Стражи миров. Грибное проклятье

Ирина Ка

Стражи миров. Грибное проклятье

Посвящается моей семье и друзьям, которые очень ждали выхода этой книги.

Потеряшки

Егор пошатнулся и с удивлением посмотрел под ноги. Он стоял на массивных неровных корнях, которые, словно паутина, опутывали лес вокруг. Высокие сосны верхушками закрывали небо, блокируя дневной свет. Но особенно мрачно и даже драматично клубился туман. Как на сцене театра. Впрочем, стоило задержаться на нем взглядом подольше, как становилось понятно – из-за неподвижности он больше похож на воздушную сахарную вату.

– Не отвлекайся. – нервно произнесла Галя, сильнее сжимая его предплечье.

Она стояла рядом в белом платье, почему-то испачканном в грязи, и держалась за Егора с торжественным видом.

Кто-то демонстративно откашлялся. Заиграл вальс Мендельсона. И прямо перед ними среди деревьев возник старый стол с облупившейся темно-голубой краской. Около него материализовалась внушительных размеров женщина в очках. Она слегка поправила завитые волосы и сказала торжественно, интонационно выделяя каждое слово:

– Попрошу ответить жениха. Согласны ли вы, Егор, взять в жены Галину?

– Он согласен! – тут же радостно выкрикнула Галя и тихо добавила уже для Егора. – Кольца не забыл?

Он вдруг осознал, что происходит и даже дышать резко перестал от волнения.

– Подождите! Подождите, я…не то, чтобы… но и… – он возмущенно замахал рукой, отрицая происходящее.

Потом освободился от невесты, слегка ее оттолкнув, и попятился назад, переступая с корня на корень:

– Галь, ты только не злись! Но это все как-то неожиданно. Я не готов.

Лес замер и начал медленно тускнеть, словно кто-то решил выкрутить диммер в положение “0”. Остатки чистого неба, проглядывающие из-за верхушек деревьев, заволокло тучами. Все пространство вокруг зловеще погружалось во тьму. И, судя по тому, что уши Егора прижгло легким морозом, а изо рта повалил пар – резко похолодало.

Закружилась голова. Он прижался спиной к ближайшему дереву и замер. И тогда уже понял, что деревья плывут перед глазами вовсе не из-за того, что ему дурно. Просто почва вибрирует. Громоздкие корни под ногами пришли в движение. Сначала они медленно и плавно выбирались из земли, словно просыпались и разминались после долгого сна. А потом начали шевелиться гораздо активнее, извиваясь, как змеи, и все ближе подползали к Егору.

Галя же вовсе не выглядела испуганной. И она не злилась, а все также невозмутимо улыбалась, ожидая только одного – ответа.

– Галя, посмотри вниз, там змеи! – закричал он сдавленно.

Но девушка словно не замечала ничего вокруг.

– Прошу ответить жениха! – повторила регистратор, лицо которой неожиданно покрылось большими бородавками. – Согласен ли он взять в жены…

– Он согласен! – радостно запрыгала Галя.

– Нет! – заявил решительно Егор. – Нет.

Корни, словно змеи, тут же зашипели и кинулись на него, зажимая в тиски и впиваясь в тело. Он взвыл.

– Согласен, согласен! – пританцовывала его “невеста”.

– Я не поняла. Вы будете брать? – грозно переспросила дама с бородавками.

– Нет! Нет! – он пытался перекричать и регистратора, и Галю, и собственную боль.

Но его не слышали. Из последних сил он набрал воздух в легкие и выдал самое истошное и пронзительное “неееееет”, какое только смог.

И тут же с криком сел на своей кровати. Удивленно осмотрелся вокруг. Никаких змей, деревьев и застывшего тумана не наблюдалось. Зато в окно на него удивленно смотрела соседка, поднимая вверх литровую банку. Она зачем-то постучала по стеклу и громко крикнула:

– Я говорю, сметану будете брать?

Со стоном Егор упал обратно на подушку. Он никак не мог привыкнуть, что в деревне заборы и закрытые двери существуют лишь для вида. Вездесущие соседи умудрялись проходить сквозь стены, если хотели что-то продать или занять денег.

Где-то на кухне Галя задорно напевала, подражая Глюкозе:

“Я буду вместо, вместо, вместо нее.

Твоя невеста, честно, честная Ё”.

Егор огляделся. Вроде все было на своих местах: простая металлическая кровать, унылые серые обои (Галя решила, что такое решение в интерьере будет смотреться стильно), зеленые шторы болотного оттенка, в зазор от которых все еще любопытно заглядывала соседка. И все-таки Егора что-то тревожило. Что-то было не так. Слишком реалистичным был сон, он никак не отпускал. Неожиданно сильно кольнуло где-то в районе нижнего зуба мудрости.

Одновременно с этим на тумбочке булькнул телефон сожительницы. На экране высветилось белое платье. Подруга спрашивала, нравится ли Гале этот вариант.

– Оооо. – снова простонал Егор.

Впрочем, как только затихли звуки льющейся воды, он тут же подскочил с кровати и быстро запрыгнул в джинсы, ловко подцепив со стула вчерашнюю футболку.

– А ты куда так рано? Завтрак же еще! – возмутилась Галя у него за спиной.

– Прости, Галюнь, надо срочно бежать. Там, кстати, соседка со сметаной стоит у окна.

Он буквально протиснулся мимо нее в ванную комнату, в очередной раз подумав о том, что со служебной квартирой явно повезло. Попался хоть и простенький, но благоустроенный дом с газовым отоплением, а не накренившееся на бок жилье с закоптившейся печью и туалетом на улице.

Печь здесь, кстати, внутри все же была, небольшая и старенькая, но использовалась исключительно в качестве шкафа. Почему-то ее не демонтировали при последнем ремонте, видимо испугавшись грязных работ. И теперь в ней просто хранилась кухонная утварь. Возможно, она нужна была для холодного времени года. Но Егор надеялся, что ему не придется это проверять. Он мечтал до холодов вернуться обратно в город, сбежать из этой дыры, совершенно непригодной для жизни.

Наспех почистив зубы, он на цыпочках прошел в коридор, надеясь незаметно улизнуть из дома, пока девушка отвлеклась на соседку.

– Гооош! – она возникла неожиданно совсем рядом, когда Егор уже думал, что получилось сбежать без лишних вопросов.

Галя застала его, когда он снимал с вешалки ветровку. От испуга чуть не выронил из рук и одежду, и папку с документами:

– Что?

– Может ты позвонишь бывшему начальнику? Ну, пусть возьмет тебя обратно. Или я могу папе позвонить, решить вопрос.

– Галь, это невозможно, мы же это обсуждали. – устало произнес Егор. Каждый день приходилось объяснять одно и то же. – Мое место уже занято. А потом, меня перевели сюда с хорошим повышением. Там я был младшим следователем. А здесь я начальник следственного отдела. Не могу я вернуться на свою старую должность. Но ты же знаешь, я ищу возможность переехать обратно в город.

– Начальник. – передразнила его Галя. – Да спихнули тебя подальше из-за слишком бурной деятельности. Нечего было каких-то пропавших по всему городу бегать искать. И я – за тобой, как дура. А мы ведь даже не женаты.

О чем бы не велся разговор, Галя всегда умудрялась перевести его на тему свадьбы. Каждый вечер Егор выслушивал, как очередная подруга, знакомая, родственница отдала свою руку и сердце сказочному принцу. Знал в подробностях, как проходили торжества и что в них шло не по плану.

Конечно, он понимал, к чему ведутся эти разговоры. Но совершенно не готов был дать прямо сейчас девушке то, о чем она мечтала. Да, они были вместе уже два года, и в целом – им было комфортно. И все же, ему казалось, что сейчас – не время.

Конечно, стоило напрямую сказать об этом Гале. Он каждый день думал, как правильно построить свою речь, чтобы не обидеть девушку и не разрушить те отношения, которые у них сложились. Несколько раз он даже пытался произнести вслух все, что казалось ему правильным. Только слова все время застревали в горле, получался набор странных фраз.

– Понимаешь, Галя. Я вот такой, я не готов… чтобы вот так. Ну ты понимаешь, да? Это же таааак серьезно. – вот и в этот раз он выдал только очередную кучу бессвязных слов.

– О чем ты? – сделала она удивленные глаза.

Переигрывала. Но что он мог на это сказать?

– Короче, у меня сегодня стоматолог, позвонить никак не получится. – бросил он, быстро чмокнул подругу в щеку и решительно открыл дверь.

– А во сколько у тебя стоматолог? – голос у Гали стал вдруг более громким, а интонация – требовательной. Ей всегда нужны были подробности.

– Все, некогда, Галюнь, пока! – он хлопнул дверью и быстро сбежал по ступенькам, чтобы девушка не успела прийти в себя.

Только на улице он облегченно вздохнул, словно только что вырвался из плена. Собственно, так оно и было. Последнее время в своем собственном доме ему было душно – и в прямом, и в переносном смысле.

Мало того, что Галя допекала намеками о свадьбе, она делала все, чтобы в жилище было дискомфортно. Например, постоянно закрывала все окна. Егор – открывал. Это противоборство началось еще в городе и длилось уже несколько месяцев. Самая интересная игра начиналась, как только вечером выключался свет. Кто первый уснет, тот проиграл. Потому что второй непременно встанет и закроет или откроет окно.

Особенно раздражало, когда Галя делала вид, что спит. Он расслаблялся и спокойно закрывал глаза под легкое колыхание штор, и буквально через пару часов просыпался в липком поту, обнаруживая, что окна закрыты наглухо во всем доме.

– Мне холодно на сквозняке! – жаловалась она даже летом.

Если Егору удавалось отвоевать окно, усыпив бдительность сожительницы, на следующий же день следовала кара. Галя начинала кашлять, демонстративно окутывала горло шарфом (кто-то вообще понимает смысл это действия?) и требовала каждые несколько часов ездить в аптеку за какими-то лекарствами.

На новом месте Егор вообще уходил из дома рано утром и заявлялся поздно вечером, иногда даже душ принимал на службе. Так ему было максимально комфортно.

В машине он опомнился, в панике открыл папку и только когда посмотрел внутрь, успокоился. Старая синяя ручка, колпачок которой был порядком изжёван, лежала на месте.

***

Он уже подъезжал к отделению, когда раздался звонок:

– Егор Александрович, доброе утро! Дежурный Мамонтов беспокоит. Вы сегодня планировали заскочить к нам?

– Привет, Мамонт! А что случилось? – напрягся он.

До начала рабочего дня было еще 30 минут, и он надеялся успеть выпить кофе и съесть какой-нибудь бутерброд в местной столовой. Не Галины сочные сырники, конечно, с деревенской сметаной. Но если выбирать между посредственным завтраком и дурацкими разговорами, он однозначно выберет не очень вкусный бутерброд.

– Да тут женщина вас спрашивает. Берихина Ольга Николаевна. – и тут же более тихо добавил в трубку. – Жена грибника.

– Аааа. – Егор быстро попытался придумать, как откреститься от неожиданного разговора. – Так я же сегодня отгул взял, к стоматологу иду. Пусть приходит на следующей неделе.

Про себя он выругался. Надо же было женщине прийти именно сегодня, когда была назначена планерка с начальником РОВД.

Он дождался, пока дежурный передаст слова жене потерпевшего и даже услышал, что Ольга Николаевна обо всем этом думает:

– Я уже неделю хожу к вам чаще, чем на работу, сколько можно! Муж в коме, а я не могу вашего следователя выцепить, чтобы хотя бы в двух словах услышать, как движется расследование!

– Ольга Николаевна, да я же просто дежурный. Я вообще не отвечаю ни за какие дела! – отмахивался от нее Мамонт.

Егор сбросил звонок и припарковался за углом здания. Он решил подождать, пока назойливая Ольга Николаевна выйдет на улицу. Не хотел он с ней встречаться. Так получилось, что единственное серьезное дело после вступления в новую должность было тупиковым.

Мужа ее, с ножом и корзиной, нашли посреди грибной поляны в окрестностях одного из соседних сел. Он где-то блуждал несколько дней, не выходил на связь. Как выжил в лесу? Что с ним случилось? На все эти вопросы Егор не знал ответов. И на самый главный – тоже: откуда не теле мужика взялись синяки и следы, как будто его связывали и пытали. Собственно, из-за этих побоев и было возбуждено дело. Иначе все легко списалось бы на несчастный случай. Как говорится – поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся – гипс.

– Дядь, а купи вареные шишки! – откуда-то прямо около машины нарисовался мальчишка.

– Не кричи. – тихо цыкнул на него следователь. – Не надо мне шишек, не вкусные они.

Наглый пацан не сдвинулся даже на миллиметр:

– Купи шишки, а то кричать стану.

Егор не любил детей. Они казались ему глупыми, шумными и противными манипуляторами. Он молча достал кошелек и достал сторублевую купюру.

– Ешьте на здоровье! – с криком умчал мальчишка.

Жена грибника все никак не выходила из отделения. А мысли о завтраке становились все навязчивее. При этом сама вероятность перекуса таяла на глазах, ведь начало рабочего дня стремительно приближалось.

“Егорушка, ну включи голову!” – возник в голове голос Арины Михайловны. Воспитатель детского дома так часто произносила эту фразу, что она с детства звучала внутри, как заезженная пластинка. Он часто вспоминал седоволосую старушку, когда надо было что-то проанализировать. Вот и сейчас она строго спрашивала: “ А если Ольга Николаевна будет весь день сидеть около входа, ты что же, на работу не пойдешь?”

Он набрал начальника:

– Григорий Степанович, здравствуйте! – начал он наигранно-безрадостным голосом. – Тут такое дело, зуб очень разболелся. На планерке меня не будет. Я возьму на сегодня больничный?

– О, Егор Александрович, доброе утро! – бодро ответил начальник. – Вы как раз кстати.

Такая дружелюбная интонация, да еще обращение по имени отчеству, были не к добру.

– Если очень надо, конечно, лечитесь. – продолжал подполковник подчеркнуто благожелательно. – А завтра – ко мне с докладом по делу избитого грибника. А то вот жена его тут у меня в кабинете сидит, плачет. Говорит, расследование не ведется.

– Да как же Григорий Степанович, вы же меня знаете, почти ни одного нераскрытого дела в моем отделе за месяц. Работаю с утра до ночи.

Зуб мудрости опять предательски заныл. Может зря Егор кичился перед Григорием Степановичем: “Зуб даю! В моем отделе висяков не будет!”. Лучшему работнику в конце года обещали весомую премию и тринадцатую зарплату. Но самое главное, на что рассчитывал следователь, это возможность сбежать обратно в город.

“Ты, главное, на новом месте не геройствуй! – сказал как-то начальник. – А то быстро заберут обратно. А мне тут позарез кадры нужны. Так что давай – без подвигов, спокойно. Тебе здесь понравится. У нас тихо. Ни маньяков, ни серьезных дел. Твой район – курортная зона, там одни бытовые разборки”.

Следователь сразу как-то не придал значения этим словам. Лишь позже понял, о чем говорил Григорий Степанович. В районе уже давно не было участкового. Егора заманили сюда новой должностью, назвав ее гордо: начальник следственного отдела. По факту ему приходилось отрабатывать все заявления – от пропавшей козы до мешающей жителям по ночам громкой музыки в ночном клубе, а вовсе не расследовать громкие дела.

Даже место ему выделили в домишке соседнего села, где должен сидеть участковый. Хотя маленький кабинетик у него был и в РОВД села Алтайское, куда требовалось периодически приезжать, как минимум, на планерки.

Вся эта ситуация сразу повергла Егора в тоску. И он решил, что верный способ сбежать отсюда – геройствовать и перевыполнять планы. А лучше – дождаться резонансного дела, отличиться и добиться перевода в город.

Так что работал он с особым энтузиазмом, добившись отличных показателей.

Хорошо, что начальник не знал, как на самом деле достигается 80%-я раскрываемость всех дел. Догадывался, конечно. Но закрывал глаза на методы Егора. Грозил пальцем только тогда, когда жалобы сыпались от людей. Кого-то следователь принуждал заявление забрать, из кого-то шантажом правду выбивал. Иногда делал так, чтобы улики бесследно пропадали. Конечно, это касалось исключительно тех расследований, которые казались Егору несерьезными. Таких за месяц было много. Почти все. По правде говоря, дело грибника вообще было единственным, которым стоило заниматься. И, как назло, именно по нему не было никаких подвижек.

– Вот завтра и отчитаетесь, как ведется расследование! Жду вас к 11 часам с результатом. А в 12-00 к вам Ольга Николаевна зайдет, чтобы узнать, какие сдвиги есть в деле. – уже менее вежливо сказал подполковник и бросил трубку.

– Вот стерва! – в сердцах произнес Егор, злясь на жену грибника. – Жаловаться пришла. Провалиться тебе!

Жаль, он не увидел, как в кабинете подполковника в этот момент под Ольгой Николаевной сломался стул, увлекая на пол худосочную женщину с пучком на голове и в очках с толстенными линзами.

***

В дежурном стоматологическом отделении была живая очередь. И здесь стояла невероятная тишина. Люди не общались, как обычно это бывает в больницах. Все сидели, уставившись в телефоны, и мечтали только о моменте, когда отпустит боль.

Егора ничего не беспокоило, но при взгляде на всех этих мучеников, зуб мудрости снова начал неприятно поднывать. Он понимал, что у него не тот случай, с которым утром рано сидят в очереди к хирургу. Однако обратного пути не было. Раз ляпнул начальнику про больничный, значит, теперь нужно предоставить справку. Так что придется зайти в кабинет, откуда без перерыва раздавалось жужжание. От этого подпорченное с утра настроение еще сильнее ухудшилось.

– Караваев! – негромко крикнули из кабинета, когда оттуда вышел очередной пациент с лицом цвета асфальта.

Егор проводил взглядом бедолагу.

– Караваев здесь? – повторила вышедшая из двери медсестра.

– А, да. – встрепенулся Егор, не сразу сообразив, что называют его фамилию.

Кабинет оказался мрачноватым. Стены грязного белого цвета вовсе не выглядели жизнеутверждающими. Серый пол с какими-то мутными разводами смотрелся так, словно по нему только что размазывали чьи-то внутренности. А кресло, на которое ему предложили присесть, уже отчаянно просило замены – экокожа потрескалась, обнажая внутренности набивки. От волнения у Егора пересохло в горле.

– Аллергия на лекарственные препараты есть? – спросил молодой парень за столом около входа.

– Да вроде нет.

– Да? Вроде? Или нет? – хмыкнул врач.

– Аллергии нет. – ответил Егор. Диалог ему уже не нравился.

В родном городе он предпочитал лечить зубы в поликлинике МВД. Стоматология для сотрудников полиции всегда ценилась за качество работы и хорошие материалы. Но здесь, в деревне, выбора не было. Только частные клиники и одна единственная государственная, куда приезжали пациенты со всего района.

– Что беспокоит? – спросил стоматолог.

– Зуб мудрости внизу справа.

Хирург даже не спросил, согласен ли пациент удалять зуб (видимо после подписания массы бумаг, этого уже не требовалось). Он бегло осмотрел ротовую полость и скомандовал медсестре, чтобы принесла лекарство. И Егор запаниковал. Где-то внутри него проснулся ребенок, который до жути боится стоматологов. Специалист показался ему совсем молодым и неопытным.

Тут еще и Арина Михайловна подкинула сомнений. Егор представил, как воображаемая воспитательница рассматривает молодого доктора:

– Сколько ему? Лет 25? Может, это первый в его жизни зуб мудрости, который нужно вырвать?

Ладони вспотели, сердце бешено заколотилось. Он так вжался в кресло, когда игла вошла в мягкие ткани десны, что ему показалось – сейчас он провалится внутрь дешевой обивки из дерматина.

Еще через несколько секунд он понял – тело реально погружается куда-то прямо в кресло, это уже не ощущение.

– Доктор, мне что-то плохо. – промямлил он из последних сил.

По крайней мере, ему показалось, что он так сказал. Краем уха он услышал только набор звуков, который воспроизвел его речевой аппарат.

Врач тут же отвлекся от писанины и поменялся в лице.

– Нина, нашатырь! – крикнул он озабоченно. – И антигистаминное.

Вся надменность, усталость вдруг слетели с него, как маскарадная маска. Сквозь пелену Егор видел обычного человека – испуганного, мечущегося по кабинету и отдающего какие-то указания.

– Егор Александрович, не закрывайте глаза! Вы слышите меня?

Хирург что-то вколол ему в руку и потрепал за щеки, пытаясь привести в себя.

– Егор Александрович, постарайтесь не засыпать! – командовал он, продолжая похлопывать пациента по щекам.

Егору показалось, что он лишь на миг закрыл глаза. И тут же заработал за это смачную оплеуху. В ушах зазвенело.

– Да вы чего! Не сплю я! – взвизгнул он. – Что за варварские методы.

Ох уж, эти сельские больницы, до которых не дошли современные технологии и лекарства.

Он попытался проморгаться и сфокусироваться на предмете перед собой. Прямо в лицо ему все так же светила лампа, только огонек в ней странно дергался, словно…

– У вас в стоматологии теперь свечи вместо фонариков? – хихикнул он.

– Очнулся, соколик! – услышал он женский, слегка шепелявый голос.

Прямо перед ним сидел уже не доктор, а странная старушка. Коротко стриженная, с всклокоченными волосами, вокруг которых был намотан платок на цыганский манер, она смотрела на него удивленными глазами и светила в лицо большим фонарем, внутри которого горела свеча.

Реальность становилась все более четкой. Он быстро пробежался глазами вокруг и понял, что находится в деревянной избе из толстого оцилиндрованного бруса. Вместо мягкого кресла под ним была твердая скамья, а в маленькое отверстие в стене виднелся густой лес, освещенный мягким лунным светом. Самое странное, что в комнате не было ни других окон, ни дверей.

Егор шарахнулся от старухи:

– Где я? Вы кто?

Что-то во рту мешало разговаривать. Он сплюнул на пол непонятную зеленую массу.

Старуха резко придвинулась к нему и прижала свободной рукой к стене:

– Я задаю вопросы, ты отвечаешь. Ты как здесь оказался?

Несмотря на то, что бабулька казалась худенькой и очень хрупкой, тело Егора парализовало от одного ее прикосновения. Он попробовал пошевелить хотя бы пальцами, но не смог.

– Здесь, это где? – прохрипел он и почувствовал, как старуха еще сильнее надавила на грудь, рука у нее была холодной, будто кусок льда. – Меня что, похитили?

– Как ты здесь оказался? – повторила она вопрос.

Егор не знал, что говорить. Он молчал не потому, что не хотел отвечать. Просто не понимал, где находится, и что происходит. Грудь распирало от боли. Воздуха не хватало. Из последних сил он выдавил из себя, делая длинные паузы:

– Да не знаю я, женщина! Был у стоматолога…. Мне что-то вкололи… я провалился в кресло и… проснулся здесь.

Прозвучало дико. Но, как это ни странно, старуха тут же ослабила хватку:

– Странно, вроде говоришь правду. Как же это тебя угораздило сюда попасть?

Егора начало знобить. Он не чувствовал ни рук, ни ног. Казалось, что ледяная рука заморозила все тело.

Неожиданно прямо перед его лицом, медленно покачиваясь, возник большой паук. Он спустился откуда-то сверху на толстой паутине. Егор сдавленно вскрикнул. Ему показалось, что хищник посмотрел на него с ухмылкой.

– Валера, давай без театральных эффектов! – погрозила ему старушка.

Паук тут же отвернулся от следователя и начал быстро шевелить лапками.

– Ага. – задумчиво произнесла она. – Ага. Поняла. Странно все это.

Лохматое чудище продолжало двигаться.

– Да не торопись. – осекла его старушка. – Что ты тараторишь? Не пожар, чай.

Она убрала руку с груди Егора, щелкнула пальцами. В углу откуда-то взялась небольшая печь, внутри которой задорно загорелись дрова. Может она все время находилась в комнате, просто в темноте ее было не видно? В помещении мгновенно стало жарко, как в бане.

– Это вы сейчас с пауком разговаривали? – произнес полицейский, откашлявшись.

Грудь еще болела, а в конечностях чувствовалось онемение. Но холод быстро отступал.

– Нос поменьше везде суй, околотень! – пробубнила она. – Вдруг пригодится еще.

– Грубите, бабушка. – укоризненно произнес Егор. – С виду такая интеллигентная. А сами людей похищаете и бранитесь.

Ноздри у старухи раздулись:

– Ну вот что, мОлодец. Вижу, что согрелся уже, иди-ка ты, откуда пришел, подобру-поздорову.