Клуб «Магия Луны». Семь ночей, что меняют судьбу

Елена Вем

Клуб "Магия Луны". Семь ночей, что меняют судьбу

Всё уже случилось. Просто ты ещё не вошла туда, где это было.

Часть I – Семь ночей

Каждая ночь – шаг.

Каждый шаг – выбор.

Каждый выбор – судьба.

Пролог. Приглашение

Это было обычное утро. Казалось бы, ничем не примечательное. Мы с коллегами обсуждали текущие планы нового проекта. Совещание шло бурно: каждый предлагал свои идеи, перебивал, спорил. В 11 объявили перерыв.

Мы с Дашей спустились в кафе и заказали по капучино и кусочку чизкейка. В это время позвонила Алина, моя лучшая подруга со студенческих времён. Ни одно важное событие в моей жизни не проходило без её участия. Мы пригласили её присоединиться.

Она приехала быстро, в отличном настроении. Обняла нас и сказала:

– Девочки, отличные новости. Недалеко, в клубе "Магия Луны", сегодня будет сеанс знаменитой прорицательницы Вайи. И у меня есть три пригласительных. Жду вас в семь у входа.

В назначенное время мы собрались у клуба. Здание было ничем не примечательно. Дверь не заперта. Мы вошли.

Внутри нас встретила юная девушка с белыми, торчащими в стороны косичками.

– Прямо по коридору, вверх по лестнице и направо, – сказала она и махнула рукой.

Мы поднялись. Ярко освещённая аудитория встретила нас сценой с голубой подсветкой. Тёмно-синий бархат занавеса, россыпь серебряных звёзд, большое солнце в центре. Сцена сильно выдавалась вперёд. В зале стояли столы с синими бархатными скатертями, за ними – стулья. Большинство мест уже было занято.

Нас встретила высокая женщина в чёрном платье, с волосами, убранными в гладкую причёску. Мы показали пригласительные. Нас посадили за столик номер три, близко к сцене. В зале звучала расслабляющая музыка. Гости рассаживались.

Свет приглушили. Занавес открылся. Сцену окутал дым. Голубые лучи сошлись в центре. Там стояла Вайя.

Хрупкая, кареглазая. Длинные чёрные волосы украшала повязка с орнаментом. На ней было синее платье с бахромой и замшевые сапожки в тон.

Она стояла в позе лотоса и, склонив голову, поприветствовала зал. Аплодисменты.

На сцену вышла та, что встретила нас у входа, – Анна, хозяйка клуба. Она произнесла приветствие и объявила Вайю.

– Приветствую вас, мои дорогие гости. Наша встреча не случайна. Я знаю, что я здесь из-за вас, а вы из-за меня. Вы избранные. Я должна помочь вам соединиться со своим невидимым Я и пробудить силу.

Это путь – длиной в семь ночей, но завершить его смогут не все. Сейчас вам принесут Соглашения. Внимательно прочтите, и кто готов пройти путь с нами – подпишите.

Дым рассеялся. В центре сцены лежал ковёр. Вайя опустилась на него, в её руках была длинная трубка – калумет. Она закурила. Прошло несколько минут. Потом она оглядела зал, указала на меня и сказала:

– Поднимись ко мне.

Я почувствовала неловкость, но не смогла отказаться. Поднялась.

– Сядь рядом, – сказала она и протянула трубку. Я сделала затяжку. Голова закружилась. Вайя взяла бубен и, постукивая, пошла вокруг, произнося что-то на незнакомом языке. Потом села напротив:

– Смотри мне в глаза.

Я посмотрела. Ощущение – будто проваливаюсь в озеро. Сердце колотилось. Взгляд отвести было невозможно.

Анна в это время подходила к столикам, собирая подписанные Соглашения.

Нам принесли горячий напиток, похожий на чай.

Вайя снова заговорила:

– Ты всё увидела? И способности тоже?

Я кивнула.

– А сейчас закрой глаза.

Я повиновалась.

– Ты всё забудешь и будешь помнить только то, что было до этого момента.

Она поднялась, снова ударила в бубен. Всё поплыло. Потом – тишина.

Я очнулась. Сколько прошло времени – я не понимала. Спустилась со сцены, вернулась к столу. Вайя уже приглашала другую девушку.

– Ну как ты? – спросили девчонки.

На столе лежало Соглашение. Я посмотрела на него и, не раздумывая, подписала.

Ночь Первая – Призыв

Чай был горячим. Горячим, но не обжигающим. Вкус – терпкий, со щепоткой мяты и тонким отголоском мёда. Вдыхая аромат, я услышала в нём лес: мох, кору, влажные корни. Что-то во мне изменилось, но я не могла понять, что именно.

– По одной, – голос Анны был, как шаги по ковру, как будто беззвучный, но осязаемый. – Дверь откроется, когда будете готовы.

Я встала. Тело откликнулось с задержкой, как во сне, где не можешь двинуться сразу. В коридоре пахло холодным металлом. Воздух был плотный, как перед грозой. Зеркала отражали свет – но не отражали меня. Не сразу я увидела отражение: сначала движение в углу, затем профиль… Но это же не я. Я вижу женщину с длинными волосами до пояса, усталую. Потом – девочку, испуганную. Потом – себя. С глазами, которые ждут чуда.

Я остановилась у одного из зеркал, пространство внутри него вибрировало. Подойдя ближе я почувствовала, оттуда тянет прохладой, пылью старых писем и полынной горечью. На мгновение показалось, что если протянуть руку – можно дотронуться до чего-то живого, как будто внутри не отражение, а дверь, ведущая в ту часть меня, которую я сама избегала. Стало страшно. По спине пробежал холодок.

– Кто ты без этой маски? – прозвучало в теле. Голос отзывался где-то в районе солнечного сплетения. Я почувствовала давление.

Из отражения вышла тень. Слишком знакомая, чтобы бояться. Она шла, будто знала дорогу, и встала напротив. Я чувствовала её дыхание. Оно пахло прошлым: чьим-то разочарованием, недосказанными словами, забытым именем.

Из памяти всплыли обрывки: мой смех – но какой-то вежливый, чужой. Слёзы в ванной, сидя на корточках. «Всё будет хорошо», сказанное раз сто. Желание быть полезной. Быть собой – только если это кому-то удобно.

Тень прикоснулась к груди. Тепло разлилось. И это не боль, а какой-то сдвиг. Как ржавчина, уходящая с металла. Я закрыла глаза. Вдохнула. И выдохнула. Уже без неё.

Когда я открыла глаза, мир стал тише. Плотнее. Алина смотрела внимательно. Даша чуть сжала мою руку.

– Ну как ты? – почему-то шёпотом.

Я кивнула. Медленно. Будто кивок был ключом, отпирающим меня заново.

– Что-то ушло. Что-то осталось. Но стало легче дышать.

Анна подошла. Положила передо мной гладкое обсидиановое зеркальце. Оно было тёплым. Как ладонь. Я взяла его и увидела тень, которая знала обо мне больше, чем я сама.

– Ты прошла, – сказала она. – Сейчас ты слышишь всей сущностью.

Ночь Вторая – Страх

Дашу разбудила тишина. Не обычная, а такая, где нет ни времени, ни расстояния, ни её самой. Только лёгкое покалывание под кожей и ощущение, будто кто-то невидимый смотрит изнутри.

Её тело двигалось, но будто не она. Лунный свет скользнул по стенам зала, и пространство стало другим – вязким, водянистым. Воздух пах мятой, воском и сандалом.

Она вошла в комнату, которую не помнила, но знала. Стены пульсировали лёгким светом, как будто дышали. В углу стояла детская кровать. Белая. Безмолвная. На подушке отпечаток чьей-то головы, но кровать пуста.

Шаг за шагом очень медленно она продвигалась вперед. Пол как будто шепчет: "Не зови". А голос внутри неё отвечает: "Я уже здесь".

В зеркале нет отражения, там просто темное вязкое пятно. И вдруг из него появляется женская фигура. Но лицо её неуловимо, как дым. В её руке тонкая нить, тянущаяся к сердцу Даши.

– Ты всё время боялась, что тебя не услышат, – произнесла женщина-дым. – А сейчас боишься услышать себя.

Слова эхом расходятся по полу. И каждый шёпот становится тяжестью в теле. Сердце Даши бешено колотится, ком где-то в горле. Руки холодные, как будто зима. Страшно. Но это не ужас, а вязкость, будто кто-то медленно развязывает душу.

– Я не хочу помнить, – прошептала она.

– Но ты уже помнишь.

В воздухе послышался звон бьющегося стекла. Вспышка и женщина-дым рассыпается на тысячу воронов, и каждый пролетает сквозь неё. В голове белый шум, за ним – шёпот. Шёпот зовёт по имени, ласково, как мама, когда не сердится.

Даша падает на колени. Воздух пахнет её детством – тёплым пледом, пылью, маминым кремом для рук. Она поднимает голову и видит себя. Маленькую. С распущенными волосами и глазами, полными ожидания.

– Ты вернулась за мной? – спрашивает девочка.

– Да, – говорит Даша. – Сейчас ты не одна.

Комната меркнет. Вместо пола – вода. Вместо потолка – звёзды. Из глубины вод поднимается чаша из тёмного стекла. На поверхности – тонкая синяя лента. Даша берёт её, а она шевелится, как живая.

– Ты прошла, – звучит в ней голос.

Когда она открыла глаза, то почувствовала, что Алина крепко держит её за запястье. А Анна склоняется над ней, словно оберегает.

– Ну вот, сейчас и ты знаешь, как звучит твой страх. И знаешь, что он – это тоже ты.

Ночь Третья – Воспоминание

Когда пришёл её черёд, Алина не дрожала и не сопротивлялась. Её шаги были лёгкими, но в них чувствовалась осторожность, как будто она шла по зыбкому мосту над чёрной водой. Анна провела её к двери, где не было ручки, только символ, выгравированный в металле: древо, вплетённое в круг.

Алина коснулась знака и всё исчезло.

Она стояла посреди поля. Туман ложился на плечи, как шерстяной платок, воздух был влажным, пах дождём, перепревшей травой и чуть заметно молоком. Вдали звенел колокольчик. Откуда? Чей? Она не понимала.

На горизонте – старая деревня. Без электричества. Без шума. Словно вырезанная из воспоминаний её прабабушки. Дым из печных труб тянулся к небу, в воздухе витал запах топлёного молока, сена и печёных яблок. Где-то мяукала кошка, скрипела калитка, и ветер ерошил занавеску на окне. Всё было до боли знакомо и одновременно будто из другого мира. Она пошла туда, ведомая сердцем.

На крыльце одной из хат сидела женщина. Прямо. Молча. Лицо её было строгое, а в глазах её читалась безмерная тоска. Алина узнала её – бабушка Варвара. Только не в старости, а молодая, с тяжёлой косой и руками, пахнущими хлебом.

– Я тебя ждала, – сказала женщина.

Она протянула Алине узелок. Тот был завязан лентой, в которую были вплетены седые волоски.

Когда она развернула ткань, там оказались письма. На них её имя, детским почерком.

– Ты отказалась от памяти, – сказала Варвара. – Чтобы выжить. Но память – это тоже сила.

Алина почувствовала, как по спине прошёл холод. И вместе с ним – лёгкое головокружение, будто кто-то отворил в ней потайную дверь. Внутри появились образы: женщины у прялки – одна распутывала нить, другая раскачивала педаль, и половицы тихо скрипели под их ногами; дети, спящие на печи, тихо посапывали в такт пламени в утихшем очаге; травы, сушащиеся под кровлей, пахли горечью полыни, липой и зверобоем, их тени колыхались на стенах, как древние узоры. И одна девочка. Очень похожая на неё. Смотрит в зеркало. А за её спиной – пустота.

– Это твоя тень. Забытая душа рода. Попробуй вернуть её.

Варвара встала и, не прощаясь, пошла в туман. Алина осталась одна. Девочка в зеркале дрогнула. Зеркальная поверхность покрылась рябью, словно от подводного дыхания. На мгновение лицо девочки распалось, будто кто-то стирал его из памяти, а затем снова собралась в чертах. Она шагнула вперёд и вышла из стекла.

Они обнялись. И всё вокруг зазвенело. Солнце, наконец, пробилось сквозь туман, и воздух стал прозрачным, как тонкое стекло.

Алина проснулась. На коленях лежал узелок. Только теперь в нём были не письма, а прядь волос и маленький ключ из меди – к чему-то важному, но пока неизвестному. Ключ оказался весомым, и ладонь пульсировала от его тяжести, приглашая к следующему шагу. Анна наклонилась и тихо произнесла:

– Вот и ты сейчас видишь связи. Сквозь поколения. Сквозь тишину. Сквозь себя.

Ночь Четвёртая – Гнев

Когда дверь открылась для неё, воздух стал другим. Сухим. Ожесточённым. Он пах палёной травой и чем-то неуловимым, тревожным, как ссора, после которой нет прощения. Она ощутила легкий мандраж. На коже проступил холодный пот.

Малена шла, не зная, что её ждёт – ответы, расплата, а может что-то третье, о чём даже подумать страшно.

Комната была пуста. Лишь зеркало, в которое никто давно не заглядывал. Его поверхность тусклая, как вода в колодце, затянутая временем. На полу нарисован круг, очерченный пеплом. В центре – огненная чаша с тлеющими углями. Огонь дремал, как будто ждал, пока его разбудят.

Девушка встала в круг. Дрожь в коленях. Сухость во рту. Пульс такой часты, что отдавал в виски, а внутри как будто порвалась струна, натянутая годами молчания.

Зеркало зашептало. Не словами – воспоминаниями. Юность. Мне семнадцать. Кухня. Треснувшая кружка. Отец – каменное лицо. Мои тщетные попытки быть «хорошей». Мамин взгляд – пронзительный, холодный, уставший. Всё, что я прятала за вежливой улыбкой, всплыло. Стало звуком, жаром, болью в груди.

– Сколько лет ты это носишь в себе? – спросил голос. Мой и не мой. – Сколько раз глотала слова, превращая их в камни?

Я зажгла огонь. Рука сама потянулась к чаше. Пламя вспыхнуло, обняло мои пальцы жаром. Не обжигая, очищая. Как будто пламя знало, я пришла не разрушать.

– Преображай, – шепнул огонь.

Я закричала. Крик вырвался сам. Он был сильным, как ураган. Он пронёсся по комнате, подхватил образы, воспоминания и они закружились, а потом рассыпались в огненную пыль и упали, как сухие листья.

Когда всё стихло, пепел лёг мягко, как пыль на книги. Чаша погасла, а внутри загорелось нечто новое. Спокойное. Живое.

Анна вошла не сразу. Как будто ждала. Она смотрела на меня долго. А потом протянула ладонь. В ней – круглый камень, как уголёк. Он был ещё тёплым, словно хранил пламя, с которым я только что говорила.

– Ты можешь выбирать, – сказала Анна. – Сжечь или согреть. Словом. Взглядом. Молчанием.

Я сжала камень. Он отозвался лёгким трепетом. И я поняла, гнев – не враг. Он граница. Огонь, который дает энергию к действиям.

Из зеркала, которое осталось позади, всё ещё тянулся прозрачный дымок. И кто-то другой уже подходил к своей чаше и я знала, сейчас моя очередь быть наблюдателем. Но буду ли я готова?

Ночь Пятая – Искушение

Нас снова было трое. Рядом. Но тишина между нами стала другой. Она была не неловкой, а осмысленной, как перед важным шагом, когда слова уже не нужны.

Анна повела нас по узкому коридору, где стены были увешаны лоскутами ткани, мягкими, шелестящими. От них пахло яблоками, амброй и какой-то травой, как будто мы проходили сквозь чужие сны.

– Сегодня вы увидите, что на самом деле хотите, – сказала она. – И узнаете, что нужно отдать за это.

Мы вошли в зал. В центре стоял круглый алтарь из чёрного дерева, а на нём дары.

Первый – тонкий золотой перстень, светящийся мягким светом. Второй – связка золотых ключей, древних, тяжёлых, с выгравированными символами. Третий – сосуд из дымчатого стекла, внутри которого плавала искра.

Анна отступила в тень. Зал зашелестел, будто стены задышали.

Мы подошли ближе. И каждый дар заговорил внутри нас.

Алина протянула руку к ключам. В её глазах отразилась боль разлуки, тоска по прошлому, которое можно переписать. Ключи шептали ей имена и даты. Они обещали ей власть над временем.

Даша остановилась у кольца. Оно отражало лицо, в котором не было ни сомнений, ни страха. Оно говорило ей: "Ты будешь видимой. Ты больше никогда не останешься одна."

Я смотрела на сосуд. Искра в нём билась, как сердце. Внутри звенел голос – мой, но забытый. Он говорил: «Ты будешь знать. Видеть. Проникать. Но за это ты забудешь, как быть просто собой.»

В какой-то момент молчание стало звенящим.

Анна вышла из тени.

– Вы можете взять. Или отказаться. Дар будет с вами – навсегда, а цена будет частью вас.

Первая отошла Даша. Медленно. Глаза влажные. Кольцо осталось на алтаре. Затем Алина. Она напряглась, но отвернулась. Ключи звякнули в пустоте. Я задержалась чуть дольше. Искра манила, пульсировала. Я протянула руку… как будто хотела потрогать, погладить, ощутить этот сосуд, а потом опустила глаза и быстро отступила. Сердце гулко билось. В голове прояснилось. – Молодец. Всё правильно…

– Вы сделали свой выбор, – сказала Анна. – Сила вас не сломает.

Когда мы вышли, воздух был иным, а в ладони у каждой лежала маленькая чёрная бусина.

Свет в ней пульсировал в такт нашему дыханию.

Но что, если дар не забыт?

Что, если он всё ещё ждёт – чтобы быть принятым… позже?

Ночь Шестая – Потеря

С самого утра всё шло не так. Кофе горчил. Резинка лопнула, не выдержав волос. В воздухе витало напряжение – словно мир затаил дыхание и ждал, кто из нас сделает неверный шаг.

В клубе было непривычно темно. Ни свечей, ни трав. Только слабый запах дыма, как после затухшего костра. Анна не сказала ни слова, лишь кивнула – и мы пошли за ней. Вместе. Без привычного «по одной».

Зал был похож на пещеру. Стены – гладкие, как стекло. Пол – зыбкий, будто под ногами вода. В центре – огромное зеркало, вытянутое вверх, словно чёрное озеро.

– Сегодня вас трое, но останутся лишь двое, – произнесла Анна. Глухо. Почти с болью.

Мы переглянулись. Алина сжала губы.

Даша шагнула ближе к зеркалу, но оно не отозвалось. Я – следом. Тоже тишина. Но когда Алина подошла – поверхность затрепетала.

Из зеркала на неё смотрела… не она. Девочка. Та самая, из её Ночи. Но постаревшая. С глазами человека, про которого забыли.

– Ты меня оставила, – сказало отражение. – Я так давно зову тебя.

Алина побледнела. Повернулась к нам. В глазах – грусть.

– Я знала, что что-то будет. Это – она. Моя часть. Я должна вернуть её домой.

– Алина, стой! – Даша шагнула вперёд, но зеркало вспыхнуло. Мгновенье – вихрь, звук разбивающегося стекла – и Алина бесследно исчезла.

Тишина была ужасающей, наполненной потерей. Анна склонила голову:

– Иногда зовут не те, кого мы ждём. Иногда возвращаются не все.

Я смотрела на зеркало. Оно было глухим.

А на полу осталась её бусина. Горячая. Быстро пульсирующая – будто сердце, потерявшее ритм.

Она ушла, чтобы вернуть себя. Но вернётся ли той, кем мы её помнили?..

Ночь Седьмая – Возвращение

Последняя ночь не была тёмной. Она была молочной – как небо перед рассветом. Воздух – густой, с запахом ладана. Пространство – будто затуманенное стекло, через которое видно только силуэты.

Мы с Дашей шли молча. Рядом. Не держась за руки, но чувствуя друг друга каждой клеткой.

Алину никто не называл вслух. Это было как имя умершего – слишком острое, чтобы произнести.

Зал был круглый. В центре – платформа, похожая на алтарь. Над ней – тонкий световой диск, как лунная проекция. Анна ждала нас там. В её руках – мешочек из чёрного бархата. Бархат был мягким на вид, но в нём ощущалась тяжесть и холод, словно он хранил чужую судьбу.

– Семь ночей – семь шагов. Сейчас осталось только принять то, что вы пробудили, – произнесла она. – Судьба не даёт случайного. Лишь то, что зрелось в вас давно.

Мы встали у алтаря. Анна протянула мешочек. Внутри – три кулона, гладкие, как капли. Один остался нетронутым.

Даша вытянула первой. Её рука дрожала, как перед исповедью. Она открыла ладонь – и там вспыхнул символ ветра.

– Яснослышание, – сказала Анна. – Ты будешь слышать то, что скрыто. За словами. За молчанием.

И одела кулон на Дашу.

Моя очередь. Я потянулась в мешочек, ощущая, как кулончик сам лёг в пальцы. Тёплый. Тяжёлый. На нём – глаз в круге света, словно лунное око.

– Провидение, – тихо произнесла Анна. – Ты будешь видеть. То, что за гранью. То, что ещё не свершилось.

Третий кулон остался в мешочке. Мы переглянулись. Но Анна лишь закрыла бархатный мешок и прижала к груди.

– Этот путь ещё не завершён. Возможно, она вернётся, чтобы его забрать.

И тогда бусины на наших ладонях завибрировали. Как будто мир дотронулся изнутри. Свет в них пульсировал в такт сердцу, связывая нас с тем, что было, и тем, что ждало впереди.