Галкино счастье

Анна Филин

Галкино счастье

Глава 1

– Колька звонит, – отвлекся от разговора на телефонный вызов Федор.

Мы сидели в уютном ресторане и ужинали. Днем от звонков ни мне, ни ему покоя не было. И все-таки смогли же достать даже вечером.

– Привет, сосед, – бодро ответил в трубку Федор.

И тут же с лица его спала краска, а рука с бокалом так и замерла в воздухе.

– Уже выезжаю… – Федор коротко кинул в трубку и стал хлопать себя по карманам.

Поправил шейный платок. И одним залпом осушил бокал.

– Мой дом полыхает. Колька Вайсман звонил. Пожарных вызвали, но пламя, говорит, такое, что за соседние участки опасаются.

– Так чего мы сидим? Помчались!

Машина с водителем Федора, как всегда, ожидала нас после ужина.

А у меня сердце в пятки провалилось. Пожар!

Никогда прежде так быстро мы не оплачивали счет и не бежали по направлению к машине.

– Что могло произойти? – по дороге подгоняя водителя Мишу, изнемогал от нетерпения Федор.

– Разберутся. Посмотри, какое сухое лето стоит. Дождей уже больше месяца не было. Сейчас надо думать, чтобы потушили поскорее да успели спасти… – я осеклась.

Всего добра Федора не вынести и за половину дня. Двухэтажный особняк с мансардой он строил «под себя» и наполнял дорогими сердцу предметами. Наплевать на шкуры и чучела животных, этого добра навалом охотники и таксидермисты предлагают. А обувь, сшитая на заказ и учитывающая все особенности стопы. А костюмы от настоящих мастеров своего дела, которые не выходят из моды третий десяток. Или памятные вещи, напоминающие об ушедших людях? Альбомы с фотографиями? Картины! О мой бог! У него же дома как в музее. Опять же детские вещи сына и дочери, те, конечно, живы, но воспоминания… Вещи покойной супруги… Это ему сейчас жизнь придется начинать с чистого листа. Врагу такого не пожелаешь.

По трассе нам навстречу попались две пожарные машины. И это вселило надежду, что успели, потушили и сейчас возвращаются в город.

Коттеджный поселок, в котором живет Федор, располагался в двадцати километрах от города, хорошая трасса, удобная развилка. Потому пожарные быстро и добрались. Успели вовремя. Кроме того, наверняка соседи своими силами пытались справиться с пожаром. Автоматический полив газонов у всех есть. Перенастроить – и готово дело.

Одним словом, подъезжая к посту охраны поселка, я окончательно себя уговорила на хорошее окончание дела. Еще и Федю успокаивала.

– Горелым долго будет тянуть. Но я слышала, что есть специальные краски или пропитки… Покрываешь – и вонь закупоривается.

А когда подъехали к дому, то вместо особняка увидели несколько обгоревших балок. Пожарные баграми растаскивали тлеющее черные камни и разбивали их прямо на асфальте. Это треш! Дома Федора больше нет!

Я скользнула взглядом по соседям. Бог ты мой! Яблоневая аллея обожжена с краю. С другой стороны от пепелища погорела живая изгородь и обуглилась соседская беседка. Но в остальном – все целое. За исключением дома Федора. Его больше нет.

Федор открыл дверцу, выставил ногу, но не выходил. Смотрел на то, что осталось от его родового гнезда.

– Федь, мы старались как могли, – к нам подбежал мужик, весь перепачканный сажей и в одном тапке. – Но полыхнуло мгновенно.

В нем я не сразу узнала Николая Ефимовича Вайсмана – председателя районного суда и по совместительству соседа Федора.

– Федь, полиция тебя спрашивает. Выйди к ним. Пожарные нашли очаг, правда, заключение позднее напишут. Проводка коротнула, говорят, в подсобке. Оттуда все разом и загорелось. Если бы снаружи – мы бы заметили, а в глубине… Вот так все и вышло, – развел руками Вайсман.

– Выпить есть? – только и ответил Федор.

– Есть, но ты вначале показания дай. Поверь моему опыту, так лучше будет.

Потом все было как в тумане. Двое полицейских опрашивали Федора, пожарные разбирались с остатками тлеющих вещей… Да какие там вещи, все превратилось в неопознанные предметы. Заливали водой. И вонь стояла невыносимая. Гари и боли. Соседи прикрывали носы руками и качали головами. Такая беда никого не оставила безучастным. Да и живут все рядом давно, успели сдружиться.

Николай самолично попросил главного в их поселке выдать записи с камер наблюдения. Да, позднее изымут, но это сроки, от двух недель. А так, чтобы уже сегодня ночью посмотрели. Может, кто посторонний появлялся? Хотя… Если пожар начался из глубины дома…

Вскоре пожарные собрались и уехали. Я только тогда решилась подойти ближе. Нет дома, пристроенной к нему почти вплотную бани, бассейн расплавился, и его тоже нет… Всю подчистую сгорело!

Федор далеко не бедный, все же один из старейших и грамотных нотариусов города, но сейчас… Ему словно голову оторвало. Благо Вайсман первым делом представился полицейским и зорко следил за показаниями Федора.

– Федор Федорович всегда уезжает в одно и то же время. Занесите мои слова в протокол, – время от времени вставлял он важные, по его мнению, слова.

А когда и полицейские уехали, и опустилась ночь, Вайсман буквально силой втащил нас с Федором к себе.

– У меня пол-этажа пустует – заселяйся и живи, – первым делом предложил он Федору.

– Чтобы каждое утро и вечер смотреть на это?! – резко двинул рукой с бокалом в сторону пепелища Федор, и янтарная жидкость выплеснулась.

– А ты не смотри. Нанимай бригаду. За неделю они здесь все вычистят. И стройся по новой.

– А это я куда дену?! – с силой ударил себя кулаком в грудь мой Федя.

Того и гляди, выть от горя начнет.

– Поедем ко мне. Макара завтра переселю в его квартиру, – ласково начала я приговаривать, снижать градус накала. – Хватит ему уже со мной жить. От меня тебе и до работы ближе. И можно ночами гулять по городу. Да вообще, в городе удобней жить.

– А мне удобней здесь! – прикрикнул, нет, не на меня, на свое горе Федор.

Затем закрыл лицо руками и долго так сидел.

Глава 2

Мы с Федором знакомы лет двадцать. Познакомились на выставке картин. Я была представителем со стороны музея – он со стороны благотворителей, благодаря которым эта выставка состоялась.

Меня зовут Галина Емельяновна Вронская, тружусь директором небольшого музея. Как в начале двухтысячных отдали под него еще дореволюционный особняк, так все и восстанавливаем. Дело это мало того, что дорогое, так еще и не каждая строительная фирма имеет соответствующий допуск. Взять хотя бы окна. Они должны полностью совпадать с архивными снимками. Каждое изготавливается по индивидуальному проекту в единственном экземпляре. В общем, проблем хватало. А вот финансирования – катастрофически нет. Посетителей у нас не так чтобы много, мы же не модный клуб. Кого сегодня историей родного города заинтересуешь?

Отвлеклась.

Федор Федорович Мильс гордился своими английскими корнями, правда, сложно посчитать в каком поколении. Подражал английским аристократам, хотя фамилия его переводится как «мельник», но это детали, правда ведь?

Он сразу обратил на меня внимание. И это закономерно. Еще со времен университета я всегда ловила на себе восхищенные взгляды мужчин и завистливые – женщин. А вот с личной жизнью не сложилось. Первый муж… От него осталась только фамилия и чудесный сын Макар. Он больше любил свободу, нежели семью. Второй муж ревновал без меры, и когда поднял на меня руку – я забрала сына и ушла в общежитие. Третий… Мама его разрушила наши отношения еще до брака. Потому как он у нее самый-самый, а польстился на разведенку, да еще и с ребенком. Не бывать такому!

Этот опыт не прошел даром, и я убедилась, что любовь и бабочки в животе не главное. А главное – это крепкий тыл, своя жилплощадь и холодильник, полный продуктов. С тех пор живу с сыном, но в собственной двухкомнатной квартире.

С Федором у нас закрутился роман пять лет назад. Его жена скончалась, дети выросли, и вот тогда он начал проявлять ко мне личный интерес. Первое время посылал цветы и подарки. Но окончательно покорил мое сердце, когда профинансировал восстановительные работы в подвале нашего музея. Разве можно после такого устоять?

Нам было весело вместе. Общение происходило совершенно без напряга. Мы могли молчать и все равно понимать друг друга, или болтать, друг другу не надоедая. Но под одной крышей мы жили лишь в путешествиях. А вот сейчас, после того как у Феди сгорел дом, я решилась на рискованный шаг – и пригласила его к себе.

У сына давно своя двушка, но с мамой удобнее. В собственной квартире он устраивает вечеринки, встречается с женщинами, жду не дождусь, когда женится. Но то ли жизнь сейчас другая и молодые не спешат создавать семьи, то ли опыт моей жизни наложил отпечаток… В общем, в свои тридцать сын не женат!

Но надо отдать ему должное – на квартиру заработал сам. Правда, сколько я слез пролила, когда кровиночка ушел из университета, со словами: «Ничего нового за полтора года мне не рассказали». Какие только разговоры ни вела, уговаривала, угрожала… А он подался в бизнес.

Вначале открыл одну кофейню на территории своего же университета. Затем еще одну в торговом центре – и пошло-поехало. Это сейчас этих кофеин – на каждом углу. А мой Макар был первым в городе. Оттого и доходы его взлетели до неба. Купил себе хорошую квартиру в центре. Сделал в ней приличный ремонт, мебель, техника – все по последнему слову. И в моей квартире ремонт оплатил.

Машины менял как перчатки, больше двух лет на одной не ездил. Мне помогал – давал деньги каждый месяц. Только вот не женится. Это, пожалуй, единственное, что меня беспокоило.

Водитель Федора привез нас ко мне глубокой ночью. По дороге я отправила сыну сообщение, чтобы ушел к себе. Объяснила, конечно, причину.

И вот приехали мы домой. Федя «в слюни», как он сам выражается.

– У меня даже рубашки сменной нет, – горевал он.

– Это не проблема. Раздевайся догола, пиджак почищу, остальное машина постирает и высушит. Завтра будешь во всем свежем.

– Платок нельзя в машину, – сказал он, развязывая шейное украшение.

Будто я сама не знаю.

– Его руками постираю, специальным средством. Я свой шелк им стираю. Дорогущее… Но зато вещи как новые.

– Тогда на, – протянул он мне свое сокровище. – И мокасины надо почистить. Они все в золе.

Он, правда, меня учить вздумал? Или это пожаром его так «приложило».

– Иди в душ. Вот тебе полотенце, помнишь, мы с тобой одинаковые в Китае покупали?

Ой, зачем я это сказала?

Федя уткнулся лицом в полотенце и завыл:

– Нет у меня теперь такого полотенца, и картин нет, и вообще дома моего тоже нет.

– Пойдем, радость моя, в душ, а потом спать. Утро вечера мудренее. Помнишь, как в русских народных сказках говорилось?

Баюкала, приговаривала, как с ребенком. Даже сказку рассказала, пока помогала ему помыться. А потом довела до кровати и потушила свет.

– Спи. А приду к тебе под бочок, как только переберу два мешка зерна да высажу сорок розовых кустов.

Дождалась, пока его дыхание станет ровным, и заступила во вторую смену. Домашнюю.

Постирать, помыть, почистить. Дождаться окончания машинной стирки. Разложить, развесить вещи. Ох, ты ж! Светает! Срочно спать! В мои пятьдесят весь недосып выражается на лице – отеками и землистым цветом кожи.

Глава 3

– У меня даже зубной щетки нет, – только проснувшись, затянул Федор, вспомнив про обрушившееся вчера на его голову горе.

Я целиком разделяла его скорбь и, собрав волю в кулак, кинулась его отвлекать от происходящего. Хотя по большому счету это совершенно невозможно. Время. Только оно выступит главным лекарем для Феди. Ну и я, конечно.

– У меня запасная есть. Черная с зеленой щетиной. Тебе понравится, – я помахала перед его носом запечатанной упаковкой.

– Бритва! Я всего лишился!

– А вот возьми.

В ход пошла другая упаковка.

Пока он приводил себя в порядок в душе, я сообразила на стол. Поджарила хлеб в тостере, нарезала сыр. Ополоснула и просушила листья салата, пару оливок, несколько маринованных помидорок. Вскрыла упаковку бекона и, кинув его на сухую сковороду, опалила с двух сторон и залила яйцом. Нажала кнопку на кофемашине, и бодрящий аромат перекрыл все остальные.

– У тебя, случаем, нет лосьона после бритья? – завернувшись в мой халат, никто же не видит, прошлепал в тапках Макара на кухню Федор.

– У меня есть нечто лучшее, чем лосьон! Маска с молодильными яблочками и волшебные патчи.

Федор следил за состоянием кожи, борясь за уходящий тонус не хуже меня. Поэтому с готовностью откликнулся на мое предложение.

И я постаралась его если не удивить, то хоть немного развлечь. Нанесла слой маски, положила под глаза патчи. Показала на салфетки.

– Остатки снимешь. И начинай завтракать. Я быстро в душ, а как вернусь, нанесу следующую маску – на твои губы.

Мне хотелось, как в фильмах показывают, присесть напротив, с наслаждением потягивая кофе и лениво откусывая бутерброд… Но не получилось как на экране. Может, завтра? А сейчас бегом прихорашивать себя – и на работу.

Ожидаемо из зеркала на меня глянула уставшая возрастная женщина. И я в таком виде показалась Федору? Надо срочно принимать меры и подниматься на полчаса раньше, чтобы осталось время на душ, легкую маску и макияж. Учту. Исправлюсь.

А будет ли Федор жить со мной? Вариантов с его достатком и положением у него множество. Тут и гадать нечего. Сейчас за завтраком обсудим. Опоздаю на работу, ничего. Личная жизнь важнее, да и поймут меня сотрудники. Как оставить близкого человека один на один с бедой?

– Федор, прости меня за прямоту. А давай жить вместе? Аргументы приводить не стану, ты и сам их прекрасно знаешь. Ну, право, сколько можно? А сейчас хоть и печальный, но все же повод…

Все, главное сказано. Мы достаточно близки, и он знал мой прямой характер. Поэтому ходить вокруг да около не я не видела смысла.

– Гала… – Он всегда называл меня на манер Сальвадора Дали. – Мне непросто отказаться от своей независимости. Не торопи меня… Давай лучше после работы проедемся вместе по магазинам и купим мне одежду и обувь на первое время. Правда, за этим надо бы в Европу… Но не до того сейчас.

– А это второе, что я хотела тебе предложить. Сейчас повсюду роскошные распродажи, да и давно мы с тобой на шопинг не выбирались. Все в рестораны, – шутливо добавила я.

Все же мы отлично ладим с ним. Понимаем друг друга с полуслова. Может, и пора уже жить вместе. А что, если это знак? Хоть и жестокий, но толчок для нас. Сколько таких историй встречается в жизни.

Конечно, быт никого не оставит в прежних чувствах. Но мы же взрослые, состоявшиеся. Финансовых затруднений ни у меня, ни у Федора нет. Дети выросли. Это же наслаждение – жить для себя в любви и гармонии, наслаждаясь беседами под кофе. Будем смотреть телеспектакли, а затем обсуждать их.

Можно выбраться на премьеру в Москву. Скоро откроется новый театральный сезон. Я давно мечтала: вечером в самолет, затем бегом в гостиницу, переодеться и, еле успевая и волнуясь, мчаться в театр. А после прогуляться и обсудить эмоции от увиденного. Я никого другого не приемлю себе в спутники, только Федора. А почему раньше такая мысль не приходила мне в голову? На работе гляну, что в ближайшую неделю дают в столичных театрах, да и махнем на выходные. Может, и с Сашкой удастся увидеться.

Сашка – это моя закадычная подруга и незаменимый работник в прошлом. Года два назад от нее ушел муж к другой. И чтобы Сашка не скучала, я подкинула ей халтурку: сопроводить группу коммерческих туристов. И так она отлично справилась, что по итогу вышла замуж за одного из них. Ну, там неизвестно, кому повезло больше. Сейчас с мужем и двумя годовалыми сыновьями Сашка живет в Москве.

Да, надо ехать.

Федор любезно подкинул меня до работы – еще один несомненный плюс в совместном проживании, и умчался в свою нотариальную контору. Я же начала рабочий день с чашечки кофе. Раньше мы с Сашкой с утра обменивались под него новостями, а сейчас я осиротела.

На ее место, главного хранителя музейных фондов, мне удалось заполучить бриллиант в роскошной оправе. Бриллиантом я называла Серафиму Прокофьевну Мешкову. Да, ей далеко за шестьдесят, но насколько она прекрасна своей несгибаемостью в вопросах произведений искусства, отношения к ним и соблюдения порядков, установленных еще в советское время. Это сейчас многие позволяют себе послабления – только не Сима! Эта кого угодно свернет в бараний рог за дело всей своей жизни.

Когда-то она руководила Пермской государственной художественной галереей. Тициан, Рембрандт, Айвазовский и многие другие полотна благодаря ее неуемной энергии удалось сберечь для потомков. И само здание музея – а это бывшее здание кафедрального собора – получилось сохранить во многом ее стараниями, не допустить уничтожения. Но пришли другие времена… И не смогла, или не захотела, Серафима Прокофьевна опускать планку.

Разное говорили – выгнала из музея делегацию «новых русских» за их предложение продать пару «открыток», как пренебрежительно они назвали великие полотна. Или место чьему-то протеже отказалась уступить… Да и какое сейчас это имеет значение?

Я пригласила ее к себе с должности смотрителя. Это те самые бабушки во всех залах, что сидят на стульчике и зорко наблюдают за посетителями. Вспомнили? Вот такой венец карьеры.

А оправа Серафимы Прокофьевны – это ее высочайшие стандарты по отношению к работе. Никаких поблажек себе и другим. Пришли работать в музей – будьте любезны! Лучшего специалиста во всей стране не найти. А что касается характера…

Притираемся. Не сказать что болезненно, с кровавыми мозолями, но я прекрасно понимаю миссию, которую взвалила на свои старческие плечи Сима. И ради этого терплю.

Глава 4

– Серафима Прокофьевна, если не сильно заняты, зайдите ко мне, пожалуйста, – пригласила я ее по телефону.

Кофе она со мной не пьет, но на этот случай я пополняю запасы травяного чая. Его она употребляет с удовольствием.

– Я извиниться хотела перед вами за опоздание. У Федора дом вчера вечером сгорел. Подчистую. Пока пожарные, пока полиция… Приехали ко мне уже заполночь…

Не то чтобы я оправдывалась перед ней. Здесь другое. Это вопрос уважения и поддержание собственной репутации.

– Передайте мои соболезнования Федору. Дом – это же часть человека, считай, половину себя потерял… – она посмотрела на потолок.

Это Серафима Прокофьевна точно подметила. К Федору она относилась с теплотой, после того как узнала, что именно он помог нам восстановить подвал, в котором обнаружился фарфоровый сервиз на четыреста предметов.

– Непременно передам. И еще, наверное, какое-то время я буду больше времени уделять ему.

– Безусловно, ваша поддержка ему сейчас необходима. За музей не переживайте. Срочного ничего нет. Экспонаты ожидают очереди на реставрацию, – она обвела взглядом мой кабинет, отпивая крохотными глотками чай.

Тут я вспомнила, что давно хотела спросить. Вернее, не спросить а констатировать необычность совпадения.

– Наш музей называется «Дом Мешкова», и ваша фамилия Мешкова. Не правда ли, жизнь не перестает нас удивлять.

Она снова окинула взглядом мой кабинет, мечтательно улыбнулась и выдала:

– Никогда бы не подумала, что буду трудиться в родовом гнезде, – и перевела совершенно серьезный взгляд на меня.

У меня некрасиво приоткрылся рот. Она… наследница самого Николая Васильевича? Он был величайшим человеком своего времени. Приведу только два факта: спас Пермскую губернию от голода, с успехом осуществив закуп зерна под свое честное имя. И второе – именно он основал в нашем городе университет, положив начало высшему образованию. Этот университет и я заканчивала много лет назад.

Это непередаваемое ощущение. Вот так неожиданно, лицом к лицу столкнуться с историей.

– Невероятно! – только и могла произнести я. – Но как? Мешков… Николай Васильевич, он же в революцию уехал в Петербург, а затем перебрался в Москву.

Это известные факты, равно как и то, что он ревностно поддерживал левые партии. Деньгами и связями, за что дважды арестовывался охранкой. Его сам Ленин упоминал в своей переписке как образчика здравомыслия, несмотря на принадлежность к купечеству.

Уж не знаю, что сподвигло Серафиму Прокофьевну к откровению, но она поведала, что является внучкой от второго брака Николая Васильевича, случившегося уже при советской власти. Мать никогда не рассказывала историю их семьи, да она и не застала дореволюционное купечество отца. Но иногда бросала непонятные фразы, что хотела бы побывать в Перми. Странно их слышать было от коренной москвички. И вот когда внучка блестяще закончила институт, то попросилась по распределению… Догадались? Именно в Пермь.

– Я не знаю, что на это ответить, кроме того, что я счастлива быть знакома с вами. И заверить, что вас я в обиду не дам.

Всем известно про мой пробивной характер. А после того, как Саша через мужа выбила нам ремонт флигеля для прислуги, да не просто выбила, а этим вопросом взялась заниматься лично Елена Юрьевна Гагарина, да, та самая – дочь первого космонавта Земли, и по совместительству директор всего комплекса Московского Кремля, со мной в Перми вообще никто не берется спорить. И даже находят средства на финансирование сверх заложенных. Не много, но нам сколько не дай – все мало.

– У меня к вам будет только одна просьба, Галина Емельяновна, не распространяйтесь о моем происхождении. Вы мне сразу понравились, мы с вами одного поля ягоды. Потому и открылась. А как отнесутся остальные?.. Ни к чему мне такая слава.

– Уверяю вас… А Феде? Можно я ему расскажу?

Я сложила ладони на груди. Да я бы и без ее разрешения рассказала. Наверное. Как такое утаить? Это же экспонат в музее!