Перевернутая реальность

– Все, я больше не могу, – через минуту взмолился Аркадий. – Давай вернемся в машину. Надо приехать сюда рано утром, тогда ты сможешь погулять здесь подольше. Неужели тебе не жарко?

Кира покачала головой. Она сейчас находилась дома. Так хорошо и спокойно давно себя не чувствовала. Однако пришлось откликнуться на просьбу мужа и покинуть лес.

Теперь Кира ждала эти поездки. Даже изменила отношение к Аркадию. Вечером, встречая его с работы, она спрашивала:

– Как прошел твой день?

– Сегодня я был очень занят…

Кира решила быть с ним поласковей. Поэтому сама прижалась к нему. Его руки ласково гладили ее волосы, плечи, шею.

– Я так переживал, что мне пришлось уехать утром. Я вообще не планировал сегодня идти на работу, но приехали китайцы, и я вынужден был встречаться с ними. Я звонил Михаилу и спрашивал о тебе. И каждый раз он говорил, что ты спишь.

– Сегодня я спала почти весь день. Наверное, это из-за уколов, – Кира коротко рассмеялась.

Этот смех сильно напоминал плач.

– Уколы не могут вызвать такую сонливость. Просто ты истощена намного больше, чем тебе кажется. И ты беременна.

– Мне снятся очень странные сны.

– Опять чужой мужчина? Смотри, я очень ревную.

– Слава Богу, нет. На этот раз мне снилась пожилая женщина. Аркадий, почему здесь нет фотографий моей мамы? Где она?

– Мне неприятно тебе об этом говорить, но ты с ней не разговаривала несколько лет. Вы поссорились, к сожалению. Она умерла год назад.

– Мы так и не помирились? – ужаснулась Кира.

– К сожалению, нет, – Аркадий развел руками. – Ну-ка, расскажи мне сон поподробнее.

Она в красках, не упустив ни одной подробности, пересказала мужу содержание своего сновидения. Ей снился небольшой дом, огород, и женщина, которая молилась перед иконами.

– Это не сон, – мягко произнес Аркадий. – Несколько лет назад мы с тобой были в гостях у твоей мамы. Именно так, как ты описываешь, выглядел ее дом.

– Что? Это же классно!

– Конечно. Память возвращается к тебе во сне. То, о чем ты рассказываешь, произошло на самом деле. Около трех лет назад.

Она рассказала ему не все. Эта женщина называла ее Кирой. А что теперь? Теперь она знала, что зовут ее Кира. И она должна притворяться любящей женой, чтобы усыпить бдительность Аркадия. Сомнений не осталось: против нее что-то затеяли. Но что? Возможно, это связано с каким-то наследством?

Она теснее прижалась к мужу.

– Дорогой, теперь я понимаю, почему мне так нравится лес. Я, видимо, выросла в деревне. Ты отвезешь меня на могилку к маме?

– Не люблю кладбища, – Аркадий поморщился. – Но, если настаиваешь, отвезу тебя туда, конечно.

– Аркадий, я хочу с тобой серьезно поговорить. Мне кажется, пора открыть секрет смерти нашей дочери. Я готова это услышать. Тем более, завтра Михаил сделает мне укол, и я снова все забуду.

– Причем тут укол? Ты ошибаешься насчет укола.

– Даже если так, разве я не имею права узнать всю правду?

– Хорошо. Если настаиваешь, я расскажу. Ты была пьяна, села за руль и переехала нашу дочь.

– Что?! Я же совсем не пью…

– Сейчас – да, но тогда все было по-другому.

С этого момента Кира забыла про сон, доводила себя до умопомрачения, постоянно вызывая в своем воображении образы маленькой девочки, многократно виденные ею на фотографиях. Вот она перед глазами – прелестное создание с милой улыбкой и любопытными глазками.

«Это я уничтожила девочку. От Дианы теперь осталась лишь память. Но я сама лишена даже этого утешения».

Кира усмехнулась, ощутив, как невидимая удавка сжала горло. В самых ужасных кошмарах, в самых невероятных сновидениях она не смогла бы увидеть немыслимый и безнадежный сценарий, преподнесенный ей жестокой реальностью.

«Меня надо уничтожить. Лучше я покончу с собой. Одна смертельная инъекция, и конец мучениям. Но где достать такой яд?»

Она вспомнила о своих подозрениях относительно Аркадия, о своей убежденности в том, что супруг обдуманно и намеренно пытается лишить ее разума, тогда как он изо всех сил старался помочь ей найти этот самый разум. Теперь Кира ощущала страшную вину перед мужем, ведь эта была и его дочь.

«Как он может после такого жить со мной? Почему меня не посадили в тюрьму? Скорее всего, Аркадий скрыл от полиции подробности преступления. Дочери был годик, она пошла рано, и кто-то не доглядел за ней. Как я могла переехать ребенка? Почему девочка осталась без присмотра?»

Однажды Кира попросила Аркадия рассказать, как это произошло.

– Ты осталась с ребенком, напилась коньяка и почему-то решила поехать в Москву. Диана была во дворе, и ты…

– Не продолжай… Почему меня не посадили?

– Михаил дал показания, что ребенка переехала чужая машина на дороге возле дома и скрылась. Номера он не запомнил.

– Но у нас не спросили, как ребенок очутился на улице?

– Девочка была с тобой, выбежала прямо на дорогу. В это время на большой скорости мимо дома мчался «Мерседес»… Его искали, но, как ты понимаешь, бесполезно…

– Это ужасно, Аркадий! Как ты живешь со мной после такого?

– Я люблю тебя, и у нас скоро родится ребенок.

– Но я не люблю тебя! Не чувствую любви! Это мерзко! Ты для меня будто чужой человек. Отпусти меня, Аркадий! Я так больше не могу…

Он смотрел куда-то в сторону.

– Когда родишь нашу дочь, сможешь уйти куда захочешь. Это справедливо.

– Ты же знаешь, я не брошу ребенка.

– Это твои трудности, – произнес жестко Аркадий.

Глава 6

На следующий день Аркадий, как и обещал, повез Киру на кладбище, возле которого стояла небольшая церковь.

– Я хочу зайти помолиться.

– Я подожду тебя в машине, – кивнул Аркадий.

Кира удивилась. Впервые он отпускал ее одну. Впрочем, в церкви имелся всего один вход и выход. А машина Аркадия стояла напротив, поэтому он прекрасно видел всех входящих и выходящих из церкви людей.

В церкви царили полумрак и тишина. В сумрачной глубине мерцал большой крест, покрытый позолотой. Высокие окна, пронизанные лучами солнца, бросали причудливые тени на лики святых, изображенных на иконах. Кире показалось, будто она окружена кольцом бледных, смотрящих на нее лиц.

Она огляделась. На ее счастье, посетителей в церкви почти не было. Сейчас ей важно побыть одной. На душе лежал тяжкий грех, отмолить который она не сможет никакими молитвами до конца своих дней. Кира это хорошо понимала. Но боль была такой невыносимой, и Кира ощущала огромную необходимость покаяться перед иконами за то, что совершила. Ей казалось, она сойдет с ума от вины, которую носила в себе.

Теперь Кира осознала: потеря памяти – настоящее спасение. Ее внутренний мир превратился в осязаемый ужас. Любой человек, увидев сейчас Киру, пожалел бы ее, такое искреннее страдание было написано у нее на лице. Глаза, наполненные слезами, дрожащие руки и безумный взгляд выдавали ужасное горе.

Углубившись в боковой предел, она увидела красноватый свет. Устремилась к нему, как к спасению. Эта была тусклая лампадка, освещающая икону Божьей матери. Возле нее стопочками были сложены свечки. Трясущимися руками Кира взяла одну из них, зажгла и прижалась лицом к священной иконе, стараясь найти в ней утешение и поддержку. Колени у нее подкосились, и она опустилась на плиты пола. Ее глаза смотрели на Божью матерь, а губы шептали:

– Ты тоже мать, поэтому знаешь, что нет мне прощения, да я и не прошу его. Такое простить нельзя. Помоги мне, верни мне память, пожалуйста. Пусть мой ребенок, которого я убила, попадет к тебе в Рай. Попроси Бога помочь ей снова родиться у меня. Я очень тебя прошу об этом. Если надо, чтобы кто-то умер, пусть это буду я! Аркадий вырастит дочку один. Возьми мою жизнь взамен той, что я отняла. Даю тебе слово, что больше никого и никогда не обижу, стерплю любые страдания и унижения… Я даже готова жить с Аркадием, хоть и не люблю его. Но если невозможно выполнить то, что прошу, пусть будет так, как ты решишь, Господи! Все, что со мной произойдет дальше, я перенесу легко. Потому что нет на свете большего горя, чем смерть ребенка.

Опухшая от слез, она покинула церковь. На душе стало легко, и ей совсем не хотелось идти на кладбище. Она подошла к машине.

– Отвези меня домой…

Он удивился, но не сказал ни слова. Кира тоже молчала. Звонок телефона прозвучал неожиданно громко.

– Да, слушаю, – лицо Аркадия напряглось. – Мне не очень удобно сейчас говорить, потому что я не один. – Он искоса взглянул на Киру, но та отрешенно смотрела в окно, абсолютно безразличная ко всему. – В розыске? Какой муж? Докторша говорила, у нее нет мужа.

Кира напряглась.

«О ком говорит Аркадий? Речь явно идет о женщине. Возможно, он не верен мне?»

– Так что я должен сделать?! – муж почти орал в трубку.

Кира вжалась в сиденье, не понимая, что происходит.

– Я хочу в туалет!

– Вот кафе. Иди быстрей, я подожду тебя в машине, – раздраженно отозвался Аркадий.

Кира зашла в кафе и прошмыгнула в сторону кухни. Открыла дверь и пересекла помещения насквозь, вышла с черного входа на параллельную улицу.

«И что теперь? Куда идти? Денег нет, я не захватила с собой даже найденные в сумочке пять тысяч. Быстрее соображай, – думала она. – Если меня сейчас поймают, я уже никогда не смогу выбраться из своей тюрьмы. У меня нет ни денег, ни документов. Меня зовут Валентина Иванчук».

Кира представила, как перешептываются у нее за спиной: «Смотрите, убегает от богатого мужа. Эта дура по-прежнему не помнит свое прошлое».

Она продолжала думать, пробираясь вдоль улицы. Иногда у нее кружилась голова, и тогда Кира останавливалась, опираясь на стену, переводила дыхание. В таком виде она больше походила на рожающую женщину. Уже несколько прохожих поинтересовались, не нужна ли ей помощь.

«Нужна, очень нужна! Но как вам объяснить свое состояние?»

Кира свернула за угол на другую улицу, продолжая двигаться, хотя тело настойчиво просило отдыха. Инстинктивно она понимала: стоит остановиться, пусть даже на несколько секунд, она тут же сядет прямо на асфальт и завоет от страха и неизвестности.

«Нельзя расклеиваться! Во что бы то ни стало надо уйти подальше от Аркадия!»

Она видела проезжающие мимо машины, и сердце сжималось от страха. Вдруг это машина Аркадия? Промелькнула мысль остановить авто. Но остановится ли кто-нибудь? «Сомнительно, – ответила она сама себе, увидев, каким встревоженным стало лицо мужчины, сидящего за рулем автомобиля. – Меня пошатывает, я выгляжу, как рожающая женщина. Живот у меня довольно-таки большой. Господи, хоть бы у меня не закрылись глаза!»

Страшно потянуло в сон. Кира знала, что так действуют уколы, от них она спала целыми днями.

«Мне нужно такси», – подумала Кира, ощутив, смертельную слабость.

Подняла руку, и тут же возле нее остановилась легковая машина. Приветливый старичок спросил:

– Вам куда ехать, барышня?

Вместо ответа Кира заплакала. Старичок всплеснул руками, проворно выскочил из авто и осторожно усадил Киру на заднее сиденье.

– Спасибо вам! Я думала, никто не остановится…

– Ну, что вы, деточка! Добрых людей сейчас много! Вам, похоже, в больницу надо?

– Нет, я просто от мужа ушла!

– От мужа? В твоем положении, – заявил старичок, – этого делать нельзя. Куда тебя отвезти?

– Не знаю, – покачала головой Кира. – У мужа появилась другая женщина, а мне рожать в сентябре. Я выскочила из машины без документов и денег. Потому что он, не стесняясь меня, разговаривал с ней по телефону.

– А знаешь что? Поехали к нам на дачу. Она недалеко от Москвы, в Лесном городке. Поживешь там недельку-другую, в себя придешь, все хорошенько обдумаешь. А муж твой пусть поволнуется, осмыслит свое поведение. Моя старуха сейчас в больнице лежит, давление у нее высокое, вот послала меня на дачу за огурчиками и Шарика покормить. Шарик – это наша собака. Мы со старухой все лето на даче живем.

– Вы не представляете, как я вам благодарна! Даже мечтать о таком не могла! Можно я немного посплю?

– Намаялась, бедная, – заулыбался старик. – Спи, конечно. Я тебя мигом до места домчу. А там у тебя настоящая кровать будет. Дача у нас хорошая, там даже зимой жить можно.

Глава 7

Небольшой деревянный дачный домик, куда привез Киру сердобольный старичок, располагался на десяти сотках земли и примыкал прямо к лесу. Все здесь было устроено для жизни: холодильник, телевизор, две спальни и небольшая кухня-веранда. В саду росли плодовые деревья, имелась теплица с помидорами и огурцами и стояла будка для собаки. Шарик встретил хозяина веселым лаем.

– Видишь, как хвостом машет, значит, признал тебя.

– А когда вас нет, кто его кормит?

– Соседи, конечно. Шарика все любят, он хороший, умный пес. Ты тут располагайся, будь как дома. На кухне все найдешь, что тебе нужно. В огороде у нас даже картошка растет. Тут рядом магазин есть. Так что с голоду не помрешь. И вот тебе тысячу рублей, это на молоко и хлеб. Больше у меня нету.

– Ну, что вы, – смутилась Кира, – я без хлеба проживу…

– Бери, когда дают! Здесь у нас телефон есть. Вот тебе наш номер, – он написал на клочке бумаги несколько цифр. – Зовут меня Николай Иванович. Если соберешься уйти, позвони мне, хорошо?

– Хорошо. Спасибо вам, Николай Иванович, за вашу доброту…

Кира осталась одна в доме. Прошла на кухню и заглянула в холодильник: масло, яйца, сухая колбаса…

«Не знаю, что со мной будет, но я больше не вернусь к Аркадию. У меня должны быть какие-то родственники, память вернется ко мне, я уверена».

На следующий день погода не заладилась. Утро выдалось сереньким, но теплым. Уже несколько раз принимался идти крупный, короткий, благодатный дождь, после которого на глазах растет все в огороде и воздух становится особенно чистым. После дождя на минутку выглядывало солнце, обливая радостным сверканием политую дождем зелень. Громче становился задорный крик птиц на деревьях, сильнее благоухали высаженные в саду чайные розы.

Несмотря на такую погоду, Кира направилась в лес. Нашла на даче дождевик, сапоги, корзину, и пробыла в лесу почти до обеда. Ее удивляло, что она знает так много о растениях, что мелкие зверюшки совсем не боятся ее, а птички спокойно садятся ей на плечо. Кира даже поймала себя на том, что понимает язык растений. Сначала подумала, это следствие больного мозга, но потом увидела такую сцену: две птички начали драться за партнершу, разыгралась целая баталия. Самочка гордо поглядывала на них, ожидая, кто же станет отцом ее пташек. А две березы приняли живое участие в схватке.

– Победит вот этот, – шептала одна, – видишь, на голове у него хохолок побольше?

– Зато другой, – возразила ей береза-соседка, – крупнее и проворней!

Кире сначала показалось, что это просто мысли в ее голове. Она постаралась не смотреть на эту сцену и занялась поиском лечебной травки, но мысли продолжали атаковать ее…

– Если победит с хохолком, я буду очень рада.

Кира отправилась подальше вглубь леса, и шепот в голове прекратился. Она обнаружила, что деревья большую часть времени молчат, от них исходят спокойные благодатные волны. Можно подойти к дереву, обхватить его руками и попросить полечить тело. Дерево охотно откликается на это.

Через два дня Кире должны были сделать укол, но, слава Богу, больше никто не дотронется до ее тела. Она с нетерпением ждала минуты, когда лекарство прекратит свое действие. Верила в это и одновременно боялась.

«Вдруг Аркадий прав, и я напрасно связываю свое состояние с уколами?» Эта мысль не давала ей покоя.

Невдалеке послышался плач ребенка.

– Несчастный случай, – зашептали деревья. – На помощь, на помощь!

Не раздумывая, Кира бросилась на звук. Вскоре она увидела мальчика лет шести-семи. Он стоял возле куста ивы, а из его руки хлестала кровь. Девочка, чуть постарше, бегала вокруг него, не зная, как помочь малышу. Возле его ног Кира заметила нож.

– Разве можно такому маленькому нож давать? – Кира всплеснула руками.

– Мы с Петькой сто раз им пользовались, – пояснила девочка, – и было все нормально. Не знаю, почему так получилось. Мы ивы хотели нарезать, чтобы поделки делать. Мамка меня убьет!

Дети зарыдали в голос. Кира быстро засучила рукав рубашки у мальчика, чтобы не испачкался, так сильно хлестала кровь. Она обхватила рукой его руку повыше раны и, низко наклонившись, стала быстро шептать непонятные ей самой слова, обдавая кожу малыша своим горячим дыханием. Когда же Кира выпрямилась и разжала пальцы, то на пораненном месте осталась только красная царапина. Девочка в изумлении уставилась на Киру.

– Тетя, вы колдунья?

– Я не знаю, – растерялась та.

– Мы никому об этом не расскажем, не бойтесь. Спасибо вам.

Дети убежали и оставили Киру одну. Она с удивлением смотрела на свои руки.

«Как я сумела сотворить такое? Кто я?»

В домик вернулась отчего-то расстроенная и легла спать. В этот раз сон сморил ее всего часа на два. Это показалось Кире хорошим знаком. Она разобрала корзину с травами, разложила их на столе веранды, пусть просохнут. Этими травками хозяйка дачи вылечит свое давление.

Она нашла в сарае скамеечку и прокопалась до самой темноты на грядках. Заварила себе чай и подошла к окну. Только что народившийся месяц, пробившись из-за туч, слабо осветил двор. На душе было тоскливо и одиноко.

После случая в лесу Кира поняла, что обладает какой-то силой. Ей доступны те бессознательные, туманные знания, которые живут в народе, передаваясь из поколения в поколение.

«От кого я получила эти знания? И почему не забыла их?»

Кира подошла к зеркалу и стала с интересом рассматривать свое лицо. Было в нем что-то особенное, чего не видела она в других людях, но не могла понять, что. Она знала, что не сможет больше жить без леса, словно является его частью. Кира рассмотрела тоненькую голубую жилку на своем виске, увидела, как глаза поменяли цвет с голубого на ярко-синий. На ее красивом лице лежала тень беспрестанной внутренней заботы.

В эту ночь она совсем не сомкнула глаз. Вспоминала свою жизнь на Рублевке, Михаила, который ходил за ней по пятам, фотографию маленькой Дианы… Прошло всего два дня с тех пор, а ей показалось, вечность. Если бы она не убежала, Михаил сделал бы очередной укол, который заставлял ее начинать каждый раз новую жизнь. Жаль, что оставила там свой дневник. Вдруг, память сыграет злую шутку, и все повторится без укола?

Она забегала по дому в поисках ручки и бумаги. В буфете, в выдвижном ящике, нашла то, что искала. Села за стол и стала записывать, все, что помнила до последней минуты. Очень боялась отключиться, писала быстро, сокращая слова. Наконец, поставила точку и вздохнула с облегчением.

– Успела!

Она старалась успокоиться и рассуждать здраво. Часы показывали семь утра, а память не возвратилась к ней. Брови сдвинулись и задрожали, а зубы крепко прикусили нижнюю губу.

– Нет… Я не буду плакать. Не буду, и все. – А слезы уже сами катились по щекам. Кира опять подошла к зеркалу. – Зачем ты говоришь неправду? – обратилась она к своему отражению. – Это нехорошо. Ты будешь плакать, будешь. Потому что память никогда не вернется к тебе. И если убедишься в этом, тебе придется вернуться к Аркадию.

Такая безрадостная перспектива вызвала в ней бурю эмоций. Кира забегала по домику, проклиная свою несчастную судьбу, Аркадия и себя. Наконец, выбившись из сил, повалилась на кровать и уснула.

Глава 8

Проснувшись к обеду, Кира поняла, что память разворачивается перед ней, как рулон кинопленки. Это было кино для одного зрителя, словно она одна сидела в просмотровом зале в середине первого ряда. Вот раздвинулся занавес, открылся экран, и на нем замелькала ее жизнь.

Ее настоящее имя Кира Ивановна. В тот день она и не подозревала, что все в ее жизни круто изменится. Она выросла в неприметном поселке Т… в средней полосе России. Жизнь заставила переехать в Москву, где Кира получила высшее финансовое образование, устроилась работать в банк кассиром и дослужилась до начальника департамента.

В поселке у нее осталась старенькая мама, и Кира Ивановна изредка навещала ее. В свои сорок восемь лет Кира выглядела моложаво и привлекательно. Лицо живое, интеллигентное, губы полные, чувственные. Искрящиеся глаза моментально меняли цвет, от светло-голубого до темно-синего, а кожа на лице выглядела то прозрачно-белой, то нежно-розовой, в зависимости от того, сердилась ли Кира, волновалась или просто уставала.

В раннем детстве она купалась в любви своих родителей. Родила мама ее поздно, в сорок лет, поэтому девочку бесконечно баловали.

– Ну, разве она не красавица? – то и дело восклицал папа.

Кира боготворила его. Но в одно страшное утро, всего за какое-то мгновение, волшебный, теплый мир девочки был безжалостно уничтожен. Мать, заливаясь слезами, пробормотала:

– Дорогая… твой папа… ушел от нас.

– А когда вернется? – простодушно спросила девочка.

– Он больше не хочет жить с нами.

Каждое слово острым ножом вонзалось в сердце Киры.

«Это мама виновата!» – решила она.

Кира жалела мать, потому что в поселке только про нее и говорили. А девочка знала, что для мамы самое главное – хорошо выглядеть в глазах людей. Во всем всегда была виновата женщина, по мнению толпы! Кира ждала, когда отец придет за ней. Но шло время, а он даже ни разу не навестил дочку.

«Мама не разрешает видеться со мной. Она старается таким образом наказать его», – твердила себе Кира.

Но соседка объяснила девочке, что никто и не собирается забирать ее. Отец Киры влюбился в молоденькую девушку уже очень давно и жил на две семьи. Мать Киры не выдержала такого позора и выгнала его. Он переехал жить к любовнице.

Однажды, когда они с матерью отправились за покупками на рынок, мать Киры, горько улыбаясь, показала дочери дом на соседней улице.

– Вот здесь теперь живет твой папа.

Тогда Кира решила сама навестить отца, в полной уверенности, что, едва он увидит дочь, немедленно все бросит и вернется. После уроков она подошла к дому, где жил ее отец, и позвонила. Дверь открыл незнакомый мальчик, года на два младше ее. Он как две капли воды походил на папу, в руках держал мишку. У нее был точно такой же. Кира потрясенно уставилась на игрушку. Мальчик, в свою очередь, с любопытством оглядел незваную гостью.

– Кто ты?

Кира повернулась и бросилась бежать. Сердце ее было разбито. С этой минуты она возненавидела всех мужчин.

Весь следующий год Кира с ужасом наблюдала, как мать все больше уходит в себя, теряет всякое желание жить. Беспомощно смотрела, как она медленно тает и стареет. Но в один из дней все изменилось: мама сказала ей, что уезжает на три дня лечиться, и исчезла. За Кирой присматривала соседка.

Когда мама вернулась, ее было не узнать. Она опять стала похожа на себя прежнюю: часто улыбалась, стала активной, начала общаться с людьми.

В этот год неожиданно умер папа. Причина смерти была загадочной – лег спать и не проснулся. Мама на похороны не пошла, но Кире, как дочери, пришлось присутствовать. Она равнодушно смотрела, как опускают в землю гроб с телом отца. Для нее он умер давно, как только предал ее.

Глава 9

В Москве Кира жила в общежитии, но потом сняла комнату в двухкомнатной квартире, где, кроме нее, проживал старичок семидесяти восьми лет. Звали его Пал Палыч. Кира Ивановна, поселившись в этой квартире, все свое свободное время отдавала Пал Палычу. Они просиживали вместе у телевизора, вели долгие беседы о литературе, политике и жизни в целом. Кира Ивановна готовила еду на двоих.

Пал Палыч давно похоронил жену, детей у него не было. Новую семью не завел, так как был однолюбом и бесконечно сильно любил свою Любочку. Кира принесла в его жизнь неожиданные перемены. Он будто глотнул свежего воздуха и захотел жить.

Относился к ней как к дочери. Его Любочка так и не смогла родить ему ребенка. В своей голове Пал Палыч простроил новый сценарий своей жизни, в котором Кира была его родной, долгожданной дочерью.

По вечерам он бродил с ней по улицам, иногда они посещали театры. Часто окружающие принимали Киру за его дочку. Рано потеряв отца, она привязалась к Пал Палычу, в мечтах сделала его родным человеком, любила бескорыстно, относилась к нему так, словно он – ее родной отец. Кире и в голову не приходило, что Пал Палыч может ей что-то оставить после своей смерти. Потому что она наслаждалась общением с ним и молила Бога только об одном: чтобы он продлил годы его жизни.

Кира была очень бережлива. Она копила деньги на квартиру и на старость. Подруг не имела, а старичок компенсировал ей эту пустоту. Он был для нее всем: семьей, подругами, папой.

Пал Палыч обладал прекрасным мягким характером, здравым умом, что в его возрасте редкость. Но наступило его время, и он умер во сне в возрасте девяноста лет, и, неожиданно для Киры, оставил ей квартиру.