Собачье место

Арья Ценшель

Собачье место

Глава 1

Мусорный бак издал противный чавкающий звук, когда я швырнула в него переполненный чёрный пакет. В воздухе повисла вонь – сладковатый запашок протухшего мяса, смешанный с ароматом кислого молока. Я моргнула, стараясь не дышать. Шесть этажей вниз по лестнице, потому что лифт снова сломан. Теперь мне предстояло обратное путешествие, и единственное, о чем я могла думать, – это о том, что мои ноги гудели, как отбойный молоток.

Я уже развернулась, чтобы идти обратно, когда мое внимание привлекло движение. Возле соседнего бака, прислонившись к грубой кирпичной стене, стоял мужик и курил. Он занял ровно ту узкую дорожку, по которой можно было пройти. Я постояла секунду, надеясь, что он заметит меня и отодвинется. Но нет. Он выпускал колечки дыма в влажный вечерний воздух и пялился в экран своего телефона.

Внутри у меня все сжалось. Просто пойти другим путем? Его не существовало. Обойти? Этот тип был широким, как бетонная стена. Я вздохнула, засунув руки в карманы:

– Простите, можно пройти?

Он медленно, нехотя поднял на меня глаза. Взгляд был мутным, безразличным. Он кивнул, сделал неглубокий затяг и…отодвинулся ровно на сантиметр. Этого явно было недостаточно. Моя сумка, огромный кирпич с учебниками по геоморфологии и конспектами по экономической географии, зацепилась бы за него или за стену и непременно запачкалась.

– Можно чуть побольше? – голос дрогнул, хотя я пыталась тщательно скрыть растущее раздражение.

Он что-то буркнул себе под нос, но все-таки отступил еще на полшага. Я протиснулась боком, чувствуя, как грубая кирпичная кладка царапает куртку. В нос ударил едкий, липкий дым.

– Спасибо, – бросила я через плечо без тени благодарности.

Он не ответил. Возвращение к подъезду сопровождалось острым взглядом между лопаток. Иногда мне казалось, что вся моя жизнь состояла из таких вот мелких, но выматывающих стычек. Борьба за место в лифте, за последний мерзковатный стаканчик кофе в университетской столовой, за право пройти к тому же мусорному баку.

Моя квартира находилась на шестом этаже старого, но не самого обшарпанного дома в паре кварталов от кампуса. Я сняла её год назад по дико низкой цене. Риелтор, костлявая женщина с поджатыми губами, тогда многозначительно сказала: «Владельцу важно, чтобы жильцом была молодая, серьезная студентка. Он делает скидку за благонадежность». В тот момент мне было плевать на мотивы. Дешево, близко к универу, своя ванная и даже посудомойка. Для моих стандартов – почти роскошь. Даже если бы этот тип предложил мне сняться нюд за то, чтобы получить это место, я бы согласилась. Ну, на тот момент. Сейчас я уже не настолько тупая, чтобы соглашаться на всякое сомнительное дерьмо.

Захлопнув дверь, я прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. В квартире пахло средством для мытья полов. Тишина была настолько густой, что в ушах начинало звенеть. Я встряхнула головой, отгоняя привычную тоску. Надо было собираться.

Глянула на время. Через двадцать минут встреча с Кэмденом. До кафешки – семь минут неспешным шагом. Значит, у меня было десять минут, чтобы переодеться, смыть с лица припухлость и привести в порядок волосы.

В ванной я уставилась на свое отражение. Сухая кожа, под глазами такие синяки, будто меня били неделю подряд. Тёмно русые волосы, собранные в неопрятный пучок, торчали во все стороны, как солома. Дура дурой. Сантана Брич, двадцать два года, факультет географии, специализация – ГИС и дистанционное зондирование. Прожигательница жизни в лице упорной учебы и работы на полную ставку в качестве сотрудника маленькой пиццерии. Прожигала так, что к вечеру падала без сил и мечтала только о том, чтобы кто-нибудь помассировал мне пяточки.

Я сбрызнула лицо холодной водой, провела по коже тональным кремом, чтобы скрыть худшее, распустила волосы и прочесала их пальцами. Надела чистую футболку и темные джинсы, которые хорошо сидели на моей плотной талии. Смотрелось так себе, но сгодится. Кэмден-то меня лицезрел и в худшем виде.

Кэмден. Мы познакомились на первом курсе, в душной столовой. Оба одновременно потянулись к последней упаковке яблочного сока. Я была голодная, злая и на взводе после ночной смены. Он был тупым, улыбчивым и наглым до безобразия.

– Девушка на диете? – подмигнул он.

– Парень с черепно-мозговой травмой? – огрызнулась я.

Он рассмеялся, отдал сок и купил себе газировку. С тех пор мы держались вместе. Он был полной моей противоположностью – тот, кто умел получать от жизни удовольствие, не зацикливаясь на последствиях.

Я накинула куртку, сунула в карман ключи и телефон и вышла. Вечер был прохладным, небо затянуло тяжелыми серыми тучами, пахло дождем. Сегодня обещали град. Я шла, глядя под ноги, считая трещины на асфальте. Мысли уже переключались на предстоящую ночную смену. Кофе, сиропы, вечные претензии клиентов, чаевые, которых всегда меньше, чем хотелось бы.

Он ждал меня там, где и договаривались – на капоте своей старенькой, но ухоженной Honda Civic, припаркованной у тротуара рядом с кофейней «У Джерри». Капот был холодным, но этому типу явно было все равно на свою отмороженную попу. Он сидел, откинувшись назад, упершись руками в металл, и смотрел куда-то в сторону. Невысокий, но крепко сбитый, в темной худи и потертых джинсах. Волосы цвета темного песка безжалостно трепал ветер.

Услышав мои шаги, он повернул голову. Уголки глаз Кэмдена приподнялись в знакомой ухмылке.

– Брич, – бросил он. – А я уж думал, ты про меня забыла.

– Занята была. Вычищала свою квартиру, – буркнула я, подходя ближе.

– Героиня. Подвиг замечен. Заказал тебе как обычно, – он кивнул в сторону двух стаканчиков, стоявших рядом с ним на капоте.

Я взяла свой. Горячий латте. Без сахара. Картонная упаковка приятно грела продрогшие белые пальцы.

Я пристроилась рядом с ним, притеревшись боком к машине. Первый глоток был освежающим. Горячая жидкость разлилась по телу, прогоняя внутреннюю дрожь.

– Как дела? – спросил он.

– Как всегда. Утром – лекция по палеогеографии, потом три часа в библиотеке с картами, потом… – я махнула рукой. – Ты же не слушаешь.

– Слушаю, – возразил он. – Просто твоя жизнь напоминает мне каторгу. Интересно, а тебе самой-то не скучно?

– Скучно жить не запретишь, – автоматически выдала я свою мантру.

– Это не жизнь, Брич, это – существование. Надо замутить что-нибудь. Пошли в пятницу на концерт? Одна группа, неплохо вставляют.

Я покачала головой, делая еще один глоток латте.

– Не могу. В пятницу у меня смена до закрытия, а в субботу в восемь утра – семинар.

Кэм покачал головой, но не стал настаивать. Так всегда. Он предлагал – я отказывалась. Неизменный ритуал.

Я наблюдала за ним краем глаза, пока он рассказывал какую-то историю про придурковатого одногруппника. Сильные руки, шрам над бровью, оставшийся после давней драки, серые глаза, которые вечером становились своем темными. В глубине моей чёрствой, выжженной душонки он мне нравился. Не как друг. Как парень. Такое глупое, банальное чувство, которое я в себе давила с самого начала.

Признаться? Ни за что. Дружба – это стабильность, предсказуемость, безопасность. А отношения, секс – это всегда риск. Риск все испортить, потерять его, остаться одной. У меня не было семьи, не было никого, кроме этого идиота на Хонде. Я не могла позволить себе ничего иного.

Просто запрещала. Потому что так было надо.

Я заставила себя улыбнуться его шутке, но мой взгляд продолжал блуждать. Он скользнул по улице, по припаркованным машинам, по редким прохожим. Кафе "У Джерри" всегда было забито в такое время дня. Люди наваливались сюда толпами, как будто кто-то выпускал их из загона, чтобы покормить фирменным мяском под острым соусом. Сегодня, на удивление, клиентов было мало. Либо они подняли цены на мясо, либо закрылись изнутри.

Чуть дальше, метров за пятьдесят, через дорогу, стоял автомобиль. Черный седан, дорогой, с полностью затонированными стёклами. Я бы не обратила на него внимания, если бы не одно но. Я заметила его, когда только подходила к Кэмдену. Машина въехала на парковку вместе со мной, и с тех пор оттуда никто так и не вышел.

– … и он послал профессора нахрен, прикинь! – Кэмден закончил свою историю, широко улыбаясь.

– Ага, – безучастно кивнула я. – Слушай, а ты видишь ту машину? Черный седан, через дорогу.

Кэмден повернул голову, его улыбка померкла.

– Вижу. А что?

– Он стоит там с самого моего прихода. Минут двадцать, наверное. Никто не выходил и не заходил.

– Может, кого-то ждут.

– Может, – согласилась я.

– Смущает? – спросил Кэмден, и в его голосе я уловила нотку интереса.

– Немного. Просто странно.

Он внимательно посмотрел на меня, потом снова на машину. В его глазах мелькнула искра того самого безрассудства, которое меня одновременно притягивало и пугало. Он спрыгнул с капота, его поза стала напряженной, готовой к действию.

– Ну, щас разберемся, – пробормотал он.

– Кэм, не надо, – начала я, но было поздно.

Он сделал несколько шагов вперед, на середину тротуара, сложил руки рупором у рта и крикнул так, что стекла задрожали в соседних машинах:

– Эй, уёбок, если ты нанялся сталкером, то можешь сваливать, работу свою ты явно провалил!

Его голос прокатился эхом по тихой улице. Парочка прохожих обернулась с испуганными лицами. У меня внутри все оборвалось. Я застыла, вжавшись в капот, ожидая реакции. Какой? Не знаю. Выстрела? Того, что из машины вывалятся здоровые мужики и начнут избивать нас обоих? Мне не хотелось слечь с какой-нибудь травмой на пару месяцев. Кто тогда будет пахать за меня на работе?

Но ничего не произошло. Секунда, две, три… Затем, с почти театральной паузой, фары черного седана зажглись, ослепив нас на мгновение.

Крепко зажмурившись, я закрыла глаза стаканчиком и отвернула голову. Тихий, мощный рокот двигателя нарушил вечернюю тишину. Машина плавно тронулась с места, сделала разворот и скрылась за углом, скрипя шинами.

Моргнув, я опустила стаканчик и снова пригубила кофе.

Кэмден повернулся ко мне, и на его лице расцвела ухмылка. Он подошел, довольный собой, как пес, только что отогнавший непрошеного гостя со своей территории.

– Вот видишь? Просто придурок за рулем. Напугал его – и он свалил.

Я пожала плечами, обводы языком дёсны.

– Это все равно подозрительно.

– Параноик, – фыркнул Кэмден, дружески хлопая меня по плечу. – Расслабься. Все нормально. Мир не так уж и плох. Тем более я рядом. Не парься.

Он умел заговаривать мне зубы, стоило отдать ему должное.

Смяв стаканчик и запульнув его в мусорку, я спрыгнула с капота, снова засовывая руки в карманы и зарываясь в воротник, словно воробей.

Впрочем, он был прав. Мир – то ещё говнецо, но не всегда же, верно?