Хранители Мультиверсума. Книга седьмая. Последний выбор

– Дело, – кивнул Иван, – может сработать. Ты у меня умничка, Вась.

– Ха! Еще бы!

– Ну что, – вздохнул я, стараясь не поддаваться чувству собственной неполноценности, – пойдем, посмотрим, как мой дом выглядит снаружи?

Хорошо выглядит. Готично-романтично. Темный крупный камень стен, острые скаты черепичных крыш над выступающими… Без понятия, как правильно назвать эти архитектурные излишества. Полукруглые застекленные выступы стен, образующие псевдобашенки. О, тут и балкончики есть! Изнутри не заметил. Все заплетено зеленой крепкой лозой, маскирующей грязные стены и почти непрозрачные окна. Невысокая каменная ограда, за ней буйно разросшийся сад, через который мы с трудом проломились к двери.

Стучать пришлось долго, а когда нам, со скрежетом засовов, наконец открыли, то первое, что мы увидели – ствол ружья. Его, решительно прищурившись, держала Таира.

– Откуда у тебя ружье? – спросил я растерянно.

– У женщина должно быть ружье! – ответила она, не опуская оружия, – Женщина защищать дети и козы! Ты уходить туда, приходить сюда… Это точно ты?

– Ты что, не узнаешь меня?

– Может ты угрхайя, демон-перевертыш? Я слышать, такие бывают в пустой мир! Ты доказать, что это ты!

– У тебя родинка на…

– Это ты! Заходить. И вы заходить, – она опустила ружье и сделала приглашающий жест. – Еда кормить вас?

– Не надо, – отказался Иван, – мы лучше сразу к мораториуму, а то Ваське кусок в горло не полезет, пока она не попробует.

У дверей Иван и Василиса сверили часы – большие, механические «штурманские» у него и легкие плоские электронные у нее.

– Тридцать минут ровно, пап!

– Время пошло! Сходишь с ней, Тём? Мне спокойней будет. А я на той стороне запущу.

– Конечно. Пойдем, Василиса.

– Дядь Артем, – спросила она, пока мы шли к площади. – Вы же спасете Зеленого? Маша, дочка его, так переживает. Плачет. И Лена тоже… Не плачет, конечно, но очень волнуется.

– Постараемся, Вась. Очень постараемся.

– Его надо спасти, он клевый.

– Я знаю.

Как ей объяснить, что «клевый человек» всегда выживает только в кино? И наличие горюющей жены и плачущих детей на это никак не влияет? Вся надежда сейчас на Ольгу, она обещала найти способ. Лично у меня никаких идей нет.

– Минута! – Василиса заметно волнуется.

Чтобы достать до нужного рычага ей пришлось влезь на стремянку, теперь она стоит, вытянувшись, напряженная, как натянутая струна. Одна рука в механизме, на второй часы, которые она держит перед глазами, гипнотизируя убегающие на экранчике секунды.

– Может мне дернуть? – спросил я.

– Нет, я справлюсь. Дольше объяснять, что и куда.

– Оставь девочку, она знает, что делает, – сказала Ольга.

Рыжая ждала у мораториума, как знала, что придем. Усталая, грязная, вымотанная, осунувшаяся лицом, в пустотном костюме. Добегается она так-то, в одиночку. Быстро, но очень уж опасно.

– Тридцать секунд!

– Я нашла Марину. У меня на нее… Неважно, могу найти, в общем.

– Двадцать!

– Это было непросто, но я сорвала их с планового рейда. Совет мне потом это припомнит, там и так…

– Десять!

– Нам повезло, у Македонца тут личный интерес. Какой-то старый друг или что-то в этом роде…

– Пять!

– Пойдешь с нами? Оператор может пригодиться.

– Конечно. Я вообще удивлен, что ты ради Зеленого…

– Три, два, один! Импульс!

Василиса резко дернула что-то внутри механизма, зажужжало, затикало, затихло.

– Не попали в фазу, еще раз!

Рывок, стремянка закачалась, я еле успел подхватить на руки валящуюся с нее девочку. Она смеялась:

– Есть, есть, совпали! Папка молодец!

– Ты тоже молодец, – похвалил я ее, глядя на разгоняющиеся шестеренки механизма.

Поставил Василису на ноги, достал планшет – да, реперная сеть на глазах как будто покрывалась муаром, теряя доступность. А значит, и закрылись и кросс-локусы, и тот странный способ перемещения, который использует Комспас. Попасть в Центр можно только по Дороге, опасность нападения ликвидирована.

– Справились, – сдержано похвалила Ольга, – не зря Зеленый…

– Вы его спасете, – твердо сказала Василиса.

– Ох, девочка, – покачала головой рыжая, – мне бы твою уверенность… А куда вы дирижабль дели?

– О, пойдем, покажу интересное место. Приглашаю… – сказал я и тут до меня дошло, что только что пригласил в гости к семье любовницу.

Ольга, конечно, не станет устраивать сцен, я ей как оператор нужен, а не как мужчина. Она даже Зеленого готова спасать в расчете на то, что я буду ей должен. Ну и буду, ладно. Но все же – есть в самой ситуации что-то абсурдное и натянутое. Сильны в нас социальные стереотипы. Даже в тех, кто почти султан…

– Она будет новый жена? – спросила меня Таира.

Спокойно так спросила, как уточнила бы, чай ей налить или кофе.

– Нет, что ты.

Ольга сидит в гостиной и торопливо ест. Лена, жена Зелёного, смотрит на нее с робкой надеждой.

– Мы попытаемся, – отвечает рыжая на невысказанный вопрос.

И, хотя мы с Иваном говорили то же самое, почему-то именно ответ Ольги ее немного успокаивает. Она кивает и идет на кухню.

– Сильный женщина, – констатирует Таира.

– Не то слово, – вздыхаю я.

На мои плечи сзади ложатся теплые руки, окутывает цветочный запах, внутри как будто щекочут смешные пузырьки.

– Ух, какая красивая… – жарко шепчет в ухо Меланта, – так бы и съела! Чур, я первая к вам в кровать. Я и Эли. Будет здорово!

– Мел, и ты туда же? – ответил я тихо, – мне не нужна четвертая жена. А ей не нужен я.

– Глупости, – прижавшись мягкой грудью к спине, Меланта кладет подбородок мне на плечо. Ее растрепанные медные волосы щекочут мне ухо, – у вас отношения, это всем видно.

– Рабочие, Мел.

– Недавно вы отлично поработали в кровати! – фыркает она мне на ухо. Ее дыхание пахнет карамельками. – Не пытайся скрыть такое от кайлита! И между вами не только секс, это видит даже наша милая дикарка. У вас еще будет какая-то история. И помни, я первая заняла очередь!

Меланта мягко подтолкнула меня в спину, и я вышел из коридора в гостиную. Выдумают же…

– Его обязательно надо спасти, Ольга Павловна! – отважно требует Настя. Синих глаз не видно за темными очками, но не сомневаюсь, что они сверкают той же решимостью, с которой она некогда в нее целилась.

– Я уже сказала… – терпеливо отвечает рыжая, – мы…

– Нет, – резко перебивает ее девочка, – вы не понимаете. Сергея надо спасти не потому, что вам что-то нужно от папы. Он важен. Его судьба… Не знаю, как это объяснить. Я теперь вижу… Всякие вещи. Как они связаны. И он связан… Со всем. С вами, со мной, с папой. С тем, что скоро случится. Сейчас его линия может оборваться, и тогда все поменяется.

– Кто-то умирает, что-то меняется. Но мир от этого не рушится.

– А теперь может. Поймите, все застыло в неустойчивом равновесии. Одни тянут туда, другие – сюда, основание плывет и разрушается. Вы это знаете, вы как раз из тех, кто тянет. Вы можете обрушить его в любой момент, и хотите обрушить, потому что надеетесь, что это будет вам на пользу. Дядя Сергей не такой. Он человек равновесия. Укрепляет мир. Вокруг него возникают новые структуры и связи. Как вам объяснить? Он как будто вбивает гвозди, вкручивает болты, сваривает швы, крепит заклепки… Никому не интересны такие люди, они скучные и незаметные, все обсуждают вас, разрушителей, но в такие моменты, как сейчас, он просто необходим.

– Я не очень тебя понимаю, девочка.

– Я плохо объясняю, простите. Я недавно начала видеть связи и у меня нет слов, чтобы их объяснить. Просто знайте – если вы его спасете, Мультиверсум может уцелеть. Если нет – начнется новый цикл.

– Это плохо?

– Для этого не подходят слова «хорошо и плохо». Для этого никакие слова не подходят.

Она резко встала, повернулась и вышла.

– Твоей приемной дочери сильно досталось, – сказала мне Ольга.

– Я общался с корректорами в Школе. Они все такие. И они действительно видят… Всякое.

– Неважно, – отмахнулась рыжая, – вокруг слишком много «видящих всякое». А мы все равно делаем то, что должны и выбор у нас не так уж велик.

– И что же мы делаем?

– Ты? Ты отдыхаешь в своем гареме, пока я не скажу, что пора. Думаю, рано утром мы уже выдвинемся, так что постарайся все же выделить немного времени и на сон…

Если бы это была не Ольга, я бы сказал, что она ревнует!

Вечером меня перехватила и увлекла в свою спальню Меланта. Детей забрала Алистелия, так что в комнате кроме нас была только Эли. Кайлитка села на край кровати и усадила меня в кресло напротив. Она была неожиданно серьезна – не обнималась, не дурачилась, не лезла внезапно целоваться. Это даже немного пугало.

– Нам надо поговорить, Арти. Это важно.

– Слушаю тебя, Мел.

– Я родила тебе ребенка, – она замолчала, глядя на меня и ожидая какой-то реакции.

– Факт, – осторожно согласился я.

– Я обещала его родить, и я это сделала.

– Отличная дочка, очень милая. А кому обещала?

– Севе. Это моя часть сделки. Он спас нас. Я не знаю, что он предложил Альке и Таире, но наш уговор был таков – я рожаю тому, на кого он укажет. Я могла отказаться, если бы ты мне не понравился, но ты был такой забавный! Я решила, что это будет весело, родить именно тебе.

Ее понятия о смешном иногда выходят за мои границы нормального. У меня, наверное, недостаточно развито чувство юмора.

– И что взамен? – я понял, к чему идет разговор и решил не тянуть.

– Ты должен для меня кое-что сделать. Что-то очень важное.

– Мел, я не отказываюсь, но, все же – можно сначала пару вопросов?

– Ты такой смешной – всегда что-то хочешь выяснить! – засмеялась своим пузырящимся тихим смехом Меланта. Он похож на игристое вино, от него становится так хорошо внутри… – Никак не можешь просто жить и радоваться! Спрашивай, конечно.

– Для тебя это только сделка?

– Ты не это хочешь спросить, – улыбнулась она своим широким ртом. Даже на губах веснушки. – Ты хочешь спросить, люблю ли я тебя, люблю ли ребенка, что для меня значит наша семья, какие у нас отношения… Ну и прочие глупые скучные вопросы, который люди вечно задают друг другу, чтобы расстроиться. Спасибо, что ты до сих пор их не задавал, я ценю это. Ты очень деликатный – для человека.

– Спасибо. Я больше не буду, но ты все же один раз ответь на мои глупые скучные вопросы.

– Конечно. Я попробую объяснить так чтобы ты понял. Я – кайлит. Мы похожи на вас, но другие. У нас другие отношения, у нас другие семьи, у нас по-другому относятся к детям. Я могу сказать: «Я тебя люблю». И скажу. Во прямо сейчас говорю тебе: «Я люблю, тебя, Артём!». Я не говорила тебе этого раньше?

– Нет. Никогда.

– Вот. Сказала. Только не брякни в ответ «я тоже», ладно?

Я промолчал. Не знаю даже, какой ответ был бы тут честным.

– Мое «люблю» не такое, как твое. Когда «люблю» скажешь ты, это будет значить «я беру на себя ответственность за твою жизнь». Нет, не перебивай, дай объяснить! – она подалась вперед и запечатала мне рот ладошкой. – Как говорит наша общая жена: «Убью за тебя и умру за тебя». Кстати, ей для этого никакой «любви» не надо, но с ней ты сам объясняйся. Когда это говорю я, это означает, что с тобой мне веселее, чем без тебя. Что я приняла тебя, как часть удивительного мира вокруг. Что я рада тебя видеть, когда ты приходишь и помню про тебя, когда ты ушел. Что я приму тебя в своей постели, одного или в хорошей компании. Но моя жизнь не стала твоей, а твоя – моей.

– А ребенок?

– Дети легко принимают мир таким, какой он есть и тех родителей, которые случились. У нашей дочери три мамы, как-нибудь переживет среди них одну сумасшедшую кайлитку! Я ответила на твои вопросы? Ты готов принять меня такой, какая я есть?

– Я уже принял тебя, ведь я здесь. Прости, но я тоже такой, какой есть – и тебе не избавиться от моего дурацкого чувства ответственности. Ты не просто сумасшедшая кайлитка, ты моя сумасшедшая кайлитка, нравится тебе это или нет.

– Сева все-таки гениально умел видеть судьбу, – сказал тихо Меланта.

– Но не свою, – покачал головой я. – Итак, мы разобрались в отношениях, обещаю больше этому не возвращаться. Ты такая, какая есть, я тоже не вчера на свет родился. Живем с этим дальше, как получится, стараемся не грустить.

– В тебе точно нет кайлитской крови? – рассмеялась Меланта.

– Нет, я просто без ума от рыжих. Так что же мне нужно для тебя сделать?

– Я – последняя в своем роду. Возможно, последний кайлит в Мультиверсуме. Мы всегда казались людям легкомысленными, но у нас тоже есть своё понятие о долге.

– И в чем твой долг, как кайлита?

– Возродить мою расу, конечно!

– Мне приходит в голову единственный метод, но мы, вроде, и так этим занимаемся…

– Нет, – засмеялась Меланта, – наша дочь не кайлит. Ваши гены сильнее, в ней больше человеческого, а ее дети будут в лучшем случае просто рыжими. Но способ есть. И Сева не зря нашел тебя, ты сможешь помочь.

– Внимательно слушаю.

– Последняя колония кайлитов была в срезе Эрзал.

– Где-то я слышал это название… – я попытался припомнить, – Сева что-то такое говорил… Кажется, я был тогда пьян, извини.

– Там создали Эли и таких как она. Там создали Алистелию и ее сестер.

– Сестер?

– Эй, человек-ответственность! – укоризненно покачала головой кайлитка, – найди уже время поговорить с Алькой! Она сама слова не скажет, но у нее тоже есть своя история.

Мне стало немного стыдно. Не сильно.

– Так это вы занимались евгеникой? – собрал я в кучу обрывки воспоминаний о том разговоре.

– Нет, мы, кайлиты, не очень-то способны к наукам. Эли создали не мы, но для нас. Кайлиты не могут нормально жить без таких, как она.

– И в чем ее функция? – заинтересовался я.

– Репродуктивная. Без нее у двух кайлитов не будет детей. Она медиатор, необходимый для зачатия.

– Постельная игрушка?

– Партнер-симбионт. Глупо, но сами мы можем зачать только с другими расами. Неудивительно, что вымерли, да? – она засмеялась, но как-то невесело.

– Я не понимаю, – признался я, – такая репродуктивная схема выглядит нежизнеспособной. Удивительно не то, что кайлиты вымерли, а то, что они появились!

– Это давняя история. Говорят, в нашем мире изначально было две расы, живущих в симбиозе. Кайлитский брак – брак четверых. Но потом был коллапс, вторая раса погибла. Технологии Эрзал дали нам их, – она показала на Эли. – Суррогатных заместителей. И мы выжили. Оказалось – ненадолго. Срез Эрзал пал. Наверное, кайлиты – единственная раса, дважды пережившая коллапс среза. Правда, представлена она только мной.

– И чем я могу тебе помочь?

– В срезе Эрзал остались лаборатории. Огромные защищенные подземные комплексы, их невозможно уничтожить. Ты – глойти. Ты можешь попасть в Эрзал и взять оттуда кое-что.

– Что именно?

– Генетический материал моей расы.

– Э… – я не нашелся, что сказать. – И что ты будешь с ним делать?

– Я буду рожать кайлитов. Материал подготовлен для оплодотворения обычным путем, достаточно ввести его в… В себя, в общем.

– Ты хочешь сказать…

– Да, я буду изменять тебе со своей расой. Рожать детей не от тебя. О, я вижу, мне удалось тебя шокировать! – она засмеялась весело и заливисто, как всегда. – А ведь ты еще с Алькой не по душам не разговаривал, да и наша повелительница коз не так проста, как притворяется. Дорогой, когда заводишь семью таким необычным образом, странно ожидать банального результата! Ну что, ты готов поучаствовать в возрождении расы кайлитов?

– Собственноручно украсив себе голову самыми развесистыми рогами в Мультиверсуме? Разумеется. Я же обещал.

– Тогда потребуется еще один препарат из тех же лабораторий. Катализатор фертильности.

– Знакомое название…

– Не для меня, для Эли. Она бесплодна, но это можно исправить. От этого катализатора даже старый пень начнет рожать деревянных человечков. Ее уникальный генетический набор нужен будущим кайлитам. Поскольку техников Эрзал больше нет, это единственный способ.

– И от кого же она будет рожать?

– Да хоть от тебя! – засмеялась Меланта, – У нее сильный генный комплекс. Шучу, шучу, – отмахнулась она, посмотрев на мою шокированную физиономию, – используем кайлитский материал. Бери его побольше.

– О боже, – простонал я, – я завел себе кайлитский инкубатор…

– Правда смешно, да? Старый Сева был гениален.

– Э… – мне не было очень смешно, если честно.

– Так, я вижу, тебе требуется срочная противошоковая терапия. А ну, иди сюда… – Меланта обхватила меня за шею и мягко, но решительно повлекла в постель.

– Эй, ты как бы только что родила…

– Бывала я и в лучшей форме, точно. Но техническую часть возьмет на себя Эли. Мы справимся…

Глава 4. Зелёный. «Ручки, ножки и животик».

Пришли за мной ближе к вечеру.

– О, тащ подполковник, – почти не удивился я. – И снова здравия желаю.

Велик Мультиверсум, а рожи встречаешь одни и те же. Космспасовский офицер смотрит на меня без восторга, но и я ему не рад.

– Жаль, что здесь вы, а не ваш приятель, – сообщил разведчик, – вот с кем бы с удовольствием повидался. Должок за ним давний.

– Ничем не могу помочь, – развел я руками, не вставая с нар, – он отбыл в неизвестном мне направлении.

– Так уж и неизвестном, – хмыкнул офицер, – но ничего, еще встретимся. А вот против вас я ничего не имею, так что ничего личного. Служба.

– Известное дело, – не стал спорить я.

– Тогда пойдемте. Постарайтесь не делать глупостей, типа внезапных попыток сбежать. Это совершенно бесперспективно, глупо и хлопотно.

– Ничего не могу обещать. Бывают, знаете ли, такие внезапные порывы – нет-нет, да и захочется жить.

– Ну что же, – вздохнул подполковник, – мы постараемся не давать вам поводов для необоснованных надежд.

Мне застегнули на руках наручники и вывели коридором во двор, где без особой грубости, но четко фиксируя, засунули в десантный отсек броневика. Каждый мой шаг контролировался стволами винтовок, которые держали крупные ребята в модерновой броне, покрытой гладкими серыми защитными пластинами, не то из пластика, не то из керамики. В отличие от тех, что я видел раньше, эти были не камуфлированы и без глухих шлемов – в лихо заломленных на бок серых беретках. Да и винтовки не многоствольные. Какие-то сильно специальные ребята. Над двором завис, стрекоча пропеллерами, летательный аппарат – и тоже не из тех, которые я видел у башни. В два раза меньше, два винта вместо четырех, сзади хвост, спереди – шарообразная прозрачная кабина на два места, в центре корпуса – открытое с боков место стрелка. Та же техническая школа, но другая модель. Словно половинка боевой платформы. Ольге было бы интересно взглянуть. Хотя она, наверное, и так в курсе.

– Вы, я смотрю, не удивлены? – спросил меня подполковник, когда машина тронулась.

Внутри оказалось довольно тихо, электрические мотор-колеса имеют свои преимущества, так что мы спокойно беседовали. Бойцы, коих тут сидело трое, не обращали на нас никакого внимания.

– Не удивлен, что Комспас, – пояснил я, – ваша связь с Церковью для меня не секрет. Слегка удивлен, что именно вы. Не много ли чести для моей скромной персоны?

– Много, – подтвердил офицер, – моя спецгруппа просто была рядом. Прихватили, так сказать, по дороге. А кто вам рассказал про связь?

– Сам вычислил. Это несложно, если есть необходимые данные.

– Ах да, вы же аналитик Коммуны.

– Я свой собственный аналитик. Открыт для заказов.

– Увы, в данном качестве вы у нас не востребованы. Но это не значит, что мы не найдем вам применения.

У подполковника что-то сказал наушник рации. Он машинально прижал его пальцем к уху, выслушал и ответил:

– Готовы, переходите.

Мир моргнул. Внутри машины ничего не изменилось, но ощущение реперного перехода ни с чем не спутаешь.

– О, знаменитый переход с техникой, – прокомментировал я, – в Коммуне до сих пор головы ломают, как вам это удается.

– Скоро вы узнаете об этом всё, – внезапно пообещал офицер.

Прозвучало почему-то зловеще.

Два обычных репера – ждали гашения на месте. Пошел транзит – ехали довольно долго, машину трясло. Окон в десантном отсеке нет, подполковник молчит – видимо, для разведки Комспаса моя личность интереса не представляет. Интересно, для чего представляет – не зря же везут. Порешить меня и на месте можно было. Мне было немного страшно, немного тоскливо, но преобладал фатализм. Глупо переживать о том, что никак от тебя не зависит. По крайней мере, семья моя в безопасности, а с меня что взять? Я не переоцениваю свою значимость в Мироздании.

Машина, в очередной раз качнувшись, встала.

– Что там? – недовольно спросил в рацию подполковник. – Так разберитесь с ними, черт вас дери!

– Небольшая задержка, – сказал он мне.

– Ничего, я не спешу. Но, раз уж мы встали – можно мне в кусты?

– Тут нет кустов.

– Я согласен на заднее колесо.

Офицер махнул рукой и один из модерново бронированных открыл задний бронелюк, указав мне жестом ствола наружу. Разумеется, вышел со мной, контролируя поведение. Но я и не планировал бежать. По крайней мере, не так сразу. Я правда писать хочу. Наручники не сняли, но руки скованы спереди, расстегнуть ширинку можно.

Миниколонна из трех бронемашин встала перед шлагбаумом мощного блокпоста. Дорога пролегла между двух искусственных водоемов с бетонными берегами и объехать кустарное, но от того не менее внушительное сооружение из толстых блоков просто негде. Проезд между ними недвусмысленно и внушительно заткнут танком неизвестной мне модели. Пушка его смотрит прямо на колонну, и калибр ее намекает, что машины в ней не такие уж и «броне». Тем более, что из стрелковых ячеек смотрят стволы пулеметов и трубы РПГ. При моих более чем скромных познаниях в военном деле, я бы предположил, что с такой огневой мощью они разберут комспасовцев одним залпом. Но, может, я чего-то не понимаю.

Сопровождающий нас летающий аппарат застрекотал пропеллерами, снижаясь, и сел – к моему удивлению, прямо на головную машину. На ее плоской крыше оказались специальные держатели, куда аккуратно вошли кабина и хвост. Откинулась стеклянная выпуклая дверь сбоку, вылез пилот в такой же, как у пехотинцев модульной кирасе – но почему-то красной. На голове у него красуется глухой шлем. Стрелок в хвостовом отсеке остался на месте.

Пилот спрыгнул с брони на землю и прошел к блокпосту. Я к тому моменту уже оросил здоровенное заднее мотор-колесо броневика, но назад меня пока не загоняли, так что дышал воздухом и любовался пейзажем. Вид открылся любопытный – за искусственными озерами расположился обнесенный высоким забором комплекс сооружений очень характерного вида. Две здоровых конусных градирни, высокие трубы и купола над корпусами. С высокой вероятностью это указывает на атомную электростанцию. Скорее всего, и водоемы вокруг – часть системы охлаждения. Судя по пару над градирнями, станция работает. Судя по превращенному в крепостную стену забору – у нее есть проблемы с неплательщиками за электричество.

Видимо пилот не сторговался о плате за проезд, потому что пошел обратно, а к нему на смену вылез подполковник. Переговоры перешли на более высокий уровень.

– …на базу и вызывай тяжелую мангруппу… – сказал он в рацию, проходя мимо меня.

Офицер ушел к шлагбауму, пилот вернулся в кабину своего вертокрыла, но не взлетел, а так и сидел напряженно, глядя темным забралом шлема в спину начальства. Разговор отсюда не слышно, но по жестикуляции я бы предположил, что подполковник не получает от него большого удовольствия. А потом сзади, метрах в ста, лязгнули открывающиеся в бетонной стене ворота, взревел дизель и по обходящей водоем дорожке выехал еще один танк. Он плюнул струями черного дыма из выхлопных труб, повернул в нашу сторону башню и резво выкатился на дорогу, встав поперек полотна. Теперь колонна не могла даже вернуться и поискать объезд. Попали.

Я ничуть не сочувствовал Комспасу и не стремился туда, куда они меня везут, но, если дело дойдет до пушек, то мой статус некомбатанта я объявить не успею.

Подполковник обернулся, посмотрел на танк и сделал круговой жест рукой. Пропеллеры леталки взвыли на форсаже, аппарат подпрыгнул вверх, и, круто развернувшись, рванул в сторону. С блокпоста запоздало выдал гулкое «дых-дых-дых-дых» пулемет – но тщетно. Юркий и шустрый вертокрыл заложил вираж и ушел с набором высоты в сторону солнца, затрудняя прицеливание. Из-за шлагбаума выскочили солдаты с оружием, подполковника уложили лицом вниз. Я резво присел за колесо, ожидая ураганной перестрелки, но ничего такого не случилось. Немногочисленную, как выяснилось, группу Комспаса разоружили без малейшего сопротивления. Я-то думал, они, как настоящие самураи, предпочтут погибнуть в бою, подорвавшись напоследок – но, видимо, элитных спецгрупп это правило не касается. То-то у них кирасы другого фасону.