Polaroid. Забвение

Доктор Кросс

Polaroid. Забвение

Глава 1: Наследство реки

Михаил Воронов стоял над чертежами, разложенными на массивном дубовом столе, чья лакированная поверхность была исчерчена призрачными царапинами времени. Воздух в подвальной лаборатории был густым и спёртым, пах озоном от паяльника, речной тиной, прилипшей к старым журналам, и сладковатым душком распадающейся бумаги. Флуоресцентная лампа над головой мерцала, отбрасывая пульсирующие тени, которые цеплялись за углы, как пауки за свою добычу. Его отец, Аркадий, не умер. Он стал Стражем Реки, которая помнит. Реки, пожирающей время, как песок. В тиканье настенных часов Михаилу слышался шепот её течения – безжалостного, неумолимого. Он помнил последние слова отца, прошептанные водой, сочащейся из щелей в стенах той старой насосной станции: «Не дай им утонуть в чужих тенях». «Ими» были его дети – Марк и Лия. В их глазах он видел ту же странную глубину, что и у отца перед исчезновением – бездонность, в которой тонул свет. Он не спал ночами, конструируя «Стабилизатор». Свет настольной лампы выхватывал из мрака лишь его дрожащие руки и причудливое сплетение проводов, резисторов и серебристых пластин. Каждый виток проволоки был молитвой, обращённой к безразличным законам физики. Каждая спайка – обетом, данным теням, что уже стучались в двери его дома неслышными пальцами.

P.S. Иногда спасение – это не щит, а клетка, которую ты строишь вокруг тех, кого любишь, дрожащими руками.

Глава 2: Протокол «Ковчег»

Сыворотка «Хронос» в шприце была бледной, как свет ущербной луны, пробивающийся сквозь запылённое окно лаборатории. Пыль кружилась в его луче, словно звёздная пыль в миниатюрной вселенной, обречённой на коллапс. Марк сжимал кулаки, его взгляд терялся в трещинах на штукатурке, которые для него были не изъянами стены, а картой бушующих временных потоков, ревущих за гранью реальности. Лия плакала беззвучно, крупные слёзы катились по её щекам и падали на старый линолеум, оставляя тёмные, быстро исчезающие пятна. На её тонкой руке, там, где была родинка, проявлялся светящийся узор – извилистый, как лабиринт, знак «Ключа». «Папа, мне страшно», – говорила она, и её голос был тонкой нитью, готовой порваться в гулкой тишине подвала. «Это во имя будущего», – отвечал он, отворачиваясь к стеллажам, заставленным склянками с мутными жидкостями, чтобы она не видела, как предательски дрожат его пальцы. Он записывал всё в кожаный журнал, страницы которого пожелтели и покоробились от влаги: «Объект “Инженер” стабилизирует поле. Объект “Ключ” проявляет сигнатуру. Они должны выжить. Они должны». Записи тонули в зловещем гуле «Стабилизатора», звуке, похожем на рой металлических пчёл.