Три монеты для Харона

был не тот красивый рассвет с открыток. Это была серая, болезненная

полоса света, пробивающаяся сквозь смог и остатки дождевых туч. Город

просыпался, похожий на похмельного великана.

В машине Роберт молчал, глядя, как мимо проносятся пальмы.

– Мышьяк, – вдруг сказал он.

Карла, сосредоточенная на дороге, кивнула.

– Да. Аномалия в составе золота.

– Я вспомнил одну вещь. Элис… она читала мне вслух статью за

неделю до смерти. О римских рудниках. Римляне использовали рабов.

Тысячи умирали от отравления парами ртути и мышьяка при обработке

породы. Но чтобы мышьяк остался в металле в такой концентрации…

– Руда должна быть специфической, – подхватила мысль Карла. —

Или процесс плавки был нарушен. Римляне были отличными металлургами,

они умели очищать золото. Если примеси остались – это либо брак, либо…

– Либо частная чеканка, – закончил Роберт. – Монеты, сделанные

узурпатором. Кем-то, у кого не было доступа к имперским монетным

дворам, но было золото и спешка.

Карла бросила на него быстрый взгляд.

– Вы разбираетесь в истории лучше, чем хотите показать, детектив.

– Я же сказал, Элис любила это. Я просто слушал.

Они подъехали к зданию полицейского управления. «Стеклянный дом»

встретил их суетой утренней пересменки. Усталые копы с ночной смены

пили кофе из картонных стаканчиков, патрульные проверяли снаряжение.

Роберт прошел сквозь толпу, как ледокол. Люди расступались. Слухи о его

возвращении, видимо, уже поползли по коридорам. «Вдовец вернулся», —

читал он в их взглядах.

Они заперлись в крошечном кабинете, который выделили Карле. Это

была каморка без окон, заставленная серверами и мониторами. Здесь было

прохладно и пахло озоном.

Карла подключила диск Елены к своему изолированному терминалу.

– Я запускаю песочницу, – прокомментировала она. – Если там

вирус, он сожрет виртуальную систему, но не мою.

На экране побежали строки кода. Зеленое на черном.

– Файловая система повреждена, – констатировала она через минуту.

– Он запустил вайпер. Программу, которая перезаписывает данные нулями.

Но… – её пальцы запорхали быстрее. – Он торопился. Кластеры с

перепиской уничтожены, но временные файлы графического редактора

остались.

На мониторе появилось изображение. Размытое, фрагментарное. Это

был скан, который Елена делала за день до смерти.

– Это не монета, – прищурился Роберт, наклоняясь к экрану.

Это был документ. Старый пергамент с латинским текстом. Елена, видимо, использовала оборудование музея, чтобы перевести или оценить

его для того же клиента.

– Можешь улучшить резкость?

– Пробую…

Изображение стало четче. Текст был написан выцветшими чернилами.

– «…Auri sacra fames…» – прочитал Роберт. – «Проклятая жажда

золота». Вергилий.

– Это инвентарная опись, – сказала Карла. – Смотрите, здесь список

предметов. И даты. 1922 год.

– 1922? – Роберт нахмурился. – Это не античность.

– Это опись частной коллекции. Возможно, той, откуда украли

монеты. Смотрите на заголовок: «Коллекция семьи Ван дер Ховен».

Роберт выпрямился. Имя показалось знакомым. Не из полицейских

сводок, а из газетных заголовков прошлого века.

– Ван дер Ховены. Старые деньги Лос-Анджелеса. Нефть, недвижимость и… оккультизм. Глава семьи, Артур Ван дер Ховен, исчез в

30-х годах. Говорили, он был одержим идеей бессмертия.

– Если эти монеты из его коллекции, – рассуждала Карла, – значит, убийца имеет доступ к наследству этой семьи. Или он – вор, который

ограбил их хранилище.

– Пробей Ван дер Ховенов, – скомандовал Роберт. – Кто остался в

живых? Где их имущество?

Карла открыла несколько баз данных.

– Семья практически вымерла. Последний прямой наследник умер в

2010-м. Имущество распродано с аукциона… Стоп.

Она замерла.

– Что?

– Не всё распродано. Особняк в Голливуд-Хиллз, известный как «Дом

Теней», стоит заброшенным. Юридически он принадлежит трастовому

фонду, управляемому адвокатской конторой «Стерлинг и Партнеры». Но

есть полицейский отчет трехмесячной давности. Вызов по поводу

нарушения границ частной собственности.

– Бомжи? – спросил Роберт.

– Нет. Соседи жаловались на странный свет в окнах и… запах.

– Запах чего?

– Патрульные написали «химический запах, похожий на серу или

жженую резину». Они никого не нашли, дом был пуст. Но они отметили, что

подвал был затоплен.

Роберт почувствовал, как внутри натягивается струна.

– Подвал. Запах химии. Идеальное место, чтобы чистить старые

монеты. Или обрабатывать их ядом.

– Роберт, – голос Карлы стал тише. – Я проверила химический

состав мышьяка, который мы нашли на монете Елены. И сравнила его с

отчетом коронера по Элис.

– И?

– Совпадение 99,8%. Это одна партия. И еще… в крови Элис нашли

микроскопические следы свинцовой пыли. Такой же, какая бывает в старых

водопроводных трубах… или в затопленных подвалах старых особняков.

Роберт схватил свою куртку.

– Мы едем в «Дом Теней».

– Нам нужен ордер, – возразила Карла, хотя уже закрывала

программы.

– Мне не нужен ордер, чтобы навестить заброшенный дом. А если там

кто-то есть, значит, он там незаконно.

– Лейтенант Миллер нас убьет.

– Только если маньяк не сделает это первым. Поехали, Ривз. Харон

ждет плату.

Дорога к Голливудским холмам заняла сорок минут. Чем выше они

поднимались, тем гуще становился туман, цепляющийся за верхушки

кипарисов. Дома здесь стояли редко, скрытые за высокими заборами и

живыми изгородями. Это был район, где люди платили миллионы долларов

за уединение.

Особняк Ван дер Ховенов выглядел как декорация к готическому

фильму ужасов, которую забыли разобрать. Огромный, трехэтажный, построенный в стиле испанского возрождения, но с мрачными, тяжелыми

элементами. Окна были заколочены, штукатурка облупилась, обнажая

красный кирпич, похожий на сдранную кожу. Ворота были опутаны ржавой

цепью, но калитка сбоку висела на одной петле.

Роберт остановил машину чуть поодаль, в тени раскидистого дуба.

– Оставайся здесь, – сказал он, проверяя обойму.

– Исключено, – Карла достала свой табельный «Глок». Она держала

его уверенно, хотя её костяшки побелели. – Я не буду ждать в машине, как

подружка героя в плохом кино. Я ваш напарник. И я прикрываю вашу спину.

Роберт посмотрел на неё. В её глазах была решимость, граничащая с

упрямством.

– Ладно. Но держись позади. И смотри под ноги. Старые дома полны

ловушек.

Они вышли из машины. Тишина вокруг была неестественной. Ни пения

птиц, ни шума города внизу. Только шорох сухой листвы под ногами.

Они подошли к главному входу. Дверь, массивная, из темного дуба, была приоткрыта. Щелка чернела, словно беззубый рот.

Роберт толкнул её ногой. Дверь со скрипом подалась.

Изнутри пахнуло сыростью, плесенью и чем-то еще. Слабым, сладковатым запахом тлена. И под ним – резкий, металлический запах.

– Ты чувствуешь? – шепнул Роберт.

– Сера, – кивнула Карла. – Как в отчете.

Они вошли в огромный холл. Луч фонарика выхватил из темноты

остатки былой роскоши: широкую лестницу с перилами из красного дерева, хрустальную люстру, лежащую на полу в куче битого стекла.

На пыльном полу были следы. Свежие. Следы тяжелых армейских

ботинок.

Роберт жестом показал Карле: «Тихо. Налево».

Следы вели вглубь дома, к двери, ведущей, судя по планировке, в

подвал.

Роберт подошел к двери. Она была заперта, но замок выглядел новым.

Блестящий металл на фоне старого дерева.

Он приложил ухо к двери. Из глубины доносился ритмичный звук.

Кап. Кап. Кап.

Вода? Или что-то гуще?

И вдруг, перекрывая звук капель, из-за двери раздался голос. Глухой, искаженный, словно идущий из колодца:

– Ты принес монеты, Роберт? Вход без билета воспрещен.

Глава 5: Кузница мертвых душ

Голос за дверью стих, но его эхо, казалось, все еще вибрировало в

сыром воздухе, словно потревоженная паутина. Роберт не стал отвечать. В

таких разговорах нет победителей, есть только те, кто теряет время.

Он дважды выстрелил в новый замок. В замкнутом пространстве холла

выстрелы прозвучали как удар молота по наковальне. Щепки брызнули во

все стороны, блестящий металл скрежетнул и поддался. Роберт ударил

ногой в дверь, вкладывая в удар всю накопившуюся ярость. Тяжелая

дубовая створка распахнулась, ударившись о стену.

За ней была лишь темнота и лестница, ведущая вниз.

– Карла, назад, – бросил Роберт, меняя магазин на ходу.

– Я смотрю за тылом, – отозвалась она. В её голосе прорезалась

сталь. Страх ушел, уступив место холодному расчету.

Они начали спуск. Ступени были каменными, скользкими от влаги. С

каждым шагом запах становился невыносимее. Это была адская смесь серы, гниющего дерева и резкого, сладковатого запаха миндаля – цианид. Или

что-то похожее, используемое при гальванике.

Подвал оказался огромным. Это был не просто склад старого хлама.

Это была лаборатория, но не такая стерильная, как в музее Гетти. Это было

логово безумного алхимика.

В центре помещения, под тусклым светом единственной лампы

накаливания, свисающей с потолка на проводе, стоял массивный рабочий

стол. На нем громоздились тигли, горелки, ванночки с мутными растворами

и странные инструменты, похожие на средневековые пыточные орудия.

– Чисто, – прошептал Роберт, водя стволом пистолета по темным

углам. В помещении никого не было.

Карла подошла к столу, прикрывая нос рукавом.

– Боже мой, – выдохнула она. – Посмотрите на это.

На столе лежал гипсовый слепок лица. Человеческого лица. Женского.

Глазницы были пустыми, веки закрыты.

– Он делает маски, – сказал Роберт, чувствуя, как желудок

скручивается в узел. – Посмертные маски.

– Нет, – Карла наклонилась ближе, не касаясь гипса. – Это не

посмертная маска. Видите, как напряжены мышцы вокруг рта? Человек был

жив, когда делали слепок. Это форма для подгонки.

Она перевела луч фонарика на соседний стеллаж. Там, в аккуратных

рядах, стояли десятки банок. Внутри, в прозрачной жидкости, плавали не

биологические образцы, а монеты. Они проходили процесс очистки или

старения.

– Он пытается воссоздать древний сплав, – прокомментировала

Карла, быстро фотографируя банки на телефон. – Он не просто ворует

монеты. Он… изменяет их. Добавляет в золото яд на молекулярном уровне.

В дальнем углу подвала что-то щелкнуло. Роберт резко развернулся, целясь в темноту.

Загудел старый динамик, спрятанный где-то среди труб под потолком.

Тот же искаженный голос:

– Ты ценишь детали, Роберт. Это похвально. Большинство людей

видят только блеск золота, но не труд мастера.

– Покажись! – крикнул Роберт. – Хватит прятаться за записями!

– Я не прячусь. Я везде. Я в истории, я в земле, я в глазах твоей жены.

При упоминании Элис палец Роберта дрогнул на спусковом крючке.

– Ты думаешь, что поймал меня? Ты просто нашел мою мастерскую.

Одну из многих. Но ты привел гостью. Карла Ривз. Талантливый аналитик.

Слишком умная для своего же блага.

Карла замерла.

– Откуда он знает мое имя? Я перевелась в отдел неделю назад.

– Он взломал кадровую базу, – процедил Роберт. – Он знает о нас

всё.

Голос из динамика рассмеялся – сухим, скрежещущим звуком.

– Посмотрите на стену справа от вас, детективы.

Роберт посветил фонарем на стену. До этого она была скрыта в тени

старого шкафа.

Там висела огромная пробковая доска. На ней были сотни фотографий.

Но это были не жертвы. Это были кандидаты.

Фотографии людей, идущих по улице, пьющих кофе, сидящих в

машинах. Лица обведены красным маркером. Возле каждого фото —

заметки: «Тщеславие», «Жадность», «Гордыня».

И в центре доски – свежая фотография. Сделанная сегодня утром.

Карла Ривз, выходящая из своей машины у здания музея Гетти.

Над её головой красным маркером было написано: «Любопытство».

– Ты следующий проект, – тихо сказал Роберт.

Карла смотрела на свое фото, не моргая. Её лицо побелело, но она не

запаниковала.

– Он пытается нас запугать, Роберт. Это психологическая атака.

– Атака? – голос из динамика стал жестче. – Нет. Это

приглашение. Но вы пришли без подарка. А у Харона строгие правила: нет

платы – нет переправы.

Вдруг лампочка под потолком вспыхнула ослепительно ярко и лопнула, осыпав стол стеклянным дождем. Комната погрузилась во тьму.

В ту же секунду раздалось шипение. Громкое, злое шипение, идущее со

всех сторон.

– Газ! – крикнул Роберт. – Карла, к выходу!

Он схватил её за руку и потащил к лестнице. Но тяжелая дубовая дверь

наверху захлопнулась с грохотом. Роберт взбежал по ступеням и навалился

на неё плечом. Заперто. Электромагнитный замок.

– Ловушка, – прохрипел он. – Он заманил нас в газовую камеру.

– Это не бытовой газ, – голос Карлы звучал приглушенно, она

натянула ворот свитера на нос. – Запаха нет. Это… вытеснение кислорода.

Азот или аргон. Или халон. Система пожаротушения!

Воздух становился тяжелым. Дышать становилось труднее с каждой

секундой, словно невидимая рука сжимала легкие.

Роберт выстрелил в замок еще раз. Пуля срикошетила от металлической

пластины, которой была обита дверь изнутри. Бесполезно.

– Окна! – крикнул он. – В подвале должны быть технические окна!

Они бросились обратно вниз, в темноту, разрезаемую лишь лучами их

фонарей. Шипение нарастало.

– Там! – Карла указала лучом на узкую щель под самым потолком, забитую досками. Это был старый угольный желоб.

– Высоко, – оценил Роберт. – Я подсажу тебя.

– Нет, мы выберемся вместе!

– Не спорь! Лезь и ищи способ открыть дверь снаружи или вызывай

подмогу!

Роберт подхватил Карлу, его старые мышцы взвыли от напряжения. Она

была легкой, но нехватка кислорода уже сказывалась. Голова кружилась.

Карла дотянулась до досок. Она начала бить по ним рукояткой

пистолета. Трухлявое дерево трещало, но не поддавалось.

– Сильнее! – хрипел Роберт. Перед глазами начали плясать черные

мушки.

– Auri sacra fames! – прокричал голос из динамика, теперь звучащий

как будто из преисподней. – Золото требует дыхания! Отдайте своё!

Доска с треском выломалась. Свежий, сырой ночной воздух ворвался в

подвал тонкой струйкой.

– Я пролезу! – крикнула Карла. Она подтянулась, извиваясь как

кошка, протискиваясь в узкий лаз. – Роберт, давай руку!

– Я не пролезу, – Роберт закашлялся, опираясь о стену. Плечи были

слишком широкими. – Ищи рычаг снаружи! Или разбей окно машины и

возьми монтировку!

– Я не оставлю вас!

– Беги, черт возьми! У меня есть две минуты, прежде чем я

отключусь!

Карла исчезла в лазе. Роберт остался один в темноте, наполняемой

инертным газом. Шипение превратилось в рев.

Он сполз по стене на пол. Сил стоять не было.

«Так вот как это было, Элис?» – подумал он. – «Ты просто заснула?»

Он направил луч фонарика на стол. На гипсовое лицо. Оно смотрело на

него пустыми глазницами.

Роберт закрыл глаза. Звук шипения стал удаляться, превращаясь в шум

прибоя.

Вдруг, сквозь пелену угасающего сознания, он услышал другой звук.

Визг шин. Удар металла о металл. И затем – оглушительный треск

дерева.

Свет фар разрезал тьму подвала.

Стена рядом с лестницей рухнула внутрь. Карла не побежала за

помощью. Она села в «Додж» Роберта – тяжелый, старый кусок стали – и

протаранила ветхую стену цокольного этажа, где кирпичная кладка была

самой слабой.

Капот машины дымился в облаке пыли и штукатурки.

Роберт закашлялся, вдыхая пыльный, но насыщенный кислородом

воздух.

Карла выскочила из машины, подбежала к нему и потащила к пролому.

– Вы уволены, Хейз, – прохрипела она, вытаскивая его на мокрую

траву. – За попытку героического суицида.

Роберт лежал на спине, глядя в ночное небо. Дождь прекратился.

– Ты разбила мою машину, – прошептал он, пытаясь улыбнуться, но

вышло больше похоже на гримасу боли.

– Я спасла вашу задницу. Машина – это сопутствующий ущерб.

Вдали послышались сирены. Много сирен.

– Он ушел, – сказал Роберт, приподнимаясь на локтях. Он смотрел на

разрушенный дом. – Но он оставил нам послание.

– Какое? – спросил Карла, вытирая грязь с лица.

– Он знает, кто мы. И он хочет, чтобы мы знали: игра перешла на

новый уровень. Теперь мы не охотники, Карла. Мы – дичь.

Глава 6: Список грешников

Лейтенант Миллер выглядел так, словно сам готов был взорваться, не

хуже той газовой ловушки в подвале. Он стоял на фоне мигающих красно-синих огней, его лицо было пунцовым, а вены на шее вздулись, как

пожарные шланги.

– Ты уничтожил улику! – ревел он, тыча пальцем в сторону

дымящейся дыры в стене особняка. – Ты разнес половину исторического

здания! И ты разбил свой автомобиль!

Роберт сидел на заднем бампере машины скорой помощи, пока медик

светил ему фонариком в зрачки. В легких всё еще першило, каждый вдох

давался с привкусом гари и химии, но голова прояснялась.

– Это была самооборона, Миллер, – прохрипел он, отталкивая руку

парамедика. – И машину разбила Ривз. У неё, как выяснилось, тяжелая

нога.

Карла стояла рядом, завернутая в фольгированное одеяло, которое ей

накинули спасатели. Она дрожала – то ли от холода, то ли от отходняка

после выброса адреналина, но её взгляд был твердым.

– Мы нашли лабораторию, сэр, – вмешалась она. – Там были

химикаты, оборудование для гальваники и доказательства того, что Елена

Виссер была там. Мы нашли слепок лица. Он планирует свои убийства

заранее.

– И где всё это сейчас? – Миллер обвел рукой руины. – Погребено

под тонной кирпичей или залито пеной пожарных! Саперы говорят, там всё

было заминировано. Если бы вы не проломили стену, газ бы не просто

удушил вас – искра от любого выключателя разнесла бы этот дом в щепки.

Вам повезло, черт возьми.

– Это не везение, – буркнул Роберт, вставая. Ноги держали плохо. —

Он играл с нами. Он хотел показать, что он умнее.

Миллер тяжело вздохнул, потирая виски.

– Слушайте меня внимательно. Я должен забрать у вас жетоны прямо

сейчас. Но пресса уже здесь. Если я вас отстраню, они раздуют историю о

том, как LAPD бросает героев. Поэтому у вас есть 24 часа.

– На что? – спросил Роберт.

– На то, чтобы дать мне что-то твердое. Не теории о римских монетах, не мистику, а имя, адрес и ордер на арест. Иначе я лично закую вас в

наручники за превышение полномочий и порчу имущества.

Когда Миллер ушел раздавать приказы оцеплению, Роберт повернулся к

Карле.

– Ты как?

– Жить буду. Жаль ваш «Додж».

Роберт посмотрел на свою машину. Старый зверь был мертв. Капот

смят гармошкой, радиатор пробит, лобовое стекло в паутине трещин. Это

была последняя вещь, связывающая его с той жизнью, где Элис была жива.

Они купили этот «Додж» вместе.

– Это просто железо, – солгал он. – Главное, что мы живы. И у нас

есть кое-что получше машины.

– О чем вы? – Карла сбросила одеяло.

– Ты успела сфотографировать доску. «Кандидаты».

Карла слабо улыбнулась и достала из кармана телефон. Экран был

треснут, но аппарат работал.

– Я думала, вы не заметили.

– Я замечаю детали, Ривз. Показывай.

Они отошли в тень полицейского фургона, подальше от любопытных

глаз репортеров. Карла открыла галерею. Фотографии были сделаны в

спешке, немного смазаны, но лица были различимы.

На доске было шесть фотографий. Шесть целей.

Элена Виссер была перечеркнута крестом. Подпись: «Любопытство».

Элис Хейз… Её фото было старым, двухлетней давности. Подпись:

«Невинность».

Карла Ривз. Подпись: «Свидетель».

– Осталось трое, – Роберт вглядывался в экран, щурясь от боли в

глазах. – Кто они?

– Вот этот, – Карла увеличила фото пожилого мужчины с седой

бородой и в дорогом костюме. Подпись под ним гласила: «Жадность».

– Я знаю его, – Роберт почувствовал, как пазл складывается. – Это

Джулиан Вейн. Владелец аукционного дома «Вейн и сыновья» в Беверли-Хиллз. Он продает антиквариат.

– Жадность, – повторила Карла. – Идеально подходит для

аукциониста.

Она пролистала дальше. Следующее фото – молодой парень, выглядит

как рок-звезда или модель. Подпись: «Тщеславие».

– Этого я не знаю.

– Прогоним через распознавание лиц, как только доберемся до

компьютера, – сказала Карла. – А третий?

Третье фото было самым странным. Это был не человек. Это было

здание. Старый собор в центре города. Собор Святой Вибианы. Подпись:

«Искупление».

– Здание? – удивилась Карла. – Он собирается взорвать собор?

– Или убить кого-то внутри. Священника? Епископа?

Роберт потер подбородок. Щетина колола пальцы.

– Начнем с Вейна. «Жадность». Если Элена работала с монетами, она

могла консультировать Вейна. Аукционные дома часто нанимают музейных

экспертов для оценки «в серую».

– Сейчас три часа ночи, Роберт. Вейн спит в своем особняке с

охраной.

– Харон не спит. Если фото Вейна на доске, значит, механизм уже

запущен. Убийца мог оставить монеты Елене вчера, а сегодня ночью

навестить Вейна.

Роберт огляделся.

– Нам нужна машина.

– Полицейская? – спросила Карла.

– Нет. Миллер будет отслеживать GPS патрульной машины. Если мы

поедем к Вейну и там будет чисто, он нас закопает за беспокойство VIP-персоны. Нам нужна машина без «жучков».

Он посмотрел на Карлу.

– У тебя есть Uber-аккаунт?

Такси высадило их у кованых ворот поместья Джулиана Вейна в Бель-Эйр через сорок минут. Водитель, сонный парень в толстовке, косился на

них с подозрением – двое грязных, пахнущих гарью людей, один из

которых похож на бездомного боксера, выходят у особняка за двадцать

миллионов долларов.

– Охрана на периметре, – заметила Карла, указывая на камеры на

столбах. – Если мы позвоним в звонок, нас пошлют.

– Мы не будем звонить.

Роберт подошел к интеркому и нажал кнопку связи.

– Да? – раздался ленивый голос охранника.

– Детектив Хейз, убойный отдел. Открывайте, у нас чрезвычайная

ситуация. Жизнь мистера Вейна в опасности.

– У нас не было вызовов. Предъявите ордер.

– Слушай сюда, сынок, – голос Роберта стал низким и опасным. —

Через десять минут здесь будет спецназ. Но если к тому моменту твой босс

будет мертв с золотыми монетами на глазах, я лично позабочусь, чтобы тебя

судили как соучастника. Ты хочешь проверить, блефую я или нет?

Пауза длилась вечность. Затем щелкнул замок калитки.

– Я провожу вас к главному входу. Руки держите на виду.

Их встретил начальник охраны – бывший морпех, судя по выправке.

Он был напряжен.

– Мистер Вейн спит. Если это шутка…

– Ведите нас в спальню. Сейчас же! – рявкнул Роберт, проходя мимо

него в огромный мраморный холл.

В доме было тихо. Слишком тихо для места, где живет человек, одержимый деньгами. Деньги всегда шумят – работают кондиционеры, гудят серверы, тикают дорогие часы. Здесь же стояла гробовая тишина.

Они поднялись на второй этаж. Охранник начал нервничать.

– Сэр? Мистер Вейн? – он постучал в высокую дверь красного

дерева.

Тишина.

Охранник толкнул дверь.

Спальня была оформлена в стиле барокко: золото, бархат, тяжелые

портьеры. На огромной кровати под балдахином лежало тело.

Джулиан Вейн, человек, продававший историю за миллионы, теперь

сам стал историей.

Он лежал поверх одеяла, одетый в шелковую пижаму. Его руки были

связаны золотой цепью – толстой, явно антикварной.

Роберт бросился к кровати, щупая пульс на шее.

– Теплый, – сказал он. – Это случилось только что. Минут

пятнадцать назад. Мы разминулись с ним на дороге.