Мяу-детектив. Дело о похищении Золотой Мыши

Мяу-детектив

Дело о похищении Золотой Мыши

Елена Якушевич

Иллюстратор Иллюстрации и дизайн обложки выполнен с помощью ИИ на платформе SeaArt.ai

© Елена Якушевич, 2025

© Иллюстрации и дизайн обложки выполнен с помощью ИИ на платформе SeaArt.ai, иллюстрации, 2025

ISBN 978-5-0068-6014-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мурлыково

Город Мурлыково, примостившийся на берегах тихой и прохладной речки Ледянки, казался воплощением спокойствия. Ледянка, чьи истоки терялись в вечных снегах небольшого, но сурового горного хребта, питала этот уголок земли чистейшей ледяной водой. Вода эта, спускаясь с высот, несла с собой не только свежесть, но, как гласили старые предания, и частицу древней магии.

Жизнь в Мурлыково текла, словно густой, тягучий июльский липовый мед: медленно, сладко и неторопливо. Несмотря на то что поселок давно обрел статус пригорода, его сердце сохранило неторопливую прелесть настоящей деревни. Улицы, мощеные старым, неровным камнем, были тихи, а по вечерам над ними висел густой аромат цветущей липы и прохладного дыхания горной речки Ледянки.

Большинство жителей, погруженных в свои повседневные заботы – уход за небольшими садами, неспешные беседы на лавочках у старых домов, – давно забыли или просто не придавали значения древним легендам. Они не вспоминали о Белой Кошке Покровительнице поселка, чья мраморная скульптура на городской площади, по поверьям, отражала ночное зло, а мудрые зеленые глаза следили за благополучием каждого дома. История о ней стала не более чем милой байкой для туристов, которые, впрочем, сюда заглядывали редко.

Жители поселка не знали и того, что за их мирным существованием стоит незримая граница, которую поддерживают те, кого в Мурлыково давно не видели – ведьмы. Эти хранительницы древних знаний, чьи корни уходили вглубь веков, жили среди людей тихо и незаметно, выполняли свою миссию так, что об этом никто и не догадывался, их колдовство было направлено исключительно на защиту, на поддержание того самого «медового» покоя, который так ценили горожане.

А еще жители поселка не подозревали о важной роли своих верных домашних питомцев – кошек. Каждый домашний кот в Мурлыково – от ленивого рыжего увальня, спящего на подоконнике, до грациозной черной кошки, охотящейся на мышей в подвале, – был не просто животным. Эти коты, потомки тех, кто служил Белой Кошке, стояли на страже мира и покоя в городе. Они улавливали тончайшие колебания в эфире, невидимые для человеческого глаза, и пресекали любые попытки темных сил нарушить идиллию Мурлыково. Их внезапное мяуканье посреди ночи или пристальный взгляд в пустой угол часто были не признаком голода, а сигналом о том, что граница безопасности вновь была испытана на прочность.

Так и текла жизнь в Мурлыково: под покровом забытых легенд, невидимой защитой ведьм и бдительным оком котов-стражей, в ритме, замедленном прохладой Ледянки и сладостью июльского меда.

Пекарня и ее обитатели

Летний июльский день достиг своего зенита, испепеляющая жара накрыла округу плотным одеялом. Все жители, будто по негласному уговору, попрятались от палящего солнца: кто-то укрылся в прохладе своих домов, кто-то нашел спасение в тени раскидистого старого парка, а иные устроились в гамаках, натянутых между плодовыми деревьями в собственных садах, мерно покачиваясь и впадая в дрему. Наступила полная тишина. Даже птицы, утомленные зноем, замолчали в своих гнездах. Единственным звуковым аккомпанементом этой ленивой картины было неумолкающее, ритмичное стрекотание кузнечиков, чьи трели наполняли воздух размеренным, почти гипнотическим шумом.

На крыше пекарни, в тени старой липы, дремал рыжий кот по имени Мурзик. Мурзик был котом внушительных габаритов, с густой, огненно-рыжей шерстью, отливающей золотом на солнце, и пронзительными, вечно полуприкрытыми зелеными глазами. Он обладал характером истинного аристократа: вальяжный, уверенный в своей незаменимости и немного ленивый, как и все коты. Мурзик не признавал суеты, считая ее уделом собак и глупых воробьев.

Пекарня, стоявшая на небольшой возвышенности, была образцом трудолюбия. Это было крепкое, каменное строение, чьи стены, выбеленные известью, казались ослепительно белыми на фоне, выгоревшей от палящего июльского солнца, травы. Огромная, массивная дубовая дверь с коваными петлями, напоминавшими переплетение корней, всегда была приоткрыта на щелочку, выпуская наружу волны удушливо-сладкого, дрожжевого аромата. В воздухе витал густой, многослойный запах: основной нотой был теплый аромат пшеничного хлеба, который пек мастер Михаил Иванович. Помимо пшеничных буханок, славившихся своей плотной, упругой мякотью и хрустящей, золотой корочкой с глубоким надрезом в форме молнии (фирменный знак «Мурлыковских буханок»), пекарня снабжала поселок румяными, воздушными сдобными булочками с корицей и золотистыми пирогами с маком.

Рядом с пекарней стоял дом главного пекаря. Дом был построен из темного, но ухоженного дерева, с резными наличниками на окнах, которые Анна Ивановна, жена пекаря, ежегодно красила к весне. За домом раскинулся обширный, благоухающий сад. Здесь царило изобилие: на могучих яблонях висели тяжелые, наливающиеся соком плоды, груши склоняли ветви до земли, сливы и вишни прятали свои дары в густой листве. В самом центре сада, увитая густым, сочным виноградом, стояла уютная беседка, где вечерами собиралась семья пекаря.

Сад этот был особой гордостью Михаила Ивановича, и тянулся он от дома вниз, к самой кромке реки Ледянки. Воды Ледянки были кристально чистыми и прозрачными, сквозь них было видно каждый камешек на дне. Но, несмотря на летний зной, вода оставалась обжигающе холодной. Ледянка питалась горными родниками, и даже в середине июля ее течение бодрило и освежало. И, как будто в знак уважения к реке, прямо в саду, под сенью старой яблони, бил собственный, небольшой родник, чья вода была такой же чистой и ледяной.

Михаил Иванович был человеком внушительным. Высокий, плотного телосложения, он казался частью самой печи. На нем всегда был белоснежный, накрахмаленный колпак, скрывающий густую шевелюру, и такой же белый камзол поверх белых брюк. Его руки, широкие и сильные, были покрыты мелкими шрамами от жара, но двигались с поразительной деликатностью, когда он работал с нежным тестом. Он был душой пекарни.

Его жена, Анна Ивановна, была женщиной быстрой и проворной. Она была ниже ростом, но ее энергия компенсировала недостаток роста. Ее белое одеяние – колпак и фартук – всегда были безупречно чисты, если не считать тех моментов, когда она отвлекалась на что-то срочное, и тогда на щеке или лбу оставался след муки, похожий на странный боевой шрам.

Их дочь, Лиза, восьми с половиной лет, была их маленьким солнцем. Светлые, как спелая пшеница, волосы и глаза цвета летнего неба делали ее похожей на маленькую фею, случайно попавшую в царство муки.

Пропажа

На крыше пекарни, на ее гребне, под сенью огромной липы, дремал Мурзик. Рыжий, ленивый кот, который, несмотря на обилие хлебных ароматов, питал страсть к совершенно другой еде. Мурзик любил сардины. Жирные, маслянистые, с легкой солоноватой сладостью.

И сейчас Мурзику снился самый лучший сон. Он был не просто котом, а могучим тигром, лежащим на троне из мешков с отборной мукой. Перед ним, в ореоле божественного света, стоял его любимый хозяин, Михаил Иванович. Хозяин с благоговением открывал жестяную баночку. Аромат жирных, сладких сардин ударил в ноздри Мурзика даже во сне. Кот глотал слюни, его усы вибрировали от предвкушения. Он вытянул мордочку, несколько раз дернул задними лапами, готовясь к молниеносному броску. Михаил Иванович, улыбаясь, ставил баночку на пол. Мурзик уже напрягся, готовясь схватить первую, самую аппетитную и вкусную рыбку…

– Ууууу, аааа!

Громкий, пронзительный плач разорвал тишину знойного полдня, прозвучав как тревожная сирена, бьющая по ушам.

Мурзик мгновенно проснулся. Вожделенная баночка с сардинами растворилась бесследно, оставив лишь фантомный запах масла и рыбы. Только оглушительный плач пронизывал воздух. Кот потянулся, медленно, растягивая каждый позвонок, и неспешно подошел к краю крыши, чтобы оценить причину столь грубого вторжения в его послеобеденный покой.

Внизу, на старой, выкрашенной в синий цвет скамейке у входа в пекарню, сидела Лиза. Она рыдала безутешно, закрыв лицо руками. Ее отец, Михаил Иванович, высокий молодой мужчина с мощной фигурой в своем огромном белом колпаке и безукоризненно белом камзоле, сидел рядом с растерянным видом. Он явно не знал, как утешить такое горе.

Вскоре из дверей пекарни показалась и мама Лизы, Анна Ивановна. Ее белый колпак сидел чуть криво, а по щеке тянулась полоска муки. Она с озабоченным лицом устремилась к скамейке, где ее любимая дочь горько плакала.

– Что случилось, Лиза? – взволнованно спросил Михаил Иванович, наклоняясь к дочери.

Лиза вытерла ладошкой мокрые от слез щеки, глубоко вздохнула, пытаясь восстановить дыхание, и наконец, заикаясь и все еще отчаянно хлипая, выдала:

– Моя Мышка, моя Золотая Мышка пропала!

– Мы найдем твою мышку, не плачь. Сейчас все вместе осмотрим все вокруг и найдем твою мышку! – поспешно заверила мама Анна Ивановна, обнимая дочь.

Лиза еще раз всхлипнула, горько и отчаянно:

– Я все осмотрела. Ее нигде нет. Нигде!

И Лиза вновь залилась слезами.

Михаил Иванович и Анна Ивановна переглянулись, и на их лицах читалось понимание.

– У меня там в пекарне сейчас хлеб сгорит, мне пора его вытаскивать из печи, – тяжело вздохнул Михаил Иванович. – Вот я сейчас с этим делом закончу, а потом попробуем еще раз поискать твою Золотую Мышь.

– А у меня тесто сейчас выскочит, – озабоченно сказала Анна Ивановна, поправляя фартук. – Управлюсь с тестом, помогу искать. А ты, Лиза, подумай, где ты видела свою Золотую Мышь последний раз.

Лиза, с трудом сдерживая новые слезы, прохрипела:

– Я с ней играла в саду, оставила ее в беседке и пошла к роднику, чтобы попить воды. А когда вернулась, мышки не было.

Лиза вновь всхлипнула.

Мурзик, наблюдавший эту драму с высоты, презрительно фыркнул. Мышка? В этом мире, полном свежего хлеба и, потенциально, сардин, потерять какую-то мышь? Это было верхом непрактичности. Однако, плач Лизы был слишком искренним.

Кот Мурзик, все еще сидя на краю крыши, решил, что, возможно, удачные поиски этой «Мышки» – это единственный путь, который приведет его обратно к спокойному сну и запаху сардин.

Расследование начинается

Пока Михаил Иванович, тяжело вздыхая, убирал из раскаленной печи последние противни с золотистыми караваями, а Анна Ивановна яростно месила тесто, пытаясь спасти опару от перегрева, Лиза продолжала сидеть на синей скамейке. Слезы высохли, оставив на ее щеках соленые дорожки, но отчаяние никуда не делось.

Ее Золотая Мышь была не просто игрушкой. Она была сердцем ее маленького мира. Эта мышь, сшитая, как гласила семейная легенда, еще прабабушкой в далекие времена, была сделана из материала, который когда-то был ярко-желтым плюшем, но теперь представлял собой нечто среднее между выцветшим золотом и старым бархатом. Она была мягкой и теплой на ощупь, с длинным, тонким хвостиком, который Лиза любила переплетать с лентами. Глазки-бусинки, немного косившие из-за многократных «операций» по их возвращению на место, придавали Мышке вид мудрого, немного озорного существа.

Но истинная ценность Мыши, помимо сентиментальной, заключалась в ее секрете. На животике, аккуратно пришитый тончайшим стежком, был крошечный, почти незаметный карманчик. Этот карманчик был тайником, убежищем для самого важного. В этот раз, отправляясь в сад, Лиза положила туда свою последнюю добычу – горсть отборного арахиса. Орешки были ее личным сокровищем, которое она берегла для особого случая. Потеря Мыши означала потерю и орехов.

Над всеми этим событиями и кипевшими страстями по утерянной мышке, на нагретой солнцем черепичной крыше пекарни, восседал Мурзик. Теперь это было не место ленивого отдыха – а наблюдательный пункт. Никто и не догадывался, что рыжий, толстый, ленивый кот Мурзик – это не просто кот, а великий сыщик Сержант Мурзик.

Сержант Мурзик, Главный детектив «Следственного Бюро Мурлыково», внимательно изучал сцену. Его зеленые глаза, обычно полузакрытые от лени, сейчас были широко распахнуты и горели острым, проницательным светом. С высоты он видел все: и то, как Михаил Иванович протирает лоб тыльной стороной ладони, и как Анна Ивановна, вся в муке, сосредоточенно работает с тестом, и, главное, – безутешное горе маленькой хозяйки.

Мурзик не был просто рыжим котом. Он был профессионалом. Его толстое тело, которое обычно казалось мешком с жиром, сейчас было напряжено, как пружина. Каждый мускул был готов к действию. Он запоминал расположение объектов, оценивал траектории движения и прислушивался к звукам. Плач Лизы был для него не просто шумом; это был сигнал бедствия, который требовал немедленного вмешательства.

«Арахис, значит», – подумал Мурзик, скептически дернув ухом. – «Не сардины, конечно, но, по крайней мере, что-то, что можно жевать. А если эта девчонка найдет свою игрушку, то, возможно, в благодарность я получу что-то более существенное. Может, кусочек жареной курочки, которую они припасли на ужин».

Сержант Мурзик принял решение. Хлеб подождет, тесто, вероятно, не «выскочит» в ближайшие десять минут, а вот душевное равновесие его маленькой клиентки находилось под угрозой.

Он бесшумно соскользнул с крыши, игнорируя манящий запах свежеиспеченных буханок. Приземлившись в тени куста сирени, он принял максимально деловой вид. Он обошел скамейку с противоположной стороны, замер на некоторое время там, где его не видели ни Лиза, ни ее родители.

Он подошел к Лизе сзади, осторожно, чтобы не напугать. Его хвост слегка подрагивал, это был его личный индикатор сосредоточенности.

– Мяу, – произнес он низким, гортанным звуком, который в переводе с кошачьего означал: «Сержант Мурзик к вашим услугам. Каковы факты по делу о пропаже объекта „Золотая Мышь“?»

Лиза вздрогнула от неожиданности, но, увидев знакомую рыжую морду, чуть успокоилась.

– Мурзик, – прошептала она, – ты тут. Моя Мышка пропала! Она была с орешками в животике!

Сержант Мурзик кивнул, как бы принимая это к сведению. Орешки. Важный элемент мотивов похищения. Он внимательно осмотрел скамейку, затем землю под ней, используя свое обоняние, которое было куда острее, чем у человека, но, к сожалению, перебивалось запахом дрожжей.

«Первый шаг: осмотр места последнего известного нахождения», – пронеслось в его детективной голове.

Он поднял голову и посмотрел в сторону сада, куда Лиза указала как на последнее место, где она видела Мышь.

«Сад. Беседка. Родник. Начинаем с беседки».

Мурзик поднялся на все четыре лапы, его тело вытянулось в элегантный, хищный силуэт, совершенно не похожий на ленивого кота, дремавшего на крыше.

«Дело принято», – решил он. И, не оглядываясь на все еще всхлипывающую Лизу, он быстрым, целеустремленным шагом направился в тень фруктовых деревьев, где стояла старая, увитая виноградом беседка. Расследование началось.

Инспектор Василий

Пока Сержант Мурзик деловито обследовал территорию вокруг скамейки, Василий, его молодой помощник, только что завершил свое увлекательное и, как всегда, не слишком продуктивное утреннее патрулирование поселка.

Василий был полной противоположностью своего наставника. Если Мурзик был рыжим, пухлым и вольяжным, то Васька был черно-белым, поджарым и постоянно находился в движении. Он был быстр, как ветер, и ловок, как ласка. Его главной проблемой была его юность и склонность к отвлечениям. Солнечный зайчик, мелькнувший на стене сарая, был для него куда более весомым аргументом для немедленного преследования, чем скучные инструкции.

Кот Василий, молодой, но уже заслуженный инспектор Следственного Бюро Мурлыково, шел по берегу речки Ледянки. Его черно-белая шерсть сияла на солнце, а надменная осанка выдавала служебное положение. Патрулирование в этот день было особенно важным – нужно было убедиться, что все граждане-коты соблюдают тихий час и не устраивают несанкционированных драк.

Ледянка оправдывала свое название. Вода здесь была прозрачной, как горный хрусталь, и такой холодной, что даже взгляд на нее вызывал легкое онемение усов.

Василий остановился у поваленного ствола. Его желтые глаза, привыкшие замечать мельчайшие улики, сфокусировались на водной глади. И тут он увидел рыбу.

На самом мелководье, там, где темный речной камень нагревался от редких, но настойчивых лучей, неподвижно лежала форель. Она была крупной, серебристой, и казалась почти одурманенной теплом, выбравшись из ледяного потока.

«Ага, – подумал Василий, прижимая уши. – Это не просто обед. Это улика, оставленная без присмотра. И она моя».

Василий был молод, но очень амбициозен. Завтрак он пропустил, а мыши в этом районе, по донесениям, стали слишком осторожными. Рыба – это престиж.

Он медленно, как положено инспектору, занимающемуся скрытым наблюдением, опустился на брюхо. Он знал правило: в Ледянке нельзя торопиться. Резкое движение – и рыба уйдет, а холодная вода мгновенно проберет до костей, что испортит всю его служебную форму.

Василий вытянул переднюю лапу, осторожно, миллиметр за миллиметром, проверяя температуру воды.

– Холодно. Очень холодно.

Он заставил себя не дрожать. Дрожь – это признак слабости.

– Спокойно, Василий. Ты – гранит. Ты – закон, – прошептал он себе.

Когда его подушечка лапы коснулась воды, по телу пробежал резкий, обжигающий импульс. Кот вздрогнул, но быстро вернул контроль. Рыба не шелохнулась. Она была слишком самоуверенна.

Василий прицелился. Это был идеальный угол атаки – чуть наискосок, чтобы удар лапой пришелся точно по голове рыбы, а не скользнул по гладкому боку. Он собрал все мышцы, готовясь к молниеносному броску.

– Три… два…

На счет «один» он рванул.

Удар был точен. Лапа вонзилась в воду, но не в рыбу. Форель, словно почувствовав малейшее изменение вибрации, мгновенно метнулась. Она не ушла далеко, но ее маневр был слишком быстр для молодого кота.

Василий, потеряв равновесие и провалился по самую грудь в реку. Холод ударил с такой силой, что у Василия на мгновение перехватило дыхание. Вода Ледянки была не просто холодной – она была агрессивно ледяной. Его роскошный черно-белый мех мгновенно намок и потяжелел, прилипая к телу, как мокрый войлок.

Рыба, издевательски вильнув хвостом, скрылась в глубине реки, унося с собой инспекторские надежды на сытный обед.

Василий выскочил на берег, отряхиваясь. Он выглядел теперь не как грозный инспектор, а как мокрая, несчастная тряпка. Холод пронизывал его до самых костей.

Он яростно чихнул, пытаясь избавиться от воды, и посмотрел на свои лапы. Подушечки были красными от холода.

– Неудача, – пробормотал он, дрожа. – Это была попытка несанкционированного изъятия улик… и она провалилась из-за чрезмерной влажности среды.

Не оглядываясь на реку, которая насмехалась над ним ледяной рябью, кот Василий, тяжело ступая промокшими лапами, направился в сторону старой беседки. Дальнейшее патрулирование придется отложить на некоторое время.

Операция «Мышь»

Сегодня для инспектора Василия утро было не совсем удачным: река Ледянка, где он безуспешно пытался поймать рыбу, мокрые лапы, пробирающий до костей холод воды, и, наконец, безуспешная погоня за пестрой бабочкой на ромашке для того, чтобы согреться.

«Какая скорость! Едва не поймал!» – думал Васька, отряхиваясь. Он чувствовал, как адреналин от погони еще пульсирует в его жилах. «Если бы я был чуть быстрее, или если бы бабочка чуть дольше сидела… Ох, как бы я ее прижал, а потом… потом бы просто отпустил. Наверное».

Так, гоняясь за тенью собственного хвоста, Васька незаметно для себя почти добрался до беседки в саду пекаря. И тут его внимание привлек знакомый силуэт.

«Шеф!»

Мурзик двигался медленно, с той особой, гипнотической грацией, которую мог развить только настоящий мастер дедукции. Он тоже шел к беседке, его нос постоянно касался земли, словно он читал невидимый текст. Васька мгновенно понял: это не просто прогулка. Это – ОПЕРАЦИЯ.

Васька сменил походку. Игривость исчезла. Он пригнулся, его черно-белая шерсть слилась с тенью куста смородины. Он двигался бесшумно, как тень, стараясь не нарушить концентрацию Мурзика.

Когда Мурзик скрылся в полумраке беседки, Васька последовал за ним, стараясь не отставать. Он приготовился заглянуть внутрь, чтобы понять задачу, но не успел.

Тук! Легкий, но ощутимый удар по макушке. Это был не сильный удар, а скорее предупреждающий тычок лапой.

– Привет, Васька! Я тебя давно заметил, – раздался низкий, сухой голос Мурзика. – Вам, инспектор, надо еще поработать над мастерством маскировки. Тень от вашей черной лапы на светлом камне выдала вас за сто шагов.

Васька, потирая ушибленное место, выпрямился.

– Привет, шеф. Что ищем?

– Есть срочное дело. У моей маленькой хозяйки пропала ее любимая Золотая Мышь…

Слово «Мышь» прозвучало как заклинание.

– Мыыышь… – мечтательно протянул Васька, и его глаза на мгновение стали стеклянными. – Толстая жирная мышь…

Он закрыл глаза и облизнулся, представляя сочный, хрустящий белок.

– Отставить, инспектор Василий! – голос Мурзика стал ледяным. – Никакая она не толстая и не жирная, а старая плюшевая игрушка с карманом на животике, а в кармане арахис… Что думаете по этому поводу, инспектор?

Васька вздрогнул, вернувшись в реальность. Арахис. Это было серьезнее. Он сел, аккуратно обернув свой длинный хвост вокруг передних лап, и закрыл глаза, пытаясь отфильтровать свои гастрономические фантазии.

Мурзик внимательно разглядывал Василия. Этот молодой кот очень нравился Мурзику, не зря же он взял его в свою команду. «Молодец, Васька. Отличный нюх, но голова, пока еще как пустой горшок».

Василий погрузился в размышления. «Арахис. Значит, вор, или тот, кто взял Мышь, не обязательно был голоден, но он забрал и еду. Это усложняет мотив. Это не просто кража игрушки. Это… похищение с отягчающими обстоятельствами».

Пока Васька «думал», Мурзик методично исследовал беседку. Он прошелся по деревянному настилу, принюхиваясь. Запахов было много. Хозяева – хлеб, корица, маковый пирог – перебивали все. Но Мурзик был опытным. Он уловил тонкий, липкий запах карамели, который он унюхал и у скамейки. Он запрыгнул на скамейку, где, наверное, сидела Лиза, и нашел подтверждение: под ней лежал помятый, липкий фантик.

– Карамелька, – пробормотал Мурзик. – Лиза ела их перед потерей. Это не улика, это фон.

А мысли Васьки настойчиво крутились вокруг одного: «Арахис, арахис, арахис… Запах. Он должен быть здесь. Если Мышь была здесь, орехи должны были упасть. Это простая физика, которую даже я понимаю».

Васька открыл глаза, которые теперь горели сосредоточенностью.

– Арахис, я думаю, что все дело в арахисе… – заявил он, ловко перепрыгнув на другую, пустую скамейку. Он опустил нос к дереву и глубоко вдохнул.

И тут его нос зафиксировал чистый, густой аромат жареного арахиса.

– Здесь лежал арахис! – мяукнул Васька, возбужденно топнув лапой.

Мурзик мгновенно приблизился, понюхал и удовлетворенно кивнул.

– Верно. Значит, Золотая Мышь была здесь, когда Лиза сидела в беседке.

Васька продолжил кружить по скамейке, его взгляд, наконец, стал аналитическим. Он искал нечто иное. Он искал след.

– Смотри, Мурзик! – Васька ткнул лапой в щель между досками. – Еще одна улика!

Там, едва заметный, блестел тонкий, серебристый волосок. Он не был похож на кошачью шерсть. Он был слишком тонким и сияющим.

– Серебристый волосок, – прошептал Мурзик, осторожно понюхав его. – Это не наш материал. Это не волос Лизы. Картина проясняется! Это может быть след от какого-то украшения или… или от чего-то, что использовалось для отвлечения.