Клятва на крови

***Я всё ещё чувствую дрожь после этой встречи с собакой, сердце стучит неровно, а ноги будто ватные. Мы заходим в дом, и я невольно начинаю осматриваться по сторонам. Всё здесь пропитано холостяцкой атмосферой – минимум лишнего, всё функционально, но каждая деталь дорогая, выверенная.

Я прохожу немного вперед и замираю в прихожей, мужчина равняется со мной, и слегка касаясь ладонью моего плеча, говорит :

– Пойдём, сразу покажу дом. Меня ударило будто током от его холодного голоса, но я нехотя иду за ним.

Мы проходим вглубь, на первом этаже огромная гостиная с камином, тёплая, совсем не такая холодная, как я ожидала.По центру – пушистый светло-бежевый ковёр, словно облако на полу. На нём стоит мягкий, объёмный диван, весь усыпан аккуратными подушками.

Я останавливаюсь, бросаю взгляд вокруг – дом выглядит будто с картинки из журнала, но всё расставлено так, что чувствуется порядок и дистанция. Рядом – кухня и столовая. Большой обеденный стол из светлого дерева, мягкие стулья, кухня минималистичная.

Мы подходим к широкой лестнице, ступени такие же – из светлого дерева, с мягкими приглушёнными подсветками по бокам. Он делает шаг, останавливается, разворачивается ко мне, голос становится серьёзным, ледяным:

– Слева – моя половина дома. Спальня. Кабинет. Туда не заходить! Всё внутри сжимается от его тона. Но я киваю, не поднимая глаз.

Мы поднимаемся дальше, он ведёт меня направо. Заходим в комнату, она оказывется светлая, в нежных пастельных тонах. Здесь уютно, тепло, будто это совсем другой дом. Кремовые стены, воздушные шторы, мягкое покрывало с лёгким оттенком слоновой кости. В углу стоит небольшой комод, рядом – дверь, ведущая в отдельную ванную комнату.

Он говорит спокойно, почти без эмоций:

– Здесь всё твоё. Там – ванная. Если чего-то не хватает, скажешь, а теперь располагайся.

Стремительно шагает к выходу и захлопывает дверь. Я остаюсь стоять, слушая, как удаляются его шаги.

Озираюсь по сторонам и осознание приходит опять, дом очень красивый, но это не мой дом. Это не моя комната…не моя кровать… здесь все чужое. Я так и остаюсь стоять посреди комнаты, не в силах пошевелиться. Всё вокруг расплывается, а в голове – хаос.

Я не могу собрать мысли в кучу. Берусь за голову и закрываю глаза. Всё кажется нереальным, как будто это чужая жизнь, в которую меня забросили без предупреждения.Я даже не знаю его имени. Кто он такой? Что происходит? Как это вообще возможно? Жених… бумаги… дом… собака… Его голос до сих пор звучит в ушах – холодный, властный, пугающий. Слезы опять подступают, раньше чем я успеваю их остановить. Горло сжимается, грудь словно стягивает невидимая петля. Горячие капли одна за другой катятся по щекам, размывают картинку перед глазами. Нет, я не верю, что это происходит со мной… это сон…я хочу уснуть и проснуться у себя в квартире…

Так и стою уставившись в одну точку. Отмираю только когда слышу звук снаружи.

Щелчок двери на первом этаже. Глухие тяжёлые шаги. Потом – хлопок входной двери. Я подхожу к окну, отодвигаю край шторы, затаив дыхание. Во дворе стоит тот самый чёрный джип, фары на мгновение вспыхивают, и он медленно выкатывается с территории.

Он уехал?

Сердце будто замирает. Сначала накатывает облегчение – впервые за всё это время я остаюсь одна. Но вместе с облегчением приходит тревога – я здесь. В его доме. Одна. В неизвестности…

6

Я не знаю сколько времени так стою, как вкопанная, глядя в пустую стену, будто мозг завис. Не могу пошевелиться, не могу собрать мысли, всё внутри будто замерло.

Только спустя несколько минут я начинаю приходить в себя. Ноги подкашиваются, я машинально плетусь в ванную, закрываю за собой дверь и включаю воду.

Тёплые струи падают на плечи, стекают по коже, но расслабления не приносят. Голову кружит. Кажется, я просто пытаюсь смыть этот кошмар, но вода не может стереть того, что происходит.

Этот человек страшный. Эти глаза… они будто раздевают меня, проникают под кожу, пожирают изнутри. Его голос, этот холод, эта грубость…Я боюсь его. Я моюсь долго, в голове то и дело всплывает его образ. Выхожу, кутаюсь в полотенце, потом медленно переодеваюсь в лёгкую шёлковую пижаму, тонкую, почти невесомую. Все движения медленные, и бессильные.

Ложусь на кровать, уставившись в потолок, но только в моей груди – пустота, а в горле ком.

Я долго не могу уснуть. Вспоминаю маму. Папу. Их голоса, их смех. Почему вы меня оставили? Почему жизнь, ты такая несправедливая ко мне?

– Папа… зачем ты так? Зачем ты пошёл на этот шаг? Почему ты подписал это завещание? Почему ты оставил меня с ним?

Я прислушиваюсь, в доме такая глухая тишина, и здесь я совершенно одна? Тело начинает расслабляться, медленно закрываю глаза и всё-таки проваливаюсь в сон.

***

Просыпаюсь от шума мотора. Слышу как машина подъезжает к дому. Мгновенно сажусь на кровати, а внутри меня уже начинает подниматься буря.

Он вернулся?

Подхожу к окну и замечаю, как знакомый чёрный джип останавливается у ворот. Грудь тяжело вздымается. Вот сейчас я намерена все ему высказать, я хочу расставить все точки над и, внутри меня все начинает гореть…

Слышу как входная дверь хлопает, резко выхожу из спальни и перехватываю его взглядом в коридоре. Он выглядит очень усталым, будто не спал всю ночь, а во взгляде читается : «Я заранее устал от твоих вопросов», но ничего не говорит…

– Мне нужно домой, – начинаю я, голос дрожит, но я стою на своём. – Мне плевать на ваш договор, мне плевать на все эти бумаги. Я здесь оставаться не собираюсь.

Он подходит ближе, его взгляд такой ледяной.

– А мне плевать на твои “хочу”– и смотрит сверху вниз, подходя ко мне настолько близко, что я вынуждена поднять голову и посмотреть ему прямо в глаза. Дыхание тут же перехватывает. – Твой батя перед смертью заставил меня поклясться. Сказал: “Пока я мёртв – она твоя головная боль”. Вот и выполняю. Так что терпи, принцесса.

Я открываю рот, хочу возразить, но он продолжает, грубо:

– Домой? – усмехается. – А ты не поняла? Твой отец умер, не своей смертью. Его отравили. И как думаешь, кто следующий?

Я чувствую, как кровь стынет в жилах. Холод пронизывает до костей. Он притягивает меня за талию так близко, что моя грудь впечатывается в него, кожу от прикосновения начинает судорожно покалывать, грудь вздымается от возмущения. Я вытягиваюсь словно струна, чувствую как соски моментально твердеют под атласной рубашкой и трутся о ткань. Он тут же невольно опускает похотливый взгляд вниз, опаляя меня. Его губы растягиваются в опасной, откровенной ухмылке, щеки сразу же вспыхнули и я перестала дышать. Ева, что с тобой? Соберись…Я пытаюсь скинуть с себя этот морок, но его голос как назло становится еще тише, и от этого только страшнее:

– Если блять, ты сейчас уйдёшь, тебя найдут через день-два. В лучшем случае – мёртвой. В худшем – пожалеешь, что жива, принцесса!

Я задыхаюсь, не могу пошевелиться. В глазах его бушует огонь, но без намёка на сочувствие он произносит:

– Мне тоже это не надо. Я не романтик. Я не хотел жены. Но теперь ты – моя проблема. И хочешь ты этого или нет – выбора у тебя нет.

Он выпрямляется, даёт мне пару секунд осознать сказанное, а потом просто разворачивается и уходит, бросая коротко через плечо:

– Через полчаса спускайся к завтраку -не оборачиваясь.Уходит, оставляя меня с пересохшим горлом, сбившимся дыханием и этим странным, предательским возбуждением. В голове – каша из страха, злости, желания сбежать… и чего-то ещё, от чего я сама себя не узнаю…

7

Я иду в свою комнату, ноги будто ватные, внутри всё кипит неприятным, тяжелым чувством, словно меня раздавили, а потом оставили собирать осколки самой. В голове то и дело вспыхивают его слова:

«Твоего отца отравили.»

«Если ты уйдёшь – тебя убьют.»

Грудь сдавливает, дыхание сбивается. Захожу в комнату, подхожу к кровати, и просто падаю на неё. Сжимаю глаза, будто если не буду смотреть – всё это исчезнет, растворится, как дурной сон.

Лежу, чувствую, как дрожат руки. Мысли крутятся, одна за другой, душат изнутри.

Я не хочу спускаться к нему. К этому варвару. Его взгляд… эти хищные глаза… его слова, звучащие, как приговор. Он меня пугает, злит своим видом, выбивает из равновесия.

Я не пойду. Пусть ждёт. Пусть злится. Я устрою ему бойкот. Не дам ему ни слова, ни взгляда. Пусть знает, что я не из тех, кто так просто ломается. Но тут же понимаю – это глупо. Мне нужно узнать больше. Понять, как всё это вообще произошло. Кто он такой. Почему мой папа, мог поручить меня этому человеку.

Откуда он взялся? Почему я его никогда раньше не видела, если они были так близки?

Чем больше думаю – тем сильнее сердце колотится. В голове каша из страха, злости и желания раскопать правду. Мне нужно узнать кто он, что ему нужно? И главное – за что папа решил связать мою жизнь с этим хищником?

Я переодеваюсь, иду в ванную, умываюсь, стараясь привести себя в порядок. Смотрю на своё отражение – глаза покрасневшие, лицо уставшее, но я заставляю себя выглядеть хоть немного собранно.

Спускаюсь по лестнице, и слышу приглушённый женский голос снизу:

– Демьян Шамильевич, вам завтрак подать в кабинет?

Я замираю, сердце стучит быстрее. Вот оно – его имя. Демьян… Шамильевич…

– Подайте здесь, на две персоны, – слышу в ответ его голос, низкий, холодный, уверенный.

Я медленно подхожу ближе к кухне. Сердце всё ещё неприятно сжимается, но внутри уже просыпается любопытство. За плитой хлопочет женщина – лет шестидесяти, невысокая, с приятной, мягкой внешностью. На ней аккуратное светлое платье и фартук, волосы убраны, а седина едва заметна. У него есть домработница? Вчера этот дом мне показался таким пустым, не думала что что здесь есть кто-то кроме нас…

Как только я захожу, их взгляды сразу устремляются на меня.

Демьян смотрит так, будто уже всё видит насквозь. Его тяжёлый, хищный взгляд цепляет, но я стараюсь не показать, что дрожу внутри.

Женщина тут же улыбается добродушно, в её лице нет ничего устрашающего, наоборот – тепло:

– Садись, деточка, сейчас всё накрою, – говорит она ласково, махнув рукой к столу.

Я молча киваю, опускаюсь на стул, ощущая, как напряжение всё ещё держит меня в кулаке. Демьян по-прежнему стоит неподалёку, его взгляд не отпускает, но я делаю вид, что не замечаю. Внутри только одна мысль: Мне нужно узнать больше… кто он такой и почему меня втянули в эту игру? Мои мысли прерывает звонок его телефона.

Демьян медленно достаёт его из кармана брюк. Смотрит на экран, его взгляд остаётся каменным, будто там ничего интересного и ни одна мышца на лице не дрогнула.

Он проводит пальцем по экрану, подносит телефон к уху:

– Да, – его голос низкий, холодный, уверенный.– Я же сказал, не звони мне, – губы едва заметно скривились в раздражённой усмешке. – Я сам наберу.

– Нет, приезжать не надо. Я сегодня к тебе сам вечером заеду,– жестоко произносит и сбрасывает вызов. Поднимает взгляд на меня, а в нем читается его уже фирменная ухмылка. Я сижу, будто приклеенная к стулу, внутри снова всё переворачивается.

Ему звонила женщина? Кто она? Любовница? Кто-то из его прошлого? Почему от его слов так отчётливо веет угрозой?

8

Внутренний голос тут же отзывается:

– «Нет, Ева. Тебя это волновать не должно. Ты ему жена – только на бумаге. Его личная жизнь тебя не касается»

Женщина заканчивает накрывать на стол, и уходит. Я всё ещё не могу избавиться от неприятного кома в горле, стараюсь держать лицо нейтральным, но внутри всё сжимается.

Демьян опускается напротив, не торопясь, берёт вилку и смотрит на меня внимательно, изучающе, будто продолжает взвешивать, стоит ли вообще со мной говорить.

– Ешь, – его голос низкий, сухой, безапелляционный,– Здесь тебе никто не будет нянчиться.– Я не хочу есть, – сжимая губы тихо произношу. А к горлу уже подступает тошнота, От его взгляда.

Он склоняет голову набок, хищная ухмылка скользит по губам:

– Ну придётся привыкать делать то, что не хочется.

– Я… Я хочу понять, кто ты. Почему я никогда тебя раньше не видела? Если ты был рядом с моим отцом… Почему он ни разу не говорил про тебя?– Потому что твой отец не светил то, что не нужно было светить. И я – из этой части его жизни.

– Какая у него могла быть часть жизни, о которой я не знаю?-говорю нахмурившись

– Ты многого не знаешь. Ты слишком наивная для этого мира, а Владимир, был умным человеком и всегда разделял личное и бизнес. -он усмехается – криво

– Он мне всегда всё рассказывал… – шепчу я, но уже сама понимаю, что в моих словах слишком мало уверенности…

-И какой у него мог быть бизнес? О котором я ничего не знаю— продолжаю

Демьян откладывает вилку, скрещивает руки на груди и говорит: – Вот и повод начать узнавать. Папочка твой знал, что тебя найдут шакалы, если оставить одну. Поэтому – ты здесь. Привыкай.

Я стискиваю зубы, внутри всё клокочет – страх, злость, непонимание.

– Привыкать? – я резко поднимаю взгляд, голос звучит чуть хрипло, но злость в нём сильнее дрожи. – Привыкать к тому, что меня кто-то держит здесь, как вещь? Или к тому, что меня, оказывается, собирались “сожрать”, а я даже об этом не знала?

Мужчина замирает, в глазах вспыхивает опасный огонь, а уголки губ изгибаются в хищной усмешке. Он склоняет голову набок, чуть прищуривается, и его взгляд будто стягивает с меня последнюю защиту. Я ощущаю, как по спине пробегает холод, но отступать уже поздно.

– Привыкай к тому, что твоя жизнь больше не принадлежит тебе, – его голос по-прежнему низкий, спокойный, но в каждом слове звучит угроза. – И научись закрывать рот, когда не понимаешь, во что тебя втянули.

Я резко подаюсь вперёд, глаза сверкают, хоть внутри всё так дрожит:

– Ты зря тратишь время. Если ты думаешь, что я тут послушно сяду и стану ждать, пока ты решишь, как “распорядиться моей жизнью”… ты плохо знаешь “наивных девочек”.

Он приближается ко мне резко, стол между нами перестаёт быть хоть какой-то границей. Его высокая, тяжёлая фигура нависает, горячее дыхание обжигает кожу, а взгляд буквально прожигает насквозь. На губах скользит опасная, наглая ухмылка, тело напряжено до предела, как у хищника, готового к прыжку.

Я инстинктивно вскакиваю со стула, но он молниеносно сокращает расстояние, наваливается телом, вжимая меня в край стола так, что дыхание перехватывает. Его грудь прижимается к моей, между нами не остаётся ни миллиметра воздуха. Сердце будто останавливается от этой пугающе-порочной близости. Его рука резко и властно обхватывает мою шею, пальцы скользят по коже, крепко, но не больно – достаточно, чтобы я сразу, непроизвольно, приоткрыла рот от неожиданност.

Его тело словно выточено из камня, мышцы напряжены, а в движениях сквозит опасность. Но эта рука на шее… она держит меня крепко, но поглаживание кожи доводит до безумия, разливая горячую, предательскую волну, будто кто-то выливает по позвоночнику расплавленный металл. Я чувствую, как напрягаюсь от страха, возбуждения и паники одновременно. Слишком близко. Слишком интимно. Слишком опасно.

Он склоняется к моему уху, дыхание обжигает кожу, голос опускается в хриплый, глухой, угрожающий тон:

– Я , сука, не святой. Принцесса, если ты и дальше блять, будешь продолжать играть в остроумие, я могу забыть, что обещал твоему отцу держать себя в руках..

Я зажмуриваюсь, внутри всё сжимается, грудь тяжело вздымается, в теле пульсирует напряжение. Но я стою, не отводя взгляда, пусть слёзы уже предательски жгут глаза, а щеки начинают щипать от накопившегося кома боли и страха.

Его взгляд темнеет, он приближается ещё сильнее, зрачки расширены, его губы настолько близко, что я чувствую его дыхание на себе:

– Сразу после похорон на тебя началась охота, – его голос становится ещё ниже, глухой, от него бегут мурашки по спине, – те мрази, которые хотят отжать бизнес твоего отца, хотят убрать и тебя. Потому что знают – после твоей смерти всё автоматом перейдёт к ним.

Я начинаю дрожать. Его пальцы всё ещё на моей шее, но он плавно отстраняется, не давая мне ни секунды выдохнуть.

– Твой батя сам меня попросил заняться тобой, сам! – его голос становится жёстче, – потому что знал – одна ты здесь не вытянешь. Этот грёбаный бизнес сожрёт тебя, как котёнка. И мне плевать, хочешь ты этого или нет- чувствую как его голос становится мягче, но от этого не легче.

Слёзы жгут глаза, гордость рушится, а вместе с ней и моя выдержка. Я не выдерживаю, резко разворачиваюсь и сбегаю из кухни, сердце колотится так сильно, что кажется, вот-вот вырвется наружу.

Я влетаю в спальню, захлопываю за собой дверь, срываю замок и просто оседаю на пол, закрывая лицо ладонями. Слёзы сами катятся по щекам, их уже не остановить. Всё тело дрожит, внутри всё переворачивается, страх и отчаяние сдавливают горло.

Как он может так спокойно говорить о таких вещах? Как я вообще оказалась в этом аду? Папа… что ты натворил? Почему ты оставил меня одну среди этих хищников?

9

Вижу, как она срывается с места и сбегает из кухни. Глаза на мокром месте, губы дрожат. Вся сама – тревожный комок, будто сейчас взорвётся и разрыдается.

А меня, сука только это бесить начинает.

Сказал же, блять, объяснил что к чему. Подробности эти ей знать не обязательно. Пусть лучше живёт и думает, что всё вокруг розовое и безопасное. В этом мире для таких как она, наивных мест не предусмотрено.

Сжимаю кулаки и пальцы хрустят.

Девчонка под кожу залезла. Глазами своими – как два омута вытаращилась. Взгляд – затравленного кролика, весь такой несчастный, дерзкий, и в то же время беспомощный. А запах… вкуснющий, он меня сбивает с толку. Такой легкий, цветочный… Невинный. Вот что бесит больше всего – эта её чистота. Нечем ей здесь дышать, в этом дерьмовом мире, полном уродов. И именно это притягивает. Но я думать об этом даже не собираюсь!

У меня было много разных женщин. Секс без обязательств меня всегда устраивал. Кинул деньги на цацки —и они довольны и мне никто мозги не ебет.

Я пообещал Вове, что женюсь на ней – для отвода глаз. Не больше. Мне нахрен не нужна никакая семья и серьёзные отношения – у меня есть шлюхи, которые готовы приехать по первому зову.

Внутри меня разливается гадкое чувство, она не такая как эти бляди. Она нежный невинный цветок. Милая принцесса. Но я, сука, не могу ее сделать своей, мне не нужны эти отношения…

А то, что она здесь, в моём доме – это формальность. Я не собираюсь с ней сюсюкаться. Папаша её хотел, чтоб я за ней смотрел – я смотрю.

Но ни капли больше. Ни сантиметра ближе.

Должен был её просто забрать – и держать рядом. Но чёрт бы побрал, эта маленькая сучка уже начинает задевать какие-то струны в моей душе .

С этими мыслями иду в кабинет. Дел сейчас выше крыши. Вовчик подкинул мне дохуя работы, даже после смерти. Сажусь за стол и сново открываю ту самую папку с документами. Завещание, договор, подписи, печати – всё готово и всё чисто. В голове крутится «Она уже моя жена. По бумажкам. Юридически – чистейший расклад».

Вот только никто об этом ещё не знает. И именно это мне сейчас на руку.

Выдыхая через зубы, беру в руки телефон, пролистываю последние звонки. Элла. Нахера она мне названивает? Договорились же – не лезет, не трещит в трубку, не строит из себя “особенную”. Всё давно расставлено по местам: встречаемся – сбросил пар – разошлись. Но сейчас не до неё. Не до этих игр. Заеду к ней вечером, сброшу напряг.

Сейчас мне нужно разобраться, кто открыл охоту на девчонку. Эти суки думают, что Ева – лёгкая добыча. Что после смерти Вовы компания повисла в воздухе и можно подгрести всё под себя, убрать наследницу – и красиво жить.

Откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза, руками потираю лоб , Вовчик знал, что рано или поздно за ней придут. Он не зря вытащил меня из-под земли, заставил подписать этот договор, поклясться «на крови».

Воспоминания лезут в голову, тогда я только начинал лезть наверх. Молодой, злой, самоуверенный. Амбиции через край. Влез туда, куда не следовало. Заказали меня тогда быстро, потому что слишком много знал и слишком быстро рос.

Запомнил, как стоял за гаражами, в спину дул ледяной ветер, ребра сломаны, кровь изо рта капает. Эти долбаебы уже думали, что мне конец и я так думал, но тогда появился Вова. Спокойный, уверенный. Один против пятерых. Он не задавал лишних вопросов – просто снял всех подчистую.

А потом протянул мне руку и сказал:– Будешь должен, я умею ждать.

Я никогда не забывал про долг, но не думал что все может так обернуться…

А неделю назад Вова буквально, ввалился ко мне в офис без предупреждения. На лице – напряжение, глаза жёсткие, но за этой маской тревога сквозила. Такого я у него давно не видел. Сижу за столом, он кидает передо мной пачку бумаг – договора, завещание, всё чисто, юридически вылизано до запятой.

– Мне осталось недолго, Демьян. – Ты же знаешь, куда это катится, плохо дело,– сказал без лишних эмоций.

Я тогда охуел от этого заявления. Я не сразу понял, к чему он клонит, просматриваю бумаги, там её имя – Ева Владимировна.

– Ты серьёзно? – поднимаю бровь. – Жениться на твоей дочке? Вовчик, ты чего несёшь? Я тебе , блядь, не свадебный агент.

—Ты мне должен, Демьян! Или ты забыл, как я тебя тогда вытянул? Счёт до сих пор не закрыт. Я тогда заткнулся, потому что он был прав. Этот долг тянулся за мной как цепь…

Он продолжал:

– Я тебя знаю. Сейчас не о любви. Бумаги и фиктивный брак – для защиты. Я вижу, кто вокруг суетится. Они уже жопой чуют, что меня уберут. А Ева не сможет мою долю вынести…

—Ты думаешь, я буду сидеть с ней и нянькаться? – усмехаюсь зло, откидываясь на спинку кресла. – Я бизнесом занят, у меня поставки и дохуя планов.

Вова опускает глаза на бумаги, потом смотрит мне прямо в лицо, серьёзно.

– Она ни о чём не знает. И лучше бы не знала. Ты подпишешь. Если со мной что-то случится – ты женишься на ней. Не ради чувств, ради её безопасности. Бумаги начнут действовать сразу после моей смерти!

Я тогда сжал зубы. Всё это мне нахуй не нужно. Жена, обязательства, фиктивный брак. Да пошло оно всё. Но отказать ему я не мог.

И вот теперь его нет. А я тут, разгребаю за ним эту кашу. И девчонка – моя, сука, ноша. И теперь мне предстоит вычистить всё это дерьмо, найти, кто стоит за травлей, и подавить их, пока они не добрались до неё.

Открываю глаза, выдыхаю и набираю Рустама, проходит секунда и он поднимает трубку.

– Ни хрена себе, – протянул он с ленивой ухмылкой. – Демьян Шамильевич собственной персоной. Соскучился, что ли?

– Не льсти себе, – усмехнулся я. – У меня к тебе дело.

– А, ну если дело? Тогда выкладывай. —голос Рустама становится серьезнее, чувствует как я настроен…

– Нужно, чтобы ты узнал, как там дела у компании Стрельникова. Были ли у него сторонние проекты, какие доли, акции, кто из партнёров может мутить воду?

—Володю? – переспросил он. – Его же…ну… —тушуется он. —И вообще нахер тебе это надо?

– Причину расскажу при встрече. Хочу знать, чем он занимался последние месяцы. Если есть кто-то, кто может на что-то претендовать – я должен знать это первым.

– Ладно, Шамильевич, всё понял, – Рустам выдохнул. – Копать глубоко?

– До самого дна, – ответил я. – Хочу знать всё. Если что-то скрывал – найди.

– Звучишь, как будто правда соскучился, – хмыкнул он, возвращая привычный тон. – Ладно, займусь. Жди новостей – и отключился…

До самого вечера я сижу в кабинете, уткнувшись в бумаги, переписки и звонки. Голова тяжёлая, но останавливаться не могу – сейчас не то время, чтобы расслабляться.

Не сразу замечаю, как за окном стемнело. Взглянув на часы, резко встаю и иду вниз. В доме тихо, Валентина хлопочет на кухне.

– Накройте на стол и покормите девочку, – говорю, проходя мимо. – Я сегодня буду поздно.

– Как скажете, Демьян Шамильевич, – кивает она, даже не задавая лишних вопросов.

Выхожу из дома, достаю из кармана телефон, пролистываю список контактов и набираю Эллу. Говорю ей что выезжаю. Надо потрахаться. Сбросить пар, и Элла как раз подходит. Она шлюха, которая без лишних вопросов, готова раздвинуть ноги по первому моему желанию.

Еду потрахаться, а в голову лезет Ева. Как она сбежала после завтрака, наверно сидела наверху в своей комнате и плакала. Сжимаю руль до скрипа. Не хочу думать о ней сейчас…

***

Захожу к Элле – она уже почти раздетая. Готовая. Не трачу время. Хватаю за волосы, гну её к дивану. Без разговоров. Достаю из кармана презерватив, быстро надеваю, даже не глядя на неё. Тут не про удовольствие, тут про выброс грязи из головы. Вгоняю в нее член до опора, она кричит извивается, но мне плевать. Двигаюсь грубо, быстро, вдалбливаясь в неё до предела. Для меня она – просто дырка, чтобы сбросить ярость.