Сигнал

Виталий Меркулов

Сигнал

Аннулирован

1

Утро в Новограде всегда начиналось одинаково – с приветствия системы «Надзор».

Егор проснулся под тихий, мелодичный звон будильника, встроенного в его настенный дисплей. Дисплей тут же подсветился мягким голубым светом, демонстрируя утреннюю сводку:

«Доброе утро, гражданин Миронов Егор, ID 744921. Прогноз погоды: +14, облачно. Ваш текущий социальный рейтинг: 4.1. Зона стабильности. Отклонений нет. Желаем продуктивного дня!»

Егор потер глаза и поднял левую руку. На запястье, под рукавом пижамы, поблескивал тонкий черный браслет – «Рейтинг-Браслет». Он был обязателен для всех жителей Новограда. Его 4.1 балла означали, что он – примерный гражданин второго класса: мог пользоваться всеми видами транспорта, имел скидку 10% в сетевых супермаркетах и доступ к среднему уровню медицинских услуг.

Миронов встал, потянулся. Из динамиков на кухне зазвучал нейтральный, одобренный системой плейлист. Егор прошел в ванную. Камера над зеркалом просканировала его лицо, определила уровень усталости и предложила оптимальный набор витаминов на день. Он кивнул, и из дозатора в стаканчик высыпались две таблетки.

Егор – худощавый, невысокий парень. У него русые, вечно немного растрепанные волосы и внимательные, серые глаза. Одевается он практично, предпочитает неброскую одежду: удобные худи, джинсы, кроссовки. Он не гонится за модой и не стремится выделяться из толпы. Его главное украшение – это скорее его ум, чем внешний вид.

Парень был винтиком в этой огромной, отлаженной машине и старался не ржаветь. Он работал младшим аналитиком в логистике, жил в небольшой, но чистой двухкомнатной квартире в типовом панельном доме в районе «Восток-3». У него не было амбиций взлететь до заоблачных 5.0 (элита, чиновники, звезды), он просто ценил свое спокойствие.

За завтраком – овсянка, кофе из капсулы – он проверил свой рабочий график. В 8:45 ему нужно быть в офисе. Система «Надзор» уже проложила ему оптимальный маршрут на метро.

Выходя из квартиры, Егор столкнулся с бабой Ниной, своей пожилой соседкой. Она стояла у двери своей коммуналки с двумя огромными пакетами мусора.

– Егорушка, миленький, помоги, – попросила она своим скрипучим голосом. – Опять этот умный бак не открывается. Пишет: «Превышение лимита органических отходов». Чушь какая!

Егор улыбнулся. Баба Нина была «цифровой анархисткой» по неволе. Ее рейтинг был где-то в районе 1.5, но благодаря возрасту и статусу «ветеран труда» ее не трогали, лишь ограничивали доступ к некоторым современным благам.

– Хорошо, Нина Ивановна, сейчас.

Он взял пакеты и направился к мусоропроводу. «Умный бак» действительно не хотел принимать мусор старушки. Егор достал свой браслет, поднес к сканеру на стене. Система опознала его, и створка мусоропровода открылась. Он закинул пакеты.

«Гражданин Миронов Егор, ID 744921. Отходы утилизированы корректно. Плюс 0.01 балла к рейтингу».

Егор поспешил к лифту. Он чувствовал легкое раздражение от бабы Нины, но она была единственным человеком, с кем он мог поговорить о чем-то, кроме работы и погоды.

На улице, по пути к метро, он наслаждался своим единственным увлечением – фотографией. Он делал снимки фасадов сталинской застройки, играя с тенями и светом. Камеры на столбах равнодушно фиксировали его перемещения.

На работе в офисе царила атмосфера стерильной эффективности. Коллеги сидели в опенспейсе, погруженные в свои мониторы. Егор кивнул Светлане, девушке из финансового отдела. У нее всегда был идеальный рейтинг 4.8.

– Привет, Егор, – томно улыбнулась она. – Слышал про повышение? Место ведущего аналитика освободилось.

– Привет, Свет, – сухо ответил он. – Я не интересуюсь.

Егор включил компьютер. Работа заняла его с головой. Цифры, графики, прогнозы. Он был в своей стихии.

Сбой

Инцидент произошел после обеда. Егор возвращался из корпоративной столовой. Проходя по коридору, он услышал шум. Из отдела кадров выводили одного из старых сотрудников, Ивана Петровича. Тот громко ругался.

– Вы не имеете права! Я 30 лет здесь отработал!

– Ваш рейтинг ниже допустимого корпоративного уровня, Иван Петрович, – бесстрастно отвечал охранник. – Просим покинуть помещение.

Егор остановился, чтобы сделать снимок старого, потухшего взгляда Петровича – идеальная иллюстрация его «Сетевой Тени», как он называл свои фотопроекты.

Щелчок камеры на его телефоне был тихим, но в этот момент он почувствовал на себе взгляд. Не людей, а камер наблюдения, установленных под потолком. Он поспешно убрал телефон.

Через пять минут его вызвали к начальнику отдела.

Начальник, лысый мужчина с вечно недовольным лицом, смотрел на него через монитор. Его рейтинг 5.0 сиял в углу экрана.

– Егор Миронов, – начал он официальным тоном. – Система «Надзор» зафиксировала нарушение протокола корпоративной этики и общественной морали.

Егор замер.

– Я… я не понимаю.

– Вы проявили сочувствие и зафиксировали на камеру процесс увольнения сотрудника с низким социальным рейтингом. Это расценивается как несанкционированное вмешательство и распространение деструктивного контента.

– Это была просто фотография архитектуры, – Егор соврал, но знал, что система не обманывается.

– Система определила в кадре гражданина с аннулированным рейтингом. Ваше личное дело будет пересмотрено.

Начальник нажал на кнопку на столе.

Егор вышел из кабинета с колотящимся сердцем. Он взглянул на свой браслет. Цифры на нем мерцали: 4.1 > 3.9.

Он почувствовал холод. Этот момент с фотографией стал всего лишь небольшой ошибкой, но она предвещала бурю. Его рутина была нарушена. 3.9 – это была еще «зона стабильности», но пороговое значение для его должности составляло 4.0.

Вернувшись на свое рабочее место, Миронов старался не привлекать внимания. Пальцы дрожали, когда он водил мышкой. Он попытался сосредоточиться на анализе логистических потоков, но мысли путались. Что теперь? Уволят ли его? Если да, то его рейтинг упадет еще сильнее, и найти другую приличную работу будет практически невозможно. В Новограде все крупные компании были интегрированы в «Надзор».

Он рискнул и открыл внутренний портал «Надзора» через свой рабочий компьютер, чтобы проверить детали нарушения. Доступ был ограничен. Все, что он увидел, это краткое уведомление:

«Нарушение: Пособничество деструктивному элементу. Статус: В обработке. Ожидайте дальнейших уведомлений. Ваш рейтинг находится на контроле».

«Пособничество деструктивному элементу»? Это за фотографию? Абсурд!

Егор перевел взгляд на Светлану. Она сидела, склонившись над своим монитором, ее лицо освещалось холодным светом экрана. На секунду ему показалось, что она украдкой смотрит на него с легкой усмешкой. Или ему показалось? Он тут же отвел глаза.

Время до конца рабочего дня тянулось невыносимо медленно. Каждый проходящий мимо охранник вызывал у него приступ паники. Наконец, прозвучал сигнал окончания смены. Егор быстро собрал вещи и направился к выходу, игнорируя коллег. Он хотел как можно скорее добраться домой на корпоративном транспорте.

На выходе к парковке он поднес браслет к турникету. Вместо привычного зеленого сигнала раздался короткий, неприятный писк, и загорелся желтый индикатор.

«Внимание! Ваш рейтинг 3.9. Доступ к корпоративному транспорту временно ограничен. Рекомендуется использовать общественный транспорт».

Он чувствовал на себе взгляды охранников и проходящих мимо сотрудников. Стыд обжег лицо. Егор поспешно вышел на улицу. Добравшись до метро, он снова поднес браслет к турникету. Тот же желтый сигнал, но проход разрешен. Пока разрешен.

Дома он сразу же побежал к соседке бабе Нине. Она сидела на кухне и пила чай с пирожками.

– Нина Ивановна, меня на работе… – начал Егор, задыхаясь.

– Знаю, знаю, Егорушка, – перебила она его. – Мой мусор, значит, тебе в минус пошел? Эх, система-то ваша гнилая.

Егор рассказал ей о том, что произошло. Баба Нина только покачала головой.

– Ты, главное, не переживай. Ешь пирожок.

Он хотел возразить, но она была права. Переживания не помогут. Он должен действовать.

Егор провел весь вечер с телефоном, пытаясь дозвониться до «горячей линии» поддержки системы «Надзор». Бесполезно. Автоответчик гонял его по кругу голосового меню, а когда он наконец-то дождался «живого» оператора, тот заявил:

– Ваше обращение зафиксировано. Статус нарушения подтвержден.

– Какое к черту нарушение?! Вы там все совсем поехавшие! Я хочу обжаловать решение «Надзора» – не выдержал Миронов.

– Зафиксировано оскорбление в адрес сотрудников корпорации. Ожидайте автоматического снижения рейтинга до критического уровня в течение 24 часов. Обжалованию не подлежит.

– Критического уровня?! – воскликнул Егор. – Но я ничего не сделал! Это ошибка!

– Система не ошибается, гражданин Миронов. Всего хорошего.

Звонок оборвался.

Егор сидел на диване в темноте своей квартиры. Он чувствовал себя парализованным. Критический уровень означал, что он потеряет не только работу, но и доступ к медицинским услугам, возможность покупать определенные продукты, а может быть, даже его прописку в этой квартире поставят под сомнение.

Он посмотрел на свой браслет. Цифры на нем замерли на 3.9.

Завтра все изменится. Завтра его жизнь, которую он так тщательно строил, будет аннулирована.

2

Ночь прошла без сна. Егор лежал, глядя в потолок, вслух произнося сценарии завтрашнего дня, каждый из которых заканчивался катастрофой. В 6:30 утра его браслет завибрировал на запястье, и дисплей на стене ожил:

«Доброе утро, гражданин Миронов Егор, ID 744921. Прогноз погоды: +15, переменная облачность. Внимание! Ваш текущий социальный рейтинг: 2.1. Зона риска. Доступ к ряду услуг ограничен. Отклонение от нормы: 48%. Рекомендуется сохранять спокойствие».

2.1. За одну ночь его балл рухнул почти в два раза.

Егор вскочил с постели. Сердце колотилось. Зона риска. Это означало, что он уже не просто провинившийся сотрудник, он – потенциальная угроза стабильности системы.

Парень быстро оделся и выскочил из квартиры. Он не мог сидеть сложа руки.

На улице город жил своей обычной жизнью. Люди спешили по делам, их браслеты светились зеленым (4.0+) или желтым (3.0+). Никто не смотрел на Егора, но он чувствовал себя клейменным.

Первый удар ждал его у входа в метро. Он приложил браслет к турникету. Раздался громкий, визгливый красный сигнал.

«Внимание! Гражданин Миронов Егор, рейтинг 2.1. Доступ к государственному общественному транспорту запрещен. Воспользуйтесь альтернативными способами перемещения».

Альтернативные способы – это пешком или на такси, если повезет. Егор попятился назад, чувствуя, как на него уставились десятки глаз. Он вышел на улицу и, опустив голову, пошел по тротуару, проклиная систему. До работы было 5 километров.

Добравшись до офиса, он обнаружил, что его электронный ключ-пропуск не работает. Охранник, молодой парень по имени Александнр, которого Егор видел каждый день, смотрел на него с плохо скрываемым презрением.

– Ваш допуск аннулирован, гражданин, – заявил охранник. – Отдел кадров ждет вас внизу, в гостевой зоне.

В гостевой зоне его ждала незнакомая женщина в строгом костюме. Она не встала, когда он подошел.

– Егор Миронов, – сказала она, глядя в планшет. – В связи с вашим критическим социальным рейтингом, корпорация вынуждена расторгнуть трудовой договор по статье 81, пункт «д»: «Потеря доверия и несоответствие корпоративным ценностям». Ваша последняя зарплата будет переведена на ваш счет. До свидания.

Все произошло за 30 секунд. Без объяснений, без возможности оправдаться. Егор был уволен.

Он вышел из здания, чувствуя себя пустым. Его «зона стабильности» рухнула.

Следующие несколько часов он потратил на безуспешные попытки оспорить решение. Он звонил в «Надзор», в отдел кадров, писал обращения через портал (который теперь давал сбои при его входе). Везде был один ответ: «Система не ошибается. Решение окончательное. Обжалованию не подлежит».

Егор направился домой, ему хотелось увидеть бабу Нину. Только там он чувствовал себя в безопасности от всевидящего ока камер.

– Нина Ивановна, меня уволили, – сказал он, стоя у входной двери ее квартиры.

Старушка вздохнула.

– Вот, значит, как. Быстро они.

– Что мне делать? Я не смогу найти работу. Мой счет в банке могут заблокировать, я читал правила.

– Значит, будешь жить, как я, – усмехнулась она. – Без ваших циферок.

– Но это сложно и жизнью-то назвать. – ответил Егор и сразу понял, что этими словами он мог обидеть свою соседку. Правда баба Нина не выразила никакой эмоции.

– Ладно, я пойду к себе. – выронил парень и развернулся.

– Ты заходи если что. – бросила в ответ баба Нина и проводила парня взглядом.

Егор ушел к себе. Он был в отчаянии. Парень открыл холодильник: продуктов было мало. При попытке оформить заказ в онлайн-магазине через телефон, на экране появилось:

«Внимание! Ваш рейтинг 2.1. Доступ к премиум-продуктам и доставке на дом ограничен. Покупки доступны только в пунктах выдачи с ограниченным ассортиментом товаров».

Он больше не мог купить нормальную еду.

Тогда Миронов попытался вызвать такси. Приложение выдало:

«Внимание! Рейтинг 2.1. Доступ к услугам «Комфорт» и «Бизнес» запрещен. Доступен только тариф «Эконом», время ожидания: 120 минут».

Его жизнь стремительно сжималась, как шагреневая кожа. Сев на пол в своей комнате, он обнял колени. Миронов был аннулирован системой, которой посвятил свою жизнь. Он был невидимкой в родном городе.

В этот момент его телефон завибрировал. Звонила Светлана с работы. Егор не хотел брать трубку, но любопытство взяло верх.

– Егор, привет, – ее голос был подозрительно мягким. – Я слышала, что случилось. Мне очень жаль.

– Что тебе жаль?

– Я хотела тебе помочь. Я знаю лазейку, как можно подать апелляцию напрямую в центральный офис «Надзора». Там есть специальный отдел, который занимается такими случаями. Доверься моим связям.

В Егоре проснулась надежда.

– Серьезно? Что нужно делать?

– Пришли мне все детали инцидента, скриншоты, если есть. Я передам их своему знакомому там. Может, он сможет что-то сделать.

Егор почувствовал прилив благодарности. Он быстро продиктовал ей всю информацию, упомянул про фотографию, которую сделал.

– Отлично, Егор. Я все передам. Держись.

Светлана отключилась. Егор почувствовал себя немного лучше. Может быть, еще не все потеряно?

Он посмотрел на свой браслет. Цифры 2.1 казались приговором, но появился призрачный шанс на спасение. Он еще поборется.

Но он не знал, что Светлана не собиралась отправлять его данные в апелляционный отдел. Она отправила их в отдел «Коррекции и Утилизации Сбоев», чтобы обезопасить свое собственное будущее и, возможно, занять освободившееся место ведущего аналитика. Надежда, которую дала Светлана, была миражом. Егор, обессиленный эмоциональным напряжением, задремал на диване. Он проснулся от вибрации на запястье. Сна как не бывало. Он взглянул на браслет.

Цифры горели ядовито-красным светом: 0.9.

«Внимание! Гражданин Миронов Егор. Критический социальный рейтинг. Зона отчуждения. Все гражданские права аннулированы. Доступ к цифровым сервисам заблокирован. Вы обязаны явиться в центр социального контроля в течение 3 часов».

Он был официально «Аннулирован».

Паника захлестнула его. 0.9. Это означало, что он больше не является полноценным членом общества. Его обвели вокруг пальца. Светлана.

Он схватил телефон. Экран был черный. Доступ к цифровым сервисам заблокирован. Телефон превратился в бесполезный кусок пластика. Парень вскочил. Что делать? Явиться в центр контроля? Это означало признать себя виновным и, скорее всего, отправиться в трудовой лагерь за пределы города.

Его взгляд упал на окно. Снаружи уже сгущались сумерки. Он должен был бежать. Как раз в этот момент, словно предчувствуя надвигающуюся угрозу, в дверь его квартиры постучались.

3

Егор дернулся от неожиданности, в голову лезли только плохие мысли: «Неужели это они? Уже пришли за мной?». Егор подошел к окну и глянул вниз, по дороге проехали два полицейских автомобиля, в небе загудели полицейские дроны с лучами света, направленными на окна многоэтажного жилого дома. Миронов быстро пригнулся и услышал крик за дверью.

– Егор! Ты дома? Открывай.

Узнав голос соседки, он быстро подбежал к двери и открыл ее.

– Егорушка, они идут по твою душу, – зашептала она. – У меня в системе адреса числятся как «неперспективные», но камеры-то общие. Скоро нагрянут.

Егор в отчаянии смотрел на черный экран своего телефона.

– Что мне делать, Нина Ивановна? Мне некуда идти.

– Есть куда, – уверенно сказала старушка. – У меня есть дача. Заброшенная. В старом садовом товариществе за городом. Там «Красная зона» – связи толком нет, камеры туда не ставят, потому что земля никому не нужна. Там и спрячешься.

Егор не раздумывал ни секунды.

– Я помогу тебе выбраться из района незаметно, – сказала она.

Они вышли через черный ход, избегая лифта и парадного входа. Баба Нина провела его через лабиринт дворов и гаражей, минуя основные патрульные маршруты. Добравшись до окраины района, они поймали старое, разваленное такси, которое работало за наличные, водитель которого явно не пользовался благами «Надзора».

Дорога заняла час. Городские пейзажи сменились промзонами, а затем – заросшими полями и ветхими постройками. Водитель высадил Егора у покосившегося забора.

– Вот твое царство, Егорушка, – сказала баба Нина, протягивая ему связку старых ключей и немного наличных денег. – Мобильник свой выброси тут же, в кусты, он тебя палит.

Егор последовал ее совету. Телефон полетел в кювет. Он обнял старушку.

– Спасибо вам, Нина Ивановна.

– Держись. Я буду приезжать, как смогу.

Баба Нина уехала обратно в Новоград, а Егор открыл скрипучую калитку. Дача представляла собой маленький, покосившийся домик. Внутри было пыльно и пахло сыростью. Но здесь не было камер. Не было «Надзора». Здесь можно было быть человеком с рейтингом 0.9 и оставаться свободным.

Его браслет на запястье не переставал мерцать красным, вибрируя каждые тридцать секунд с напоминанием: «Явитесь в центр контроля». Он попытался снять его, но браслет был сделан из какого-то прочного полимера и плотно обхватывал запястье, не имея застежек. Попытка срезать его, скорее всего, активировала бы сигнал тревоги. Пришлось терпеть это постоянное, пульсирующее напоминание о его статусе изгоя.

В «Красной Зоне» жизнь кипела, но по-другому. Здесь не было чистых улиц и сияющих небоскребов. Здесь были люди с низким рейтингом (1.0 – 2.0), бездомные, нелегальные мигранты. Они жили своими законами. Здесь можно было купить еду за наличные (которые почти вышли из оборота в «Зоне Стабильности»), найти ночлег за небольшую плату и даже найти работу.

Следующие несколько дней Егор осваивался. Он нашел способ подработать «по старинке». Черный рынок труда в «Красной Зоне» существовал, но он был опасен. Он нашел бригадира по имени Аркадий в старом ангаре, где сортировали нелегальный мусор, который не принимал «умный бак». Аркадий был огромным мужчиной с рейтингом 0.0 – полным изгоем, который существовал вне закона.

– Работать будешь? – хрипло спросил Аркадий, осматривая Егора. – Плачу наличкой. 500 рублей в час. Руками.

Егор кивнул. У него не было выбора.

Работа была адской. Грязь, вонь, физический труд, к которому он, офисный работник, не был приспособлен. Но деньги были настоящими, и здесь никто не спрашивал его ID. Он купил себе еды на рынке за углом и почувствовал себя почти свободным. Он был невидимкой для системы, правда Егор ее недооценил.

Когда он подошел к своему новому «убежищу» после долгого рабочего дня, он увидел их. Две полицейские машины с мигалками стояли на пыльной дороге. Вокруг дачи кружили несколько «воронов», так баба Нина называла полицейские дроны.

Егор замер в тени деревьев. Они нашли его убежище. Баба Нина…

Именно в этот вечер она решила навестить Егора, но не учла, что за ней может вестись слежка. Так патруль и вышел на ее старую дачу. Остановившись в нескольких сотнях метров от «убежища», полицейские выждали момент, когда старушка зайдет внутрь, и вышли из патрульных машин, быстрыми шагами подбираясь к входу.

Услышав стук в дверь баба Нина решила, что это Егор. Дверь открылась и в старый дом вломились четверо полицейских. Игнорируя ее возмущенные выкрики, они обыскали каждую комнату. Внимание одного из представителей власти привлек черный заклеенный скотчем пакет, в котором находилась персональная электронная карта Миронова Егора, с его ID, что удостоверяло его личность. Этот пакет Егор собирался утилизировать, но не успел.

Из домика под конвоем вывели старушку. Она не сопротивлялась, лишь что-то громко кричала в сторону леса, где прятался Егор.

– Гражданка Иванова подозревается в пособничестве лицу, находящемуся в розыске! – объявил громкоговоритель на одной из машин. – Она будет доставлена в центр контроля для допроса!

Егор почувствовал укол вины. Он подставил единственного человека, который ему помог. Он был в ловушке и больше не мог прятаться.

4

Егор смотрел, как полицейские машины увозят бабу Нину. Громкоговоритель объявил о ее задержании, но на самом деле он объявлял приговор его последнему шансу на нормальную жизнь. Чувство вины было невыносимым. Старушка, которая жила вне системы десятилетиями, пострадала из-за его цифрового провала.

Дроны продолжали кружить над дачей. Егор знал, что они вот-вот начнут сканировать периметр и найдут его в кустах. Адреналин заставил его действовать. Парень развернулся и побежал обратно в сторону промзоны, в самое сердце «Красной Зоны». Он знал, что в этих трущобах и заброшенных зданиях есть места, куда даже «вороны» залетают редко из-за риска быть сбитыми или запутаться в проводах.

Миронов бежал, не чувствуя усталости. Красный браслет на запястье не переставал вибрировать, но теперь парень игнорировал его. Этот кусок пластика был символом его рабства, а сейчас – его бессилия.

Он нашел Аркадия, бригадира мусорщиков, который заканчивал свою смену.

– Они забрали ее, – задыхаясь, сказал Егор. – Бабушку, которая мне убежище дала. Из-за меня.

Аркадий посмотрел на него своими усталыми глазами.

– Система не прощает сбоев, парень. Она жрет своих детей. Что ты теперь будешь делать? Спрятаться здесь можешь, но они рано или поздно найдут. А если найдут – отправят на переработку, или в лагерь.

«Переработка» – это был эвфемизм для чего-то ужасного, о чем в Новограде предпочитали не говорить.

Егор присел на грязный ящик. Он вспомнил Светлану, ее фальшивый голос, ее обещания помощи.

В голове созрел план. Он не мог победить систему. Она была слишком большой, слишком всеобъемлющей. Но он мог хотя бы послать ей последний сигнал. У него оставался его пленочный фотоаппарат.

– Мне нужно вернуться в город, – сказал он Аркадию.

– Ты сумасшедший? В «зеленой зоне» тебя поймают в первую же минуту.

– Мне нужно попасть на центральную площадь. Мне нужна твоя помощь.

Егор рассказал Аркадию о своем плане. Старый изгой долго слушал, а потом хмыкнул.

– Рискованно. Но я помогу. Терять мне все равно нечего. Мой рейтинг 0.0, ниже не упадешь.

Ночь была темной. Егор и Аркадий ехали в старом, дребезжащем фургоне Аркадия, который не числился ни в каких цифровых базах данных. Егор сидел сзади, в кузове, среди мешков с мусором. Это был его единственный шанс пробраться через кордоны «Красной Зоны».

Они миновали несколько патрулей. Каждый раз сердце Егора замирало. Но, как и говорила баба Нина, система игнорировала старые, «неперспективные» объекты и транспорт. Фургон Аркадия был невидимкой.

Фургон остановился за пару кварталов от центральной площади Новограда. Здесь начиналась «Зона Стабильности». Чистые улицы, яркие фонари, ни души. Все спали, кроме системы «Надзор».

– Дальше пешком, – сказал Аркадий. – Будь осторожен. Удачи тебе, парень. За бабу Нину.

Егор взял свой пленочный фотоаппарат и вышел из фургона. Он чувствовал себя чужаком в том городе, который еще неделю назад считал своим домом. Пробираясь к центральной площади, он держался в тени современных небоскребов. Их стеклянные фасады отражали лунный свет и светящиеся вдали цифровые табло.

Центральная площадь была сердцем Новограда. Здесь были самые дорогие бутики, главная администрация и огромный монумент «Цифровой Прогресс». И, конечно, сотни камер.

Егор вышел на площадь. Он был один. Камеры тут же зафиксировали его появление.