Бывшие. Ты – мое прошлое, босс!

– Мне очень неудобно, но выбора нет. Вы бы не могли подбросить меня до садика? Тут недалеко. Таксист отменил заказ, а садик скоро закроется, так что…

– Конечно, – кивает он. – Присаживайтесь.

Я забираюсь в его внедорожник и, назвав адрес детского сада, сразу же пристегиваю ремень безопасности. Дороговизна кожаного салона отмечается в каждой детали, а аромат парфюма хозяина автомобиля врезается в нос. Запах приятный, но другой. Сергей выжимает педаль газа, и машина тут же срывается с места.

Исаев уверенно держит руль одной рукой, другая же находится на его бедре. Он спокоен и собран. Сережа всегда был одним целым с автомобилем. Он буквально жил ими в прошлом. Видимо, до того самого момента, когда его жизнь разделилась на до и после. И не только его.

– Мария, не переживайте, мы успеем, – ровным тоном произносит он.

– Да, конечно, – смотрю на электронные часы на приборной панели. – Еще есть время.

– Сколько вашей дочери? – неожиданно спрашивает он.

– Ей скоро исполнится пять лет.

– Отличный возраст, – отвечает с улыбкой.

– А у вас есть дети? – я задаю вопрос, скорее, на автомате и только потом понимаю, что мне не стоило бы лезть в его жизнь.

– Нет, – отвечает он.

– Понятно, – тихо отзываюсь я.

– Но у меня есть племянники. Люблю с ними играть.

– Значит… – вовремя прикусываю язык. – Это здорово.

Когда мы познакомились, он не общался с братом, который к тому моменту уже несколько лет жил за границей. Мы никогда не затрагивали эту тему, но, судя по всему, она была для Исаева-младшего весьма болезненной. Там же жила и средняя сестра, Милана, о которой я и подавно ничего не знала. Поэтому наличие племянников у Сережи вполне объяснимо.

– Как зовут дочку? – начальник продолжает беседу.

– Ева.

– Красивое имя. Я бы дочь назвал так же, – быстро отвечает он.

Меня бросает в жар, который мгновенно расползается по телу. Воспоминания снова и снова острым клинком бьют прямо по сердцу, оставляя глубокие ножевые. Как же больно внутри, душа воет, буквально разрываясь на части… Однажды должно стать легче, но нужно время.

– Спасибо, Сергей Витальевич, – говорю я, когда автомобиль останавливается около ворот детского сада. – Вы меня очень выручили.

– Обращайтесь, Мария, – отвечает он серьезно. – Я не тороплюсь, могу довезти вас до дома.

– Нет, спасибо, не нужно. Мы живем в квартале отсюда.

Я выхожу из внедорожника и, не оборачиваясь, иду к металлической калитке. Площадка группы как раз располагается неподалеку от входа, и дети всегда первыми замечают пришедших за ними родителей. Ева видит меня и сразу же бежит навстречу.

– Привет, мой цветочек, – я крепко прижимаю к себе голубоглазую девочку необычайной красоты. Для каждого родителя свой ребенок самый лучший и красивый, поэтому каждый раз я просто любуюсь своей Евой.

– Мамочка, привет! Ты так долго сегодня.

– Да, так получилось, – мягко отвечаю я. – На работе задержалась.

– А кто тебя привез? – интересуется дочь. – Я видела большую белую машину.

– Это мой новый начальник.

– Ничего себе, – на прелестном лице дочери появляется серьезное выражение.

Я здороваюсь с воспитателем и, как обычно, спрашиваю о том, как прошел день у дочери. Она в последнее время стала плохо кушать, поэтому эта тема и выступает одной из главных. Выяснив все детали, я беру дочь за руку, и мы выходим за территорию детского сада.

– Вот бы у меня был такой папа, – вздыхает Ева.

– Какой? – оторопев, спрашиваю я.

– На классной машине. И добрый.

– Ева, – чуть помедлив, продолжаю разговор, – так сложились обстоятельства…

Вот только отец моей девочки жив, и именно он сидел в том белом внедорожнике, который она сразу заприметила.

– Я знаю, – грустно говорит она и тут же переводит беседу на другую тему. – Я сегодня опять поругалась с Мишей.

– Ева, – произношу строго. – Что на этот раз?

– Он сказал, что его папа лучше всех, а у меня вообще его нет, – в голосе Евы слышится дрожь. – И поэтому со мной нельзя дружить.

– Малышка, – я останавливаюсь и присаживаюсь на корточки, чтобы поравняться с дочерью. – Иногда так случается, что у детей нет кого-то из родителей, папы или мамы, но это не значит, что с кем-то не надо дружить. Миша поступил нехорошо, сказав тебе такие слова. Постарайся не обращать на него внимания, а с его мамой я обязательно поговорю.

– Правда?

– Да, малыш, – киваю я, крепко прижимая Еву к себе.

– Я больше не буду с ним разговаривать, – она дует губы.

– Если не хочешь, можешь не говорить с ним.

Остаток вечера проходит спокойно. Мы с дочкой ужинаем, играем и перед сном читаем ее любимую книгу.

– Ну всё, цветочек мой, засыпай, – ласково говорю я, поглаживая девочку по голове. – Я тебя люблю.

– Мамочка, – сонным голосом бормочет Ева.

– А.

– Знаешь, чего я хочу больше всего?

– Чего?

– Чтобы у меня был папа, – отвечает она, кутаясь сильнее в мои объятия. – Можно я сегодня посплю с тобой?

– Можно, дорогая, – отвечаю с комом в горле. – Конечно, можно.

Как только Ева засыпает, я ухожу в кухню и открываю ноутбук. Работа должна отвлечь от мыслей, которые выворачивают всю душу наизнанку. И действительно, ненадолго, но это помогает.

К двенадцати часам ночи я заканчиваю с отчетом и «текучкой», принимаю душ и готовлюсь ко сну. Устроившись рядом с дочерью, я осторожно обнимаю ее, чтобы не разбудить. Но, несмотря на невероятную усталость и эмоциональную насыщенность этого дня, уснуть мне удается не сразу. Я долгое время лежу в кровати, прокручивая в голове картинки из прошлого. Больше не сдерживаю свои чувства и даю волю слезам, которые непрерывным потоком начинают струиться по моим щекам. Впервые с момента рождения дочери. Но тогда я плакала от счастья, а сейчас – от невыносимой тоски.

Глава 3

Утром я чувствую себя разбитой вазой. С трудом отрываю голову от подушки и поднимаюсь с кровати. Складывается ощущение, будто сегодня ночью я не спала ни минуты.

Сборы много времени не занимают, так как Ева завтракает в садике, а я пью кофе на работе. И уже через полчаса я стою перед зеркалом во всеоружии. Остается разбудить дочь, помочь ей почистить зубы и сделать прическу.

Из дома мы выходим вовремя и неспешным шагом идем в садик, по пути разговаривая на самые разнообразные темы. За десять минут успеваем дойти до здания и подняться на второй этаж, где и располагается группа, в которую ходит Ева.

– Мария Александровна, заполните, пожалуйста, этот договор, – воспитатель протягивает мне две бумаги формата А4.

– Можно вечером привезу? – я смотрю на часы. Автобус приедет через десять минут, а следующий придется ждать еще десять минут, но он уже попадет в час пик, а значит, я опоздаю на работу.

– Это договор на кислородный коктейль. Сегодня уже будут давать. Еве может быть обидно не получить его, в то время как все дети получат, – говорит Марина Сергеевна.

– Да, вы правы. Сейчас заполню, – соглашаюсь я. – Марина Сергеевна, хотела у вас спросить насчет взаимоотношений Евы и Миши. Она мне вчера пожаловалась…

– Я знаю, на какую тему, – мрачно произносит воспитатель. – Я объяснила ему, что так нельзя, но он никого не слушает. Я вчера говорила с его мамой, она лишь разводит руками. Думаю, вам стоит самой поговорить с ней.

– Я так и сделаю. Вчера уже не стала ей звонить, но откладывать серьезный вопрос я не намерена, – строго говорю я, параллельно заполняя договор.

– Может, хоть какую-нибудь управу получится найти на этого мальчишку, – обреченно вздыхает она.

На протяжении последнего года Марина Сергеевна и няня Ксения Викторовна уже не раз жаловались на Мишу. Он неуправляем, а родители ничего не могут сделать. Или не хотят, кто ж их разберет? Представители родительского комитета уже трижды ходили к заведующей, предлагали перевести Мишу в другую группу, но пока ситуация не изменилась.

Беседа с воспитателем о мальчике со сложным характером и заполнение договора на кислородный коктейль отнимают у меня больше времени, чем я рассчитывала. Вызываю такси, но и оно не спасает меня от опоздания. Я приезжаю на полчаса позже, а у моего кабинета уже топчется Таня Воронина.

– Маш, ты с ума сошла? – вместо приветствия говорит она.

– Тань, привет, – я начинаю разговор иначе. – Меня в садике задержали.

– Привет. Это очень плохо. Исаев рвет и мечет. Что-то с отчетом, – подруга кривит лицо. – Он уже был здесь. Поцеловал дверь и ушел.

– Не к добру это, – качаю головой. – Он меня точно уволит.

– Не уволит. Попробуй объяснить, почему опоздала. Может, у него тоже есть дети и он…

– Нет у него детей, – бросаю я.

– Откуда ты знаешь? – хмурится Таня.

– Сам сказал, – я вставляю ключ от кабинета в замочную скважину.

– Когда?

– Вчера, когда подвозил меня до садика. Тань, ну что за допрос?

– Так из тебя и слова не вытянешь, – Воронина входит следом и закрывает за собой дверь.

– Я вчера чуть не опоздала в садик, попросила его, чтобы подвез, – объясняю я, включая компьютер и устраиваясь на своем рабочем месте.

– Ты попросила сама? – на лице Тани застывает ужас.

– Да, так получилось.

– Я не могу поверить. Ты никогда ни от кого не принимала помощь, разве что от родителей, – Воронина скрещивает руки на груди. – Так, ладно, я пойду. Если Исаев снова увидит меня у тебя, точно уволит.

Я открываю рабочую почту – ничего. Странно. Обычно, если нужно внести какие-либо правки, руководители указывают это в письме, чтобы сэкономить время. Зато у меня есть письмо от Лилии – секретаря Исаева. В девять часов утра у меня назначена планерка. Интересно, все отделы будут присутствовать?

Я подхожу к кабинету Сергея за несколько минут до назначенного времени. Лилии в приемной нет, скорее всего она у начальника. Присаживаюсь на стул напротив кресла секретаря и терпеливо жду, когда откроется дверь и из кабинета выйдет Лиля.

Часы показывают девять. Встав со стула, обтираю вспотевшие ладони о платье-футляр, купленное специально для работы, и негромко стучу в дверь кабинета. Ответа нет. Тогда я поворачиваю ручку и заглядываю внутрь. Исаев на месте. Он стоит спиной ко мне и говорит по телефону.

Я уже собираюсь вернуться в приемную, как вдруг слышу обрывки разговора. И судя по всему, касаются они именно меня.

– Мы уже говорили на эту тему, – Исаев явно недоволен. – Ты – лучшая в вопросах маркетинга, я в курсе. Конечно, как приедешь, займешься всеми делами. В курс дела она тебя введет. Вполне грамотная. Когда ты планируешь приехать? Понял.

Сергей оборачивается и сразу же замечает меня. Я топчусь на пороге его кабинета и все прекрасно слышу. У меня буквально пропадает дар речи. Исаев просто решил вышвырнуть меня, чтобы поставить на мое место кого-то своего.

– Все, ладно, я занят, созвонимся, – он убирает мобильный в карман брюк и обращается ко мне: – Доброе утро.

– Доброе утро.

– Вы сегодня опоздали, Мария, – говорит утвердительно.

– Да, меня задержали в детском саду, и я опоздала на автобус, – отчитываюсь я. – Вы посмотрели отчет?

– Да. Есть пара моментов, но это мелочи.

– Хорошо, – коротко киваю.

– Мария, есть разговор, – холодно произносит Сергей. – Это касается вашей должности.

Внутри меня все холодеет. Значит, я правильно поняла смысл его телефонного разговора.

– Отдел кадров подготовил заявление. Здесь вы больше работать не будете.

Не говоря ни слова, я разворачиваюсь и делаю шаг, чтобы выйти из кабинета, но голос Сергея останавливает меня:

– Куда вы, Мария?

– В отдел кадров, – отвечаю я, стоя к нему спиной.

– Задержитесь, – его голос серьезен. – И присядьте.

Меня так и подмывает крикнуть: «Зачем? Какого черта ты это делаешь?» – но вместо этого я послушно устраиваюсь на уже знакомом стуле напротив кресла начальника, терпеливо ожидая оглашения причины моего увольнения. В голове проносится множество разных вопросов. Как быстро найти хорошую работу? Как не влезть в долги? Как рассчитываться с ипотекой? Разумеется, у меня есть небольшой запас денег, но мне бы не хотелось его тратить. Мало ли как повернется эта непредсказуемая штука – жизнь. Они вполне могут понадобиться.

– Мария, вы меня не так поняли, – Сергей садится в свое кресло, впиваясь в меня серьезным взглядом.

– А разве ваши слова можно истолковать как-нибудь иначе? – чуть приподняв подбородок, спрашиваю я.

– Я лишь неправильно выразился, а сейчас вы не даете мне вставить и двух слов, – может, конечно, мне просто кажется, но я улавливаю в его голосе насмешку.

– Извините, – выдавливаю из себя.

– Я решил перевести вас на другое место, – в его карих глазах появляется зеленый оттенок. Раньше я всегда его замечала, когда долго в них смотрела.

– На другое место? – хмурюсь я, не представляя, что именно он хочет мне предложить.

– Да. Лилия плохо справляется со своими обязанностями, поэтому мы с ней прощаемся.

– Вы хотите взять меня на место секретарши? – я удивленно ахаю.

Позорное место секретарши вместо специалиста отдела маркетинга? Нет, не позорное, конечно. У каждой работы есть свои плюсы, минусы, свои сложности, но… черт возьми! Но ведь я училась на маркетолога, честно выполняла все задания, получила диплом. Я даже академ не брала, когда была беременна Евой, а все экзамены успела сдать до родов.

– Нет, – Исаев отрицательно качает головой, а я напрочь перестаю соображать, чего он хочет.

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – бурчу себе под нос.

– Я хочу сделать вас своей помощницей, – делает паузу, – так скажем, правой рукой.

– То есть секретаршей, – произношу на выдохе.

Мне не нравится такое предложение. Не для этого я столько училась. Чтобы перебирать корреспонденцию, высшее образование не требуется. Да и зарплата на этой должности меньше. Я такое себе позволить не могу.

– Нет, Мария, именно помощником, – настаивает Сергей.

– Я могу согласиться на ваше предложение, но только до тех пор, пока не найду себе новое место, – говорю честно.

– Так хотите работать по специальности? – интересуется он, постукивая карандашом по столу.

– Хочу такую же заработную плату, какая у меня была. Или выше, – говорю серьезно.

– Если вопрос только в этом, то можете не беспокоиться. Должность моего помощника будет предполагать несколько иные обязанности, чем были у Лилии. Соответственно, и заработная плата будет выше даже той, которую вы получаете сейчас.

– Вы предлагаете мне такую должность и высокую заработную плату, – медлю пару секунд, – но ведь вы не знаете, как я работаю. Вдруг вас что-то не устроит?

Если бы я сейчас сидела перед Николаем Викторовичем, моим предыдущим начальником, я ни за что не задала бы такой вопрос.

– Я знаю, как вы работаете, Мария. Выполнение задания, которое я дал вам вчера, и натолкнуло меня на эту мысль, – произносит Исаев. – Штатное расписание поменяем. Ваша должность будет называться помощник руководителя. Ну как?

– Звучит не так плохо, как в начале нашего разговора, – мягко улыбаюсь.

– Так вы согласны? – выражение его лица теплеет.

– Давайте попробуем. Что будет входить в мои обязанности? – спрашиваю я.

– Это мы обсудим чуть позже. Но поверьте, работы будет много, – отвечает сдержанно.

– Понятно.

– И еще, Мария, у нас будут командировки. Нечастые, – произносит сдержанно. – Одна из них состоится через неделю. Вам будет с кем оставить ребенка?

И снова игра моего воображения – в его вопросе слышится особый подтекст. Как будто он пытается выяснить, есть ли у моей дочери отец, или мужчина у меня. Чем больше времени я провожу с Исаевым, тем сильнее ощущение, что он вот-вот вспомнит меня. Интересно, он вообще помнит кого-нибудь из его друзей и сокурсников?

– Да, будет. Сколько дней будет длиться командировка? – интересуюсь я, вытирая вспотевшие ладони о свое платье.

– Уедем либо в воскресенье, либо в понедельник рано утром, обратно – во вторник вечером. Два рабочих дня будем там, – отвечает он.

Перспектива поехать с ним вдвоем в командировку меня не очень-то радует. Во-первых, придется вызывать родителей, а живут они в пригороде Москвы, а во-вторых, меня страшит снова оказаться рядом с ним. Прошло слишком много времени, он меня не помнит, и у каждого своя жизнь.

– Понятно. А на мое место уже кто-то есть? – спрашиваю прямо.

– Да, на твое место человек найден, – его голос становится холодным. – Он выйдет в конце следующей недели.

– Значит, до этого времени я должна буду совмещать? – деловито уточняю.

– Да, Лилия работает до конца недели, потом командировка, а там и конец следующей недели, – рассуждает он.

– Хорошо. Я могу идти?

– Можете, Мария. Я рад, что мы поняли друг друга.

– Я тоже рада, – вкладываю в свои слова совсем другой смысл.

Вернувшись в кабинет, я работаю до самого обеда, не поднимая головы. К счастью, меня никто не отвлекает, и мне удается выполнить даже больше, чем я планировала еще до визита к Исаеву. О перспективах работы с Сергеем стараюсь не думать. Еще будет время.

В начале первого мобильный оживает, а на экране светится имя воспитателя. Она никогда не звонит просто так, и от этого мне становится неспокойно. Быстро смахиваю по экрану и слышу взволнованный голос Марины Сергеевны:

– Мария Александровна, еще раз здравствуйте.

– Добрый день! Что-то с Евой?

– Подошла ко мне, сказала, что головка болит. Я потрогала ее, она – кипяток, – произносит она. – Температуру померили – тридцать восемь и семь.

– Я сейчас буду.

Глава 4

К счастью, у меня есть контакт хорошего педиатра. Я вызываю такси и сразу же пишу Светлане Викторовне. Я ей доверяю. Однажды благодаря правильно назначенному лечению Ева избежала пневмонии, в то время как врач из поликлиники поставил неверный диагноз. Я понимаю, что во врачебной практике случается всякое, но когда дело коснулось моей дочери, я для себя решила: в поликлинику больше ни ногой.

Перед тем как уйти с рабочего места, я иду в кабинет начальника, но Исаева там нет. Набираю его номер, однако телефон не отвечает. Возможно, он зашел в кабинет к кому-то из сотрудников, но у меня нет времени искать его. Решаю перезвонить позже, а пока я нужна своему ребенку.

Я прошу водителя остановить возле аптеки. Покупаю жаропонижающее, чтобы сразу дать лекарство и снизить высокую температуру. Стараясь не обращать внимания на свои дрожащие руки и частое биение сердца от волнения, я быстрым шагом добираюсь до садика. Когда вхожу в группу, меня встречает воспитатель с обеспокоенным выражением лица.

Моя малышка дремлет на своей кроватке, а другие дети только готовятся к сон-часу. Они постоянно заходят в так называемую спальню и проверяют ее. Стоит мне только коснуться ее руки, как Ева моментально открывает глаза и тянется в мои объятия. Она говорит, что у нее болит в области груди, и начинает кашлять, чем сильно пугает меня. Я смотрю на своего ребенка, а в горле возникает ком: такой вялой и слабой я вижу ее второй раз в жизни.

Светлана Викторовна приезжает в одно время с нами. Она советует не тянуть. Выписывает направление на снимок и на кровь.

– Мне не нравится ее дыхание, нужно проверить. Если поторопитесь, успеете все сделать сегодня, – говорит она.

– Да, медицинский центр как раз неподалеку, – киваю я, забирая из рук врача направление на рентген и кровь.

– Как получите результат, напишите мне на мобильный и отправьте результаты, – Светлана Викторовна обращается ко мне, а затем переводит взгляд на дочку: – Не болей, красавица. До свидания.

– Хорошо, до свидания, – отвечает Ева, прячась за мою ногу.

– До свидания. И спасибо вам.

Я закрываю за врачом дверь и поворачиваюсь к дочери:

– Ну что, мой цветочек, поехали на рентген?

– Мам, а это больно? – ярко-голубые глаза смотрят на меня с испугом.

– Нет, тебя просто сфотографируют, – мягко отвечаю я, прижимая дочь к себе.

– Пойдем пешком? Я не хочу на автобусе, – жалобно произносит она.

– Мы поедем на такси, малышка, нет у нас времени.

Съездить в клинику и вернуться мы успеваем за час. Температура у Евы падает, и дочь уже активно играет в куклы и болтает без умолку. Пока дочь занимается своими делами и чувствует себя удовлетворительно, я снова набираю номер Исаева, но он все так же не отвечает. Тогда я иду в кухню и принимаюсь за легкий ужин.

К счастью, по результатам снимка и анализа крови у Евы не пневмония, но начальную стадию острого бронхита врач определяет. Она указывает еще один лекарственный препарат и просит написать ей о состоянии Евы к завтрашнему вечеру.

В пять часов звонит Таня и сообщает, что скоро приедет ко мне с ошеломляющими новостями. Ее тон мне совсем не нравится, поэтому к чему-то хорошему готовиться не стоит.

– Так, Маш, это ребенку, – протягивает она пакет с фруктами.

– Таня, ты сошла с ума, – заключаю я. – Я даже держать не могу этот пакет. Проходи скорее.

– Все нормально. Пусть ест и поправляется, – серьезно произносит Воронина.

– Спасибо, Танюш. Ужинать будешь?

– Еще спрашиваешь, – отвечает она и первым делом идет в комнату к Еве.

Я накрываю на стол и зову «сладкую парочку». Еве нравится, когда Таня приходит к нам. Им весело всегда. У подруги потрясающий подход к детям, и я не раз замечала ей, что она станет хорошей мамой. Пока девочки находятся в комнате, я набираю номер мамы и прошу ее приехать ко мне на помощь с Евой. Она с радостью соглашается.

Подруга и дочь наконец-то приходят в кухню и, устроившись на своих местах, принимаются за еду.

– Рано или поздно ты все равно все узнаешь, – тихо говорит подруга.

– Что узнаю? – хмурюсь я, а затем обращаюсь к дочери, которая царапает вилкой свою тарелку: – Ты поужинала?

– Да, – бодро отвечает Ева.

– Тогда можешь пойти поиграть у себя в комнате, – мягко говорю я, и дочь убегает в детскую.

– Ты должна быть готова, Маша, – и снова этот серьезный тон.

– Да говори как есть. Не ходи вокруг да около, – уже не выдерживаю.

– У твоего Исаева есть невеста. Он скоро женится.

Больно, невыносимо, однако силы справиться с этим у меня есть. Он – видный мужчина, и я бы удивилась, если бы у него никого не было. Но все равно, даже смотря правде в глаза, эта новость меня сильно ранит. Крепко сжимая вилку в руке, я принимаю как можно более непринужденный вид.

– Хочешь мне показать, что тебя это не трогает? – прищуривается Таня. – Как бы не так.

– Цепляет, конечно, – быстро отвечаю я.

– Насколько сильно, Маш? Я просто переживаю, что следующая новость станет для тебя ударом.

– Не станет, можешь не волноваться. Удар был в тот момент, когда я увидела его. Живого.

– Его невеста была сегодня в офисе, – Таня растягивает слова. Она всегда так делает, когда говорит то, чего бы ей не хотелось. – Как раз когда ты уехала.

– Какая она?

– Красивая и ухоженная, – мрачно произносит Воронина.

– Ясно, – это единственное, что я могу выдавить из себя.

– Я слышала их разговор, она завтра улетает. Видимо, как раз туда, откуда приехала, – говорит Воронина, а затем кривит лицо, цитируя: – «Я приеду через неделю, как договаривались. Просто я очень соскучилась. Мы не виделись целую вечность».

– Она прилетела к нему на два дня, потому что соскучилась? – уточняю я.

– Похоже на то. На самое ужасное – он хочет устроить ее маркетологом. На твое место, Маш.

Я смотрю на подругу и молчу. Обида гложет изнутри, и я едва сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться от ужасающей несправедливости. Никогда не понимала, как это – пристроить «своих», и искренне надеялась, что меня это никогда не коснется. Предыдущий начальник видел во мне потенциал и всегда говорил не сворачивать с намеченного курса, а в итоге…

– Он предложил мне место помощника руководителя, – поджимаю губы.

– Лилькино, что ли? – хмурится Таня.

– Типа того, но с расширенными обязанностями и более высокой заработной платой, – отвечаю я.

– Интересно, – задумчиво произносит подруга. – Маш, а что, если он тебя помнит, поэтому и решил сделать своей помощницей? Приблизить к себе.

– А почему тогда не сказал? Или не подал виду, что помнит меня? – в голове крутятся сплошные вопросы.

– Не знаю. Может, хочет понаблюдать за твоей реакцией. Посмотреть на то, как ты будешь себя вести, – пожимает плечами Таня.

– Зачем, Тань? Зачем ему это? – восклицаю так громко, что Ева прибегает в кухню и смотрит на меня, округлив глаза.

– Мамочка, а почему ты ругаешься? – осторожно спрашивает дочь.

– Я не ругаюсь, – отвечаю с улыбкой. – Просто у нас с Таней слишком эмоциональная беседа получается.

– Ну ладно, – дочь убегает в комнату, вновь оставляя нас наедине с подругой.

– Не знаю, – резко выдыхаю, – твоя версия имеет место быть, но тогда непонятен мотив. За время наших недолгих отношений мы даже ни разу не поругались. Да и прошло почти шесть лет. Я все же остаюсь при своем предположении, что он потерял память в той аварии.