Дело о лесном монстре

Марина Сергеевна Серова

Дело о лесном монстре

* * *

© Серова М.С., 2026

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2026

Глава 1

Новый день – новые возможности. Так сказал бы кто-нибудь другой, но Таня сейчас бурчала себе под нос совершенно иное:

– Новый вечер – новое желание скорее лечь спать.

Не то чтобы она была лежебокой или лентяйкой, но после целой недели на ногах, почти без сна и отдыха, волей-неволей захочешь поскорее укутаться в мягкое одеяло, улечься на подушку и проспать до середины следующего дня. Именно таким был план Тани на этот вечер. И отступать от него не было ни малейшего желания.

Всю прошедшую неделю Иванова билась над делом пропавшего банкира. Заказчицы – нынешняя и бывшая жены разыскиваемого – платили много, но и требовали с Татьяны тоже немало. Иванова же день ото дня только и делала, что удивлялась, наблюдая за тем, как две эти непохожие женщины шаг за шагом сближались. Не прошло и трех дней, как они стали по-настоящему близкими подругами – если и вовсе не лучшими. Даже странно было, как легко для них оказалось найти общий язык, учитывая стоявшего между ними мужчину. А еще говорят, что все женщины соперницы друг другу. Чушь полнейшая! Те, кто так говорит, никогда не видели дальше навязанных обществом стереотипов.

Но конкретно в эту минуту Тане не было никакого дела до людских предрассудков и сложившихся в веках суждений; Иванову волновал только запропавший где-то в недрах сумочки ключ от домофона. Крохотный лиловый блинчик отцепился от связки ключей два дня назад – в тот самый момент, когда Таня этими самыми ключами ударила в ребра напавшего на нее похитителя. С тех пор как-то не улучила момент прикрепить блинчик обратно. Так он и болтался, неприкаянный, по сумке.

– Да где же ты, мелкий маленький…? – договорить Иванова не успела, потому как подъездная дверь резко распахнулась, едва ли не припечатав Таню своей металлической поверхностью к стене. Благо что Иванова успела отскочить. Ловкости ей всегда было не занимать.

На улицу выскочил высокий худощавый парень. По возрасту – ровесник Тани, а то и младше. Но привлек внимание Ивановой далеко не возраст, а заметная татуировка под правым глазом. Это была какая-то абстракция, которая темным – почти черным – пятном расползалась вниз от правого виска, едва касаясь кончиком брови. Занимала она почти треть лица: всю правую щеку и область под глазом. Таня где-то слышала, что делать тату на этой части тела – самая болезненная процедура. От этой мысли она поморщилась, а парень глянул на нее своими темными глазами. В неярком свете предзакатного солнца они казались почти черными.

В целом в облике парня не было ничего необычного: широкий нос, тонкая линия сжатых губ и такие же тонкие брови, едва заметные под растрепанной русой челкой. Но взгляд неизменно притягивала татуировка. Вот уж действительно отличительная черта.

Иванова в качестве приветствия коротко кивнула незнакомцу и отвела взгляд; парень медленно отзеркалил движение, не отводя от Тани пронзительных глаз, и придержал для нее подъездную дверь.

– Спасибо.

– Хорошего вечера, – нараспев протянул незнакомец. Когда Иванова обернулась, чтобы пожелать то же самое в ответ, губы парня искривились в однобокой ухмылке. Было в его тоне что-то такое, что Таню зацепило. Будто парень знал какой-то секрет Ивановой и открыто радовался этому знанию. Насмехался даже.

Но Таня только плечами пожала, слыша, как за спиной щелкнул доводчик двери, запирая подъезд ото всех, у кого нет ключа от домофона.

Уже подойдя к лифту, Иванова непроизвольно вздрогнула, а рука замерла в паре сантиметров от кнопки вызова лифта, так и не коснувшись ее.

Эта татуировка! Иванова ведь видела ее уже, и не раз!

Подгоняемая этой мыслью и страшной догадкой, Таня бросилась к выходу из подъезда. Дрожащими от спешки руками она только со второго раза попала по кнопке разблокировки двери. Заиграла стандартная мелодия, но Ивановой было не до этого; она выскочила на улицу.

Озираясь по сторонам, Таня в три шага преодолела шесть ступеней небольшой подъездной лестницы. О том, что она запросто может запнуться и упасть, Иванова сейчас не думала; мысли занимало совсем другое. Куда более страшное, чем падение!

Но на полупустой улице не было видно парня с татуировкой на лице. Не было видно вообще почти никого. Таня с отчаянием во взгляде бегала от одинокого прохожего, идущего с огромным пакетом со стороны магазина, к двум другим людям, сидевшим на лавочке. Все, как назло, без татуировок на лице. Никто из них даже по возрасту не подходил.

Вот и где он? Прошло меньше минуты с момента как Таня зашла в подъезд. Еще от силы секунд двадцать-тридцать на то, чтобы выбежать обратно и осмотреть окрестности. Куда за это время он успел деться? Где его искать?

Тане хотелось схватиться за голову и пожурить себя за такой долгий мыслительный процесс. Как она могла сразу не вспомнить? Как вообще это можно было сразу не понять? Но, к сожалению, посыпание головы пеплом делу никак не помогало.

Взгляд упал на камеру, висящую над дверью подъезда. Эх, хорошая была бы идея, да только Иванова теперь знала – та уже месяц как из строя вышла.

– Опять никакого толку мне от этой камеры. Почините уже наконец! – крикнула она, надеясь, что слова долетят до власть имущих сотрудников управляющей компании и у них наконец взыграет совесть. Надежды было мало, но Таня пыталась не унывать.

Еще раз беспомощно окинув взглядом площадку перед домом и стройный ряд припаркованных у тротуара машин, Иванова достала телефон.

– Иван Степаныч! – воскликнула она, как только гудки оборвал мужской голос. – Скажите, что вы еще на работе! Крайне нужна помощь.

Мысленно Иванова неприлично громко и эмоционально радовалась, что в свое время познакомилась с работником их местной управляющей компании. Мало того, что Иван Степанович там работал, так он еще и доступ к видеозаписям с камер имел. Собственно, именно так Таня когда-то и узнала, что камера над ее подъездом вышла из строя.

– Что опять случилось? Только не говори, что в одном из наших домов кого-то снова убили.

Таня хмыкнула; да уж, то дело было напряженным и нервным для всех работников УК.

– Нет. Можете выдохнуть. Мне всего лишь нужны записи с камер из моего подъезда.

Молчание продлилось недолго; Иван Степанович почти мгновенно озвучил первое пришедшее на ум предположение:

– Собака чья-то нахулиганила? Хозяев ищете?

– Да нет, – Таня нервно усмехнулась; у нее тут, возможно, преступник бегает, а ее о каких-то собаках расспрашивают. – Человека ищу. Он должен был попасть под камеру, что в подъезде висит. Она же как раз на дверь направлена. Мне нужны записи последних десяти-пятнадцати минут.

В этот раз Иван Степанович не был так скор на ответ.

– Тут дело такое, – начал он, протягивая гласные с явной ноткой вины в голосе. – Я бы с радостью хоть за весь день записи отдал, но в подъезде камера теперь тоже не работает.

Иванова вздохнула. Да что ж за подъезд у них такой?

– Но это ненадолго! – поспешил заверить сотрудник управляющей компании, не давая Тане времени возмутиться вслух. – На конец месяца уже тендер назначили. Новые камеры закупят. Установим, и все будет в порядке. А это вся партия какая-то бракованная была. Если тебе так легче будет, то у вас вообще во всем доме камеры не работают. И в том соседнем. На углу который! Но скоро все поправят. В порядке будут ваши подъезды и под полным надзором!

– Мне бы сейчас чтобы в порядке все было, – пробурчала Таня, а потом громче прибавила уже в трубку: – Но в лифте-то камера работает?

– Конечно! – тут же выпалил мужчина. И тоном еще таким сказал, будто обидел его этот Танин вопрос.

– Хорошо тогда. Сейчас подойду к вам, покажете.

– Жду, – с готовностью отрапортовал Иван Степанович и сбросил звонок.

Иванова в третий раз огляделась; пропавший парень все так же отсутствовал в зоне видимости. Хоть в окна машин ходи заглядывай, может, в одной из них и спрятался. Или на площадке детской?

Таня задумчиво уставилась на ярко-красную башню с желтой крышей и зеленой лестницей. Мог ли там спрятаться парень? Если согнуться в три погибели – с его-то ростом, – то вполне может быть. Пойти, что ли, заглянуть в крохотное окошко?

Идея показалась абсурдной, нелепой и в который раз за сегодняшний день заставила Таню задуматься, о том, что пора сделать небольшой перерыв в работе. Может быть, съездить куда-нибудь? Устроить себе небольшой отпуск? Можно даже и не за границу. Мало ли мест в нашей необъятной, куда можно скрыться от всех бед?

Когда она в последний раз вообще ездила в отпуск? Сразу и не вспомнить. Да и если подумать, то на ум не приходит ни одного случая за последний год – а может, и годы. Но даже если бы Иванова куда и поехала, дозвониться до нее или связаться как-нибудь иначе в век наших современных технологий – раз плюнуть. А если уж кто-то так заморочится, чтобы предложить Тане работу, то, значит, и платить будет много, а тогда уже и сама Иванова отпуск отложит. Ведь лучше хорошего отпуска может быть только огромный гонорар.

Но теперь, кажется, пора бы и правда отдохнуть.

Направляясь к зданию управляющей компании, Таня мысленно заверяла себя, что скоро обязательно куда-нибудь поедет. Сядет в машину, доедет до вокзала, и поминай как звали. Ближайший месяц в городе ее точно после этого не увидят. А может, и больше. Рванет куда-нибудь к морю. Или в горы? Или в лес! Точно! Уедет куда-нибудь далеко-далеко, в глубинку, где даже Интернет днем с огнем не найдешь. И чтобы связи ни-ка-кой.

– В деревню, в глушь… в Саратов? – Таня вопросительно окончила цитату и усмехнулась.

За мечтами о таком близком и в то же время далеком отпуске Иванова чуть не прошла мимо нужного здания. Благо что Иван Степанович вышел встретить и окликнул задумавшуюся знакомую, когда та дошла уже до угла здания.

– Мы не переезжали никуда! – крикнул он, а Таня вздрогнула от неожиданно громкого голоса. Сладкие мечты рассыпались перед глазами; до долгожданного отпуска еще было далеко, а сейчас придется спешно вернуться к серым рабочим будням.

На просмотр записей камер в лифтах у Тани ушло не больше двадцати минут. За это время она узнала лишь одно – парень в лифты незадолго до их встречи не заходил.

– Может, на первом этаже живет? – попытался утешительно предположить Иван Степанович. Но от этой идеи Тане легче не становилось; камера в подъезде ведь все равно не работала!

– Давно она сломалась?

– Да вчера вот, – мужчина развел руками. – Не знаю, что с ней, но почему-то перестала записывать. Хотя она дольше всех держалась. Оно ж как было, – Иван Степанович, потрясая в воздухе открытой ладонью, возмущался: – Застройщик камеры свои поставил. С ними все было хорошо. А потом почти полгода назад, – он замер и глянул на Таню: – Ну ты помнишь, наверное, – и вновь стал размахивать рукой, – все камеры в двух домах поменять решили. Не помню уж, что там случилось.

Таня хотела вставить фразу про то, что у управляющей компании появился шанс часть денег присвоить, вот и провернули эту никому не нужную замену. Рабочие камеры-то вряд ли в утиль пошли. Но Иван Степанович был так громок и увлечен своим рассказом, что Иванова решила позволить ему выговориться. У человека явно назрел монолог на эту тему.

– Ну и закупили где-то эти камеры! Только в лифтах нормальные оставили. Тоже не знаю почему, но вряд ли ж без причины. А новые все сначала нормально работали, а потом одна за одной из строя повыходили. А к кому все с жалобами идут? Ко мне конечно! Не было и недели спокойной у меня. Все долбают, чтобы поменяли на рабочие. А я-то что? Не я же деньги на это даю. И вот та камера, что в вашем подъезде висит, она самая первая сломалась. Мы тогда ее сразу же на нормальную заменили. Это потом все работать перестало. Но эта работала! – и тише прибавил: – До вчерашнего дня.

– И мастера не вызывали?

– Да от этих мастеров она и перестала работать! – Вопрос Ивановой был воспринят как личное оскорбление. – Вчера же утром и приезжал мастер. Ходил тут, смотрел. Диагностику камер проводил. Вроде как эксперт, оценку делать пришел. Там же управляющая сейчас судиться с тем поставщиком камер собирается. Ну и доказательства собирает. А этот эксперт зачем-то и к работающей камере из другой партии полез. Я ему сразу сказал, чтобы не трогал. А он: «Диагностику надо провести!» Да так провел, что камера эта работать и перестала. Вроде молодой, а в технике не разбирается совершенно. И где только таких мастеров набирают?

– И другого вызывать не стали?

Иван Степанович надулся; видимо, окончательно оскорбился.

– А мы лишних людей к нам не зовем. Паренек тот сказал, что к концу недели вернется и все наладит. Что там контакт перегорел и еще надо линзу менять. Вот он в пятницу все это привезет и сделает. Чего другого мастера-то звать?

Таня поняла, что вопросами своими зацепила человека за живое и поспешила вернуть разговор в рабочее русло. Да и эта мешанина из разрозненных и совсем сейчас неважных фактов Иванову мало интересовала. Когда-нибудь она найдет в себе силы на то, чтобы разобраться с происходящим в ее УК безобразием. Когда-нибудь, но явно не сегодня.

Они еще раз пересмотрели все записи с камер за последний час – хорошо, что человечество изобрело быструю перемотку, – потом еще за два часа, но незнакомого парня не было нигде.

– Значит, все-таки на первом этаже живет, – подвел итог Иван Степанович. – Или заходил к кому-то, кто там живет.

– Ага, – Иванова бестолково кивнула. Куда больше внимания она уделяла сменяющимся кадрам на экране монитора. Будто надеялась, что чем пристальней будет вглядываться в него, тем больше шансов, что парень промелькнет где-то. Каждый раз, когда на записи двери лифта открывались на первом этаже, она припадала к экрану и всматривалась вдвойне внимательно. Надеялась и ждала, что хоть где-то он мелькнет. Пройдет мимо. Хоть немного попадет в кадр!

Но время шло, запись проматывалась на максимально возможной скорости, а искомого парня все не было и не было. Следом они посмотрели камеры, висящие на соседних подъездах, но и там незнакомец не попался в объектив. Везунчик какой.

– Мы тут так весь день посмотрим, – подал голос Иван Степанович. – Я-то не против, но мне тут уже давно закрыть все надо было и домой идти.

Иванова опомнилась от этих слов.

– Точно! Простите, что задержала, – прозвучало искренне, но в то же время с нескрываемой грустью. Жаль было столько времени, потраченного впустую.

Судя по выражению лица Ивана Степановича, острое чувство сожаления у них с Ивановой было одно на двоих. Слишком много надежд было возложено на современные технологии.

Наскоро распрощавшись и еще раз поблагодарив мужчину за попытку помочь, Таня отправилась к дому. Всю дорогу ее раздирали сомнения и сожаления об утерянных возможностях.

«Надо было сразу же за ним побежать».

«Надо было прохожих расспрашивать».

«Надо было самой обойти всю округу».

Эти и десятки других «надо было» неустанно жужжали в голове Ивановой. Но лишь одна мысль могла заткнуть их всех: «Глупости это все. Это не мог быть Богдан Очередний. Из тюрьмы так быстро не выпускают».

Это казалось логичным и единственно верным заключением. Оставить бы эти назойливые мысли и идти домой. Лечь спать и забыть о случившемся. Но Таня все равно никак не могла успокоиться. Уж очень похожи были татуировки. И ведь в том же самом месте! Точно такой же рисунок!

– Нет, – проворчала она недовольно себе под нос, – это не может быть просто совпадением. Нужно позвонить Кирьянову.

Глава 2

Едва ли не с первыми лучами еще теплого осеннего солнца Таня села в машину и направилась по давно знакомому маршруту – в следственное управление. Дело у нее было сверхважное и совершенно не терпящее отлагательств.

Именно с этой фразой Таня и ворвалась в кабинет своего старого друга – подполковника полиции Владимира Сергеевича Кирьянова.

– Вчера я до тебя так и не смогла дозвониться, но сегодня от ответа тебе не уйти.

Вернувшись домой, первым делом Таня действительно набрала номер друга, но тот был очень занят и не мог толком слушать, а потому попросил расписать все в сообщении. Вот Иванова и расписала: щедро так, на половину листа А4 хватит, если не больше. Кирьянов сообщение получил, прочитал, но так ничего и не ответил. Сидеть на одном месте, ждать, надеяться и верить Таня никогда не умела, а потому и приехала в такую рань выпытывать ответ.

Расположившийся за своим столом подполковник полиции посмотрел на свою давнюю подругу откровенно сонным взглядом.

– Танюх, я как знал, что ты у меня с первыми петухами будешь. Только документы распечатать собирался, – мужчина кивнул на свой новый монитор.

– Так показывай. Чего бумагу портить? – Иванова обошла стол друга и встала справа от его кресла. Одну руку она положила на спинку кресла подполковника, второй уперлась кулаком в столешницу, слегка наклонившись вперед. – Это прежний твой монитор был смертью для глаз. В этот хоть смотреть приятно.

Кирьянов довольно улыбнулся похвале; всего месяц назад он наконец смог выбить для себя новый монитор взамен старого. Тот был уже настолько плох, что без кровавых слез в него нельзя было взглянуть.

На экране был открыт отсканированный документ с яркой синей печатью внизу. Краски были настолько яркими, что Таня даже засмотрелась.

– Действительно, старый твой монитор давно пора было на помойку отправить.

– На свалку истории! – поправил Кирьянов.

– И туда тоже. – Таня оторвала взгляд от печати и быстро пробежалась глазами по тексту документа. – Ты когда раздобыть-то все это богатство успел?

Кирьянов не без самодовольства дернул плечами и выпрямился:

– Так работаем же. Сразу же после твоего сообщения стажеру написал. Он-то и постарался.

Бросив чтение, Таня оглянулась на друга:

– Это тот стажер, который место преступления затоптал, а потом рядом еще один труп не заметил?

Подполковник кивнул:

– Он, родимый. Не поверишь, но за лето так поднатаскался, что диву даешься. Ни дать ни взять, а ценный кадр следственного управления растет. Вот и эти сведения нашел в кратчайшие сроки. Не знаю даже, с кем он там задружиться успел, что все на блюдечке с голубой каемочкой прислали еще до начала рабочего дня.

Иванова, не скрывая своего удивления, громко хмыкнула:

– Далеко пойдет парень.

Самодовольство Кирьянова только приумножилось на глазах.

– Ну само собой. Мой же ученик.

Усмехнувшись, Таня едва удержалась от того, чтобы припомнить другу, сколько раз он плакался ей из-за этого стажера. Сколько дров он наломать успел за первые пару месяцев, пока еще приходил сюда производственную практику отрабатывать. А теперь вот – гордый наставник и превзошедший все ожидания ученик.

Но времени на восторги сейчас не было; Иванова вновь обратила свой взгляд на монитор.

Текста в документе было немного – можно сказать даже, что несправедливо мало, – всего два небольших абзаца, размашистая подпись и синяя печать. Прочитав документ до конца и вновь врезавшись взглядом в яркий круг внизу страницы, Таня удивленно выпрямилась:

– Как «умер в тюрьме»?

Кирьянов поджал губы, будто бы это он был повинен в смерти недавнего заключенного.

– Сама видишь. – Он процитировал заключение. – «Смерть наступила в результате асфиксии». Повесился в своей же камере.

Иванова всегда славилась тем, что за словом в карман не лезла, но сейчас был явно случай из ряда вон: она стояла и молча смотрела в монитор, не имея ни малейшего понятия, что должна на это все ответить.

– Есть шанс, что самоубийство было сфабриковано, а сам Очередний выбрался из тюрьмы?

Кирьянов вновь пожал плечами и щелкнул мышкой, открывая другой файл. Теперь на экране были такие же яркие и четкие фотографии – одна из тюремной камеры, вторая из морга. Факт того, что это был тот самый Богдан Очередний, налицо – татуировка притягивала взгляд Ивановой, словно магнит. Ровно так же, как и вчера у подъезда.

– Но ведь и это можно было подделать. Грим, купленные охранники и прочие радости. Он ведь был из богатой семьи, мог себе такое позволить.

– Мог, – не стал спорить Кирьянов, – но я очень сомневаюсь, что это могли подделать. В той тюрьме работает мой хороший знакомый. У них там подобное не практикуется. А если бы Богдан Очередний и нашел кого-то падкого на деньги, то это быстро бы вскрылось.

Таню эти слова не убедили. Видела же она вчера этого человека? Конечно, видела. И как теперь поверить, что он умер несколько месяцев назад?

– Ладно. Давай тогда ему позвоним. – Кирьянов достал телефон и стал быстро листать телефонную книгу. Нужный номер нашелся под буквой «Н».

– Колька, привет! – воскликнул подполковник, прижимая телефон к уху. – Как ты там. Все в работе? Ага! А жена как? Да ладно! Шутишь же. Какой еще четвертый ребенок? Вам уже обоим под пятьдесят! Знаю я про эту вашу любовь, всем возрастам покорную, но не до такой же степени, Колька!

Тут Кирьянов поймал недовольный взгляд подруги и кашлянул, вмиг возвращаясь к своему образу серьезного подполковника полиции.

– Поздравляю, конечно, но позже обсудим. Я тебе по делу звоню. Мы тут вам вчера запрос по Очереднему посылали. Нет, ответ-то мы получили и в курсе, что он полгода назад умер. Но можешь подробней рассказать?

Таня замахала руками, пытаясь неловкой пантомимой подсказать другу поставить вызов на громкую связь. Не с первой попытки Кирьянов понял, что от него хотят; кабинет наполнился звуком низкого басистого голоса.

– Так с первых дней ему ото всех и прилетало, – вещал хороший знакомый Кирьянова. На фоне слышался шум, гам и прочие радости дома, в котором есть трое детей. – Потом вроде как оставили его в покое, когда он одного бывалого зэка порезал. Побаиваться стали. Но парнишка все равно не в своей тарелке был. В тюрьме, конечно, сложно быть в своей тарелке, но этому было совсем невыносимо. Только в день свиданий он более-менее нормальным становился. Сестра, видимо, как-то могла его утихомирить. А потом опять как бешенство у него начиналось. Не знаю уж, чего его к нам определили, а не в комнаты с мягкими стенами. Все хотел поднять вопрос об этом, да не успел. Повесился он.

– Точно он повесился? – озвучил Кирьянов немой вопрос подруги. Таня замерла, прислушиваясь, а вот «Колька» вопрос понял по-своему:

– Да вроде. Во всяком случае, выглядело так, будто бы сам. Хотя кто его знает. Ему с его-то характером много кто смерти желал. А у нас тут – ты сам понимаешь, как расследования проходят. Раз уж нашли с петлей на шее, значит, самоубийство.

Громко и тяжело вздохнув, Иванова отошла от стола и села на ближайший стул, опустив взгляд на сцепленные в замок пальцы.

– Ладно, Колька, – мужчина выключил громкую связь и приложил телефон к уху, – спасибо за помощь. Я тебе вечером позвоню. Расскажешь, что там у вас с женой случилось такое, что вы снова родителями стать решили.

Кирьянов с улыбкой, а иногда и с короткими громкими смешками, еще дважды попрощался и положил трубку.

– Ну? – спросил он тут же у Ивановой. Та не сразу нашла что ответить на такой глубокий и неоднозначный вопрос.

– Я уверена, что видела его вчера, – произнесла она четко и почти по слогам. – Он придержал мне дверь в подъезд, усмехнулся, а потом ушел.

Краем уха она услышала, как застучали по полу колесики офисного кресла; Кирьянов подъехал поближе к подруге и положил руку ей на плечо:

– Ты уверена, что это был он? Мало ли похожих людей?

– Уверена. Та же самая татуировка. В том же самом месте? – Она поднесла ладонь к лицу и нервно ткнула пальцем в правую щеку. Ровно туда, где черный абстрактный завиток рисунка изгибался на лице Очереднего и тянулся к глазу.

Подполковника такой аргумент совершенно не убедил.

– Да мало ли людей с татуировками на лице. Тем более с какой-то неясной абстракцией.

В ответ на свое неверие мужчина тут же получил недовольный взгляд Ивановой.

– Она была сделана по эскизу его сестры. Это не какой-то распространенный рисунок, который в любом тату-салоне могут повторить. Я эту татуировку узнала бы из тысячи. С закрытыми глазами нарисую. Сколько намучилась тогда, когда мы его ловили.

Да уж, не лучшие то были времена. Таня тогда забыла о таких явлениях, как сон и нормальное питание. С Кирьяновым они чуть ли не сутки напролет проводили в засадах, питались пирожками из ларьков и растворимым кофе, потому что за чем-то большим нужно было куда-то ехать, а они застряли в засаде. Но в то время это казалось не таким уж важным – куда важнее было поймать убийцу трех девушек.

Это было одно из немногих дел, за которые Иванова получила сущие гроши – в тот раз смысл был далеко не в вознаграждении. Таня чувствовала себя обязанной поймать этого монстра.