Евгений Чумаков

Михаил Лукашев

Евгений Чумаков

Сентябрь тысяча девятьсот сорок первого года. Заметно поредевшая в последних боях рота, где служил старшина медицинской службы Евгений Чумаков, вошла в деревню Верхняя Сосновка заполночь. Уже несколько дней здесь с переменным успехом шли упорные бои, и было похоже, что фашистов все-таки удалось выбить из этого покинутого жителями селения. Гитлеровцы, вероятно, отошли к соседней деревне, сумев при этом оторваться от наших частей.

Чумаков и его товарищи устало шагали по ночной деревенской улочке, освещенной трепещущими багровыми отсветами пожарищ: перед отступлением фашисты успели поджечь несколько домов.

Утомленные дальним переходом, солдаты начали было размещаться на ночлег по уцелевшим избам, как вдруг из темноты разноцветным трассирующим пунктиром ударила очередь вражеского пулемета. Потом сразу же еще одна, и еще… Неожиданной атакой фашисты пытались снова отбить деревню.

В суматохе внезапно вспыхнувшего ночного боя старшина старался помочь командиру организовать оборону: собирал успевших разойтись по избам красноармейцев.

Чумаков! – приказал командир. – Проверь, в этой избе никого из наших не осталось?

Старшина понимал: бойцы так сильно уставали, что кого-то могла и не разбудить начавшаяся перестрелка. Он поспешно взбежал на крыльцо, рванул незапертую дверь и шагнул в непроглядную темноту сеней.

Ребята! Есть здесь кто? – крикнул во всю силу легких. – Мигом на улицу!

Никто не отозвался, в доме по-прежнему тихо, только вроде бы что-то шевельнулось в отдалении. Старшина двинулся туда и снова крикнул, но голос его осекся на полуслове: чьи-то сильные руки железной хваткой стиснули горло. А из темноты на помощь нападавшему рванулось еще несколько человек: Чумаков слышал это…

Такое нередко бывало на фронте: в подходящий момент внезапно схватывали неприятельского солдата так, чтобы не мог тот ни выстрелить, ни подать голоса, и в одну секунду бесшумно приканчивали.

Расчет затаившихся в доме до поры фашистов был безошибочным: все заранее предопределено в этой заведомо неравной борьбе. Неосмотрительно вошедший русский надежно взят мертвой хваткой и так неожиданно, что у него не оставалось абсолютно никакой возможности к сопротивлению в этом набитом немецкими солдатами доме.

В темноте лишь послышался звук тяжело рухнувшего на пол тела и громыханье сшибленных им с печи чугунков…

Старшина Чумаков не обладал ни богатырским сложением, ни геркулесовой силой, был среднего роста и обычного телосложения. И все-таки он сумел провести эту внезапную смертельную схватку вопреки точно рассчитанному немецкому сценарию. Не ему, а напавшему на него фашисту пришлось «таранить» головой деревенские кухонные чугунки. Спасла быстрота реакции: подсечку Чумаков успел сделать мгновенно, сразу же в темп внезапного вражеского захвата за горло, хотя, разумеется, совершенно не ожидал его. А стремительно выскочить после этого на улицу было уже несложным делом.

Всем смертям назло старшина сумел уйти от грозившей ему гибели и успел предупредить своих товарищей о тех, кто затаился в избе, готовясь нанести им неожиданный удар с тыла… Немецкий солдат, пытавшийся в темноте придушить Чумакова, разумеется, не мог знать, что схватился он не с кем иным, как с чемпионом Советского Союза по вольной борьбе (так именовали в те годы борьбу самбо). В том самом бою в Верхней Сосновке осколки фашистской гранаты рубанули Чумакова по левому плечу, и санинструктор, морщась от боли, сам обработал рваные раны и наложил себе повязку. Потом госпиталь, однако крепкий организм спортсмена довольно быстро оправился от ранения, и вот уже медицинская комиссия единодушно решает: годен к строевой службе без ограничений. И снова воинский эшелон: теплушка с нарами в три этажа, с раскаленной докрасна железной печуркой посредине и обледеневшими дальними от нее дощатыми стенками вагона.

Проходили недели, месяцы, годы той памятной тяжелой войны, а старшина по-прежнему делал свое нелегкое дело. Ползком добирался он до раненых, накладывал повязку и тоже ползком под огнем выволакивал их с ничейной земли. За три года пребывания на передовой дважды настигали его горячие зазубренные осколки фашистской гранаты и снаряда. Израненными оказались обе руки. Особенно тяжело пострадала правая: локтевая артерия, нерв и сухожилие были рассечены.

Выписали из госпиталя «ограниченно годным» и направили в запасной полк. Повреждены обе руки. Кто не знает, как нужны борцу сильные цепкие руки? А пальцы правой руки едва двигались, совсем не подчинялись своему хозяину. Казалось, что трагически складывается судьба молодого, но уже добившегося первых успехов спортсмена. Но Евгения никогда не оставляли воспоминания о той казавшейся теперь очень далекой и особенно желанной, довоенной спортивной жизни, о нелегком счастье атлета, выходящего на борцовский ковер для того, чтобы до конца сражаться за победу. Да, он страстно желал снова жить в чудесном мире спорта. Несмотря ни на что, его не покидала уверенность, что непременно снова вернется в большой спорт.

Конечно, длительное и мучительное это дело разрабатывать подвижность и силу израненных рук, но он непременно должен преодолеть трудности, как преодолевал их на фронте.

«Будем лечиться препаратом «вольная борьба». Так решил старшина медицинской службы. И предложил однополчанам организовать… секцию борьбы.

Странной показалась бы нам с вами сейчас эта секция: в запасном полку служили такие же израненные и выздоравливающие солдаты и офицеры, как и сам Чумаков. Спортивного медосмотра, даже самого либерального, пожалуй, не прошел бы никто из них. Но они охотно откликнулись на такое необычное и, конечно, довольно рискованное предложение. Война еще продолжалась, и каждый понимал, как может ему пригодиться и выручить в неожиданной, критической ситуации надежное «невидимое оружие».

Спортивная работа с выздоравливающими ранеными потребовала от Чумакова особого внимания, продуманного индивидуального подхода к занимающимся с ослабленным здоровьем. И сказалась на всей дальнейшей его тренерской работе.

По собственному опыту он знал, как нелегко его ученикам проделывать приемы все еще не очень послушными руками и ногами. Ему и самому еще причиняли боль попытки двигать пальцами правой руки. Но Чумаков не привык сдаваться ни в спортивных, ни в боевых схватках. Он начал неравный поединок со своим недугом. Это, конечно, было самое мучительное единоборство в его жизни. От острой боли темнело в глазах, но, отерев со лба холодный пот, он снова и снова заставлял себя разрабатывать искалеченную руку, упорно сжимал непослушными пальцами неподатливый кусок резины…

Чему же, однако, мог научить своих товарищей паренек, из своих двадцати двух лет четыре года отдавший армии, фронту, госпиталям? Несмотря на молодость, был у него уже не только довоенный опыт ведущего спортсмена, чемпиона страны, но еще и удостоверение о прохождении в 1938 году самого первого тренерского сбора по новому виду спорта, который теперь мы называем привычной аббревиатурой «самбо», а тогда именовали борьбой вольного стиля или вольной борьбой. Успел он и немного поработать с новичками, обучая их азам новой борьбы.

В этом самом молодом тогда не только в нашей стране, но и во всем мире виде спорта Чумакову довелось принять и нести тренерскую эстафету уже на третьем этапе.

Известно, что в любом виде спорта тренер, получив от своего учителя необходимые познания, словно эстафету, несет их дальше и, в свою очередь, воспитывает не только спортсменов, но и поколение будущих тренеров, которые продолжают его дело. И каждому из них суждено пройти собственный эстафетный маршрут в истории своей спортивной дисциплины.

Но вот та славная тренерская эстафета, которой посвящен этот очерк, имела совершенно необычный, особый характер. Ведь проследить ее можно начиная со времени зарождения нашего нового вида спорта. Зачинатель той эстафеты должен был не просто пройти ее самый первый и значительный этап, ему пришлось самому формировать этот принципиально новый, увлекательный вид единоборства. И занять почетное первое место в той плеяде ученых, тренеров и спортсменов, возводивших величественное здание самбо – первого и пока единственного советского вида спорта, уже получившего международное признание.

А началось все с того, что в 1930 году в Москву приехал военный переводчик японист Василий Сергеевич Ощепков. Человек интереснейшей судьбы, сын сахалинской каторжанки, он еще подростком попал в Японию, прошел суровую школу старого дзюдо и стал одним из первых европейцев, получивших мастерский черный пояс в этом экзотическом виде борьбы.

У Ощепкова была своя, давно и надежно апробированная манера: он всегда начинал с демонстрации приемов самозащиты и обезоруживания. Демонстратором был блестящим. На него нападало одновременно по нескольку «противников», нападали безоружные и вооруженные шашкой, винтовкой с примкнутым штыком, палкой, кинжалом, «стреляли» в упор из пистолета. И это все не демонстрационно, а всерьез: боевой штык, остро отточенные нож и шашка, и даже пистолет заряжался гильзой, из которой удалялись пуля и порох, но капсюль сохранялся. Проверяющий становился позади Ощепкова и мог точно сказать, успел демонстратор отбить оружие раньше выстрела «нападающего», так как в этом случае ясно видел легкую вспышку капсюля в стволе отведенного 14 сторону оружия, которое уже не заслоняла фигура Ощепкова.

Все было по-настоящему, и отлетали в сторону выбитые из рук ножи. Винтовка или пистолет мгновенно оказывались в руках у Ощепкова, а «противники» летели на землю, описав в воздухе ногами широкую дугу, или невольно вскрикивали, ощутив железную хватку болевого приема.

Такой эффективный метод демонстрации приемов действовал неотразимо: каждому мечталось стать таким же сильным, ловким и непобедимым.

Ощепков акцентировал военно-прикладную ценность своих приемов, и это совсем не случайно. Таков был «социальный заказ» времени. В начале тридцатых годов уже явственно ощущалась угроза нападения на нашу страну.

И потом, когда разразилась эта страшная война, давно ожидавшаяся и все-таки неожиданная, разве один только Чумаков оказался обязанным своей жизнью прозорливости старого мастера самозащиты? Еще – заслуженный мастер спорта И. В. Васильев и заслуженный тренер СССР Г. Н. Звягинцев, служившие в разведке и «таскавшие» языков из-за линии фронта. И будущий трехкратный чемпион страны ленинградец В. Данилин, который в разведке был схвачен тремя гитлеровцами, но сумел выйти победителем в этой неравной борьбе. И еще сотни и тысячи разведчиков, десантников – солдат и офицеров, использовавших в беспощадных рукопашных схватках надежные боевые приемы.