Мертвец Его Величества Том 5

Вадим Оришин

Мертвец Его Величества Том 5

Глава 1.

Грохнул стройный залп мушкетов. За ним ещё и ещё. Откуда-то со стороны донеслась артиллерийская канонада. Битва в самом разгаре.

Наблюдаю за происходящим с отстранённым безразличием. Просто отмечаю мысленно, какие из моих «предсказаний», хотя скорее предположений, уже сбылись. И пока могу собой гордиться, Арантир очень умный, Арантир всё правильно предполагал, разве что с временны́ми рамками мог немного не угадать.

Мушкеты стали нормой для континента. Потребовалось «всего» десять лет. Нам буквально неизвестно ни одного государства, ни одной армии, даже не одной наёмничьей ватаги, не вооружённой пороховым оружием. Холодняк ещё не ушёл в прошлое, но постепенно занимал примерно те же ниши, которые занял в мире, откуда я пришёл. Пушки тоже стали относительной нормой, хотя бы пара батарей имелась в любой армии, претендующей на звание именно армии, а не личной дружины местного феодала.

Впрочем, для нашего завоевания такие перемены не только не явились проблемой, наоборот, ускорили процесс во всех смыслах. Сразу по многим причинам.

Во-первых, технологическое преимущество осталось за нами. За долгие годы в Союзе появилось не просто много, а очень много инженеров и мастеров. Настолько много, что их уже не стоило считать поштучно, а сразу называть процент от общего населения. Это как бы до… Много, в общем. Чудовищно много в реалиях средневековья. Поэтому технический прогресс, что десяток лет назад на заре Союза хоть и шёл, но регулярно хромал, спотыкался и тормозил, наконец поехал. Процесс, который я годами подталкивал своими силами, поехал сам. Я больше не впрягался собственных хребтом, нет, оседлал и направлял. В Союзе два десятка оружейных заводов, занимающихся только созданием винтовок, и почти все занимаются самостоятельной разработкой своих образцов. Именно винтовок, унитарный патрон мы, с нюансами и кучей технических проблем, но сделали. А вместе с ним и магазинные винтовки. Пока только пятизарядные с продольно-скользящим затвором. Сделали, в смысле опытный образец. Были и другие «новинки», новые снаряды с довольно надёжным, при этом простым ударным взрывателем. Пушки новые. Паровой двигатель нового образца, уже не требующий бригады инженеров для ежедневного обслуживания. Хоть был и нюанс, несколько омрачавший картину.

Во-вторых, помимо технологического преимущества мы имели преимущество общественно-политическое. В том смысле, что если нам требовался замок в месте, где его не было, мы его строили. Если требовалось переселить город, мы его переселяли. Мало того что у Союза было в целом достаточное количество ресурсов, так ещё этими ресурсами мы свободно пользовались, без проволочек с необходимостью убеждать каждого местного феодала. Порой смотрю на соседей и диву даюсь, какие у них возникают проблемы на ровном месте.

Экспансия шла. Построенные за последние годы академии госслужбы стабильно давали кадры, новые территории ассимилировались, где быстрее, где медленнее. Однако с одной глобальной проблемой мы всё же столкнулись.

Пальба пошла на убыль, в битве наступил перелом. Для меня, как и для Альта, лича, командовавшего на этом участке границы, победы была очевидна. Для нашего противника, видимо, нет. Ну а что? Численное превосходство у них. Нежить в наших войсках только строевая, батальон гарнизонной службы, а это треть войска, остальные, формально, ополченцы. Там, правда, такие ополченцы, что в другой армии сойдут за гвардию, но это нюансы. Пушек мало, всего батарея, а у врага целых пять. Но дьявол кроется в деталях.

Мушкеты у нас на порядок лучше. Да, всё ещё мушкеты, винтовки пока в таких количествах, чтобы закрыть границу, мы не производим. Но у нас буквально лучшее, максимум, что можно выжать из оружия, не использующего унитарный патрон. Выверенная конструкция, качество материалов, качество сборки. Отличный порох, хорошие пули. Из наших мушкетов можно вести прицельную стрельбу, а не только в строй с сотни шагов и куда бог пошлёт. Да и скорострельность, благодаря конструкции, заметно выше. С пушками всё то же самое: качество, материалы. Но главное, в общем-то, это снаряды. У нас есть нормальные фугасы, и только у нас. Все вокруг стреляют ядрами и, реже, бомбами. А у нас фугас. Корпус кованый, для создания осколков, внутри заряд взрывчатки. Взрывчатка обжимает полую трубку с отверстиями. В задней части трубки – шарик, удерживаемые мягкими язычками. К шарику прикреплён запал, скрученный в днище снаряда, изолированный от взрывчатки. При выстреле шарик остаётся на месте, а запал загорается. При ударе шарик, благодаря инерции, пролетает по трубке до носа снаряда, вытягивая запал. Запал попадает в полую трубку с отверстиями, пламя зажигает взрывчатку. Чаще всего снаряд, попадая даже в не защищённого доспехом человека, успевает взорваться, не долетая до земли. Так что батарея у нас была одна, но противника это не спасло.

Всё бы хорошо, но мы упёрлись. Когда я только начал что-то строить и производить, это был условный тир первый, уровень технологий, мало отличающийся от того, что было до меня. С созданием Союза мы вышли на тир второй, шагнув на ступеньку выше всех вокруг. Технологии для выхода на условный тир третий у нас были. У нас не было ресурсов.

Винтовки, с нормальными стволами и нормальной механикой, унитарные патроны и гильзы к ним, новые паровые двигатели, на порядок более технологичные, чем используемые сейчас, новые станки, новое всё требовало не только банальной стали. Марганец, сера, фосфор, кремний, хром, никель, вольфрам, молибден, ванадий, кобальт, алюминий, титан, церий, неодим, цезий, лантан. Из всего этого списка у нас имелись только марганец, сера, фосфор и кремний, но в ничтожных, по масштабам всего Союза, количествах. Получение других материалов мы только осваивали. Три года уже осваиваем, в этом году должны закончить лабораторный способ получения хрома, никеля и кобальта. Есть лабораторный метод получения алюминия, но там проблемы с электричеством. А ведь там ещё водород и азот потребуются, с ними вообще всё очень сложно.

Гномы продолжают попытки получить требуемое качество стали на текущем уровне технологий, но не выходит. Либо слишком хрупко, либо слишком жёстко, либо нет устойчивости к перепадам температуры. Механизмы винтовок раскалываются, стираются, заедают. Не сразу, но несколько сотен выстрелов – это несерьёзно. Да и после первого десятка повреждения сказываются на работе механизмов, вплоть до возможности взорваться. А паровики нового поколения так и вовсе критически требовательные к материалам.

По этой причине я сегодня оказался здесь, на границе Союза, очень далеко от столицы. Здесь в горах нашли богатые руды. Мнение и интересы местных, само собой, нас не волновали совершенно, хотя сначала мы попытались банально купить землю. Нам отказали. Можно было попробовать разные методы, дипломатия, торг, шпионаж, но зачем? Пришли и заняли интересовавший нас хребет, начав «спешное» по меркам окружающих, и вполне стандартное по нашим меркам возведение укреплений, стен, фортов и основной крепости. Ну и железную дорогу тянули, куда же без неё. А пока всё это строилось, геологи ковыряли камни, оценивая масштаб месторождения.

И вот в один прекрасный солнечный день к нам пожаловали незваные гости, которых сейчас добивали драгуны. Кавалерии у нас было не слишком много, и в лобовые атаки всадников бросали редко, банально незачем. А вот добивать разбитого и морально уничтоженного противника – самое то.

Когда с разгромом было покончено, пленных командиров доставили в наш лагерь. Битва проходила не под стенами (всё равно недостроенным), а в нескольких километрах от наших укреплений. И место лучше подходит, и рабочие в безопасности. Из шести человек я не без труда, но всё же узнал только одного, высокого, плечистого мужчину в тёмном доспехе. Мода у местных такая, железо обрабатывать, создавая матово-чёрный цвет вместо блеска полированной стали.

– Какие люди! – салютую мужчине кубком. – Проходи, присаживайся, налей вина. Перед смертью, конечно, не напьёшься и не отдохнёшь, но всяко приятнее.

Король Рихард. Нет. Райнхард. Человек, о существовании которого я узнал буквально на днях. Король Райнхард смотрел на меня мрачно, но от предложения не отказался, пройдя до стола. Палатка была достаточно большой, стол тоже не скромный, так что я дозволительно кивнул и остальным.

– Не стесняйтесь, господа, располагайтесь. Что вы такие мрачные?

– Избавьте нас от своего отвратительного юмора, – ответил Райнхард.

– Придётся потерпеть, Ваше Величество, – улыбаюсь я, делая глоток вина. – Кому принадлежала светлая мысль попробовать нас на прочность?

Молчат, партизаны.

– Можете не отвечать, – сопровождаю дозволение взмахом руки. – Я сейчас найду труп одного из ваших товарищей и подниму нежитью. Он мне всё и расскажет. А заодно и послужит сотню другую лет.

Ожидаемо мысль об осквернении покоя мёртвых не оставила людей безразличными.

– Это было общее решение, принятое на совете, – прояснил ситуацию Райнхард. – Гарнизон не выглядел многочисленным, у нас был шанс.

– Нет, не было, – отрицательно качаю головой. – Даже разбить гарнизон, в чём вы убедились. Да даже если бы справились, вы как с Союзом воевать собирались? У нас одной кавалерии больше, чем всё население вашего королевства. А кавалерия у нас – сугубо второстепенное воинство, малочисленное, если откровенно.

Король надулся как мышь на крупу.

– Это наша земля. Наш долг обязывает нас драться за неё. Выбирая между гибелью с честью и жизнью в бесчестии…

– Да, да, да, – перебил я Райнхарда. – Слышал много раз. Честь. Забавное слово. Честь…

Произношу слово медленно, будто пробуя на вкус.

– Вам она явно не знакома, – проворчал король.

Смеюсь над их наивностью. Смеюсь в лицо, ничего не скрывая.

– О, у меня есть что сказать о чести. Видишь ли, Райнхард, нам нужна эта гора. Нужны её недра. И, придя сюда, мы не скрывались, не обманывали и не юлили, прямо сказав, что нам нужен этот горный хребет.

– Это священная земля! – выкрикнул один из мужчин.

Отмахиваюсь.

– Да, да. Мы нашли захоронение ваших предков.

– Если ты посмел хоть что-то… – начал король.

– Что ты мне сделаешь? – вопросительно поднимаю бровь.

Молчит.

– Ага, молчи и слушай, король. Захоронения мы нашли. Души давно отправились дальше, а останки давно истлели и непригодны для некромантии. Мы готовы были купить эту землю… – насмешливо улыбаюсь. – Но торг – это слишком низко для вас, правда? Люди чести. А что в итоге, люди чести? Ваша земля потеряла защитников. И знайте, я ответного похода проводить не буду. Не мы заберём ваши земли, это сделают ваши соседи.

Сколько интересных эмоций отразилось на их лицах, загляденье. Мы-то цивилизованные, у нас завоевание исключительно гуманное, никого не грабят, никого не убивают, красота. Местным элитам предлагают встроиться в систему, пусть с некоторым поражением в правах, но всё равно на руководящие должности. А местные такую гуманность не проявят.

– Из-за своей чести погибнете вы, погибнут ваши семьи, погибнут ваши подданные. Смерть, смерть и смерть. А могли бы многое получить, если бы пошли на сотрудничество. Получается, честь ваша не стоит и медяка.

– Делай, что должен, живой мертвец, – мрачно ответил мне король.

Что должен, да?

– Альт!

В палатке показывается лич.

– Всех пленных выпороть, но чтобы без травм и смертей, а потом выставить из лагеря. Как закончите – сворачивай лагерь и возвращай всех на свои места.

Возмущения не слушаю. Райнхард для меня – дворовой хулиган. Серьёзно наказывать не за что, просто отпускать несправедливо. С прагматической точки зрения он нужен мне живым и свободным, чтобы не разбираться с теми, кто придёт ему на смену. Впрочем, даже эти соображения так, мелочи. У нас на расстоянии двухнедельного перехода армейский корпус стоит в своей цитадели. Ультимативное оружие в местных реалиях. Так что причина, по которой Райнхард выжил – он действительно человек чести. Местами наивный, местами бесхитростный, но честный. Пусть живёт.

Глава 2.

Через проекцию я присутствовал на заседании Государственного совета. Это был не узкий круг советников, а натуральное собрание Думы. В какой-то момент всем стало очевидно, что прямое управление при таком масштабе государства уже становится невозможным. Привычный для местных путь – создание провинций, в которых будет рулить ставленник. Классическая феодальная схема, когда отдалённые земли становятся скорее государствами-сателлитами, чем полноценной частью единого целого.

Я предложил другой вариант. Союз был условно разбит на провинции, в текущем моменте аж на тринадцать. Разбивка проводилась без оглядки на старые государственные границы, нас больше волновало экономическое единство территорий. Провинции разбивались на области. Области на районы, в районах имелись населённые пункты. В каждом населённом пункте свой совет, решавший чисто местные вопросы, по сути – местное самоуправление, хоть и обязанное оглядываться на указы «сверху». Каждый местный совет выбирал двух представителей из своих рядов для формирования районного совета, решавшего проблемы уже на уровне района. Районный совет отправлял представителей в областной, областной в провинциальный, провинциальный в государственный. Простая иерархия. Были нюансы, в крупных городах могло быть больше одного совета, например, когда город занимал два берега реки. Свои советы имели крупные предприятия, по очевидным причинам.

Государственный совет собирался раз в полгода неполным составом. В том смысле, что от каждой провинции ехал только один представитель, а не оба сразу. Чисто решить текучку. Полностью Государственный совет собирали всего два раза и планировали делать это только по важным ситуациям.

И ГосСовет не был формальным органом, нет. Депутаты ГосСовета имели вполне реальную власть, вписавшись в политическую систему Союза, выступая лишь на один уровень ниже, чем министры. А председатель ГосСовета был как раз равен министрам. Учитывая, что выше министров (формировавших уже Совет министров) оставался только я… А я стал фигурой… Как бы мягко выразиться? Формальной? Нет, власть у меня как раз была во всей полноте. Настолько абсолютная, что никаким монархам моего мира и не снилось. Только я самоустранился, потому что механизм и сам работал.

Никакого волшебства в этом не было, просто Союз имел чудовищную экономическую, политическую и военную мощь. Никаких конкурентов на материке просто не осталось. Даже если весь остальной материк объединится против нас (что по многим причинам невозможно без какого-нибудь божественного вмешательства), это будет всего лишь «сложная ситуация», возможно, даже близкая к «критической», но вообще ни разу не катастрофа. Сейчас же масштабных проблем банально не имелось на горизонте. Как там говорил один якобы умный политик в том мире? Дайте мне двадцать лет? Ну так у нас эти самые двадцать, тридцать, даже пятьдесят лет были. Ввиду отсутствия конкурентов.

Голод побеждён. С болезнями боремся, с переменным успехом, но крупных эпидемий за эти десять лет так и не произошло. Дальнейшее развитие пока встало, но мы ещё текущим уровнем благ не всех обеспечили, и ещё лет пять не обеспечим, хотя и очень стараемся. Даже проблема карьеристов, ставящих свою любовь к власти (или к деньгам) выше долга, не выходит за уровень мелкой неприятности. Депутатской неприкосновенности у нас нет, касты бюрократов, прячущих под ворохом бумажек свои делишки, также нет. Наоборот, с бюрократизмом борются, даже относительно успешно. На уровне районов депутату из какого-нибудь села достаточно просто явиться в областной совет и сказать, что есть некая проблема. И никто не подумает отправить человека писать какие-то бумажки. На более высоких уровнях, понятно, построже, там объёмы ресурсов уже другого порядка, но и там действует правило: «делай, бумаги задним числом оформим, под мою ответственность». Есть опасность сделать неправильно, не по злому умыслу, а из-за спешки, но у нас земля не горит под ногами, жёстких сроков никто никому не ставит, так что головотяпство существует в минимальном объёме.

Ну и регулярные профилактические проверки от принципиально неподкупных личей. Люблю нежить. Лич, теоретически, может предать, но это чисто теоретически существующая ситуация. Потому что подкупить, шантажировать, угрожать личу банально нечем. Поскольку само мышление нежити несколько отличается от чисто человеческого, ни одному чиновнику физически не придумать, что можно предложить мертвецу, чтобы заинтересовать.

Идиллия. Так хорошо, что даже скучно. Чувствую себя читером, уже завоевавшим бо́льшую часть доступной карты и размышлявшим, стоит ли «закрасить» последние участки, или наплевать и считать себя победителем.

Взгляд выхватил среди присутствующих Спараса, в прошлом мага Серой Цитадели. Моя пламенная речь, сказанная когда-то Агфас, имела вполне реальные последствия, да такие, на которые я не рассчитывал, хотя и надеялся. Маги передрались между собой. Без дураков, Агфас собрала всех наиболее адекватных, что-то там затевала, но не успела, среагировали остальные. Короткая и кровопролитная война внутри Цитадели, и выжившие (из обоих лагерей) открыли ворота и сдались нам на милость. К счастью, вся верхушка магов была перебита. К счастью, потому что они бодро пополнили ряды личей, расширяя возможности нашей нежити. А некоторые так и вовсе стали фуриями.

Заседание закончилось, цели на следующие полгода намечены. Сейчас делегаты пойдут договариваться между собой о решении различных «мелких» вопросов. Сколько мороки было наладить вертикальное и горизонтальное взаимодействие, чтобы какой-нибудь чиновник, отвечавший за, допустим, продовольствие, мог подойти к чиновнику по строительному ведомству, или там по железнодорожному, и, изложив свои проблемы, не был послан с формулировкой: «у нас своё начальство, у вас своё, по своему ведомству и разбирайтесь». Вроде наладили, хотя совершенствовать систему все же продолжали.

После заседания меня нашёл Хаарт.

– Есть дело. Тебя это заинтересует.

И, не дожидаясь моего ответа, двинулся по коридору. Некоторые вещи не меняются.

– Мне даже не надо применять свою силу и напрямую спрашивать у личей и другой нежити, чтобы понять, что произошло. Вы закончили перевод очередного манускрипта древних магов и что-то там нашли.

Хаарт даже не обернулся.

– Лучше.

Шутник, ага.

Рассеиваю проекцию и создаю в другом месте, где чувствую наивысшую концентрацию магов. Оказываясь в одном из больших магических залов, замираю, глядя на продолжающуюся работу. И, когда входит Хаарт, признаю:

– Ты прав, это интересно.

В центре залы заканчивали возведение стационарного телепорта. Ну, или «алтаря телепортации», «алтаря переноса» и десяток других названий, в зависимости от перевода. Суть едина – это портал. Из всех исследований, основанных на материалах по древним магам, прорыва я меньше всего ожидал именно в этом направлении.

О том, что маги древности активно ими пользовались, мы знали давно, ещё при расшифровке материалов с первых раскопок нашли достаточно материалов и упоминаний. Только общая информация о порталах не давала возможности их воссоздать. Долгое время… Хм, долгое время, да почти все эти десять лет мы считали, что порталы воссоздать не получится, банально магия теперь иная и такие трюки просто невозможны. А затем откопали очередные руины и нашли там сам портал, целый, не повреждённый. Вместе с ним нашлась и литература. Похоже, один из магов осваивал порталы, или занимался установкой стационарных алтарей, из текста не совсем понятно.

Постепенно расшифровывая записи, мои маги высказали робкую надежду, что портал всё же удастся воссоздать. Точки концентрации силы изменились, и сейчас лучшим местом была цитадель «Предельная», по многим причинам, но в первую очередь из-за эманаций смерти, конечно же. Я высказывал сомнения, что смерть для порталов не очень, наверное, но… Скажем так, с нюансами. Для живых существ портал, запитанный на магии смерти, действительно опасен, вероятно, смертельно, а вот для нежити – самое то.

Там вообще вылезла масса нюансов, связанных с изменениями в магических школах… Кого я обманываю, магия рухнула и была построена заново, так что подходы отличались концептуально, отчего в некоторых моментах даже у меня чесались мозги, когда помогал остальным. И вот, портал собран и даже в закрытом состоянии я (через проекцию, сильно урезающую чувствительность) замечаю необычные потоки магии.

– Портал работает, – заговорил стоявший рядом Хаарт. – Я отправлял туда духа разведчика. Судя по отклику – выход находится за пределами нашего континента.

Нам достался портал с заранее настроенной фокусировкой точки выхода. Чтобы точку выхода перенастроить, надо разобраться с системой координат, а для этого необходимо много чего, в идеале – несколько работающих порталов и возможность собрать данные об их работе. Без стационарного приёмника на той стороне портал превращается в односторонний, да ещё и с «плавающей» точкой выхода, скорее даже пятном, радиусом в несколько десятков километров. Методом тыка портал не настроить, не прикрутили древние к нему пульт управления, где повертел крутилку, и точка выхода сместилась на несколько километров в нужную сторону.

– Что на той стороне?

Ответ не обрадовал.

– Неизвестно. Слишком большое расстояние. Всё, что приходило от разведчика – там есть земля и, вроде как, деревья и скалы.

– То есть это могут быть как живые деревья, так и сухие стволы посреди пепелища, – оценил я разброс вероятностей.

– Да. Есть ещё проблема. Даже отправка духа требует серьёзных затрат энергии. Мы не сможем отправить большой отряд.

Большой отряд и не нужен, только небольшая группа для разведки. Такая, чтобы смогла установить обелиск и обеспечить хотя бы подобие связи. Большие расстояния и на обелиски влияют, всё же требуется пробить не пустое пространство, а мир, наполненный текучими энергиями.

– Большой и не требуется. Нужна разведка, авангард, который оценит, стоит ли вообще тратить время и ресурсы на освоение другого материка.

Очевидно, в отряде нужны личи, что смогут возвести обелиск. Но личи уязвимы без свиты. Да, с небольшим отрядом обычных людей лич справится, потому что люди просто не смогут нанести мертвецу заметный урон, но если у противника будет маг, или хотя бы гранаты, и исход предрешён. К тому же лич – нежить, и не может спрятаться свою природу, так что и замаскироваться не выйдет. Вампиры в этом смысле лучше, и сами по себе бойцы, и могут выдавать себя за человека. Только не могут поднять обелиск. А отправлять смешанную группу – не факт, что не разбросает. Из высшей самостоятельной нежити остаются только фурии, но они тоже не поднимают обелисков. К тому же фурии требуют подпитки и, когда выдохнуться, просто потеряют физические оболочки. Будут долго и печально плыть в нематериальном теле в направлении дома, на что уйдут, возможно, годы. А скорее десятки лет.

– А поддержать портал своей силой, чтобы он был стабильней, и группа прошла кучно? – спрашиваю, уже зная, что буду делать.

– Можно, но личей с таким запасом силы четверо.

– Пятеро, – улыбаюсь. – У меня есть идея, и вам она не понравится.

Глава 3.

Портал горел серо-фиолетовым маревом. Визуально не представлял ничего особенного, а вот в плане восприятия магии всё ощущалось намного интереснее. На первый взгляд казалось, что стоишь рядом с чёрной дырой, всасывающей всё вокруг без остатка. Однако магия в окружающем пространстве не исчезала, то есть она одновременно уходила в портал и не исчезала. Парадокс. Если же подняться (или опуститься) до тонких и глубоких манипуляций, портал постоянно касался всего вокруг едва заметными нитями. Настолько неосязаемыми, что ползущий по стоптанной до мозоли пятке комар был более заметен, чем эти нити. А ещё портал постоянно посылал в мир импульсы, как эхолот, и явно считывал отклик. И это ещё не всё.

– Мы готовы, – обрадовал Хаарт.

Я поступил, как тиран и самодур. Собрал ближних и объявил, что пройду порталом, взяв с собой пяток фурий, пару личей и нескольких вампиров. Рассеяв проекцию, вернулся в своё тело. Мне ещё предстояло в Предельный возвращаться, а путешествие на тысячу километров железной дорогой даже в том мире могло не меньше суток занять, если с остановками. Мне же предстояло ехать неделю, если нигде не сломаемся.

Когда прибыл, меня, само собой, ругали и отговаривали. В основном женщины, мужчины почему-то мою авантюру восприняли как должное. Не иначе из мужской солидарности. Поспорили, поспорили, да и признали, что, кроме меня, со всем спектром задач может справиться только Хаарт, но он-то как раз, в отличие от меня, очень важный и нужный винтик в государственном механизме. Некоторые сентиментальные личности пытались давить на детей… Да, их у меня появилось трое, два парня и девочка. Однако родитель я пусть в целом хороший, но не любящий. Дети никаких струн в моей мёртвой душе не задевали. Я со всей ответственностью подошёл к воспитанию потомства, тем более что у двоих старших (кто бы сомневался) уже прорезались магические способности, и младший тоже имел все шансы стать магом, но любви между нами не было. Дети это ощущали и ко мне совершенно не тянулись. Хорошо ещё, что не боялись. Вон, даже по имени не называю, настолько незначительно их присутствие в моей нежизни.