Станция метро «Достоевская»

Станция метро «Достоевская»

Динара Фиальтова

© Динара Фиальтова, 2025

ISBN 978-5-0068-5796-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Какое сегодня число? – спросила вдруг дама, сидящая напротив. Она спросила это так требовательно, будто они продолжали прерванный диалог.

Секундные мысли прогалопировали в голове. Гоп-гоп-геп-нет-нет. Сказать или нет? Я не обязан отвечать. Но как же не хочется быть невежественным.

– Не знаю, кажется, одиннадцатое, – заставил себя ответить Данила, стискивая зубы от ощущения, что он сдался.

Но почему я невежественен? Почему начать разговор с незнакомцем, нарушая его покой – это норма, но промолчать – грубость?

– А я вот как придумала, – она показала чашку в руках, – чтобы не носить с собой термос с кипятком, просто подставляю чашку под горячий дождь и все.

Она довольно улыбнулась. Данила улыбнулся в ответ, потому что не знал, что сказать. Внезапно он почувствовал неприятное жжение в носу. О, нет, только не снова. Он вскочил и побежал прочь.

Левая ноздря наполнилась горячей обжигающей красной массой. Он поспешил достать бумажный платок из кармана, но там оказалась лишь обертка: все истратил. Он достал из другого кармана свой блокнот и, держа голову запрокинутой назад, вырвал из середины лист. Убедившись что на нем ничего не написано, он скомкал его и приложил к носу.

Данила стоял так несколько минут и смотрел на небо в розовой дымке. Странное небо, подумал он, морозно-закатное. Лишь покачивающиеся зеленые макушки деревьев напоминали о том, что лето. Он медленно опустил голову и исследовал размокшую бумажку. Крови оказалось меньше, чем в предыдущие разы, и он почувствовал облегчение. Немного успокоившись он пошел дальше, вздрагивая иногда от морозного неба над головой.

Данила шел по проспекту, ощущая плотность толпы зевак. Люди семенили бязью шестнадцатых нот на нотных станах Петербурга. Раздавались песни уличных музыкантов. Те, которые успели занять оживленные перекрестки, голосили особенно мощно и почему-то этим мозгодробительным шумом только привлекали все больше людей.

Сжавшись в двумерное состояние, он поспешил свернуть на первый подвернувшийся переулок. Тут же торжественно-зеленый и парадно-розовый сменились на бледно-желтые причудливые формы с погрешностями, нарушениями. Однако жизненности придавал вездесущий аромат свежей выпечки. Окна перемешивались с арками, брусчатка – с разбитостью дорог, крики чаек – с шумом проезжей части.