Бизнесмeн-филантроп и святой

Ольга Волкова

Бизнесмeн-филантроп и святой

О благотворительном бале по сбору средств на строительство приюта для сирот и дома для престарелых писали все газеты Флоренции. Билеты на званый вечер, были раскуплены за баснословные деньги богатейшими представителями элиты города и даже особами, принадлежащими к старейшим аристократическим домам Европы.

Устроителем вечера являлся представитель династии владельцев рудо-пла-вильных заводов на Урале. Это в его дворец-усадьбу с трех часов дня продолжали прибывать роскошные, дорогие машины местных городских и европейских бога-чей.

Гости, в сопровождении любезного дворецкого, знакомились с роскошным убранством комнат, диковинками, привезенными радушным хозяином из путе-шествий по экзотическим странам мира. Приглашенные любовались картинами великих мастеров. Великолепный вид из окон на цветущие каштаны, фонтаны и цветники в дворцовом саду заслуживал все те слова восхищения, которые гости произносили всякий раз когда проходили мимо них..

Особенно всем понравился пруд, выкопанный в конце большого парка. К нему вела широкая дорога, ведущая от дворца. Как только кто-то из гостей при-ближался к воде, – у берега сразу же появлялись разноцветные рыбки. Слуги пре-длагали на подносах мелко покрошенный хлеб. Когда его бросали в воду, начина-лась оживленная борьба за корм, некоторые рыбки даже выпрыгивали из воды, чтобы заполучить хлебные крошки еще до того, как они упадут в воду. Это вызы-вало живое обсуждение и хлопки в ладоши изумленных зрителей. Розовые фла-минго тут же важно расхаживали по мелководью в поисках рыбы. Пока слуги по-давали чай, кофе и сладости, гости из беседок неподалеку наблюдали за птицами, некоторые из которых, высмотрев рыбу в воде и схватив ее клювом, быстро вы-прямлялись и, грациозно изогнув шею, запрокидывали голову, проглатывая свою добычу целиком.

К пяти часам гости были приглашены в просторную залу дворца, где стоя-ли длинные столы, накрытые белыми скатертями. Обилие цветов в изящных ва-зочках, отражение света огромных люстр от граней хрустальных бокалов, велико-лепие всевозможных закусок, ожидающих своего часа, чтобы оказаться на тарел-ках столовых приборов знаменитого фарфора 18 века, не могло не вызвать вздоха восхищения у собравшихся. Лакеи стояли у стен готовые разносить шампанское и вина по знаку дворецкого.

Как только каждый из гостей, найдя табличку со своим именем, занял свое место и все расселись вокруг столов, – поднялся хозяин дворца (высокий худоща-вый мужчина приятной внешности) и, подняв бокал, наполненный дорогим, ис-кристым шампанским, начал произносить по-итальянски свою вступительную речь: “ Я рад приветствовать вас, моих дорогих гостей, в этом гостеприимном до-ме и хочу призвать всех вас, сегодня собравшихся здесь (он широким взмахом ру-ки обвел комнату), в стенах этого гостеприимного дома, щедро пожертвовать на святое дело благотворительности..”

Вдруг его речь прервал громкий стук в дверь. Кто-то так сильно бил кула-ком в трехметровые, золоченые двери залы, что они сотрясались от приложенной к ним силы. Все, как один, повернули головы к входной двери. Возмущенные и напуганые гости начали перешептываться. Лицо хозяина побелело от гнева и ско-рее изображало вопрос: “Это кто посмел?!!”– нежели любопытство. Лакеи у две-рей испуганно-вопросительно, не моргая, смотрели на своего господина.

Раздраженный хозяин дома нетерпеливо взмахнул белоснежным, носовым платком, подавая знак лакею у двери и тот стремительно бросился открывать дверь. За дверью, в образовавшемся узком проеме, стоял немолодой крестьянин в штанах грубого сукна, длинной рубахе, подпоясанной веревкой, в надетом поверх нее поношенном кафтане, обутый в стоптанные сапоги. В руках непрошенный “оборванец” держал обеими руками, снятый с головы картуз, постоянно теребя его и, будто в замешательстве, переступая с ноги на ногу.

Собравшиеся в зале ахнули: так его вид разительно выделялся на фоне окружающего великолепия дворца и нарядов великосветской публики.. Гости, не желая пропустить ни одной мелочи, с любопытством смотрели на дверь. Муж-чины воткнули монокли, некоторые из дам достали из сумочек театральные би-нокли и приблизили из к глазам. Все замерли и молча ждали, желая в наступив-шей тишине разобрать негромкий разговор итальянского лакея, старающегося загородить собой дверной проем и, судя по костюму, русского “мужика”.

Лакей спросил по-итальянски быстрым полушепотом сердито: “ Ты кто та-кой и зачем пришел?” Тут же на русском послышался довольно громко прозву-чавший ответ, произнесенный с интонацией примирения: “Слышь, добрый чело-век, ты зря-то не серчай.. Ефимом меня зовут.. Фроловы мы.., с уральского завода…” Мужик в говоре, будто “округляя”, все делал ударение на звучание гласного звука “о” в словах. Лакей заморгал и подумал растерянно: “ Святая Мадонна, как его понять-то .? Придется доложить хозяину, может они между собой договорятся..?”

Махнув нетерпеливо рукой, лакей схватил мужика за плечи и отпихнул за створку открытой двери так, чтобы его не видели сидящие в зале гости.. Интона-цией сказанных слов, подкрепленной жестами, приказал: “ Стой здесь и жди..”, – лакей, прикрыв дверь, бесшумно, проворно приблизился к хозяину дома и что-то быстро шепнул ему на ухо.

На волевом лице хозяина изобразилось спокойствие, уверенные жесты и последующая речь ничем не выдавали волнения. Все взгляды устремились на не-го. Демонстрируя выдержку и самообладание, он медленно наклонился к молодо-му человеку, сидящему по правую руку от него, что-то тихо сказал ему, затем вы-прямился и произнес: “Дорогие Господа! Осмелюсь с огромным сожалением по-ставить вас в известность, что неотложные дела, требуют моего личного участия. Вечер продолжит мой сын Афанасий Демьянов (молодой человек лет двадцати пяти поднялся и, наклонив голову, будто представляясь собравшимся, встал ря-дом с отцом), а я с вашего позволения удалюсь..” И, сказав в завершение своей речи, : ” Желаю всем приятно провести вечер, “ – стремительно направился к двери.

За дверью, однако, никого не было.. Ни один из опрошенных им слуг не смог подтвердить, что видел незнакомца-мужика, все категорично заявляли, что никто из непрошенных гостей в дом не заходил и не выходил из него. Озадачен-ный Ануфрий Демьянов в смятении чувств задумался: ” Кто этот человек с ураль-ского завода..? Как он добрался до далекой Италии..? Что ему нужно..? ”

Он знал, что его отец, Демид Демьянов, покинул родину 48 лет назад, жил безбедно в Италии на средства, посылаемые исправно управляющими заводов. Сам Ануфрий получил свое имя в честь деда, в стране предков не был, италь-янский язык был для него родным.. Русским языком он владел неважно. После смерти отца, 10 лет назад, он оказался единственным наследником многомилли-онного состояния и ему пришлось вести деловую переписку с управляющими, а заодно узнавать сведения о языке и народе, на нем говорящем.

Возвращаться назад, после того как он в спешке покинул зал, было нелов-ко. Из бальной залы слабо доносились звуки музыки и красивое пение знаменитой оперной певицы, приглашенной из Ла Скала, которая специально приехала из Ми-лана, чтобы выступить на его благотворительном балу. Подумав, он решил под-няться к себе в кабинет, отделанный дубом и красным деревом. Здесь, в тишине, он иногда любил посидеть в удобном, кожанном кресле за большим столом, выку-рить дорогую сигару из душистого табака, подумать или почитать книгу. Взяв с полки красивую коробку с сигарами, он выбрал одну и закурил.

Вдруг Ануфрий вспомнил, что после смерти отца он, просматривая бума-ги, наткнулся на письмо управляющего одним из заводов. Письмо было подписа-но: Управляющий уральским заводом, Ефим Фролов”

Порывшись в столе, он нашел старую папку с письмами. В ней, среди дру-гой корреспонденции, лежал пожелтевшей от времени листок, исписанный круп-ным почерком… Он взял его в руки и принялся читать:

“Милостивый господин, хозяин наш, Демид Ануфриевич,

Посылаю вам в этом году, как и было уговорено, сто пятьдесят три тысячи, двести двадцать пять рублей и три копейки чистого дохода, полученного от продаж вы-плавленного металла казне государевой. Расценки в этом году казна понизила с одного рубля десяти копеек до восьмидесяти девяти копеек за пуд веса. Дабы по-спеть и собрать сумму уговоренную, пришлось и дальше занижать зарплату рабо-чим и повышать нормы выработки. Народ ропщет, работая по двенадцати и более часов в сутки, часто без выходных..

Милостивый отче наш, предобрейший Демид Ануфриевич, совсем обору-дование поизносилось, столько народу поубивало… Только в этом году почитай человек двадцать не стало, потому слезно и униженно прошу назначить пособие в 15 рублей ежемесячно каждой осиротевшей семье: вдовам и сиротам, оставшимся без кормильцев. Прошу дать 3 тысячи на ремонт плавильных печей и другого обо-рудования. Прошу вашего позволения нанять 50 человек для исполнения работ, взамен умерших, и дабы сократить рабочие смены по причине крайней усталости в людях.. А лучше закупить бы новые машины и другое оборудование, для умень-шения доли ручного труда и повышения рентабельности производства. Все сме-ты, ежели изволите, я пришлю.. Как вы уже, возможно, знаете, в поселке нет боль-ницы, водопровода. Школа стоит недостроенной по причине недостатка средств, отпущенных на ее строительство. Прошу улучшить поставки продовольствия и привести цены в магазинах, вашей милости, в соответствие с теми, что на рынках в городе и по округе. Дешевле бы надо продавать, а не дороже ибо маловато у ва-ших рабочих денег..

Проявите милосердие, всемилостивейший отец наш и кормилец, Демид Ануфриeвич, помогите, чем можете, век будем Бога за вас молить.

С превеличайшим уважением,

Ефим Фролов, управляющий уральским заводом

Май 1850 года.”

“Так вот кто он такой есть этот Ефим Фролов..”, – вдыхая сигарные пары мыслен-но протянул Ануфрий Демидович Демьянов, потомок получателя письма Демида Ануфриевича Демьянова. Особенно его поразила высланная сумма: “сто пятьде-сят три тысячи, двести двадцать пять рублей и .. три копейки ..” “Чтобы вот так, все до копейки полученного дохода указать и выслать, незаурядной честности должен был бы быть этот человек, Ефим Фролов..”– подумал меценат. Что отве-тил управляющему его отец, Ануфрий не знал. Письмо было отправлено много лет назад и копий с оригиналов никто не делал. Однако, под первым письмом управляющего лежало второе, написанное тем же почерком и помеченное датой “Сентябрь 1850 года”. Ануфрий с интересом углубился в прочтение, предвкушая благодарности, полученные от проявленной заботы, доброты и щедрости отца-заводчика, но, к своему удивлению, прочитал следующее:

“ Всемилостивейший барин, Демид Ануфриевич..

Пишу я вам глубоко опечаленный словами вашими о лихоимстве и воровстве мо-ем, намерении присвоить деньги, мной испрашиваемые, для собственных нужд, а не для общего блага, о нерадивом исполнении долга моего перед вами и обвине-нии в лени моей непомерной… Только из-за сострадания к ближнему, а не наживы ради написал я письмо вам, прося поддержки и помощи небольшой, которая мо-гла бы облегчить страдания рабочих и домашних их.. Видит бог, что никогда ни словом, ни делом не помышлял я чего худого против вас. В честности моей про-шу вас не сомневаться. Душа моя перед вами чиста, а ежели не верите и изволите прислать сюда человека вашего доверенного, – я все, как есть, ему покажу, ничего не утаивая. Не имея более чего-либо добавить к выше сказанному, заканчиваю сие письмо.