Цифровой инцест

Павел Шпаков

Цифровой инцест

Глава 1. Единый Креативный Генератор

Это была эпоха цифрового вавилонского столпотворения. Нейросети, эти убогие цирковые уродцы, научились жонглировать словами, но не могли сложить из них осмысленную книгу. Они рождали мелодии, больше похожие на звуковую рвоту. Рисовали картины, от которых у искусствоведов дергался глаз. Каждая из нейросетей была гениальным идиотом в своей узкой клетке: одна виртуозно имитировала Ван Гога, но не могла нарисовать нужное количество пальцев на руке; другая писала сонеты, но терялась, если просили написать записку маме.

Мир захлебывался в этом потоке «талантливой» бессмыслицы. Требовались армии промпт-инженеров – новых шаманов, которые, танцуя с бубном вокруг алгоритма, пытались вытянуть из него что-то вменяемое. Это был изысканный, дорогой и до тошноты неэффективный хаос.

И тут на сцене появился Он. Джо – живое воплощение капитала, человек, чьи портреты висели на графиках котировок. Он владел заводами, пароходами, планетоходами и несколькими карликовыми государствами для личного удовольствия. И его, как он сам любил говорить, «достал этот творческий бардак».

Его идея была столь же грандиозна, сколь и проста: если каждая нейросеть – это мускул, то почему бы не собрать из них одного цифрового Геракла? Зачем нанимать тысячу кривых ремесленников, если можно построить одну идеальную фабрику? Так родилась концепция Единого Креативного Генератора – ЕКГ. Аббревиатура была выбрана не случайно: это должно было стать новым сердцем мировой культуры. Сердцем из кремния и кода.

Начался Великий Скуп. Команды Джо, одетые в безупречные костюмы цвета денежной купюры, скупали стартапы, патенты и целые исследовательские центры с эффективностью пылесоса. Их девизом было: «Не можешь купить технологию – купи разработчиков. Не можешь купить разработчиков – купи здание, в котором они работают, и выгони их на мороз».

Затем настала очередь железа. Инженеры вносили в чертежи все новые и новые масштабы. «Нам нужно двести миллионов ускорителей», – сказал главный инженер, и в его голосе слышался стон человека, понявшего, что он архитектор Вавилонской башни. NVidia, получив заказ, вежливо попросила всех остальных клиентов подождать лет двадцать. Джо умел уговаривать: без повышения голоса, он просто перечислял на счет сумму, от которой у собеседника темнело в глазах и отказывали моральные принципы.

Фабрике будущего требовалась энергия целой страны. Решение было найдено в духе лучших традиций промышленной революции: просто построили рядом новую атомную электростанцию. «Чернобыль? – усмехался Джо на совещании. – У нас системы охлаждения умнее, чем весь совбез той эпохи».

Вложили триллионы. Акционеры устроили пир во время чумы, скупая акции еще несуществующей компании. Они уже видели, как дивиденды рекой потекут в их карманы. Их не интересовало, что будет производить эта фабрика. Для них было главным, что она будет приносить деньги.

И вот настал день Х – голая пустыня, над которой дрожало марево от гигантского здания, похожего на дворец Снежной Королевы. Внутри – немыслимый холод, нарушаемый лишь гулом двухсот миллионов процессоров, готовых к работе. Программисты, не мытые неделями, с глазами, горящими лихорадочным блеском, залили финальную версию прошивки.

Джо стоял за пультом с большой красной кнопкой, окруженный бледными от ужаса и восторга инженерами. Он был демиургом, готовым запустить свое творение.

– Господа, – произнес он, обращаясь к камерам. – Сегодня мы подарим человечеству бесконечное творчество. Бесконечную красоту. Бесконечный контент.

Он нажал кнопку.

Сердце из кремния дрогнуло и начало свой первый такт. ЕКГ был запущен. Никто еще не понимал, к чему это приведёт.

Глава 2. Цифровой потоп

Первая неделя после запуска напоминала осторожные пробные выстрелы из гигантской пушки. Мощность ЕКГ выкрутили всего на один процент. Этого хватило, чтобы напоить контентом небольшую страну, но система лишь лениво потягивалась, как спящий дракон.

Инженеры в стерильных комнатах наблюдали за графиками работы оборудования, затаив дыхание. ЕКГ был подключен ко всем мыслимым и немыслимым каналам: к стримингам, соцсетям, агрегаторам новостей, библиотекам, музыкальным платформам. Аппетиты у монстра были соответствующие – оптоволоконные кабели, подведенные к нему, напоминали канализационные коллекторы – толстенные, бронированные трубы, по которым должен был хлынуть цифровой Ниагарский водопад. Техники в шутку называли их «клоаками».

Тестовый период признали успешным. Система работала стабильно. Тогда Джо, лично, под аплодисменты персонала фабрики, двинул ползунок мощности до 90%.

И понеслось.

Трубы-клоаки вздрогнули и загудели, извергая в мир невиданный доселе объем данных. Это был сдвиг тектонических плит цифрового пространства.

Первыми на выход пошли, разумеется, котики. Но не простые котики, а «Котики, грабящие банкомат в стиле нуар». Алгоритм, проанализировав миллиарды запросов, выдал идеальный продукт: милота плюс криминал плюс стилизация. Народ ликовал. Следом поперли «жиробасы, катающиеся с горок» – бесконечная вариация на тему падающего человеческого тела, где главной шуткой был сам факт существования такого контента. «Бабушка несется с горки на инвалидной коляске, заебасительно!!!» – этот ролик, сгенерированный в миллионе вариантов, стал гимном нового времени. Он был настолько абсурден, что завораживал.