Зажить после смерти

Кристина Флэпп

Зажить после смерти

Аннотация.

Он живой. Каждый день я вижу знаки, которые указывают мне путь и подсказывают, как мне действовать дальше. Пусть она не теплит надежду на свою победу. Ее ждет отдача, но не та, которую она ожидает.

Пролог.

Дверь скрипнула, когда я переступила порог.

Сначала – волна тепла. Мы сделали это. Дом наш. Столько бумаг, споров, ночей без сна – и вот он, наш угол, наша тишина.

А потом – удар.

В уборной всё было перевернуто. Зеркало разбито, полотенца брошены на пол, на стене – размашистая надпись: «Не ваше».

Я замерла. Тепло сменилось ледяной злостью.

– Всё закончилось, не переживай, мы всё восстановим и сделаем лучше! – голос мужа звучал уверенно, но я уловила дрожь.

– Зачем?.. Зачем она так поступила? – спросила я, не глядя на него.

Он не ответил. Да и что тут скажешь?

Я знала: это месть. Но не понимала – за что.

И тогда я услышала.

Тихий скрип. Как будто дверь приоткрылась.

– Ты слышал? – прошептала я.

– Нет. Что я должен был услышать?

– Дверь будто открылась.

– Тебе кажется. Сквозняк. Или дом так стоит – наклонный.

Обычно я ищу объяснения. Но в тот момент я знала: мы не одни.

Кто‑то был здесь. Или что‑то.

И не понятно, рад он или нет, что мы тут.

Глава 1. От свадебного марша – к садовым грядкам.

«Сказка на один день»

Тот день начался с трепета – такого тонкого, почти звенящего, будто воздух напитался предвкушением.

Мы поженились… спонтанно. Как вспышка. Как вдох, после которого уже нельзя вернуться к прежнему ритму.

Три года вместе. Пять лет с первой встречи. И вот – рабочий день, экран ноутбука, рутинная почта. А в голове – чёткий, неожиданный образ: свадьба.

Я открыла «Госуслуги», подала заявление и, не раздумывая, отправила ссылку ему. Пять минут тишины – и уведомление: «Согласие на регистрацию брака подтверждено».

Шок. Радость. Смех в трубку:

– Ты серьёзно?

– Абсолютно.

Первый брак – в МФЦ. Без музыки, без толпы. Только мы и пара подписей. Потом кафе с родителями, парк, случайные кадры на телефон. Просто. Легко. Наше.

Но родители покачали головами:

– Дурочка ты. Хоть под Мендельсона-то надо!

И мы переиграли.

Второе начало

9 ноября. Прохладно. Но в душе – лето.

Мы подали заявление в ЗАГС. Я подумала: «Хоть в белом платье погуляю».

А потом – кольца. Помню тот магазин, приглушённый свет, бархатные подушечки. Я выбирала с таким трепетом, что руки дрожали. Он смотрел – и улыбался. Эти секунды – навсегда в памяти.

Платье пришло позже. Не просто вещь – откровение. Когда я надела его в примерочной, внутри взорвались бабочки. Пышные юбки, жемчуг, игра света на ткани. Принцесса.

Костюм для него. Детали. Сценарий. Список гостей – только самые близкие. Каждый шаг – как нота в мелодии, которая вот‑вот зазвучит целиком.

День Икс

Утро. Запах лака для волос, духов, суеты и счастья. Подруги вокруг – смеются, поправляют фату, держат зеркало. Я – в центре. Я – героиня.

Он вошёл.

Не в зале ЗАГСа, не у алтаря – раньше. В комнату, где я ждала. Увидел меня в этом платье, усыпанном жемчужинами, и… опустился на колено. Снова. Второй раз.

В его глазах – неземная любовь. Восхищение. Ни разу за весь день он не отвёл взгляд.

ЗАГС. Подписи. Кольца. Его пальцы – тёплые, чуть дрожащие.

Потом – кортеж. Машина в цветах и лентах. Мы едем, а город сигналит нам вслед. Незнакомые люди улыбаются, машут. Это непередаваемо – чувствовать, что твоё счастье отзывается в чужих сердцах.

Дома – наш танец. Медленный, тихий, только для нас. Разговоры, смех, объятия. А вечером – ресторан, огни, тосты, музыка.

Без драм. Без ссор. Без лишних слов.

Только любовь.

Только начало.

Спустя 2 месяца.

-– Как ты смотришь на покупку дома? – спросил муж.

–– Чего? Какого дома?

–– У нас в деревне тётка дом продает за 1.5 млн. Большой, с санузлом и неплохим таким ремонтом. Вполне для жизни годен.

–– Откуда у нас сейчас такие деньги?

–– Придумаем что-нибудь. Интересное же предложение.

Я 2 дня думала над его вопросом. Посоветовалась с родителями, которые сказали, что надо брать и даже не думать. И началось.

Мы познакомились с хозяйкой и узнали подробности. Женщина очень приятная, сказала, что все оставляет, еще и цену скинула на 500 тыс по знакомству.

Мы зацепились за это, начали искать средства и уже стали представлять, как мы приезжаем летом и пропалываем цветочки. Уже построили планы.

Но кто же знал, что это будет так непросто?

Глава 2. «Надежда»

Февральский ветер хлестал по стёклам, а мы стояли на пороге дома, который уже мысленно называли своим.

Хозяйка передала ключи с лёгкой улыбкой:

– Заходите, знакомьтесь. Можете даже переночевать – почувствуйте, каково это, жить здесь.

И добавила, понизив голос:

– Пока я не вступила в наследство, считайте дом своим. Делайте что хотите – ремонтируйте, обустраивайте. Только… – она запнулась, – не трогайте документы покойного мужа. Это всё, что у меня осталось.

Мы кивнули, не придав значения её тону. Тогда нам казалось: это просто просьба, продиктованная скорбью.

Первый взгляд

Дверь скрипнула, впуская нас в полумрак.

Дом и вправду был большим. Туалет внутри – уже плюс. Но остальное…

Прокуренные стены впитывали свет, словно губка. Пол ходил ходуном под ногами. Где‑то в углах притаились следы прежних жильцов: окурки, огрызки, останки мышей. Даже свежий косметический ремонт не скрывал запущенности – он лишь подчёркивал её, как тонкий слой пудры на лице больного.

– Ну что, – я попыталась улыбнуться, – начнём?

Мы взялись за уборку. Собирали мусор, отмывали поверхности, выносили хлам. Посуда, оставленная хозяйкой, была грязной, но целой – мы перемыли её и временно спрятали в гараж, чтобы освободить ящики.

Каждый вымытый метр давал ощущение победы. К концу дня дом уже не выглядел безнадёжным. Мы прикинули: после ремонта он потянет на миллион. Не бог весть что, но для начала – неплохо.

Два дня тишины

Мы остались на ночь.

Свежий воздух, тишина, первые лучи рассвета сквозь занавески – всё это убаюкивало, дарило иллюзию, что мы уже дома. Мы гуляли по саду, строили планы: здесь – грядки, там – беседка, а на крыльце – качели для будущих детей.

На третий день, полные энтузиазма, мы вернулись в город – и отправились к хозяйке.

– Вот половина суммы, – я протянула конверт. – Хотим чувствовать, что это уже наше.

Она взяла деньги без лишних слов. Только взгляд её на мгновение стал холодным, чужим.

Тревожный звонок

Через две недели мирная картина рассыпалась в прах.

Хозяйка приехала в дом без предупреждения.

Её голос дрожал от гнева:

– Как вы посмели что‑то трогать?! Вы тут никто! Это не ваш дом!

Мы замерли.

Перед нами стояла уже не та мягкая, скорбящая женщина. Теперь в её глазах горела ярость, а слова били, как камни.

– Вы не имели права! – повторяла она. – Ничего не имели права!

Я смотрела на мужа, и в его взгляде читала то же осознание:

Она не так проста, как казалось.

Первые трещины

Мы пытались объясниться:

– Но вы же сказали…

– Я ничего не говорила! – отрезала она. – Вы всё придумали!

В тот момент дом перестал быть надеждой.

Он стал предупреждением.

А мы – лишь фигурами в чужой игре, правила которой нам ещё предстояло узнать.

Глава 2. «Надежда» (продолжение)

После долгих криков женщины мы сидели, словно щенки, загнанные в угол, и боялись, что нас отлупят кнутом.

– Как же так? Она же сама разрешила нам там уже даже жить?! – с недоумением прошептала я, глядя на мужа.

Его лицо было бледным, губы сжаты. Он лишь покачал головой – ответа у него не было.

Поиски опоры

Мы нашли юриста. Он слушал нашу историю, приподнимая брови всё выше, а в конце только развёл руками:

– За двадцать лет практики – впервые такое. Обычно наследники хотят поскорее продать, а тут…

Он взялся за дело. Не из жажды гонорара – из чистого профессионального любопытства.

Мы писали письма, звонили, пытались договориться. Извинялись, унижались, объясняли, что уже вложили силы и деньги, что считаем дом своим. Но старуха будто оглохла. Только и твердила:

– ВЫ НИКТО.

А мы‑то думали: уже наполовину КТО. Уже вымыли полы, пересчитали окна, примерили к саду будущие качели.

Война документов

После вступления в наследство всё пошло наперекосяк.

Она отказалась собирать справки для продажи. На просьбу предоставить справку из психдиспансера (всё‑таки возраст – за 70) отреагировала взрывом ярости:

– Вы меня в дурку записываете?!

Мы пытались мягко объяснить: это не подозрение, это стандартная процедура, защита для всех сторон. Но для неё это стало оскорблением. Окончательным. Непреодолимым.

Разлом

Я стояла у окна нашего городского жилья и смотрела на снег, который лениво кружил за стеклом. Вспоминала запах деревянного дома, скрип половиц, свет сквозь старые рамы.

Там, в той тишине, мы строили планы. Здесь, в этой суете, мы теряли их.

Муж положил руку на моё плечо:

– Мы что‑нибудь придумаем.

Но в его голосе не было уверенности. Только усталость.

Первые звоночки

А потом начались странности.

Однажды, приехав в дом (мы всё ещё имели право туда заходить), я обнаружила, что посуда, которую мы вымыли и убрали в гараж, стоит на старом месте – в грязном шкафу. Следы наших усилий исчезали, как будто дом сам отторгал наше присутствие.

В другой раз на стене, над тем местом, где мы планировали повесить семейный портрет, появилась надпись, выцарапанная чем‑то острым:

«Не ваше».

Мы переглянулись. Молчали. Но оба подумали об одном:

Это уже не просто конфликт. Это война.

И мы даже не знали, с кем именно.

С женщиной, которая передумала продавать?

С домом, который не хотел нас принимать?

Или с чем‑то ещё – тёмным, тихим, наблюдающим из углов

Мы перестали туда ездить после ее криков, чтобы вновь не слушать ее грязные высказывания. Ненависть к ней возрастала с каждой минутой. Хотелось мстить! Но мы не стали.

Глава 3. «Трещины на поверхности»

Мы ждали. И ждали. И снова ждали.

Каждый день казался шагом по гнилым доскам – вроде идёшь, а под ногами пустота. Дом маячил на горизонте как обещание, которое кто‑то намеренно растягивал, смакуя наше беспокойство.

Телефонный разговор

– Вы получили документы? – спросила я, стараясь держать голос ровным.

Тишина в трубке – долгая, тягучая. Потом резкий, будто удар: