Книга жизни

Владимир Сидоренко

Книга жизни

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга – автобиография человека, прошедшего непростой путь и идущего через тернии к звёздам. Это выжимка из всех пройденных уроков в Академии Жизни, которая, надеюсь, поможет осознать каждому свою жизнь и то место, которое он в ней занимает.

РОДИНА И ОТЕЦ

Родился я в городе Советская Гавань, Хабаровского края, 27 августа 1956 года.

Мой отец закончил высшее военно-морское училище связи имени Попова в Ленинграде и по распределению отправился на Дальний Восток, где я и появился на свет. Практически сразу после родов отца перевели на остров Русский, где мы прожили три года.

Расскажу сначала об отце немного. Он родился в городе Богодухове, Харьковской области, в 1932 году. Его мать – родная сестра Батьки Махно, а его отец – вор в законе, который во время гражданской войны отбил из обоза Батьки Махно мою бабушку. Эту историю вы можете прочитать на «Прозе.ру», автор Виктор Сидоренко – мой отец.

Он рано покинул отчий дом. В войну был сыном полка, где его контузило. После войны он на товарняках пробрался в Ленинград, где поступил учиться на офицера флота и там же женился на моей матери.

За период, что он служил, стал чемпионом Тихоокеанского флота по классической борьбе в лёгком весе, по штанге и по шахматам.

Когда мне исполнилось три года, отца комиссовали, видимо, из-за ранней контузии, и мы вернулись в Ленинград.

Отец пошёл учиться в Политехнический институт, закончил его и устроился со временем на Кировский завод заместителем начальника конструкторского бюро энерго-газо-оборудования. Параллельно получил третье высшее образование по патентному праву.

Был признан лучшим изобретателем Ленинграда, авторских свидетельств – куча. Печатался в научных журналах, написал книгу о магнитной индукции примерно в 1980 году.

ДЕТСТВО В ЛЕНИНГРАДЕ

Детство у меня было чудесное.

Каждое лето – пионерские лагеря или путешествия с семьёй по просторам Родины. Зимой – коньки, лыжи, санки. Снег, звонкий смех, запах сосновых лесов за городом, горячий чай в термосе и отцовская рука, держащая мою.

Отец водил меня по музеям Ленинграда – Эрмитаж, Русский музей, Музей обороны и блокады. Я не всегда понимал всё, что там видел. Но чувствовал: это – не просто картины и экспонаты. Это – память народа. Это – сила.

Он рано научил меня играть в шахматы. Не ради победы. А ради мышления.

«Смотри не на фигуры, – говорил он, – а на пространство между ними. Там – истина».

И книги.

Книги стали моими учителями, воспитателями, друзьями, утешителями.

Сначала – сказки. Потом – индейцы: «Однажды в лесу», «Всадник без головы», «Айвенго».

Потом – исторические романы: «Война и мир», «Братья Карамазовы», «Человек в футляре».

Герои всегда побеждали. Добро – побеждало. Даже если цена была высока.

Я верил.

Я верил, что мир устроен так, чтобы добро в итоге одерживало верх.

Немного забегая вперёд:

Эти книги были моим лекарством, моим убежищем, моим компасом – до 2005 года.

После – я почти перестал их читать.

Но об этом – позже.

ЛИХАЯ ЮНОСТЬ

Начиная с шестого класса я начал заниматься футболом и многими разными видами спорта. В 14 лет впервые закурил и напился до умопомрачения… И началась моя лихая юность. Спорт вперемежку с пьянками, гулянками, мордобоем, бесчисленными вытрезвителями – и много любви.

После восьмого класса я пошёл учиться в ПТУ на слесаря-механика по радиоаппаратуре, которое через два года с горем пополам закончил.

Отец устроил меня на Кировском заводе в радиоцех, где я проработал совсем недолго. «Взбурлила кровь какого-то пролетария: как так – я хожу в белом халате, разъезжаю по мероприятиям на автобусе, оборудованном соответствующим образом, а все заводчане вкалывают в три смены, делают трактора и много чего ещё?» В общем, перешёл я на участок ремонта электрокаров. И там каждый день после работы – распитие портвейна и философские беседы.

С завода меня забрали в армию – в Подмосковье, рядом с усадьбой «Архангельское», где я фактически не служил, а работал шофёром на ГАЗ-51 по обеспечению своего батальона всем необходимым, объездил практически всю Московскую область, иногда заезжая и в Москву.

Дембельнулся, устроился шофёром. Ежедневные попойки после работы продолжались. Женился, родился сын.

В 1979 году меня посадили за избиение милиционера. Не поделили дорогу в Петродворце. К тому времени отец купил фактически мне «Жигули-копейку» – одну из первых в стране. Дали мне три с половиной года общего режима, а подельнику – четыре строгого.

Очень я тогда осерчал на Советскую власть и её представителей… Думал: почему не учли, что ребёнку всего четыре месяца? Могли бы отправить на «химию» (стройки народного хозяйства).

Отсидев около года в «Крестах» (следственная тюрьма в Питере), меня перевели в Яблоневку – так называлась исправительная колония тоже в Питере. Её ещё называли «табуретовка», где вновь прибывших зачастую встречали табуретками. После такой встречи и яростного отпора с моей стороны местные авторитеты зауважали меня, и жил я по тем меркам припеваючи.

Вышел указ об амнистии, и меня перевели на «химию» в город Гатчину. Которую я срочно покинул и пошёл мстить за свою «горькую долю» первым встречным.

НАТАША

В один из дней этой гульбы я встретил своего давнего друга – Сашку Сувора. Он тоже только что вышел из места лишения. Мы отметили это – как положено: пили целый день и всю ночь.

В три часа ночи мы увидели девушку.

Она стояла на проспекте, говорила с таксистом.

Мы подошли. Предложили проводить.

Она согласилась – с улыбкой, но с тяжестью в глазах.

Разговорились.

Мы рассказали – кто мы, откуда, что пережили.

Она – что поссорилась с парнем.

Что всё рухнуло.

Что ей страшно.

Что она не хочет идти одна.

Довели до дома.

Сашка сел с ней в лифт.

Я остался внизу.

Через какое-то время они вернулись.

Сашка сказал: «Она не против провести с нами время».

Спустились в подвал.

Там – всё произошло.

Она и Сашка.

Я хотел – но не смог.

Слишком много выпил.

Слишком много было в голове.

Просто – не смог.

Тогда я предложил:

«Пойдём ко мне. Отдохнём. Продолжим».

Она – Наташа – не возражала.

Пришли домой под утро.

Я налил ей чая.

Набрал ванну – было сильное морозное утро, и она дрожала.

Замёрзла до костей.

Родители проснулись.

Собрались на работу.

Мы не хотели их тревожить.

Легли спать.

Сашка – на отдельном диване.

Я – с Наташей.

Практически сразу – отключился.

Проснулся – на соседнем диване – Сашка.

А Наташи – не было.

Вечером сестра сказала:

«Мы ушли. Вместе с твоей подружкой».

Ну… ушла.

Её дело.

Через пару недель – арест.

Обвинение – в грабеже.

Через месяц – следователь зовёт меня.

И говорит:

«Тебя обвиняют в изнасиловании».

Сначала я подумал, что это не про меня.

Потом он рассказал про подвал и мою квартиру.

Это был шок.

Я потерялся напрочь.

Вернулся в камеру абсолютно подавленный.

Не знаю, кто повлиял на неё.

Кто сказал – «они тебя изнасиловали».

Кто заставил написать заявление.

Но оно было.

Мне и Сашке присудили по двенадцать лет.

У меня получилось 14 – приплюсовали ещё два года.

За неотбытый с первого срока.

Адвокаты настаивали на невиновности

и пытались доказать, что изнасилование – это навет.

Но судья Моталова приняла своё решение.

Во мне всё взорвалось.

И я принял решение:

убежать – во что бы то ни стало.