонари гаснут, словно угли в ночи. Он схватил рюкзак и пакеты с продуктами с заднего сиденья, отнес их в дом и поставил на потёртый деревянный пол. Распаковав одежду и аккуратно разложив её в шкафу в спальне, он направилась на кухню, стремясь поскорее обустроиться и почувствовать себя как дома.

Он включили свой ноутбук, поставив его на маленький кофейный столик перед диваном в гостиной, и мягкое свечение экрана озарило тёмную комнату. Курсор выжидающе мигал на фоне пустого документа, насмешливо напоминая о нынешней несостоятельности Мартина как писателя. Но он отбросили эти мысли, решив сосредоточиться на более насущных задачах.

Он направился в небольшую кухоньку, наполнил старую кофеварку водой и отмерил молотый кофе, насыщенный аромат тут же наполнил воздух. Ожидая, пока кофе сварится, писатель оперся руками о подоконник, устремив взгляд в окно, в чернильную тьму ночи. Лес обступал дом стеной непроницаемой тьмы.

Сейчас, стоя на маленькой, деревенской кухне, Мартин снова невольно вспомнили о своей покойной жене Шейле и её постоянных наставлениях не пить кофе после наступления темноты. Она всегда была сторонницей здоровых привычек и постоянно напоминала ему о важности хорошего ночного сна. И всё же, несмотря на её предостережения, он обнаружил, что именно поздние часы были для него временем наибольшей ясности ума, когда слова и мысли, ускользавшие в течение дня, могли нахлынуть на него с новой силой.

Кофеварка щёлкнула и зашипела, возвещая о готовности напитка. Мартин налил дымящийся напиток в огромную кружку и обхватил ее руками, согревая ледяные ладони. Сделав глоток, он смаковал горьковатый вкус кофеина, который уже начал разливаться по венам, пробуждая чувства.

Он вернулся в гостиную, с тяжёлым вздохом откинувшись на потёртые подушки старого дивана. Всё ещё сжимая в руке кружку с кофе, он посмотрел на мерцающее пламя камина, наблюдая, как потрескивают поленья, выбрасывая искры в трубу. Тепло огня и жар кофе начали проникать в его кости, но творческий кризис, мучивший его месяцами, отступать явно не собирался.

Мартин сделал ещё один глоток горького напитка, глянув на ноутбук, как на врага, и его мысли предательски закрутились вокруг идеи о том, чтобы просто бросить всё – приближающийся срок, ожидания издателя, бремя собственных ожиданий. Мысль провести остаток дней в этом уединённом домишке, вдали от любопытных глаз и требований мира, была невероятно соблазнительна. Будучи по природе замкнутым и сдержанным человеком, Мартин не испытывал проблем с одиночеством в целом, а сейчас оно тем более утешало его измученную душу.

Но даже обдумывая эти мысли, он все не мог избавиться от гнетущего чувства утраты и горя, окутавшего его, словно саван, после смерти Шейлы. Она была единственным постоянным спутником в его жизни, единственным человеком, который понимал и принимал его таким, какой он есть, со всеми странностями. Рядом с ней он чувствовал себя непобедимым, способным покорить мир и выйти победителем. Но теперь, без неё, он чувствовал себя потерянным, дрейфующим в море апатии и отчаяния, грозившем поглотить его полностью.

Ночь тянулась, и огонь в камине начал угасать. Мартин чувствовал всё больше беспокойства и волнения. Курсор на экране ноутбука продолжал мигать, насмешливо напоминая о творческом застое. Мартин пытался заставить себя сосредоточиться, заставить слова прийти, но они упорно оставались вне досягаемости, неуловимые, как утренний туман.

С последним, разочарованным вздохом мужчина поставил кружку на журнальный столик и откинулся на подушки дивана, закрыв глаза, чувствуя, как усталость начинает одолевать его. Последнее, что он помнил перед тем, как поддаться тяге сна, – это потрескивание догорающих дров в камине и тепло угасающего пламени, которое всё ещё согревало кожу, пока он проваливался в беспокойный сон без сновидений.

Глава 2

Мартин проснулся, словно от толчка, когда первые лучи рассвета уже начали пробиваться сквозь тонкие занавески на окнах домика. Солнечные лучи плясали по его лицу, пробуждая от беспокойного сна. Писатель медленно сел, потянулся, вытянув руки над головой, и поморщился, чувствуя, как затекли шея и спина – свидетельство того, что спать на диване было не лучшей идеей.

Застонав, он поднялся на ноги. Старый деревянный пол скрипел под его весом, пока Мартин прошлепал на кухню.

Сделав себе кофе, с кружкой в руках он вышел на небольшое крыльцо, и посмотрел на раскинувшийся перед домом лес. Утренний воздух был свежим и прохладным, осенний ветерок обжигал кожу, и мужчина сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие чистым, освежающим ароматом дикой природы.

Мир перед ним представлял собой захватывающую дух картину осеннего великолепия: деревья были украшены лоскутным одеялом огненных оттенков – багряного, золотого и янтарного. Земля была укрыта толстым слоем опавших листьев, чьи некогда яркие цвета теперь потускнели и выцвели, напоминая о надвигающейся зиме, маячившей на горизонте. Иней покрыл края листвы, а ледяные кристаллы сверкали, словно бриллианты, в лучах раннего утра.

Стоя там, впитывая безмятежную красоту открывшегося перед тобой пейзажа, Мартин не мог отделаться от ощущения, что что-то не так, что мир каким-то тонким, неуловимым образом изменился. Тишину леса лишь изредка нарушало щебетание птиц или шорох мелких существ, бродящих в подлеске – эта симфония жизни, казалось, манила исследовать нетронутую природу, простиравшуюся перед ним.

Погруженный в свои мысли и воспоминания, Мартин словно перенесся в более простые времена, в детство, когда отец брал его за руку и вёл в самую чащу леса. Это было до того, как тьма овладела им, до того, как тени наркозависимости и насилия отбросили свои длинные, жестокие тени на их семью…

Когда-то отец Мартина был человеком большой мудрости и проницательности, человеком, который понимал важность связи с природой и поиска утешения в её нетронутой красоте. Он часто говорил маленькому Мартину голосом, полным тихого благоговения, что только когда мы по-настоящему одни на природе, мы можем надеяться найти себя, увидеть мир таким, какой он есть на самом деле, во всей его дикой и непредсказуемой красоте.

Мартин помнил свежий осенний воздух, похожий на ту прохладу, которая теперь обволакивала его кожу, и как хрустели листья под ногами, когда он ребенком шел по узким, извилистым тропинкам, пересекающим лес, за отцом. Аромат земли и древесного дыма наполнял его ноздри – успокаивающий аромат, говорящий о смене времён года и цикличности самой жизни.

Но те времена, как и невинность юности, давно канули в Лету. Потеря отцом работы и последовавшее за этим пристрастие к алкоголю разрушили хрупкий мир их небольшой семьи, оставив после себя след из разрушенных жизней и разбитых сердец. Человек, который когда-то был его проводником и защитником, стал чужаком, монстром, поглощённым демоном зависимости.

И сейчас, стоя здесь, под тяжестью воспоминаний, Мартин невольно задавался вопросом: а был ли прав отец? Возможно ли, что ответы, которые он искал, вдохновение и ясность, которые так долго ускользали от него, можно найти в глубинах дикой природы, простирающейся перед ним? Или призраки прошлого продолжат преследовать его, отголоски давно погребённой боли и травм, грозящие поглотить его полностью?..

Вдруг мужчина вздрогнул и удивленно моргнул, уловив краем глаза какое-то движение, прямо за тем местом, где он вчера припарковал машину. На мгновение ему показалось, что он увидел что-то – возможно, пушистый хвост белки или какого-то другого мелкого зверька, шмыгающего в подлесок. Но это «что-то» исчезло так же быстро, как и появилось, заставив его задуматься, не обманул ли его все еще сонный разум.

В этот момент пронзительный звонок смартфона пронзил утреннюю тишину, вырвав писателя из задумчивости. Он пожал плечами, полагая, что все это проказы местных животных, и вернулся обратно в дом. Номер звонящего на экране подтвердил его подозрения – это был редактор, несомненно, звонивший, чтобы проверить, как идут дела, и напомнить о приближающемся дедлайне, нависшем над Мартином, словно тёмная туча…

Тяжело вздохнув, Мартин на мгновение замешкался, задержав палец над кнопкой ответа. Но в последний момент его охватило чувство трусости, и он обнаружил, что нажимает кнопку «отбой». Телефон замолчал, экран погас, и звонок резко оборвался.

Мартин поднял руку к лицу, провел пальцами по светлым седеющим волосам и откинул их со лба. Сняв очки в тонкой оправе, он устало потёр нос и переносицу, чувствуя, как тяжесть последних недель бременем давит на его плечи.

– Я позвоню ему позже, – пробормотал он себе под нос, нерешительно дав обещание самому себе и зная, что вряд ли его сдержит. – Может, сегодня вечером…

Но даже произнося эти слова, он доподлинно знал, что так или иначе призрак его обязательств и ответственности всё ещё будет здесь, нависая над ним тёмной и неотвратимой тенью. Пустые страницы рукописи всё ещё будут ждать – безмолвное обвинение в его творческом застое и неудачах.

Не в силах больше выносить гнетущую тишину дома и вид одиноко стоящего на том же месте его рабочего ноутбука, Мартин решил прогуляться по узкой лесной тропинке, ведущей в лес прямо за домом. Он поспешно накинул тёплую куртку, натянул на голову тонкую чёрную шапочку и снова вышел на свежий утренний воздух.

По мере того, как мужчина углублялся дальше в лес, солнце поднималось всё выше, его тёплые лучи начинали проникать сквозь густые листья. Утренняя прохлада сменилась лёгким, хотя и по-прежнему прохладным, ветерком, принесшим аромат земли и хвои. Тишину леса изредка нарушало щебетание птиц и тихий хруст опавших листьев под ногами.

Вскоре Мартин подошел к небольшому скалистому выступу, возвышавшемуся над узким, но довольно быстрым ручьём. Вода бурлила и падала по покрытым мхом камням, капли сверкали в пятнах солнечного света, падавшего сверху. Стоя там, любуясь живописной красотой, мужчина невольно ощутили умиротворение и спокойствие, кратковременное освобождение от стресса и тревог, так тяготивших его в последнее время.

Внезапно внимание писателя привлекло какое-то движение. Подняв глаза чуть выше по течению, на противоположном берегу он увидел молодого оленя. Животное наклонилось, чтобы попить из ручья. Казалось, олень не замечал чужого присутствия, пока пил прохладную, прозрачную воду. Но затем, словно почувствовав некую невидимую опасность, олень навострил уши и поднял голову, его тёмные, влажные глаза впились в глаза человека с почти пугающей интенсивностью. На мгновение Мартин ощутил странную необъяснимую связь с диким существом перед ним. Но уже в следующее мгновение внезапным грациозным прыжком олень прыгнул обратно в безопасное убежище леса и исчез в тени деревьев, словно его никогда и не было.

Когда олень скрылся из виду, Мартин внезапно почувствовал странное ощущение, покалывание в затылке, которое можно было описать только как ощущение, что за вами наблюдают. Волосы на руках встали дыбом. Он не чувствовал непосредственной угрозы, но ощущение слежки не исчезало. Инстинктивно мужчина медленно обернулся, осматривая деревья и подлесок в поисках движения или следов чьего-то скрытого присутствия.

Однако, к его удивлению, он не увидел ничего необычного. Лес казался нетронутым, без каких-либо видимых признаков человеческой деятельности или диких животных. Деревья стояли высокие и гордые, их листья шептали тайны на лёгком ветерке, а тени танцевали и играли на лесной подстилке. Казалось, весь лес затих, затаив дыхание в ожидании какой-то неведомой встречи.

Мартин покачал головой, отмахиваясь от странного чувства, считая его следствием собственных расшатавшихся нервов и стресса последних недель. Одиночество и изоляция уже начинали сказываться.

– Это просто стресс, – зажмурился он, пытаясь найти рациональное объяснение необъяснимому ощущению. – Ты просто позволяешь ему себя одолеть, вот и всё.

Пожав плечами, он повернулись к оврагу, и его взгляд снова упал на журчащий внизу ручей. Вода продолжала бурлить и падать на покрытые мхом камни, её чистый сине-зелёный оттенок резко контрастировал с землистыми тонами окружающего леса. Наблюдая за течением воды, мужчина невольно позавидовали беззаботному существованию дикой природы.

Возможно, подумал он, день, проведённый в глубинах этого древнего леса, – это как раз то, что поможет ему очистить разум и вновь разжечь творческую искру. В конце концов, он и приехали сюда в поисках вдохновения, и что может быть лучше, чем погрузиться в нетронутую красоту дикой природы, позволить необузданному духу этого места проникнуть в его душу?

Мартин продолжил прогулку, постепенно теряя счёт времени. Свежий осенний воздух наполнял лёгкие, а хруст листьев под ботинками задавал успокаивающий ритм, пока он углублялся дальше в лес. Атмосфера осеннего леса начала успокаивать его расшатанные нервы, и на мгновение он ощутил проблеск надежды, что, возможно, это уединение в дикой природе послужит катализатором для творческого вдохновения…

Но внезапно благословенная тишина леса была нарушена резким звуком выстрела, эхом отдавшимся от деревьев и вырвавшим Мартина из мирных раздумий. Сердце подскочило к горлу, и мужчина инстинктивно пригнулся. Тело отреагировало на неожиданный звук выбросом адреналина. Звук выстрела звенел в ушах, и на мгновение Мартина пронзило внезапное, почти непреодолимое желание бежать… Он нерешительно выпрямился и побрели вперёд, с колотящимся сердцем, осторожно продвигаясь к источнику звука. Приближаясь к небольшой поляне впереди, он уловили мелькающее движение среди деревьев, и кровь застыла в жилах, когда он почувствовал, что что-то не так…

Выйдя на край небольшого луга, Мартин увидел ужасающее зрелище. Там безжизненно лежал молодой олень, которого писатель видел пьющим из ручья всего пару часов назад… Его некогда блестящая шерсть была испачкана кровью, а остекленевшие, невидящие глаза смотрели в безоблачное небо. Бедное создание выглядело маленьким и хрупким, представляя собой жалкое зрелище в резком свете солнечного дня.

Над павшим животным стоял мужчина. Он был одет в типичную одежду охотника: его камуфляжная куртка гармонировала с земляными тонами окружающего леса. В руках он держал ружьё, ствол которого всё ещё слегка дымился от недавнего выстрела. Он казался совершенно безразличным к страданиям и смерти животного, выражение его лица было холодным и жёстким, как сталь его оружия.

Охотник взглянул на Мартина, и его взгляд встретился с его на короткий, тревожный миг. В этот миг Мартин заметил во взгляде мужчины проблеск чего-то тёмного, пустоту, которая, казалось, поглотила любой намёк на сочувствие или сострадание.

Охотник приблизился к нему небрежной, почти надменной походкой, его сапоги хрустели опавшими листьями, усеивавшими лесную подстилку. Он был коренастым мужчиной, мускулистая фигура которого проступала даже под слоями охотничьей экипировки. Густая чёрная борода дополняла его суровые черты. Чёрная шапка была низко надвинута на лоб, отбрасывая тень на глаза, в которых горел озорной, почти хищный блеск.