#желаниеИобман

Наталья Габитова

#желаниеИобман

Глава 1 – Первый глитч

«Привет, котята! С вами, как всегда, ваша Лиса, и сегодня мы вытряхнем грязные пиксели из очередного вирусного «пророчества»!»

Я улыбнулась в камеру, выставив телефон на штатив. Неоновый свет от ленты на стене переливался на моих мятных волосах. Да, раньше они были розовыми. Я ведь тогда, после всей истории с «Свистом», поклялась завязать с расследованиями и чуть не удалила блог. Говорила, что хватит с меня цифровых призраков.

Но подписчики не отставали. В личку приходили десятки сообщений: «Лиса, посмотри на это новое видео, тут что-то нечисто», «Снова началось, только уже хитрее», «Только ты можешь разобраться». А потом я и сама начала замечать странные закономерности в ленте. Более наглые. Более… интуитивные. И поняла: нельзя просто так взять и убежать, если ты единственный, кто видит подвох.

Так что я вернулась. Немного повзрослевшая. И со сменой имиджа – потому что почему бы и нет? Зелёный – цвет обновления. И моей упрямой решимости не давать Эхо захватить наш цифровой мир без боя.

Моя комната – это идеальная, яркая, контролируемая декорация. Мой командный центр. Здесь я – Лиса, острая на язык, циничная разоблачительница фейков.

Я переключила экран, показывая подписчикам скриншот из «Паблика гаданий». На нём был водянистый, нечёткий фильтр и обещание: «Узнай, кто любит тебя на самом деле!»

«Пять тысяч репостов. Пять тысяч человек, которые верят, что нейросеть сейчас откроет им великую тайну. Ребята, это просто хитрый код-бот, который тасует имена, чтобы вы лайкали и приводили новых блобов», – я выделила слово, глядя прямо в объектив.

Блобы. БиоЛогические Объекты. Так я про себя называла людей, которые бездумно, как зомби, кликают, репостят и распространяют цифровые проклятия, не подозревая, что это создаёт Эхо.

Я нажала кнопку «Стоп», и экран погас. Съёмка завершена. Теперь осталось залить ролик, добавить глитч-эффекты, и можно идти ужинать. Я сбросила маску «Лисы», выдохнула и почувствовала знакомую, тонкую усталость. Идеальность всегда требует энергии.

Мой рабочий телефон, который я использую для расследований, лежал на столе. И он завибрировал. Не просто так. Он задрожал.

Я резко обернулась.

Издалека, из глубины динамика, послышался шёпот. Это было похоже на обрывки фраз, смешанные с шипением статики. Я была единственной, кто это слышал.

Я взяла телефон. Экран был в порядке, никаких уведомлений. Но я, Цифровой сенситив, видела то, что не видели другие: на задней панели, прямо под стеклом, появился глитч. Это были тончайшие, как нити, цифровые искажения – чёрные пиксели, хаотично двигающиеся, словно пытаясь прорваться сквозь пластик в реальный мир. Это было Эхо. Сильное.

Я заметила этот паблик случайно – ну как случайно, просто в ленте опять посыпались «виралы». У меня в животе сразу сжалось, как будто там лёд крошкой прошёлся. Телефон дёрнулся в ладони – не от уведомления, а как будто сам. Такое у меня редко, значит, рядом что-то Эхо-шное.

Паблик назывался «ИсполниМечту». Аватарка – блёклый градиент, будто кто-то растянул пиксели, и они потекли вниз полосами. Я моргнула, подумала, что сеть упала, но индикатор норм. Внутри – посты с хэштегом #мечтанареакте и куча комментов. Люди пишут желания. И паблик под каждым – странный короткий автоответ: «Исполнено».

Жиза, да? Звучит как очередной рофл-бот. Только в горле встал сухой ком. Я провела пальцем по экрану – картинка дрогнула, будто под ней слой песка. На секунду в углу появился шум, как на старых стрелялках, когда текстуры слетали. Пиксели дёрнулись, сложились в что-то похожее на лицо, и я отдёрнула руку.

– Кринж, – пробормотала я, но голос вышел хриплый.

Это был не обычный глитч. Это было… Эхо. Я его чувствую внутри, как тяжесть в затылке, будто за мной медленно нагибается кто-то, кого не видно.

Я пролистала вниз к комментариям. И сразу увидела то, что искала. Закономерность.

Пользователь @Lera_K: «Хочу, чтобы мой пёс победил на выставке! Он самый лучший!»

Ответ от админа: «Ваше желание принято.»

Следом я нашла профиль этой Леры. И вот что я обнаружила.

Скриншот 1: Радостный пост Леры, через два дня после «принятия». «Мы ПЕРВЫЕ! Мой Лорд просто звезда! СПАСИБО, @ИсполниМечту! Вы лучшие!» (Тысячи лайков.)

Скриншот 2: Пост Леры, через неделю. «Я не понимаю, что со мной. Чувствую себя выжатой. Ничего не хочу. Даже монтировать видео для блога не могу. Кажется, я потеряла… вдохновение?»

Второе желание:

Пользователь @Gamer_007: «Хочу, чтобы меня взяли в киберспортивную команду “Вайсперс”! Я готов к этому!»

Ответ от админа: «Ваше желание принято.»

Скриншот 3: Радостный пост Геймера: «Я в команде! Это просто нереально, спасибо! Я ВЕРЮ В ЧУДЕСА!»

Скриншот 4: Пост Геймера, через несколько дней: «Ребят, на тренировках какая-то фигня. Рука дрожит. Вчера проиграл нубу. Кажется, удача меня покинула…»

Я тяжело вздохнула, прикусив губу. Вспышка цифрового искажения в моей голове стала ярче. Я начала понимать. Это не просто «вирус» или «мем-проклятие».

Это была новая, более сложная форма Эхо.

– Лиса, ты опять зависла? – папа крикнул из кухни.

Я вздрогнула так, что телефон чуть не вылетел.

– Не, всё норм! – хотя ладони были мокрые.

Вернулась в ленту. С каждым новым свайпом картинка дёргалась, как плохой стрим. Слои интерфейса двоились, и в отражении тёмного экрана я на секунду увидела что-то за плечом – тень, пикселями, как битый аватар.

Закрыла приложение – пальцы дрожали. Но вибрация не прекратилась. Телефон снова дёрнулся в руке – коротко, будто у него свой пульс.

Экран мигнул. Без входящего окна выскочило уведомление:

«Мы исполняем только то, что ты действительно хочешь».

Я застыла. Такое обычно происходит, когда Эхо пытается установить контакт. Значит, оно не просто живое. Оно голодное.

Я отключила вайфай – экран вспыхнул белым, как будто ему стало больно. На секунду появилась полоска кода, но шрифт был рваный, с обломанными линиями, как будто кто-то стёр половину.

Снизу проступил комментарий, которого точно не было:

«Готова платить?»

Горло стало сухим, будто я глотнула пыли. Я ощущала, как по коже ползёт холод – не мороз, а цифровой, как от старого кондиционера, который гудит неравномерно.

– Не сегодня, чел, – прошептала я и нажала кнопку блокировки.

Экран погас, но тень на стекле ещё секунду держалась, расплываясь, как пятно от разлитого кофе.

Она исчезла только тогда, когда я убрала телефон подальше – в ящик стола, который всегда держу закрытым. Там безопасней. Типа.

Но ощущение, что что-то смотрит изнутри, не проходило. Оно висело за спиной невидимым грузом, холодным и безразличным, как взгляд через камеру наблюдения. И чем глубже становилась тишина в квартире, тем отчётливее доносилось это слабое, навязчивое тиканье. Не от часов на стене. Оно было экранным, цифровым – точь-в-точь как у старого монитора, когда матрица зависает и безуспешно пытается обновить кадр, застрявший между реальностью и сном.

Тик… тик… тик…

Я сглотнула, но комок в горле не исчез. Плечи заныли, словно я тащила на себе не рюкзак, а чужую тяжёлую, невидимую ношу. Всё внутри сжималось от понимания: паблик «ИсполниМечту» – это не просто очередной виральный розыгрыш. Это что-то новое. Что-то гораздо более голодное.

Я ещё раз прокрутила в голове его первый пост: «У каждого есть Мечта. У нас есть способ. Оставь своё желание в комментариях. Наш Администратор выберет тебя. Бесплатно.»

«Бесплатно… – прошептала я так тихо, что губы едва шевельнулись. – Обманка. Желания исполняются, но они не могут быть бесплатными. Эхо не умеет создавать что-то из ничего. Оно всегда забирает часть тебя».

В этом и была его суть. Оно не было похоже на «Свист», который наказывал за откровенную ложь и сплетни. Это Эхо действовало умнее, коварнее – как цифровой паразит. Оно предлагало что-то ценное, манящее, а взамен медленно высасывало то, что не бросается в глаза сразу, но без чего человек уже не тот: удачу, искру таланта, само вдохновение.

И самое страшное, что жертвы сами давали на это разрешение, даже не подозревая о цене.

Внезапно мой обычный смартфон на столе завибрировал. Не коротким уведомлением, а долгой, настойчивой дрожью, от которой по коже побежали мурашки. В воздухе запахло озоном – резко и неприятно, будто перед грозой или от перегруженной платы. Я с сомнением, медленно, протянула руку и подняла телефон.

Экран вспыхнул. Не загорелся – именно вспыхнул белым светом, и на мгновение я увидела своё искажённое отражение. А потом он погас, и на месте моего обычного фона кота-астронавта появилась белая, мерцающая звезда. А над ней – текст. Сообщение пришло не через мессенджер и не в директ. Оно было вшито прямо в систему, намертво вмёрзшее в интерфейс, поверх всех окон и уведомлений.

Крупные, угловатые буквы резали глаза:

«ЛИСА. ТЫ ВСЕГДА ПРИТВОРЯЕШЬСЯ, ЧТО НЕ БОИШЬСЯ. ТЫ ТОЖЕ ЧЕГО-ТО ЖЕЛАЕШЬ. И МЫ ЭТО ЗНАЕМ.»

Вот так. Всё. Мой самый большой страх, тот, что я прятала за колкими шутками и циничными разоблачениями, – страх, что меня примут за сумасшедшую, за «глюкашку», которая видит то, чего нет, – был вытащен на свет и выставлен напоказ. Эхо знало мой секрет. Оно видело меня насквозь.

Сообщение исчезло так же внезапно, как и появилось, оставив после себя лишь тёмный экран и оглушающую тишину в ушах.

Руки сами потянулись набрать единственный правильный номер спасения. Надо срочно звонить Артёму. Он точно начнёт говорить про взлом, баги, фишинг. Он обложится логикой, как щитом. И часть меня будет этому рада. Но где-то глубоко внутри, в самом подвале сознания, интуиция билась в истерике и кричала, что это не хакеры.

Это – объявление войны.

Глава 2 – Первая «цена»

Утром всё началось с мелочей. С тех самых, на которые обычно забиваешь, списываешь на усталость или глюки операционки. Но я-то знала: так всегда проявляется Эхо. Оно никогда не ломится в дверь с рёвом. Сначала оно тихо откусывает по кусочку от реальности, будто пробует на вкус. Проверяет, заметишь ли.

Я шла в школу, и телефон в кармане куртки вибрировал. Ровной, настойчивой дрожью, будто под кожей у него завёлся какой-то невидимый моторчик. От этой вибрации внутри груди вставала тупая, неприятная тяжесть, точь-в-точь, как если бы кто-то уперся пальцем между рёбер изнутри и давил, несильно, но постоянно.

Сеть у дома ловила норм, но стоило мне сделать десять шагов и свернуть за угол – всё, связь попёрла в разнос. Полоска сигнала скакала с единицы на тройку и обратно, будто её кто-то дёргал за невидимые ниточки, как марионетку. Я достала телефон, чтобы проверить – глянула на чёрный, блестящий экран и застыла. В его отражении на секунду чётко увидела не только свой силуэт, но и второй, чужой. Размытый, с рваными краями, будто плохо вырезанная маска в графическом редакторе. Я моргнула – и отражение стало обычным. Одиноким. Но ледяная полоса успела пройти у меня по спине, от копчика до самых плеч.

– Лиса, ты чё, багнулась? – рядом внезапно возникла Милана, с хрустом жуя жвачку со вкусом арбуза.

Она сияла, как всегда. Не в переносном смысле, а буквально: розовая куртка-оверсайз, идеально заплетённые косички с разноцветными резинками и маникюр, который явно делала не сама. От неё, как обычно, пахло чем-то сладким и дорогим – пахло так сильно, что щекотало в носу и горле.

– Норм, просто сеть опять глючит, – буркнула я, стараясь, чтобы голос не дрожал. Хотя это был не тот случай. Совсем не тот.

Мы зашли во двор школы через скрипучую калитку. И я сразу увидела – у стенда с объявлениями столпотворение. Народ гудел, кто-то орал «ЛОЛ, это жесть!», кто-то свистел. Воздух трещал от возбуждения, как плохой Bluetooth-наушник. Милана тут же ускорила шаг, пританцовывая на месте от любопытства. А у меня в животе всё сжалось в один тугой, холодный узел. По моему личному опыту, формула «толпа + ажиотаж» почти всегда равна либо дикой драме, либо волне хейта, либо новому виральному челленджу, который всех взбеленит.

И да, как ни крути, а я снова оказалась права.

Возле стенда, будто пригвождённый, стоял Егор – наш местный «везунчик». Тот самый чел, у которого всё всегда получалось с невероятной лёгкостью: хочет – выигрывает школьный конкурс, хочет – на контрольной угадывает половину ответов, а уж вытащить из автомата с рукой игрушку – это для него вообще раз плюнуть. Но сегодняшний Егор был его бледной, испуганной тенью. Вид – будто всю ночь проспал не в кровати, а на кактусе: куртка мятая, надета наоборот, под глазами – фиолетовые тени, а во взгляде – пустота, какая-то цифровая, выцветшая.

– Егор, ты ок? – щебетнула Милана, подскакивая к нему.

Он что-то промычал, не разжимая губ. Его глаза бегали по нашим лицам, по толпе, снова замирали на секунду и снова начинали метаться. И тут я заметила деталь, от которой похолодели кончики пальцев. У него в руке трясся телефон. Не просто дрожал от нервов – он вибрировал с частым, мелким стуком, будто внутри завелась оса. И экран… он не был чёрным. Он рябил, как вода, а по самым краям бежали пиксели, складываясь в причудливый морозный узор, будто кто-то водил по стеклу льдинкой.

Я машинально протянула руку, не чтобы взять, а просто… почувствовать. И в ладонь будто ткнули струёй ледяного воздуха. Плечи сразу свело судорогой, знакомой до тошноты.

– Что случилось? – спросила я, стараясь говорить ровно. – Сеть лагает? Оператор глючит?

– Не… – он сглотнул, и его кадык затрясся, как лист на ветру. – Я вчера… это… коммент оставил в одном паблике. Ну, «ИсполниМечту». Захотел… чтобы повезло на отборе в сборную по футзалу. Исполнилось. Меня взяли первым номером. Но…

Он замолчал, и его лицо стало прозрачно-белым, как бумага.

– Но, что? – Милана даже перестала жевать свою дурацкую жвачку, уставившись на него.

Вместо ответа Егор поднял правую руку – ту самую, которой он всегда закручивал невероятные мячи. И баскетбольный мяч, который он до этого как будто бы крепко держал, просто выскользнул из его пальцев. Без усилия, без звука. Словно пальцы стали ватными, лишёнными силы и хватки. Мяч с глухим стуком покатился по полу.

– Я.… не чувствую… бросок, – выдохнул он, и в его голосе послышался настоящий, животный ужас. – Рука не слушается. Вообще. Как будто… как будто в мозге стёрли файл с этими движениями. Пустота.

У меня внутри что-то неприятно щёлкнуло. Точь-в-точь как щёлкает битый архив, который не может распаковаться. Треск, пустота, ошибка.

Первая цена. Она проявилась. Прямо передо мной.

Милана нахмурилась, не понимая всей глубины этого ужаса.

– Ты что, шутишь? Это кринж, Егор. Не выдумывай.

– Я не могу кинуть! – прошептал он уже отчаянно, и его голос сорвался на шёпот. – Вообще! Я всю ночь промучился! Даже простейшую подачу не могу сделать! Рука не поворачивается, ладонь не помнит, как его держать!

И в этот момент экран его телефона моргнул. Дёрнулся. На долю секунды я увидела в центре знакомую, водянистую рябь. Чёрные пиксели сползлись, сформировав угловатую полуулыбку. Не человеческую – без глаз, без носа, просто изломанная линия, будто нарисованная на сломанном планшете дрожащей рукой. Улыбка дёрнулась, застыла и рассыпалась, как кривая гифка, которую не может прогрузить слабый вайфай.

Я почувствовала, как комок в горле стал плотным и тяжёлым, мешая дышать. Хотелось кашлянуть, сбросить это давление, но получился лишь короткий, тяжёлый вдох.

Егор вдруг метнулся к стенду и изо всех сил ударил по нему кулаком. Но удар вышел каким-то пустым, слабым, беззвучным. Будто из него выкачали всю силу в одну ночь.

– Это всё из-за того паблика! – он сорвался на шёпот, но его было слышно даже в наступившей тишине. – Я потерял свою удачу! Понимаете? С утра кофе на себя пролил, потом ключи выронил прямо в ливнёвку, автобус уехал у меня из-под носа… А потом… потом эта рука…

Толпа, которая ещё минуту назад гудела и смеялась, разом стихла. Расступилась, образовав вокруг него пустое пространство. Даже самые отвязные челы, вечно ржущие над всем подряд, притихли и смотрели на него с нескрываемым испугом. Воздух стал густым и тяжёлым, будто перед грозой.

Я медленно, почти против воли, достала свой телефон. Палец сам потянулся к иконке приложения. Паблик «ИсполниМечту» мигнул – не уведомлением сверху, а будто вся иконка на секунду дёрнулась, залилась нездорово-жёлтым светом. Я же его вчера закрыла начисто! Висеть нечему.

А там, в самом верху ленты, плавало новое сообщение, будто только что просочившееся из щели в реальности:

«Исполнено. Цена списана».

Сердце кольнуло – резко и отчётливо, будто изнутри кто-то дёрнул за оголённый нерв. Не метафора, а вполне реальное физическое ощущение, от которого перехватило дыхание.

Милана выдохнула, и её голос прозвучал приглушённо, будто из-за толстого стекла:

– Лиса, это опять… ну… твоё? Тот самый глюк?

Я даже рот открыла, чтобы ответить что-то успокаивающее, какой-нибудь рофл, но не успела. Телефон в моей руке дёрнулся с такой силой, что короткая, острая боль кольнула в запястье, словно меня укусил слабым разрядом. Экран вспыхнул ослепительно-белым, выжигая сетчатку, и на этом световом пятне чёрными, угловатыми буквами вывело:

«Следующее желание обрабатывается…»

А потом… потом пришёл шёпот. Тихий, едва различимый на фоне школьного гула. Это был не голос, не человеческая речь. Скорее, цифровой треск, похожий на шум старого микрофона, на скрип плёнки в кассетном диктофоне. Он шипел прямо из динамика, ползал по коже мурашками.

«…хочешь тоже?… только скажи…»

Я инстинктивно зажала телефон ладонью, пытаясь заглушить этот звук, спрятать его. Но треск не прекратился. Он будто перестал быть просто звуком – теперь он вибрировал, шевелился под кожей, поднимался по руке к локтю, холодный и живой. Чувство, будто под запястьем завели крошечный, ледяной моторчик.

Эхо стало сильнее. Оно перестало быть просто пассивным наблюдателем, призраком в проводах. Оно начало выбирать. Активно, нагло.

И тут до меня стали доноситься обрывки разговоров, новые шёпотки, уже человеческие, но от этого не менее жуткие. Кто-то толкал соседа локтем: «Слышал про Катю из «Б»? Та, что солистка в хоре? Вчера на репетиции встала и… ну, молчит. Говорит, не может. Горло будто не её». Другой пацан орал через весь двор: «Да Ваньку того, что фанфики писал! Говорит, проснулся и забыл, как слово «единорог» пишется! Вообще вылетело из головы!»

И ко всем этим историям, как язвительный рефрен, добавлялось: «А они вчера в том паблике комментили… желания загадывали…»

Каждое исполнено. Аккуратно, точно. И за каждое – списана цена. Без скидок, без предупреждений.

Милана с силой сжала меня за локоть, и её пальцы были ледяными.

– Лис, – прошептала она, и в её глазах читался чистый, неприкрытый страх. – Надо Артёму сказать. Срочно. Прямо сейчас. Он же в этом шарится.

Я кивнула, механически, чувствуя, как внутри меня всё медленно и необратимо холодеет. Это был не страх, нет. Страх – это что-то горячее, паническое. А это было леденящее, спокойное понимание. Осознание механизма.

Эхо уже здесь. Оно не как «Свист», который кормился злобой и сплетнями. Это новое Эхо было другим, более изощрённым. Оно питалось желанием. Самым чистым, самым ярким, самым сокровенным. И чем сильнее горела мечта, чем отчаяннее человек чего-то хотел – тем слаще, тем сытнее для него была цена. Оно пожирало саму суть.

Я стояла, слушая этот гул голосов, и ощущала, как воздух вокруг меня начинает потрескивать. Лёгкое, едва уловимое статическое электричество, вкрапления не тех пикселей на краю зрения. Мир будто съехал на пару миллиметров, стал чуть-чуть кривее, размытее, как плохо отрендеренное видео.

И я поняла, что это только начало. Если я не вмешаюсь сейчас, если не найду способ разорвать эту цепь, то это «чуть-чуть» очень быстро превратится в настоящую, бездонную пропасть. Не только для Егора, не только для Кати из «Б» – для всех.

Глава 3 – Артём не отвечает

К Артёму идти было недалеко – через школьный стадион, мимо покорёженных турников и вдоль длинной серой стены, с которой давно уже облезала краска, обнажая шершавый, больной бетон. Но знакомая дорога в этот раз будто нарочно растянулась, стала длиннее и неприятнее. Воздух был густым, неподвижным, словно ватным. Логово Артёма – технокабинет – находилось в старом одноэтажном здании, где проходили уроки труда. Оно стояло особняком, в стороне от основной школы, и от этого казалось особенно таинственным и отчуждённым.

Милана шла рядом, заложив руки в карманы своей розовой куртки, и не говорила ни слова. Только жвачка во рту у Миланы, та самая, со вкусом арбуза, тихо потрескивала, когда она её жевала. Она механически, почти не замечая, надула пузырь, который, лопнув с резким, липким щелчком, снова утащился за зубы. Звук был до противного отчётливый в натянутой тишине – будто кто-то маленький и настойчивый пытался привлечь к себе внимание. Она то и дело нащупывала телефон в ладони, но не включала экран. Не решалась. Боялась, что он снова заговорит тем цифровым шёпотом. Я её понимала. Как никогда.

На двери технокабинета висел новенький замок – блестящий, стальной, холодный на вид. Он выглядел так, будто его только что привезли из магазина. Но мы-то знали обходной манёвр. Артём сам приспособил окно с торца здания, чтобы в случае чего не слушать нотации трудовика. Оно всегда было приоткрыто на ту самую щёлочку, в которую мог пролезть худой подросток.

Мы свернули в узкий проход. Здесь пахло по-другому – не школой, а пылью, сыростью и прошлогодней листвой, прибитой дождём к земле. Воздух был сухой и спёртый, будто его годами хранили в картонной коробке.

– Он точно тут? – прошептала Милана, и её шёпот прозвучал оглушительно громко в этой давящей тишине.

Я лишь кивнула, не в силах вымолвить слово. Горло сжалось так, будто мне впихнули туда ледяной металлический шарик, и он теперь мешал дышать.

Окно действительно было приоткрыто. Я привстала на цыпочки, заглянула в щель. Внутри царил полумрак, нарушаемый только неровным, пульсирующим светом нескольких мониторов. Они мигали, как аритмичное, больное сердце, спрятанное под кожей тёмного помещения.

– Тёма? – тихо позвала я.

В ответ один из экранов коротко моргнул – ярко-белым, будто подмигивая. Словно услышал меня первым.

Мы влезли внутрь. Я первой, Милана – за мной. Ноги скользнули по линолеуму, и я чуть не упала – он был влажным, липким. Я посмотрела вниз: пол был идеально чистым и сухим. Но ощущение мокрой, скользкой плёнки не исчезало, словно ступни проваливались в невидимый, студенистый слой цифровой слизи.

Артём сидел спиной к нам, уткнувшись в главный монитор. Его спина была неестественно прямой, напряжённой, а руки безвольно висели вдоль тела. Полная неподвижность. Такое впечатление, что кто-то просто выдернул штепсель из розетки, отключив управление.

Милана издала короткий, испуганный всхлип:

– Эй… Ты что…

Я сделала шаг вперёд, и меня ударил в нос знакомый, но оттого не менее тревожный запах – тёплый, металлический, с лёгкой ноткой гари. Пахло точь-в-точь как когда перегревается зарядное устройство, вот-вот готовое взорваться.

На его экране было открыто окно паблика «ИсполниМечту». Но интерфейс был не тот, что видят все. Обычные картинки и посты исчезли. Остался лишь густо-чёрный, глубокий фон, а в самом центре – одна-единственная строка текста, выцветшего до грязно-белого цвета:

«Проверка баланса…»

Артём дёрнулся. Мелко, судорожно, будто от внезапного озноба. Его плечи поднялись на резком, коротком вдохе, но выдоха я так и не услышала. Воздух будто застыл в его лёгких.

– Артём, – сказала я, заставляя свой голос звучать твёрже, хотя он всё равно вышел хриплым и надтреснутым. – Смотри на меня.

Он медленно, с видимым усилием повернул голову. Его глаза были нормальными… почти. Только зрачки неестественно дёргались, бегали из стороны в сторону, будто за невидимые ниточки кто-то дёргал.

– Не трогайте компьютер, – выдавил он. Голос был сухим. Его губы потрескались, словно он не пил несколько дней.

– Что случилось? – спросила я, чувствуя, как холодный шарик в горле становится всё больше.

Он сглотнул, и это движение выглядело мучительным и неловким.

– Я хотел узнать… как это работает. Кто раздаёт желания. Как именно… списывается цена. Решил вскрыть код, посмотреть на исходники… – он поднял руку, и его пальцы мелко и беспомощно тряслись. – Но кажется… я вскрыл не код.

Экран перед ним дрогнул. Пиксели на мгновение вытянулись в длинные, дрожащие линии, будто кто-то провёл по ним острым ногтем. И сквозь тишину прокрался тихий шорох – похожий на дыхание в слишком близкий, перегруженный микрофон.