Тень над Тосканой

Пётр Фарфудинов

Тень над Тосканой

Середина декабря. Рим. Не смотря на приближающееся Рождество, воздух наполнен не праздничной легкостью, а влажным холодом, пронизывающим до костей. Огни виа Венето отражались в лужах, оставшихся после недавнего дождя, превращая улицу в сверкающую, но обманчивую дорогу. Для Антонио Росселли этот город был не просто точкой на карте, а символом начала его конца. Он продал свою уютную квартиру в тихом переулке Трастевере, вложив все в стройку дома своей мечты в сельской местности Умбрии. Но мечта застопорилась, стройка заморожена, и теперь он, как призрак, болтался между стройплощадкой и съемной каморкой на окраине, чувствуя, как Италия, его любимая Италия, по капле выжимает из него все соки.

Бар «Carpe Noctem» был одним из тех мест, что существуют вне времени. Здесь, в клубах дыма и под приглушенные звуки джаза, стиралась грань между днем и ночью, между реальностью и иллюзией. За столиком в углу сидела Татьяна – или, как ее теперь следовало называть, Бьянка. Ее спутник, Эдуард, теперь Лоренцо, с изысканной небрежностью потягивал виски. Его пальцы нервно барабанили по столу. Бьянка, сияющая в предвкушении их предрождественского путешествия в Кению, и не подозревала, что ее жених заказал для нее не просто «Эспрессо-мартини», а коктейль с горькой добавкой.

«Ты как, моя радость?» – его голос прозвучал слащаво. Бьянка почувствовала внезапную волну тошноты и головокружения. «Лоренцо, мне нехорошо… Воздуха не хватает».

«Ничего, сейчас я отвезу тебя домой», – его рука легла на ее плечо влажным, цепким грузом.

Он посадил ее в свою спортивную «Альфу Ромео». Машина рванула с места, умчавшись от яркого центра в темноту загородной трассы. Бьянке казалось, что стены автомобиля смыкаются вокруг нее. Сердце бешено колотилось, в висках стучало.

«Останови… Пожалуйста, останови! Мне нужно выйти!» – вырвалось у нее, больше инстинктивно, чем осознанно.

«Здесь нельзя, Бьянка, знаки видишь?» – буркнул он, не сбавляя скорости.

Но она уже не могла терпеть. Ее пальцы нашли ручку двери. Рывок. Ледяной ветер декабря ударил в лицо. Она выпрыгнула на обочину, едва удерживаясь на ногах. Легкое шелковое платье, предназначенное для африканской жары, мгновенно промокло и прилипло к телу. Она слышала, как крикнул Лоренцо, но его слова унесло ветром. «Альфа» на мгновение замерла, затем, с визгом шин, рванула прочь, скрывшись в темноте. Оставшись одна в ледяной ночи, Бьянка почувствовала, как сознание начинает уплывать от нее, как корабль, отчаливающий от берега.

В это же время по трассе SS1 «Аурелия» ехал Антонио. За рулем своего старенького «Фиата Панда» он возвращался со стройки, усталый и раздраженный. Впереди он заметил странную фигуру. «Пьяная? – мелькнула первая мысль. – Или сумасшедшая?» Но по мере приближения он увидел изящный силуэт в одном лишь платье, женщину, которая, шатаясь, шла по обочине. Что-то в ее беспомощной, но гордой осанке заставило его резко затормозить.

«Синьора! Все в порядке?» – выскочил он из машины.

Она повернулась к нему. В свете фар он увидел неземной красоты лицо, бледное, с огромными испуганными глазами. Она что-то пробормотала по-английски, потом на беглом французском, но связной речи не вышло.

«Вам нужно к врачу?» – спросил он, снимая свою потрепанную куртку и накидывая ей на плечи.

Она лишь покачала головой, дрожа всем телом. Решение пришло мгновенно. Он не мог оставить ее здесь. «Поедем ко мне. Согреетесь, придете в себя».

Он усадил ее в машину. В салоне пахло старым кожаным сиденьем, кофе и влажной землей. Дорогу до его съемной квартиры в скромном районе Чинита она просидела молча, уставившись в окно, в котором отражалось ее потерянное отражение.

Войдя в его жилище, Бьянка едва держалась на ногах. Антонио, видя ее состояние, не задавал лишних вопросов. Он уложил ее на свою единственную кровать, накрыл тяжелым шерстяным одеялом.

«Спите, – сказал он тихо. – Завтра все будет иначе».

Она не ответила, ее сознание уже погрузилось в пучину беспамятства.

Утро застало Антонио спящим в кресле. Его разбудил луч зимнего солнца, пробивавшийся сквозь жалюзи. Он услышал шорох. Бьянка сидела на кровати, вглядываясь в него с бездной недоумения в глазах. Ее взгляд был чист и пуст, как у новорожденного.

«Ты кто?» – ее голос был хриплым от сна и пережитого шока.

Антонио улыбнулся, потирая затекшую шею. «А ты кто?»

Она нахмурилась, пытаясь поймать ускользающую мысль, образ, имя. Ничего. Только белая, густая пелена в голове и давящее чувство страха. «Я… я не помню».

Так начался их первый день. Антонио, опаздывая на встречу с подрядчиком, наскоро накормил ее кофе и бутербродом. «Дверь никому не открывай, – строго наказал он на прощание. – Я вернусь к вечеру».

Но страх оставаться одной в чужом доме пересилил его наказ. Дверь она не закрыла на замок.

Спустя пару часов в квартире появилась Карла – темпераментная брюнетка, с которой Антонио периодически встречался последние несколько месяцев. Увидев в его доме другую женщину, да еще и неземной красоты, Карла пришла в ярость.

«Кто ты такая?!» – закричала она, ее голос звенел, как разбитое стекло.

«Я не знаю… Антонио меня нашел…» – попыталась объяснить Бьянка, отступая.

«Врешь! Ты одна из его потаскух со стройки!» – Карла схватила с полки тяжелую терракотовую статуэтку этруска, которую Антонио нашел при раскопках фундамента своего дома.

Удар был стремительным и жестоким. Бьянка даже не успела вскрикнуть. Острая боль, теплая струйка крови, поползшая по виску, и снова – темнота.

Инстинкт самосохранения заставил ее подняться. Шатаясь, она вышла на улицу. Люди оборачивались на бледную, окровавленную женщину в одном платье. «Помогите… Вызовите скорую…» – прошептала она, обращаясь к невидимому спасителю, и рухнула на холодный асфальт.