Пандора

– Меня чуть не обокрали, но Джер пошел на опережение и сделал это первым, – пробормотала Лени, на что я округлила глаза. – Клянусь, меня почти хватил инсульт, когда он стащил мою сумку, а настоящий вор успокаивал меня, пока я рыдала крокодильими слезами.

Джер кинул упомянутую сумку на стол.

– Скажи спасибо, иначе осталась бы без «Prada» или что это за хрень.

– Это «Gucci», – произнесли мы одновременно.

Алекс возвел глаза к потолку.

– Из вас получились бы прекрасные разведчики.

Наши студенты часто наведывались в Синнерс в поисках запретного удовольствия. Обычно студенты Темного Креста, которых мы прозвали Грешниками, в то время как они нас – Святыми, набегали на нас, словно волчья стая.

Однако все понимали, что это лишь элемент запугивания. Они не любили чужих, но не могли убить нас в кафе, поскольку богатые папочки Таннери-Хиллс обрушили бы на них войну.

Тем не менее перед приездом мы решили сделать всё возможное, чтобы чуть больше сойти за своих. Странно было видеть Лени в кожаной куртке и рваных джинсах, а не в образе куклы Барби. Но без своей любимой сумки она, конечно, никуда бы не пошла.

Я же надела вязаное платье лавандового оттенка и высокие сапоги. Хоть здесь мне не нужно было заботиться о грязи под подошвой.

На самом же деле правда заключалась в другом.

Все мы были одинаковыми.

Разница в том, что в Синнерсе никто не скрывал своей порочности. О ней заявляли громко и во весь голос, будто их испорченный моральный компас – повод для гордости. На нашей стороне грязь скрывали под слоем золота и светскими беседами, после которых город тонул в циничности, моральной деградации и развращенности, спрятанной под покровом ночи.

Я даже не могла сказать, кто из нас хуже.

Рядом раздался стук каблуков, и к нашему столику подошла официантка с приготовленным заказом. Поставив на стол бургеры и жареную картошку, она наклонилась так сильно, что в вырезе декольте показалась ее пышная грудь.

Леонор сжала под столом мое бедро, и я подавила фырканье, когда увидела, как девушка смотрит на Алекса и Джереми.

– Что-нибудь нуж…

– Нет.

– Если вдруг…

– До свидания.

Официантка пару раз моргнула.

– Не обращай внимания на моего друга, – обольстительно улыбнулся Джереми и, посмотрев на ее бейдж, добавил: – Лайла. Будь добра, подними ему настроение и попроси ту девушку за соседним столиком, которая так пристально пялится на него, дать свой номер телефона. И да, у тебя красивые ножки.

Ее щеки вспыхнули румянцем.

– Х-хорошо.

Никто из нас не удивлялся тому, что Джереми заигрывает с другими девушками, когда у него есть Изабель. Мы с Леонор сотню раз говорили, что им нужно расстаться, учитывая, какая его девушка стерва и изменщица, переспавшая с Кейджем в прошлом году.

Мы с Джером оказались в одной лодке преданных своей второй половинкой, только если я перестала мириться с этим, то его что-то останавливало. Поэтому время от времени мы ссорились.

Ей-богу, он встречался с девушкой, которая переспала с моим парнем!

Драма, достойная, блядь, Оскара.

Все знали, что в этой истории есть слепые пятна. Нам оставалось только ждать, когда Джереми решится рассказать о них, и пытаться войти в его положение. Потому что каждый раз, когда он видел Изабель, его глаза потухали.

Как только официантка отошла, Алекс с каменным лицом повернулся к Джеру.

– Напомни, что ты только что сделал?

– Я налаживаю твою личную жизнь, волк-одиночка.

– Мне не нужен ничей номер телефона.

– Твой член думает иначе. Тебе нужна разрядка, чтобы перестать быть таким угрюмым и ворчливым садистом с желанием разрезать кому-нибудь печень или легкое.

Когда Алекс сжал в руке нож, я стукнула кулаком по столу.

– Вы двое, успокойтесь! Клянусь, я рассажу вас за разные столы, если вы не возьмете себя в руки!

– Да, мамочка, – усмехнулся Джереми, украв из тарелки Алекса картошку.

Сбоку раздался взрыв хохота, и я бросила взгляд на толпу парней у барной стойки. Официантки, одетые в стиле пин-ап, кружились около них, как пчелы около цветов. Каждый из их компании выглядел так, будто собирался на запланированное массовое убийство с расчленением, однако…

В них чувствовалась свобода, которой не было у нас.

И это чертовски угнетало.

Когда я вернула взгляд на наш стол, чтобы перейти к насущной теме, снова подошла официантка. Вся покрасневшая и с такими стыдливыми глазами, будто смотрела порно на рабочем месте.

– Эм-м-м… Та девушка… – Она мельком взглянула на незаинтересованного Алекса. – Та девушка передала, чтобы вы…

– Чтобы я что? – медленно повторил он.

– Чтобы вы… Ну, засунули свое фамильное кольцо себе в задницу и… Боже, я не могу повторить вторую часть предложения! Это слишком даже для меня!

Она пулей метнулась к стойке, а Джереми сжал губы в тонкую линию. Не сдержавшись, он во весь голос захохотал и обернулся через плечо.

– Что за цыпочка отказала самому Александру Шепарду II?

Когда мы с Лени проследили за его взглядом, нас встретили очень, очень злые глаза. Сидящая за столиком брюнетка смотрела на нас с таким презрением, будто мы убили ее домашнее животное.

Поймав взгляд Алекса, она показала ему средний палец.

– Ты видишь то же, что и я? – прошептала Леонор.

– То есть в твоей вселенной она тоже показала ему средний палец?

– Ага.

– Вот черт.

Алекс смотрел на незнакомку немигающим взглядом. Мускул на его челюсти едва заметно вздрогнул, будто еще мгновение – и он перевернет к чертовой матери этот стол.

– Ты ее знаешь? – нахмурившись, обратилась я к Алексу.

Словно выйдя из транса, он повернулся к нам и ответил:

– Впервые вижу.

– Ла-а-адно, – протянула я. – Тогда давайте вернемся к тому, из-за чего мы здесь собрались.

– И из-за чего ты украл мою сумку, – пробормотала Леонор.

– У тебя их тысячи, Барби.

Пока они препирались, я покрутила в руках коктейль и сделала еще один глоток. Музыка в проигрывателе сменилась на что-то более плавное, поэтому я понизила голос, чтобы никто с соседних столиков нас не услышал.

– Я знаю, что вы беспокоитесь обо мне и не хотите, чтобы я ездила в клуб, но… В тот день я пообещала себе, что узнаю, почему это произошло. Почему кто-то требовал обменять на меня другого человека, которого знал мой отец. Почему этот человек в принципе находился с ним, когда на другой стороне его ждала семья.

– На некоторые вопросы не стоит искать ответы, – произнес Алекс и поморщился, когда Джер заляпал кетчупом футболку. – Ради своей же безопасности.

– Ради своей же безопасности моя мать всю жизнь провела в клетке, – прошептала я, пытаясь усмирить зарождающийся в груди гнев. – И ее сломали. Возможно, ее побег тоже связан с происходящим. В любом случае, вы либо со мной, либо нет. Я не обижусь, если вы откажетесь. Но не буду сидеть на месте, Алекс.

На секунду над столом повисла тишина. Где-то вдалеке играла музыка и слышались крики посетителей, но в голове у меня было тихо. Как в тот день, когда я узнала, что мама ушла.

– Я всегда с тобой, – первой нашлась Леонор, и я посмотрела в ее серьезные глаза, выдохнув от облегчения. – Что бы ни произошло, Дарси. Когда перед тренировкой ты предложила подложить в сумку Изабель змею, я первая побежала выбирать самую ядовитую.

Из меня вырвался тихий смех.

Макнув картошку в клубничный коктейль, Джереми закинул ее в рот и усмехнулся.

– Люблю веселиться на территории Грешников. На нашей последнее время слишком скучно. И вообще-то это я выбирал змею для Изабель.

Я с благодарностью улыбнулась.

Затем вернула нерешительный взгляд к Алексу.

Хоть между нами протянулась прочная нить взаимопонимания, я не могла предугадать его ответ. Знала, что он предан нам троим, но его чувства всё еще были для каждого из нас загадкой, закрытой на сотни и тысячи замков.

Он покрутил на пальце фамильное кольцо.

– Не смотри на меня, Ведьмочка. Я и без тебя найду твоего похитителя и расчленю его так, что родная мать не узнает. Но если хочешь понаблюдать за этим – не буду мешать.

Моя улыбка стала еще шире.

Они со мной.

Изначально я не хотела втягивать ребят, чтобы не подвергать их жизни опасности. Однако гребаный Кирби разоблачил меня, когда Леонор начала подозревать что-то неладное. Эти две недели я лишь приглядывалась к клубу, зная, что Адриан Картрайт отсутствует в городе. Он был главной фигурой в Синнерсе, поэтому стоило ожидать, что этот человек хранит ответы на все вопросы.

Или его сын.

Нет. Туда мы не пойдем.

В моей голове выстраивался план. Однако только сейчас, услышав слова Лени, Алекса и Джера, я поняла, как сильно нуждалась в их поддержке.

Вдруг входная дверь распахнулась, впуская нового посетителя.

– Что он, черт возьми, здесь делает? – прорычала Леонор.

Я проследила за ее взглядом…

И замерла.

Кейдж.

Все присутствующие тут же обернулись, и за мгновение их позы из расслабленных стали враждебными.

В этом месте он выделялся. Его короткие темные волосы идеально сочетались с загорелой кожей и высокими скулами, а дизайнерская одежда сидела так, будто ее сшили специально под его фигуру – что было нормой для нас, но шоком для бедной части города.

Кейджа всегда считали королем академии. Он обладал хорошим чувством юмора и обаятельной улыбкой, на которую я и повелась, прежде чем вступить с ним в отношения.

И только потом узнала, что он тот еще монстр.

Просто этот монстр скрывался за маской золотистого ретривера.

Я выпрямила спину и состроила холодное выражение лица. Жаль, у меня не было змей вместо волос, чтобы превратить этого мудака в кусок камня. Хотя в постели он – ставлю на это всё свое состояние – был именно таким.

– Давно не виделись, мудак Кейдж, – хмыкнул Джереми, но его голос стал на пару тонов ниже.

– И тебя рад видеть, Ротшильд.

О, засунь эти манеры в свою белоснежную задницу.

Когда он остановился около меня, я медленно отпила коктейль и проверила сообщения в телефоне. Неспеша, будто у меня было всё время мира. Только после этого я подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.

Его серые глаза смотрели на меня с такой наигранной заботой, что мне захотелось швырнуть поднос ему в лицо.

– На минуту, Дарси.

– Она никуда с тобой не пойдет.

– Всё в порядке, Лени. Мы будем недалеко, – ответила я и поднялась с места, закипая от ярости.

Я знала, что он не уйдет отсюда просто так. Такой человек, как Кейдж, выходил из себя, если всё шло не по его плану. Он был тем типом мальчиков, которые валялись на полу магазина и стучали ногами, умоляя маму купить им игрушку.

– Что тебе нужно? – спросила я, привалившись к дальней стене кафе.

Он окинул меня прищуренным взглядом, и его губы в неодобрении скривились. На едва заметную секунду, потому что под давлением каменные маски раскалывались кусочек за кусочком.

Нужно было приложить усилия, чтобы обличить ложь.

– Что ты здесь делаешь, Дарси? – тихо спросил он, вскинув бровь. – Синнерс, серьезно? После того, как тебя похитили прямо из клуба? Я звонил тебе всю неделю, а ты даже не удосужилась взять трубку.

– Во-первых, я здесь не одна, а с друзьями. Во-вторых, это не твое дело, Кейдж. Я говорила тебе сотню раз, но повторюсь: прекрати контролировать каждый мой шаг!

– Нет, это мое дело, – твердо прошептал он, подойдя ближе, и на его шее проступили алые пятна. – Мое дело, что моя девушка шатается по гребаной помойке. Ты хоть представляешь, что обо мне подумают, если об этом узнают в академии?

– Мне плевать, что о тебе подумают, потому что мы расстались год назад. Как ты не можешь, блядь, понять?

Он в отвращении поморщился.

– Когда ты стала такой грубой?

– Когда ты дал другой девушке отсосать себе и опорочил мою честь! – прорычала я, переставая сдерживать бурлящие эмоции. – Все знают, что ты предпочел меня моей же лучшей подруге. Ты знал, что мы дружили с Изабель. Ты знал, как мне было тяжело, когда она просто бросила меня и предпочла своим фарфоровым куклам. Ты взял и переспал с ней, а потом сказал, что я виновата в собственном похищении! Ты… Ты… Да ты просто мудак!

Мне было плевать, что обо мне думают в городе, однако если кто-то лишний увидит те видео или узнает об измене Кейджа, пострадает репутация моей семьи.

А когда страдала репутация моей семьи, страдало мое тело.

Поэтому все думали, что мы просто не сошлись характерами.

Боже, да я только обрадовалась, когда мы разорвали отношения. Если сначала я испытывала к нему симпатию, то потом стало понятно, что ни о какой любви и речи не может идти. Кейдж был лживым, лицемерным, самовлюбленным мальчиком, который думал только о машинах, алкоголе и сексе. Он был мальчиком, когда я нуждалась в мужчине, на которого смогу опереться.

Но его измена сделала мне больно.

Потому что он переспал с Изабель.

От воспоминаний сердце так сильно сжалось, что стало трудно дышать. Меня задело не предательство парня. Меня задело предательство человека, который раньше был моим другом.

– Никто не знает, что ты трахалась со своим похитителем, – тихо напомнил мне Кейдж, и я сразу же уловила ход его мыслей. – Если я еще хоть раз увижу, что ты проводишь время в Синнерсе, то не стану молчать.

Я покачала головой.

– Ты шантажируешь меня? Девушку, которая ни разу тебя не подвела? Какая же ты гребаная киска, Кейдж Уильямс.

И вот оно.

Словно в замедленной съемке я наблюдала за тем, как заносится над головой его раскрытая ладонь. В голове промелькнуло воспоминание с кабинета отца и разговор с Агнес. Очередное доказательство того, что когда человеку что-то нужно, он перестает быть человеком.

Зажмурившись, я приготовилась к удару.

Но услышала только недовольное цоканье.

– У нас другие правила, богатый мальчик.

От звука этого голоса по телу словно пустили ток. Низкий и хрипловатый. Взрывоопасная смесь, особенно если идет в сочетании с кожаной курткой и огнестрельным ранением.

Медленно приоткрыв глаза, я увидела тень за спиной Кейджа. И чуть не подавилась воздухом, когда осознала, кто только что меня спас.

Бишоп Картрайт.

О, черт бы его побрал.

Буквально вчера я твердила себе, что нельзя привлекать его внимание, а уже сегодня он сканировал меня с ног до головы, крепко сжимая занесенную над головой руку Кейджа.

Но Бишоп не должен был узнать меня. Я не надела сиреневый парик, как во время нашей первой встречи, а голубые глаза скрыла оправой очков.

Кто же знал, что я встречу его до смены в клубе.

– Отвали, – раздраженно бросил Кейдж. – И не смей трогать меня своими грязными руками.

Видимо, он не знал, что такое инстинкт самосохранения.

– О, нет, богатый мальчик, – грубо усмехнулся Бишоп с тлеющей во рту сигаретой. – Я повторю еще раз. Люди здесь подчиняются нашим правилам. Одно из них – не поднимать руку на беззащитную женщину. У тебя есть пистолет или нож?

Его карие глаза встретились с моими.

– У меня? – переспросила, как дура.

Боковым зрением я увидела, как Леонор бьется головой о стол.

– Да, Пандора. Пистолет или нож? – хрипло переспросил он, сверля меня тяжелым взглядом, прямо как в «Чистилище». Слишком много интенсивности, слишком много накала, слишком много его.

Я покачала головой. Лучше не показывать, что я ношу с собой оружие.

И…

Пандора?

Устало вздохнув, он наклонился и достал из-под штанины острое лезвие. Затем протянул его мне рукоятью вперед. Кейдж всё это время смотрел на нас растерянным взглядом, и только сейчас в нем начало зарождаться беспокойство.

Я облизнула пересохшие губы.

– И что мне с этим делать?

– Для начала перестать пялиться на него.

Язвительный придурок.

Как только я сжала рукоять, Бишоп отпустил Кейджа и выдохнул клуб дыма.

– Можешь пырнуть в живот, но я бы посоветовал резать лицо, – произнес он таким будничным тоном, словно вел прогноз погоды. – Лучше выколоть глаз или отрезать язык. Такие, как он, дорожат своей холеной внешностью. Не правда ли, Кен?

– Ты, черт возьми, сумасшедший? – прорычал Кейдж, но в его голосе промелькнула нотка страха. Он вернул взгляд ко мне. – Ты же не будешь на полном серьезе защищаться от меня, будто я какой-то насильник?

– Не насильник, – поправил его Бишоп, привалившись к стене рядом со мной, и сложил мускулистые руки на груди. – Уж поверь мне, насильники действуют иначе. Ты, как уже сказали ранее, маленькая киска, которая поднимает руку на беззащитную девушку. Попробуй повторить это, когда в ее руке нож.

Кейдж сжал челюсти.

– Да пошли вы.

Развернувшись, он пулей вылетел из кафе.

– Какой грязный язык, – хмыкнул Бишоп.

В моей руке покоился нож, а Леонор, Джереми и Алекс смотрели на меня так, будто я была цирковой обезьяной. Я округлила глаза и молча приказала им отвернуться, на что они одновременно вскинули брови.

Я бы засмеялась от комичности ситуации, но витающее вокруг напряжение заставило меня тяжело сглотнуть.

Бишоп оттолкнулся от стены и встал напротив меня. Не сдержавшись, я подняла голову и нашла его изучающий взгляд, но быстро отвернулась, иначе он мог узнать меня по чертам лица.

Прикусив язык, чтобы не сказать ничего лишнего, я протянула ему нож.

– Благодарю за помощь.

– Можешь оставить себе. Пригодится, если каждый вечер перед сменой будешь заходить в это место, Челси.

Помогите?

Меня рассекретили быстрее, чем я думала. Но скрываться смысла не было. Начну отнекиваться – покажусь еще большей дурой.

Поэтому я лишь улыбнулась и неловко помахала ему.

– Ну, ладно. Хорошего тебе дня… Точнее, ночи. Да, уже почти ночь!

Серьезно, Дарси? Ты помахала Бишопу Картрайту и пожелала хорошего дня в десять часов?

Чуть не застонав от досады, я бросилась к нашему столику.

– Не так быстро.

Я пискнула, когда он схватил меня за запястье и прижал обратно к стене. Бишоп уперся рукой позади меня и заблокировал все пути отступления. Я распахнула глаза, как только его высокая фигура склонилась к моему лицу.

Мы находились так близко, что до меня донесся его запах. Сигаретный дым, мятная жвачка и… аромат корицы, которые в сочетании делали со мной что-то необъяснимое. Хотелось зарыться носом в его одежду и вдохнуть поглубже, чтобы принять его запах на свою кожу.

Очнись, идиотка.

Я подняла голову и вопросительно вскинула бровь.

– Да?

Зажав губами сигарету, он медленно протянул ладонь к моему лицу.

Сердце бешено заколотилось, когда его большой палец заскользил по моей верхней губе. Мягко очертил контур и погладил лук Купидона. Это произошло так неожиданно, что я даже не могла сдвинуться с места.

Предательский жар пробежался от макушки до кончиков пальцев и опустился между бедер от одного-единственного прикосновения – такого мимолетного, словно перышко. Такого пленительного и завораживающего.

Не осознавая, что делаю, я приоткрыла губы и издала тихий вздох.

Бишоп не отрывал внимательного взгляда от моего рта. Не сдержавшись, я провела языком по губам. Он резко втянул носом воздух, когда кончик коснулся его пальца. Карие глаза загорелись дьявольским пламенем и встретились с моими, и этот напряженный зрительный контакт дал понять, что мне нужно бежать.

Прямо сейчас.

Мне нужно бежать.

Но это так… освобождающе.

Он медленно отодвинулся, прерывая наше прикосновение. Я неосознанно потянулась вслед за ним, будто он загипнотизировал меня, подчинил себе одним движением и голосом, который хотелось слушать перед сном.

Бишоп достал изо рта сигарету и лениво провел языком по тому пальцу, которым касался моих губ.

Сжигая своим взглядом.

Заставляя задыхаться от нетерпения.

Растапливая каждый осколок льда, сковывающий мое сердце.

Он едва заметно усмехнулся и прошептал:

– Клубничный.

Глава 7

Замах.

Удар.

Замах.

Удар.

Замах.

Удар, удар, удар.

Кровь струями брызгала в лицо, заливая глаза. Я чувствовал ее в носу, на ресницах, между пальц ами , будто алая жидкость стала продолжением меня. Колени утопали в темном пятне, растекающемся по деревянному полу. Странно, но в комнате было холодно, хотя по мне градом струился пот.

Я сразу же вспомнил ад, представленный Данте.

Ледяной, как Антарктида.

За спиной стоял человек, тень которого падала на распластавшее передо мной тело. Высокий. Авторитетный. Похожий на меня, только старше. Вернее, это я похож на него. Именно он рассказал мне об аде Данте. Пока что я не понимал, встречу ли когда-нибудь этого парня – Данте.

Тень медленно подняла руку, и я повторил ее движение, крепче сжав окровавленными пальцами нож. Взгляд не отрывался от уже остывшего тела. Словно марионетка в кукольном театре, я вогнал лезвие в ее левый бок, куда показал кукловод.

Он тянул за невидимые нити, которые связывали нас с моего появления на свет.

– Выше.

Лезвие пропороло горло.

– Теперь ниже.

Удар. Удар. Удар.

– Почувствуй вкус мести, – прошептал за спиной низкий голос, будто на плече сидел демон из книги, которую он же читал мне в детстве перед сном. Которую написал мальчик по имени Данте. – Почувствуй, как она страдает за то, что сделала с тобой.

Сначала это казалось неправильным. Всё происходящее. Я заплакал, когда мне, тринадцатилетнему ребенку, вложили в руку нож и бросили под ноги связанное женское тело.

Но потом я вспомнил, какое отвращение и ужас испытывал, прячась под одеялом, как только открывалась входная дверь.

Каждый отвечал за свои грехи.

– Отрежь ей губы, сынок.

– Губы? К-как? – прошептал я.

– Возьми нижнюю и потяни на себя. Проведи лезвием от одного уголка до другого. Кожа там мягкая, поэтому быстро поддастся.

Мне не нужно было объяснять, какая кожа у губ.

Я сам об этом знал.

Мальчишки в школе часто разговаривали о женских телах. Мы постепенно переходили на этап полового созревания, поэтому каждый был обязан заценить задницу Мередит и потрогать за доллар грудь Венди.

Это увлекало всех, кроме меня.

Я испытывал тошноту, когда смотрел на девочек, а особенно – на их рот. У всех он был разный: тонкий, полный, нежно-розовый, темно-бордовый. Порой доходило до того, что я видел во внутреннем дворе целующуюся парочку и убегал в уборную, чтобы вывернуть всё, что съел на обед.

Но сейчас это должно было прекратиться.

Я медленно отрезал ее нижнюю губу, неотрывно наблюдая за тем, как отделяется от лица посиневшая плоть. Нож скользил словно по маслу. Кровь текла по рукам, вызывая в груди странное вибрирующее чувство.

Это было не так сложно, как отрезать палец или ухо. Но мне хотелось де йствовать размеренно, совсем не торопясь , чтобы даже на том свете она почувствовала боль.

Сначала нижняя.

Потом верхняя.

– Молодец, сынок.

Отец похлопал меня по плечу, когда дело было сделано.

Мне нравилась его похвала. Нравилось, что самый важный в моей жизни человек гордится и хвастается перед своими друзьями мной, а не Малакаем. Потому что я его родной сын, а не он. Я заслуживаю любви, а не он. Всегда только я.

Однако иногда в голову пробирались другие мысли. Как папа раньше не узнал, что со мной делали? Разве он не слышал моих криков? Почему не спас от монстров, живущих не под кроватью, а в соседней комнате?

Нет, он просто не знал.

Я опустил взгляд на мертвое тело.

Вот и всё. Конец моей боли.

Или начало новой.

***

Казалось, эта ночь не может стать хуже.

Я не спал трое суток, поэтому вырубился прямо перед обветшалым трейлером Татум. Она занесла меня в свою комнату и прислонила к стене, зная, что я ненавижу кровати. И спать тоже ненавижу, но моему мозгу было плевать. Этот ублюдок подбрасывал в мои сны воспоминания, которые я хотел закопать на глубину девяти футов.

Через пару часов мы с Малакаем, Татум и Эзрой находились на заднем дворе председателя Верховного суда Великобритании, который месяц назад взялся за уголовные дела Таннери-Хиллс.