«Мой» Сталин

собиратель – часовой истории

"Мой" Сталин

Глава 1. Реакция Сталина на собственный голос

До этого Сталина для звукового кино еще не снимали. Как правило выступления стенографировались и затем публиковались в "Правде" в отредактированном виде.

В Главном управлении кинопромышленности и в Комитете по делам искусств запись выступления Сталина планировалась. Но конкретно – где снимать и что снимать, никак не могли решить. Ждали подходящего случая. Желательно, чтобы мероприятие было не рядовым и повод соответственно тоже.

Вскоре такой повод появился – пуск московского метрополитена в 1935 году. Сталин должен был выступать на торжественной встрече с героями-метростроевцами, намеченной на 14 мая.

Выступление состоялось в Колонном Зале Дома Союзов. Речь Сталина была яркой и эмоциональной. На следующий день стенограмма выступления с небольшими редакторским правками была опубликована в газете «Правда». Правки были на самом деле незначительными и вот почему.

Велась видео-запись выступления. Записанный фрагмент вошел в документальный фильм, посвященный открытию метро. Править живую речь Сталина никто не решился.

При этом съемка велась без предупреждения, как говорится, на свой страх и риск…необходимо, чтобы все было натурально (никаких дублей и перезаписи не предполагалось). Поэтому и стенограмму оставили максимально близкой к тексту в фильме, чтобы не было еще и разночтений.

В дальнейшем эта неправленая стенограмма речи Сталина приводилась в качестве хрестоматийного примера ораторского искусства выступающего перед рабочей аудиторией. Надо отметить, что в первые пятилетки атмосфера на встречах рабочих с большим начальством, а выше Сталина и вовсе не было в стране никого, была особенной. Чувство единения, товарищества и гордости за сделанное пронизывало каждое слово, реплику с места. Даже характер аплодисментов в период первых пятилеток был не подхалимским и заискивающим, а искренним. И если раздавался возглас «Ура Сталину!», то его подхватывали немедленно и с радостным возбуждением и восторгом.

Снятый документальный фильм был важен, как живое свидетельство, насколько тесной и органичной может быть взаимосвязь представителей власти и народа, насколько крепок может быть дух и высоки устремления людей.

Когда работа над фильмом была завершена, надо было его легализовать. То есть показать Сталину.

Киношники знали, что реакция людей, увидевших себя впервые в записи и на экране, может быть очень негативной. То голос не понравится, то внешность… Убирать на полку такую работу никому не хотелось. Поэтому все волновались.

Шумяцкий, который в 1934 году был начальником Главного управления кинопромышленности и заместителем председателя Комитета по делам искусств при СНК СССР в своем дневнике описал это событие.

Участники предстоящего просмотра собрались в просмотровом зале 16 мая 1935 года. Там были помимо Сталина, Клемент Ворошилов, Орджоникидзе и Каганович.

«…Вначале я показал звуковой выпуск приезда Лаваля (до посещения тт. Сталина и Молотова). Затем эпизоды посещения (немой)…

После этого я обратился к Клементу Ефремовичу и Лазарю Моисеевичу и сказал им, что мы на свою ответственность произвели 14.V с.г. в Колонном Зале Дома Союзов первую запись на звук речи т. Сталина и что я хотел бы ее продемонстрировать.

Клемент Ефремович и Лазарь Моисеевич были удивлены…»

А реакция Сталина могла быть и вовсе непредсказуемой.

Почти сразу Ворошилов и Каганович высказались, что идея правильная – давно надо было записать выступление Сталина. И этот повод из разряда – лучше не придумать.

– Показывайте! Тут и думать нечего!

Сталин в это время был занят разговором с Орджоникидзе. Однако и он заметил, что возникла какая-то заминка. Спросил:

– Что еще будем смотреть? Может еще раз «Воздушный десант»?

Шумяцкий, подбадриваемый взглядами, ответил:

-Обязательно посмотрим, товарищ Сталин. Но прежде прошу посмотреть еще один фильм.

«Коба (Сталин): Если хороший, согласен.»

Шумяцкий запустил фильм с изображением Сталин. Зазвучал голос…

Как вспоминает Шумяцкий, Сталин сначала ничего не понял и хотел было о чем-то спросить. Но тут зазвучал его голос и он осекся… Потом Сталин задвигался в кресле и не отрывая взгляда от экрана, спросил резко:

– Что это?

– «Это первая запись Вашей речи».

Сталин ничего не ответил. Только с напряженным внимание вслушивался в свою же речь.. по его лицу было видно, что он переживал те же эмоции, что и все, кто впервые слышал себя со стороны и видел на экране.

Не известно, как бы повернулось дело, если бы не реакция присутствующих. Они речь уже слышали и сейчас снова переживали те же чувства, что и в первый раз. И не сдерживаясь, стали аплодировать уже фильму, синхронно с собравшимися в Колонном Зале Дома Союзов метростроевцами.

Сталин, «…поддавшись общему настроению просмотрового зала, стал ухмыляться. Запись ему явно понравилась. Он стал …расспрашивать, делать отдельные замечания о возможности сохранения некоторых мест…»

Как истинный профессионал, он, конечно, видел свои недочеты и хотел бы что-то поправить, потому и спрашивал – возможно ли. В будущем его понимание процесса киносъемки помогло при съемке фильма, посвященного легендарному Параду в честь Октября 1941 года. Один фрагмент пришлось переснимать из-за технической неполадки. Сталин не стал никого наказывать и ругаться, а просто согласился прочитать необходимый фрагмент речи еще раз, но уже в декорациях. Получилось отлично. То, что это дубль, заметно только профессионалам и очень наблюдательным людям – изо рта Сталина во время выступления не шел пар, хотя стоял морозный день и пар был…

Всем, кто слушал речь из Колонного Зала Дома Союзов, понравилась именно атмосфера зала. Сталина убедили, что ничего переделывать тут точно не стоит.

«Все сошлись на том, что речь надо сохранить в записи полностью, ибо отдельные ее слова являются метафорами и устранение их лишит речь многих ярких, характерных и интимных черт».

Доводы были разумными и Сталин с ними согласился.

Решили показать фильм всей стране. В газете «Правда» за 17 мая появилась заметка «Сталин на экране», о том, что готовится всесоюзная премьера документального фильма, посвященного героям-метростроевцам.

Цитаты: Записи бесед Б.З. Шумяцкого с И.В. Сталиным при просмотре кинофильмов. Моя краткая запись беседы с т. Кобой и тт. во время и по поводу просмотренной кинохроники о приезде Лаваля, и впервые записанной и заснятой речи т. Сталина в кино (открытие метро) 16.V.35 г. // РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 829. Л. 32-35. Подлинник, машинопись.

Глава 2. Дядя Джо

Прозвище, что и говорить, звучало фамильярно. По нашим меркам. И в СССР "Дядя Сэм" использовали в другом контексте.

Это было персонифицированный образ Соединенных Штатов Америки в виде мужчины средних лет с козлиной бородой, с алчным взглядом и в шляпе цвета национального флага США.

Американским ответом стало прозвище, которое придумали они по отношению к Сталину. Зачем? Возможно, это был психологический прием (чтобы меньше бояться).

В сми и между собой союзники по антигитлеровской коалиции, в которой СССР нес на себе основной груз, руководителя измученной войной страны, Сталина, называли только так.

Сталин об этом, разумеется, знал и был не в восторге от такого американского панибратства. Запретить так называть было не реально. Приходилось терпеть. Или реагировать, но как?

Во время конференции в Ялте с участием лидеров стран союзниц история с прозвищем неожиданно (а может и нет) всплыла… Об этом в своих воспоминаниях рассказал Черчилль.

Все и так шло не слишком гладко. А тут еще «отличился» Рузвельт.

Его с членами американской делегации разместили в Ливадийском дворце, в котором проходили основные заседания конференции. Это было сделано для того, чтобы создать нездоровому Рузвельту как можно более комфортные условия для работы и лишний раз не вынуждать его переезжать их одного места в другое.