Сломаю. Рафаэль: укус кобры

Сломаю. Рафаэль: укус кобры

Глава 1.

Кровь стекала по краю стола, медленно, как будто не спешила оставить этого человека. Он лежал на полу, прижимая рану, и бледнел с каждой секундой. Лицо словно растворялось, становясь прозрачным, как у человека, которому уже нечем держаться за этот мир. Даже сейчас, когда воздух уходил из его лёгких рывками, он пытался говорить.

– Ты… ничего… не решаешь… Это Грифон… наследник… после отца… он…

Я опустился на корточки рядом. Во мне не было ни капли жалости, это чувство я оставил где-то в возрасте пяти лет. Сейчас хотелось лишь увидеть его глаза: тот последний, беспомощный взгляд человека, цепляющегося за иллюзию, как крыса за обглоданную корку.

– Грифон… Владен, – сказал я, словно размышляя вслух. – Мой старший брат. Он всегда держит пистолет так, будто он весит тонну. Брат смотрит в глаза перед выстрелом, как бы надеясь, что человек осознает свою ошибку, что, может быть, он попросит прощения, признает свою слабость. Владен всегда даёт шанс на одно последнее слово. Он ждёт.

Я усмехнулся, и эта усмешка не несла ничего, кроме холодной пустоты.

– Владен – это шанс, который редко бывает использован. А я – это реальность. Он ещё может взвесить всё, рассудить. Но я не жду, просто убираю то, что мешает.

Я нажал на курок. Три выстрела. Не чтобы убить быстрее, чтобы он успел понять главное: он ошибся не фамилией – именем.

Снаружи уже сгущался вечер. Машина ждала на улице, а закат резал глаза, как будто тонкое лезвие шло по сухожилию. Я вдохнул тёплый воздух и пошёл вперёд, оставляя за собой только тишину.

***

Крыша одной из наших квартир, это лучшее место, чтобы слышать, как внутри тебя гудит злость. Город внизу шевелился, как муравейник. Люди бегали, суетились, отдавали всё ради случайных возможностей. Смешно. Они думают, что их жизнь это их выбор. Но на самом деле они лишь игрушки в руках судьбы, болтающиеся по течению, не понимая, что каждый их шаг уже предсказан. Они верят, что контролируют свою судьбу, что могут взять на себя ответственность, но на самом деле они лишь следуют по заранее проложенному пути. Их выборы – это иллюзия. И они никогда не узнают, как на самом деле выглядит свобода.

Я стоял у парапета с бокалом виски. Чистым, без льда, так он лучше раскрывает вкус. Ветер был холодным, хлёстким, как рука отца.

Владен. Его имя всегда звучало, как скрежет металла в моей голове.

Он думает, что я ненавижу его, потому что он старший, потому что он будет на месте отца. Но это не так. Я ненавижу его за то, что он слишком долго думает, прежде чем стрелять. За то, что он всё ещё, иногда, что-то чувствует. Мягкость в человеке, вроде него – это не качество, это приговор. Несмотря на то то, что я гораздо беспощаднее него, я всегда буду вторым. И это не из-за силы или слабости, а потому что он родился первым, и это делает его избранным.

Телефон завибрировал. Сообщение от отца: «Привёз новую. Астелия. Держи дистанцию. Пока».

Виски прошёл по горлу, как жидкий огонь. «Пока»… это слово прозвучало так, как будто он говорил: «Когда будет можно – заберёшь её».

Отец знает, что я опаснее, чем ему бы хотелось. И если он просит держаться подальше – значит, девушка не простая или слишком важна для его планов. В любом случае, теперь я уже заинтересован.

***

Прежде чем вернуться домой, я заехал в «Куб». Этот клуб как чёрная дыра, где музыка бьёт в виски и лишает разума. Здесь нет мыслей, только действия, только инстинкты. Для них – рай. Для меня – рабочая площадка.

Мне не нужно пить, чтобы расслабиться. Мне не нужно танцевать, чтобы привлечь внимание. Я стоял у барной стойки, неспешно цедя виски. Рубашка была расстёгнута на две верхние пуговицы, открывая часть груди. Я молод, красив и дерзок. Девочки липнут ко мне, как пчёлы к цветку. Моя энергия, сила тьмы и власти действуют на них, как магнит. Но сегодня меня интересовала конкретная девушка.

И, о чудо… она подошла ко мне сама. Девушка лет двадцати трёх. Мини-платье, взгляд говорит: «я сильная», движения – «я слишком взрослая». Её брат пару дней назад решил, что умнее меня, и попытался продавить один из наших каналов. Ошибка.

Она тихонько поставила бокал рядом с моим, будто решала, стоит ли вторгаться в мой мир.

– Можно? – её голос был лёгким.

Я кивнул. Взгляд скользнул по её губам. Такие девушки всегда тянутся к тем, кто держит всё под контролем, кто вызывает в них одновременно и страх, и влечение. Инстинкт. Ошибочный. Но кто я такой, чтобы спорить с природой?

Она немного постояла рядом, задумчиво проводя взглядом по пространству вокруг, потом снова перевела его на меня. Несколько слов, несколько фраз, которые не имели особого смысла. Обычное начало, когда она пытается понять, кто я и что я за человек, но при этом уже с любопытством изучает, как себя вести рядом с таким, как я.

Когда она наконец расслабилась, я понял: она готова. И только тогда, слегка усмехнувшись, я задал вопрос:

– Поедем?

Она согласилась слишком быстро. Правильно.

Её квартира дорогая, ухоженная, с запахом амбиций тех, кто живёт за чужие деньги. Она не успела закрыть дверь, как я уже был рядом, прижимая её к стене. Я не целовал её, я не хотел терять контроль. В этой игре другие правила.

– Что тебе от меня надо? – выдохнула она.

– Чтобы ты запомнила, – ответил я, скользя пальцем по линии её подбородка. – И передала привет братику.

Её глаза расширились. Значит, поняла. Я не был с ней нежным. Я не был грубым ради грубости. Просто взял, что хотел. Быстро. Чётко. Холодно. Это не секс. Это – сообщение.

Когда всё закончилось, она сидела на кровати, дрожащая, как мокрый щенок.

– Ты… псих, – прошептала она.

– Нет, – сказал я, застёгивая ремень. – Просто Арсеньев.

Я вышел. Дождь падал мелко, остро, как пепел с обугленной бумаги. Завёл двигатель. Пора домой.

***

Если вы ждёте официального приветствия – пожалуйста.

Меня зовут Рафаэль Арсеньев. Мне двадцать. И я – младший сын Михаила Арсеньева. Наш мир – это не «мафия» и не «криминал» в том смысле, как это понимают большинство. Это система. Структура, построенная на кланах, деньгах и страхе. Всё держится на жестоких договорах, заключённых кровью слабых. Здесь нет места слабости, нет времени на сомнения. Это не просто бизнес, это война, где каждый шаг просчитан, где люди исчезают, если выходят за рамки. В этом доме тебя не учат жить – тебя учат выживать. Страх – основная валюта, а власть единственная цель.

Говорят, быть сыном Арсеньева – это роскошь. Смешно. Это пытка, только дорогая.

Отец никогда не бил меня так, как бил Владена. Знаете почему? Потому что во мне изначально не было света. Он не тратил на меня годы – я родился таким, каким он хотел видеть старшего сына.

Я жёстче. Быстрее. Холоднее. Проблема лишь в одном: по правилам наследует старший. Владен.

Тот, кому отец всю жизнь высверливает свет из груди. Тот, кого ломают приказами, болью, тренировками. Тот, кто всё ещё пытается быть человеком среди зверей. Меня это бесит. И смешит. Я – монстр по природе. Он – монстр по воспитанию. Разница огромная.

Именно поэтому отец всё ещё верит: Владен – его будущее. Он видит в нём «символ порядка». Традицию.

А я? Я для него – запасной вариант. Оружие, которое всегда под рукой. Но если честно… Я давно понял: я не запасной. Я неизбежно буду править.

Сообщение от отца снова всплыло в голове. «Привёз новую. Астелия».

Я ехал домой быстро, даже слишком быстро, но в этом был азарт, не нервозность. В доме появилась новая девушка, и отец сказал: «Не трогать». Это значит, что Владен с ней будет работать. А мне приказано не мешать. Пока.

Она не первая девушка в нашем доме. Отец покупал их не для удовольствия. Это часть его воспитания: контролировать чужую волю, учиться управлять, не испытывать жалости. Каждая девушка, как тренировка, как тест на человечность. Ломая их, Владен учился не чувствовать. Это не было развлечением. Это было серьёзным испытанием. Проиграть – значит показать слабость и потерять отцовское доверие.

Я мог бы влезть в его тренировку, если бы захотел. Мог бы поиграть с девочкой, как всегда, испытать её на слабость. Обычно я просто наблюдал, но не вмешивался, не было жёстких ограничений. Однако сейчас… отец сказал «не трогать». Это уже не просто правило. Это вызов. И теперь я хочу понять, что такого в этой девушке, что он сам вмешивается. Интригует.

Глава 2.

Больше недели я не мог увидеть новую девушку брата. Одиннадцать дней, и наконец-то я её увидел. Я знал, что она будет здесь, но всегда лучше увидеть всё своими глазами. Проблема с этим домом в том, что ты не можешь не наблюдать. Всё, что происходит, ты должен видеть. Это инстинкт, не привязанность. Просто твоя роль в этом мире.

Я стоял в коридоре, листая бумаги, когда услышал её шаги. Они были тихие, но какие-то слишком… уверенные. Это не те шаги, когда ты боишься оказаться на виду. Нет, её шаги словно говорили: «Я здесь. И я не боюсь этого дома.»

И вот она появилась на верхней ступеньке. Она не заметила меня сразу и мне это понравилось. Я не был в её поле зрения, но видел всё. Даже как она аккуратно поправляла волосы, как её взгляд вильнул в поисках чего-то, а потом, заметив меня, она мгновенно остановилась. Взгляд замер, но не на мгновение, там был какой-то осознанный, молчаливый анализ. Странно. Обычно они начинают молиться или, наоборот, делают вид, что ничего не происходит.

Она была маленькой. Прямо как куколка – кукла с огоньком внутри. Это видно сразу, даже если пытаешься не смотреть. Белое платье, волосы, которые не требовали укладки и никакого макияжа на лице. А всё-таки она привлекала внимание, даже не пытаясь этого делать. Вот именно этот момент, что она не подчиняется своему облику, сразу зацепил.

Глаза её были… прямыми, ясными, почти нежными. Но в них не было той боязни, которая так характерна для большинства. Это был не страх. Это был вызов. Не для меня, для этого дома, этой игры, этих правил. Она всё ещё стояла на лестнице, и мне стало интересно, чего она боится на самом деле. Насколько она способна выдержать? Или вообще готова это сделать?

Всё в её взгляде говорило о чём-то большем, чем просто желание выжить здесь. Мне стало интересно: смогу ли я увидеть, как она сломается.

Я сделал шаг вперёд, и её взгляд наконец-то встретился с моим. Вижу тебя. Я не почувствовал слабости. Я почувствовал нечто куда более опасное.

– Мм, новая игрушка Владена, – сказал я с нарочитой усмешкой, шагнув ближе, наблюдая за её реакцией. Я знал, что она почувствует напряжение в этих словах, что она услышит, что в них есть нечто большее, чем просто слова.

Она молчала. Но потом, собравшись, ответила, уточнив:

– Да, меня зовут Астелия.

Она сделала ясный акцент на своём имени. На вопрос «новая игрушка» ответила молчанием, не давая мне навязать свою трактовку. Это было неожиданно. Я уже привык, что они не сопротивляются. Но она, похоже, не из тех.

Я шагнул ещё ближе. Всё её тело напряглось. Моё имя для неё ещё не значило ничего, и это было предсказуемо. Но что меня зацепило – это её стойкость. Она пыталась удержать себя, и мне это стало любопытно.

– Вижу, Гриф сделал приятный выбор, – сказал я, с лёгким осуждением в голосе, но не скрывая интереса. – Ты интересная: куколка с огоньком внутри.

Её реакция была почти незаметной, но я почувствовал, как её плечи напряглись. Хорошо. Я почти почувствовал, как она хочет отступить, но не дал ей времени на это. Шагнул ещё ближе.

– Знаешь, кто я? – спросил, наклоняя голову, в ожидании её ответа.

– Ты похож на Владена. Брат? – сказала она, не растерявшись.

Я почувствовал, как её слова слегка задевают меня. Она не знала, но мне не понравилось, что она сразу угадала. Я изогнул бровь, почувствовав лёгкое раздражение. Очевидная связь с братом… мне она не нравилась.