Я выживу!

– Человечность? – Василий подошёл вплотную. – Хочешь про человечность? Я тебе покажу человечность. – Он грубо схватил Артёма за рукав и подтащил к забитому окну, отодвинув один из мешков с песком. – Смотри!

Внизу, во дворе, шла типичная для нового мира сцена. Группа из трёх зомби окружила молодую женщину. Она была жива, отчаянно отмахивалась сумкой. Из подъезда выскочил мужчина, видимо, пытаясь её спасти. Он замахнулся ломом на одного из мертвецов, но не рассчитал силу, и оружие застрял в плече твари. В этот момент другой зомби вцепился ему в шею. Кровь брызнула фонтаном. Женщина тут же была сбита с ног. Через минуту оба, ещё живые, но уже обречённые, лежали на асфальте, а их бывшие нападавшие с рычанием принялись за трапезу.

– Видел? – сипло спросил Василий, отпуская Артёма. – Вот она, человечность. В её первозданном виде. Хищник и жертва. И твоя Катя сейчас – либо хищник, либо жертва. Третьего не дано. А ты, решив поиграть в благородного рыцаря, просто сменишь статус с «сидящего в засаде» на «свежее мясо».

Артём отвернулся от окна. Его тошнило. Картина была слишком отчётливой, слишком жестокой. Но внутри него что-то упёрлось. Возможно, это был последний бастион его старого «я» – того, что верило в долг, честь и искупление.

– Я всё равно пойду, – тихо, но очень чётко сказал он. – Я не могу жить с этим. Если я останусь, я сойду с ума. Лучше уж так.

Василий долго смотрел на него. Его острый, пронзительный взгляд, казалось, сканировал Артёма на предмет глупости, бравады или искренности. Наконец, он тяжело вздохнул.

– Ладно. Чёрт с тобой. Упрямый, как мой старый унитаз, который не хотел спускать воду. – Он повернулся и пошёл вглубь квартиры. – Раз уж решил на подвиги, надо готовиться. И для начала… тебе нужен настоящий урок.

Глава 3 Ночные кошмары.

Вылазку назначили на глубокую ночь. Василий объяснил, что «они» в темноте ведут себя пассивнее, больше полагаются на слух, а не на зрение. Их цель была ближайшая квартира напротив, та самая, где когда-то жил тот самый «рыжий с таксой».

– Задача простая: провести разведку, забрать всё полезное – консервы, лекарства, воду, инструменты. И, если повезёт… получить боевое крещение, – сказал Василий, проверяя крепление фонаря на своём «костедробителе».

Артём молча кивнул. Комок нервов в его горле мешал говорить. Он сжимал в потных ладонях свой «ключ жизни». Он казался ему нелепым и беспомощным.

Василий, с лёгкостью гиганта, отодвинул тяжелённый шкаф, которым была забаррикадирована их дверь. Звук скрежета дерева по полу показался Артёму оглушительно громким. Сердце заколотилось где-то в горле. Щёлкнули замки.

– За мной. Тише мыши. Ни слова, – прошептал Василий и скользнул в тёмный провал лестничной клетки.

Артём последовал за ним. Воздух в подъезде был спёртым и пахнул смертью и пылью. Единственным источником света были их фонари, выхватывающие из мрака обшарпанные стены, разбросанный мусор и те самые бурые пятна крови на полу. Они пересекли площадку. Дверь в квартиру рыжего была приоткрыта. Из щели тянуло тем же сладковато-гнилостным запахом.

Василий жестом велел Артёму остановиться, а сам, приоткрыв дверь чуть шире, бросил внутрь какой-то маленький камушек. Послышался сухой стук. Ничего. Тишина.

– Кажется, пусто, – прошептал он. – Пошли.

Они вошли в прихожую. Картина была похожей на ту, что Артём видел у себя: разгром, следы борьбы, кровь. Василий двигался бесшумно, как тень, его фонарь выхватывал детали: разбитая ваза, портрет какого-то актёра, упавший в лужу засохшей крови, детская игрушка – резиновый жираф.

Гостиная была в ещё большем хаосе. Мебель была перевёрнута, на диване зияла огромная дыра. И тут Артём его увидел.

В дальнем углу комнаты, за большим креслом, сидела фигура. Неподвижная. Спиной к ним. Это был… ребёнок. Мальчик лет семи. На нём были пижама с супергероями. Он сидел, поджав колени, и раскачивался с едва заметной амплитудой. Тихий, монотонный звук, похожий на скулёж, доносился от него.

Артём замер. Ледяной ужас сковал его. Ребёнок. Маленький мальчик.

Василий нахмурился. Он медленно, очень медленно начал отступать к выходу, жестом показывая Артёму делать то же самое. Но Артём не мог пошевелиться. Его взгляд был прикован к этой маленькой, одинокой фигурке.

– Мы… мы не можем его просто оставить, – едва слышно выдохнул он.

– Он уже не «он», – резко прошипел Василий. – Тихо! Отходи!

Но было уже поздно. Звук его голоса, пусть и шёпотом, нарушил гнетущую тишину. Раскачивание прекратилось. Скулёж замолк.

Голова мальчика повернулась. Медленно, с противным хрустом позвонков. Его лицо было восковым и бледным. Глаза – молочно-мутными, без единого проблеска сознания. А рот… рот был раскрыт в беззвучном рыке, обнажая мелкие, острые зубки.

Он поднялся. Его движения были не детскими – резкими, порывистыми, словно марионеткой, которой дергают за нитки.

– Отходи, Артём! – скомандовал Василий, поднимая свой «костедробитель».

Но Артём стоял, как вкопанный. Его разум отказывался принимать эту реальность. Это же ребёнок. Маленький, беззащитный ребёнок.

Мальчик-зомби, издав тот самый горловой, хриплый рык, каким рычал курьер в офисе, рванулся вперёд. Он был невероятно быстрым. Он не бежал, а скорее скакал, как обезьяна, на четырёх конечностях.

Василий не растерялся. Он встретил его ударом древка. «Костедробитель» со звоном ударил мальчика в грудь, отбросив его к стене. Но тварь даже не пискнула. Она просто оттолкнулась от стены и снова ринулась в атаку. Теперь её целью был Артём.

– Артём, бей! – заревел Василий.

Инстинкт сработал быстрее мысли. Артём замахнулся своим «ключом жизни». Остриё, направленное вперёд, встретилось с летящим на него телом. Раздался отвратительный, влажный хруст. Древко вошло в плечо маленького зомби, почти насквозь.

Тварь завизжала. Нечеловечески, пронзительно. Она билась на древке, пытаясь дотянуться до Артёма длинными, костлявыми пальцами, её острые зубки щёлкали в сантиметрах от его лица.

Артём смотрел в эти мутные глаза. Он видел в них лишь пустоту и голод. Но его мозг, его душа, видели маленького мальчика, который, возможно, всего пару недель назад играл в этой самой комнате с тем самым резиновым жирафом.

– В голову! Добей! – крикнул Василий, который в этот момент прикрывал его спину, вслушиваясь в звуки из подъезда.

Артём не мог. Его руки дрожали, по лицу текли слёзы. Он просто держал древко, на котором билась эта маленькая, извивающаяся не-жизнь.

– Я не могу… – простонал он.– Не можешь – умрёшь! Он нас на всю округу уже переполошил!

Слова Василия заставила Артёма действовать. С рыданием, полным отчаяния и ужаса, он рванул древко на себя, выдернул его из тела зомби и, снова замахнувшись, изо всех сил ударил заточенным ключом по маленькой голове.

Хруст был не таким громким, как он ожидал. Тупой, глухой. Тело мальчика обмякло и затихло, окончательно и бесповоротно.

Артём отшатнулся, выронил окровавленное древко и его вырвало. Он стоял, согнувшись пополам, и рыдал, рыдал так, как не рыдал никогда в жизни. Он только что убил ребёнка. Даже не ребёнка. Но это не имело значения. Для его психики это было одно и то же.

Василий быстро обыскал квартиру, забрал пачку консервов и бутылку с водой. Он подошёл к Артёму, грубо схватил его за плечо.

– Всё. Получил свой урок. Теперь ты знаешь цену. Пошли. Быстро.

Он почти на руках выволок Артёма из квартиры, запер дверь и затолкал обратно в своё логово. Артём не сопротивлялся. Он был пустой оболочкой. Разбитым сосудом.

Он сидел на полу в углу, глядя в одну точку, и всё ещё чувствовал на своих руках липкую, тёплую кровь. Кровь ребёнка. Его старый мир, со всеми его иллюзиями и моральными принципами, окончательно рухнул. И на его обломках стоял он – убийца детей. Спаситель бывших подруг. Совершенно потерянный и совершенно сломленный человек.

Артём не спал всю ночь. Он лежал, уставившись в потолок, и в голове у него проигрывался тот самый удар. Хруст. Визг. Василий не мешал ему, давая выплакать и выстрадать свою первую настоящую потерю – потерю невинности.

Утром Василий поставил перед ним кружку с горячим чаем и положил на стол отремонтированный и очищенный «ключ жизни».

– Ну что, – хрипло спросил он. – Передумал?

Артём медленно поднял на него глаза. В них не было ни прежнего страха, ни растерянности. Только пустота и какая-то новая, стальная решимость.

– Нет, – ответил он. Его голос был ровным и твёрдым. – Я иду.

Василий кивнул, словно ожидал этого.

– Ладно. Значит, так.

Весь день он потратил на подготовку. Это был не просто сбор рюкзака. Это был настоящий ритуал посвящения, который Василий проводил с предельной серьёзностью.

Он вручил Артёму его «ключ жизни», но теперь на древке были сделаны зарубки – одна, за того мальчика.– Это не для памяти. Это для тебя. Чтобы помнил, что ты можешь. Когда надо.

Потом был рюкзак. Не походный, а старый, армейский вещмешок. Внутри:

Две банки тушёнки и пачка галет.

Бутылка воды с каплями хлора («Чтоб не словить какую-нибудь кишечную палочку»).

Аптечка: бинты, йод, антибиотики, обезболивающие («Украдено из соседней аптеки, пока ты тут сопли размазывал»).

Прочная нейлоновая верёвка.

Зажигалка и свеча.

И, наконец, рация. – «Заряда хватит на пару дней, если экономно. Держи связь. Частоту знаешь».

Затем Василий принялся за инструктаж. Он был похож на самого приземлённого и циничного ангела-хранителя.– Двигайся по крышам. По подвалам. По трубам. Асфальт – для лёгкой добычи.– Не доверяй никому. Ни старикам, ни детям, ни, тем более, красивым женщинам. Красивая женщина в апокалипсисе – это либо приманка, либо убийца. Часто и то, и другое вместе.– Если увидишь толпу – обходи за километр. Не геройствуй.– Ночью лучше не двигаться. Найди укрытие, баррикадируйся, спи одним глазом.– И главное… – Василий многозначительно поднял палец. – Любовь, она и в апокалипсисе любовь. Помни об этом. Но только секс теперь опасней, чем зомби. От зомби можно убежать или ключом по башке съездить. А от последствий потери бдительности в постели… – он цокнул языком. – Не убежишь. Либо ребёнок на шее, которого кормить нечем, либо нож в почках, пока ты спишь после страстной ночи. Не перепутай, Ромео.

Артём слушал, заучивая каждое слово. Это была квинтэссенция выживания, пропущенная через призму циничного ума Василия.

Когда всё было готово, они прощались стоя у двери. Рассвет только-только начинал окрашивать небо в грязно-серые тона.

– Ну что ж, – Василий протянул руку. Не для рукопожатия, а чтобы вручить ему последний предмет – небольшой, самодельный нож в кожаных ножнах. – На, пригодится. Для ближнего боя. И для… ну, ты понял.

Артём взял нож и прикрепил его к поясу.

– Спасибо, Василий. За всё.– Да брось. Без тебя скучно будет. Только борщ свой доедать. – Он усмехнулся, но в его глазах мелькнула неподдельная, братская тревога. – Смотри же, вернись. Живым. А не то я обижусь.

Артём кивнул. Он взвалил рюкзак на плечи, взял в руки «ключ жизни» и вышел на лестничную клетку. Дверь за ним закрылась. Послышался звук запирающихся замков.

Он был один. Снова. Но на этот раз он был не испуганным офисным работником, а вооружённым, подготовленным выживальщиком, с миссией и с призраком убитого ребёнка за плечами. Он сделал глубокий вдох, пахнущий смертью и свободой, и начал спускаться вниз, навстречу аду.

Глава 4 Осколки цивилизации

Покинув подъезд, Артём почувствовал, как его поглащает иная реальность. Не та, что была в его панельном дворе, где царил относительный порядок, наведённый Василием. Здесь, за пределами знакомых хомячьих троп, город был диким, абсурдным и смертельно опасным театром абсурда.

Он двигался, как учили: по дворам, через разбитые магазины и проломы в заборах, избегая открытых пространств. Воздух был густым, пропитанным гарью, разложением и странной, сладковатой химической ноткой – словно горели не только дерево и бензин, но и пластик, и надежды.

Первое, что он увидел, выбравшись на проспект, был зомби в костюме Деда Мороза. Не тот, что во дворе, а другой – более дорогой, бархатный, с пышной белой бородой, теперь слипшейся и почерневшей от крови. Он бесцельно брёл по середине дороги, волоча за собой пустой мешок для подарков. В его мутных глазах не было ни радости, ни добра, лишь вечный, ненасытный голод. «С Новым годом, блядь», – мысленно процедил Артём, прижимаясь к стене.

Дальше – больше. Он увидел банду мародёров. Они разъезжали на бронированном чёрном «Мерседесе» с мигалкой на крыше, из открытого окна которого доносился оглушительный тяжёлый рок. Машина медленно катила по проспекту, а двое молодчиков в камуфляже и с автоматами (настоящими!) на привязи сидели на порогах, лениво постреливая по попадавшимся в поле зрения зомби. Это была не самозащита, а развлечение, охота. Один из них, заметив Артёма, тыкнул в его сторону пальцем и что-то крикнул. Сердце Артёма ушло в пятки. Он отскочил в ближайший подъезд и, затаившись, слушал, как рокот мотора и хохот постепенно удаляются.

«Они правы, – с горечью подумал он, вспоминая слова Василия. – Главная угроза – люди».

Были и другие сцены, менее брутальные, но оттого не менее жуткие. Он видел группу выживших, пытавшихся разбить огород на клумбе у бизнес-центра. Они ожесточённо спорили из-за того, на какую глубину сажать картошку, пока на них с рыком не набросился зомби в деловом костюме, вывалившийся из соседнего кафе. Спор моментально прекратился, и «фермеры» разбежались, бросив лопаты.

Он видел женщину, сидевшую на балконе на третьем этаже и читавшую вслух книгу своему ребёнку. Ребёнок не шевелился и был пристёгнут к стулу. Когда Артём присмотрелся, он с ужасом понял, что у малыша были мутные глаза и тихий, непрекращающийся рык. Мать, с выцветшими от слёз глазами, просто читала, игнорируя реальность.

Этот мир не просто умер. Он сошёл с ума, расколовшись на миллионы безумных осколков. И Артёму предстояло пройти через них, не потеряв последние крохи рассудка.

К вечеру второго дня его путь лежал мимо большого торгового центра. Инстинкт подсказывал обойти его стороной, но жажда найти что-то полезное – батарейки для рации, новые ботинки – пересилила. Он пролез через разбитую служебную дверь и оказался в тёмном, гулком лабиринте служебных коридоров.

Запах был невыносимым. Он шёл на цыпочках, зажимая рукавом нос, прислушиваясь к каждому шороху. Из главного зала доносилось шарканье и приглушённое рычание – там их было много.

И тут он услышал другой звук. Человеческий. Приглушённый стон и скрежет металла. Он крадучись двинулся на звук и заглянул в один из кабинетов охраны.

Именно там он увидел её. И ловушку.

Девушка, лет двадцати пяти, была прижата к стене. Её нога была зажата в медвежьем капкане, приваренном к полу. Видимо, чья-то импровизированная защита от незваных гостей. Лицо её было бледным от боли, но губы сжаты в тонкую, упрямую ниточку. Она не кричала, а лишь тихо стонала, пытаясь пальцами разжать стальные дуги. Рядом валялся самодельный топор с длинной рукоятью.

Но самое страшное было не это. В другом конце коридора, метрах в двадцати, дверь в главный зал медленно раскачивалась, и из-за неё доносилось настойчивое, хриплое сопение. Кто-то (или что-то) уже учуяло добычу.

Артём замер в нерешительности. Правило Василия «не доверяй никому» звучало у него в голове громким сигналом тревоги. Но оставить её умирать… после того мальчика… он не мог.

Он выскочил из укрытия.– Тише! – прошипел он.

Девушка вздрогнула и резко подняла на него взгляд. Глаза – карие, умные, полные боли и злости. В них не было ни капли благодарности, лишь оценка угрозы.– Ещё один маньяк? – выдохнула она, хватая свой топор. – Иди к чёрту. Сама справлюсь.

– Ты не справишься, – Артём мотнул головой в сторону раскачивающейся двери. – Они уже идут. Я помогу.

– Поможешь? Как? Прикончить, чтобы не мучилась?– Взорвать тебе голову мне проще, – огрызнулся Артём, начиная терять терпение. – Я пытаюсь тебя вытащить!

Звук из-за двери стал громче. Послышалось шарканье не одного, а нескольких пар ног.

– Чёрт! – выругалась девушка, отбрасывая топор. – Ладно! Валяй, принц на бледном коне! Только быстрее!

Артём подбежал и упёр свой «ключ жизни» в щель капкана. Он был невероятно тугим.– Держись, – сквозь зубы процедил он и навалился всем весом.

Металл заскрипел, но не поддавался. Из-за двери в коридор уже показалась первая фигура – огромный зомби в форме охранника, с полным отсутствием половины лица.

– Быстрее! – крикнула девушка, её хладнокровие начало давать трещину.

Артём, вспомнив уроки Василия о точках опоры, переставил древко и, используя стену как рычаг, снова нажал. Раздался оглушительный щелчок. Дуги расходились. Девушка с стоном высвободила окровавленную ногу.

В тот же момент зомби-охранник, издав рык, рванулся к ним. Он был всего в десяти метрах.

– Держи! – девушка, хромая, подняла свой топор и швырнула его Артёму.

Тот, не раздумывая, поймал его и, развернувшись, изо всех сил запустил в тварь. Топор вонзился в грудь охранника, но лишь слегка замедлил его. Сзади него уже виднелись другие.

– Бежим! – крикнул Артём, подхватывая девушку под руку.

Они бросились бежать по коридору, сворачивая в тёмные ответвления. За ними гналось уже с десяток зомби. Девушка хромала, но бежала, стиснув зубы. Артём тащил её за собой, ориентируясь по памяти на путь к выходу.

Им чудом удалось оторваться, заперев за собой тяжелую противопожарную дверь. Они рухнули на пол в каком-то техническом помещении, задыхаясь. С другой стороны двери доносились яростные удары и рычание.

– Спасибо, – выдохнула девушка, первая нарушив тишину. Она сидела, обхватив окровавленную ногу. – Кажется, ты меня спас. Наверное.

– «Наверное» – это ключевое слово, – отозвался Артём, всё ещё переводя дух. – Артём.

– Алёна, – кивнула она. Потом посмотрела на его «ключ жизни». – Интересная дубинка. Сантехник?

– Бывший менеджер. А это – «ключ жизни». Сосед сделал.– «Ключ жизни»? – она ехидно усмехнулась. – Мило. А тот, кому ты этим ключом голову открыл, тоже так считает?

– У него уже нет мнения на этот счёт, – холодно парировал Артём.

Они сидели молча несколько минут, прислушиваясь. Стуки за дверью постепенно стихли.

– Ладно, менеджер, – сказала Алёна, наконец. – Ты меня спас. Значит, у нас временный союз. Но одно неверное движение… – она ловким движением достала из-за голенища маленький, но острый как бритва нож. – И я проверю, насколько твой «ключ жизни» совместим с твоими внутренними органами. Всё понятно?

Артём посмотрел на неё. Грязная, измождённая, с раненой ногой, но с невероятной волей к жизни в глазах. И невероятно привлекательная. В этой дикой, животной манере, которая заводила куда сильнее, чем ухоженная красота Кати.

– Понятнее некуда, – он улыбнулся. Впервые за долгое время. – Добро пожаловать в команду.

Им нужно было укрытие. Нога Алёны требовала перевязки и отдыха. Торговый центр был кишмя кишит зомби, а на улице смеркалось. Взгляд Артёма упал на сине-жёлтый логотип огромного магазина мебели, видневшийся в паре кварталов.

– Идём туда, – указал он. – Там можно забаррикадироваться.

Добрались на пределе сил. Алёна, стиснув зубы, почти не хромала, но Артём видел, как она бледнеет от боли. ИКЕА, как и всё остальное, была заброшена и разграблена, но её бесконечные лабиринты демонстрационных залов давали ощущение относительной безопасности.

Они нашли укрытие на втором этаже, в секции с готовыми спальнями. Выбрали комнату с массивной деревянной кроватью и шкафом, который Артём с трудом, но смог притащить к выходу. Он развёл Алёнe рану, промыл её водой из бутылки и перевязал. Процедура прошла в напряжённом молчании.

– Спасибо, – снова сказала она, уже без ехидцы. – Действуешь уверенно.

– Сосед научил. Он бывший военный.– Повезло с соседом.

Он поделился с ней тушёнкой и галетами. Ели молча, при свете единственной свечи, в окружении призраков нормальной жизни – аккуратно расставленных столиков, диванов и плакатов со счастливыми семьями. Абсурдность ситуации была оглушительной.

– За кем идёшь? – не глядя на него, спросила Алёна, доедая свою порцию.– Что?– Не похоже, что ты такой крутой выживальщик от рождения. Цель есть. Девушка?

Артём кивнул.– Бывшая. Катя. В центре, на Кутузовском. Сидит в западне.

Алёна фыркнула.– Классика. Надеюсь, она того стоит. Меня никто не ждёт. Родители в Питере. С ними, наверное… – она не договорила, но Артём понял. – Я работала инструктором по выживанию. Ирония, да? Готовила людей к концу света, а когда он настал, попала в капкан в первом же торговом центре.

Они говорили ещё час. О том, что видели, о безумии нового мира. Напряжение между ними не исчезало, но трансформировалось. Из враждебности в нечто иное – острое, электризующее. Смерть дышала за тонкой стенкой их импровизированного убежища, и это обостряло всё. Желание жить. Желание чувствовать.

Глава 5 ночлег в ИКЕЕ

Он протянул ей бутылку с водой. Их пальцы соприкоснулись. Она не отдернула руку. Её взгляд, пристальный и тёмный, заставил его сердце забиться чаще.

– Знаешь, что самое дефицитное сейчас? – тихо спросила она.– Что?– Нежность.

И это сломало все барьеры. Он потянулся к ней, и она встретила его поцелуй с такой же жадностью. Это не было красивым и романтичным. Это было грубо, отчаянно и по-животному страстно. Они срывали с друг друга грязную одежду, их руки исследовали тела не с лаской, а с требованием убедиться, что они ещё живы, ещё теплые.

Он прижал её к матрасу, пахнущему пылью и чужими жизнями. Она впилась ногтями ему в спину, её ноги обвились вокруг его бёдер. Свеча отбрасывала на стены гигантские, пляшущие тени их тел, сплетённых в едином порыве. Стоны смешивались с тяжёлым дыханием и отдалённым, приглушённым шарканьем где-то в залах магазина.

В самый пик страсти Алёна, запрокинув голову, прошептала ему в ухо, обливаясь странной, искажённой улыбкой:– Тише… а то тот большой медведь на нас смотрит.

Артём, следуя её взгляду, увидел огромного плюшевого медведя, сидевшего в углу комнаты. Его стеклянные глаза действительно были устремлены на них. Абсурдность, животная страсть и чёрный юмор сплелись в один тугой узел.

Когда всё закончилось, они лежали, раскинувшись, покрытые потом, прилипшей пылью и запахом секса, перебивающим вонь смерти. Алёна положила голову ему на грудь.

– Ладно, менеджер, – выдохнула она. – Ты неплох. Для офисного планктона.

Он рассмеялся. Впервые по-настоящему. И обнял её крепче. Это была не любовь. Ещё нет. Это была близость. Понимание двух одиноких хищников, нашедших друг друга в аду. И это было именно то, что им обоим было нужно, чтобы не сойти с ума.

Они пробыли в ИКЕЕ два дня. Нога Алёны затягивалась, они нашли немного полезного в служебных помещениях – новые носки, батарейки, ещё одну бутылку воды. Их странный альянс креп. Алёна оказалась не только циничной и жёсткой, но и невероятно ресурсной. Она научила Артёма вязать узлы, которые не развязываются под нагрузкой, показывала, как правильно читать следы, как определять по поведению зомби, как давно они «превратились».

Они много говорили. Вернее, говорила в основном Алёна. Артём слушал, и её циничный, лишённый иллюзий взгляд на мир стал для него новой библией выживания, дополняющей практицизм Василия.

– Люди – мусор, Артём, – говорила она, чистя свой нож. – Все эти разговоры о доброте, взаимопомощи… это ширма. Стоит снять тонкий слой цивилизации, и наружу полезет гной. Эгоизм, трусость, жажда власти. Единственное, что имеет значение – это твоя шкура и шкура тех, кого ты по какой-то причине решил считать своими.

Он спорил с ней, вспоминая Василия. Но в глубине души понимал, что она во многом права. Слишком многое из увиденного подтверждало её слова.

На третий день они решили двигаться дальше. Алёна, хоть и с лёгкой хромотой, могла идти. Их путь лежал через промзону – грязный, но, как надеялся Артём, менее населённый район.

Именно там их и взяли.

Они шли по длинной, пустынной улице, заставленной ржавыми гаражами. Было тихо. Слишком тихо. Алёна первая почуяла неладное.

– Стой, – она положила руку ему на грудь. – Тишина… неестественная.

Но было уже поздно. Из-за углов гаражей, из распахнутых ворот, словно из-под земли, выросли фигуры. Человек десять. Все в одинаковой камуфляжной форме, с настоящими автоматами в руках. Их движения были выверенными, слаженными. Это не были мародёры-одиночки. Это была организованная группа.

– Руки вверх! Бросить оружие! – скомандовал один из них, коренастый мужчина с бычьей шеей и холодными глазами.

Артём замер, оценивая шансы. Их было двое против десяти, вооружённых заточками и «ключом жизни». Шансов не было.