Эджиманти

Елена Лонгинова

Эджиманти

От автора:

Семь ветров объединятся, чтобы стать тебе попутными, пилот,

когда осознаешь, что попал ты в этот посёлок на Млечном Пути исключительно ради собственной эволюции. Никакие другие смыслы не ищи – их подменили.

Ты можешь всю жизнь тратить энергию на обслуживание своих субличностей.

Но звёздное семя внутри тебя будет сохнуть без возможности пойти в росток в этой уникальной среде на третьей планете от Солнца.

Глава 1.

Гости из Междумирья

Принято считать, что у каждой истории есть своё начало и конец. Но, как заметит проницательный читатель, начало всегда имеет причину, а конец влечёт последствия. Отчего любой сюжет – лишь отрезок в череде событий, слагающих историю мироздания.

Происшествие, послужившее запуском этой истории, лишь на первый взгляд покажется необычным и даже сверхъестественным. И это как раз по причине вырванности из контекста вселенских мемуаров. А поскольку любое чудо есть всего лишь та или иная степень знания, то по мере повествования флёр мистичности неизбежно разоблачится.

Итак, однажды тёплым, пахнущим сиренью вечером в одном обычно безмятежном переулке в центре старой Москвы наблюдалась странная возня.

– Давайте быстрее несите тело сюда, не мешкайте. Не то снова заметят! Да подхватите кто-нибудь ножку его, чтобы не волочилась! – коротышка, скрытый под чёрной накидкой с капюшоном, руководил своим маленьким народцем слегка устало, привычно повторяя почти неизменные в таких вылазках команды.

Поднялся ветер и уже настойчивее накрапывал дождь. Коротышка поморщился, глянув на стремительно чернеющее небо.

Придерживая складку в пространстве, он проследил за последним нырнувшим в неё шершунком и шагнул вслед замыкающим. Складка исчезла, вернув углу дома привычный вид.

Чёрный кот, тайно наблюдавший за шайкой похитителей, вышел из укрытия, подошёл к углу и тщательно обнюхал.

      Переулок, где разворачивались эти странные, на первый взгляд, события, был безлюдным, что позволило коту не беспокоиться о собственном разоблачении. Он поднялся на задние лапы, подпрыгнул и обернулся изящным молодым человеком в щегольском чёрном костюме. Капли дождя сменились моросью. Юноша поднял воротник пиджака и что-то недовольно пробормотал про нелюбовь к воде. «Та-ак, дом номер 22», – зафиксировал он в памяти, вышел на оживлённую улицу и растворился в толпе.

Дождь застал врасплох горожан. Он стремительно перерос в ливень такой силы, будто прорвало небесный водопровод. Люди спасались кто как мог, используя любое укрытие, наперебой проклиная синоптиков, проглядевших такой водопад.

Небесная вода смыла на время весь пафос с района Патриарших, оставив чистую милую атмосферу старых улочек, которые когда-то, лет сто назад, пометил свойственным котам образом проказник Бегемот. Раса сидела у окна в своём любимом бистро на Малой Бронной, переполненном по случаю внезапной непогоды. Девушка давно покончила с ужином, но ожидание счёта задерживало её.

Тщетно пытаясь найти взглядом пропавшего официанта, Раса заметила забежавшего в двери необычного парня в элегантном костюме. Он изрядно намок и, смешно, будто кот, стряхивая капли дождя с густых тёмных волос, внимательно разглядывал посетителей. Увидев Расу, он удовлетворённо улыбнулся и вдруг стремительно направился к её столику. Раса инстинктивно оглянулась, не поняв его радости, но незнакомец подошёл именно к ней.

– Разреши присесть? – неожиданно по-свойски произнёс он, отвесив лёгкий поклон. Этот старомодный жест развеселил озадаченную девушку, и она одобрительно кивнула.

– Я искал тебя. Ты ведь Раса?

– Да, – изумилась такому повороту девушка и изучающе посмотрела на парня, испытав необъяснимое волнение. – Чем обязана?

Тут, на правах автора, позволю себе поставить сцену на паузу, чтобы пояснить дорогому читателю кое-что про Расу. Не будучи красавицей в эталонном понимании, она обладала необъяснимой притягательностью, отчего мужчины, попадавшие в её поле, желали задержаться в нём, часто докучая своим вниманием. Но было у Расы примечательное свойство – видеть людей насквозь, что помогало ей избегать пустых знакомств. И тут, бросив внимательный взгляд на подошедшего парня, Раса впервые испытала такое смутное чувство…, как бы это объяснить, – узнавания, что ли, будто незнакомец был своим, хотя видела она его впервые точно.

– Я Тимофей, можно просто Тим. Если ты подаришь мне хотя бы час своего времени, я открою тебе врата вечности. Как тебе обмен?

      Раса усмехнулась. Нетривиальность юноши подкупала, а проникновенный, почти гипнотический взгляд его зелёных глаз был странно знаком. Тим незаметно завладел её рукой и, умоляюще глядя исподлобья, поцеловал её пальчики.

– Да ты как ветер, влетел без спросу и закружил, – Раса подыграла, изобразила снисхождение и по-царски махнула рукой. – Так и быть, пользуйся моим вниманием столько, сколько сможешь удержать.

      Тимофей театрально выдохнул и позвал воскресшего из небытия официанта. Заказав напитки, Тим вернул себе таинственный вид, расстегнул пиджак и достал из внутреннего кармана восхитительный маленький цветок неизвестного происхождения. Раса никогда не видела ничего подобного: лепестки его сияли разными цветами, переливались и мерцали, испуская нежно-терпкий запах. Вне почвы он был живой!

– Это тебе, волшебная!

      Она заворожённо приняла подарок, послушала аромат и, положив на ладони, принялась разглядывать диковинный бутон.

– Сколько раз, разглядывая красоту цветка, животного, насекомого, ловила себя на мысли – кто-то же придумал это совершенное творенье?! Вот он набросал сперва эскиз. Задал гармонию цвета, биологию развития, продумал пластику движения. Затем прописал взаимодействие своих творений в неком замкнутом пространстве. А может, над каждым этапом трудился целый небесный НИИ? Художники, технологи, психологи и прочие логисты мироздания. А Первотворец лишь задавал идею и подписывал итоговую путёвку в жизнь? А может, это ты и я трудились там? И мы это специально забыли, чтобы погрузиться в созданный мир и поиграть? Допустим, некий Сан Саныч потому души не чает в лошадях, что сам участвовал в их сотворении… И так по аналогии во всём. А кто-то усовершенствует свои творения уже воплотившись, поскольку что-то не учёл в своей лаборатории там или потребовалась адаптация здесь. – Раса оторвала взгляд от цветка и посмотрела на Тима. – Что это за цветок? Я впервые вижу такой.

– Ты очень близка к истине в своих рассуждениях, волшебная, – произнёс Тим. – Цветок называется Инфоламбус. Но его нет в этом измерении. Он из другого мира. Ты же понимаешь, что такое возможно?

      Улыбка не сходила с лица Расы, ей всё больше нравился этот невероятный парень. Она словно знала Тима эоны лет, так запросто они болтали на темы, закрытые для её обычного окружения.

– Кто ты? – в ответ спросила она. – Откуда свалился на мою голову? Откуда знаешь моё имя?

– Я пришёл из Междумирья.

– Из Междумирья? То есть ты не принадлежишь ни одному из миров? – с лукавым прищуром глядя на Тима, Раса сама не понимала: шутливый разговор или вовсе нет. Но так даже было интереснее.

– Конечно. Как и ты. Напротив, это миры принадлежат нам, – тоже хитро подмигнул ей Тим.

– Принадлежат нам? Что имеешь в виду, что мы тут делаем?

– Приз! Вот ради чего мы здесь. У каждого он свой. Например, накопленный опыт и навыки. Это мастеровые. У большинства приз – мифическая морковка, дабы оправдать монотонный марафон. Отработка моторики. Не все выдерживают, часть сходит с дистанции. Массовка. Есть такие, для которых приз – сюрприз. Им уже скучны отыгранные уровни. И они готовы рискнуть. Ветер неизвестности наполняет их паруса. Азарт каскадёра щекочет им нервы. Экспромт как способность быстрого ориентирования. Это испытатели. И есть странные странники. Творят на ходу, двигаясь по межпространственным тоннелям, выныривая по собственным меткам. Из небытия в бытие легко, как по собственному дому. Призы тут во множественном числе и, скорее, они побочный эффект нашей деятельности. Призы – это озарения и открытия. Странники – изобретатели, авторы миров. Автор решает, чему быть. Он тестирует свои идеи. Он сомневается и постоянно стоит перед выбором. Поскольку сомнение – масло для двигателя. А сотворённый мир как новое дитя – его главный приз.

– Вот что ты имел в виду, говоря, что я близка к истине, – задумчиво посмотрела на друга Раса. – А ты и есть один из авторов, загадочный странник?

– Мы, волшебная, мы! Привыкай к этому союзу. Ты ведь не против? – не отпускал её руку Тим, нежно сжимая её и перебирая пальцы. На последних словах он поцеловал их и с надеждой посмотрел на девушку.

– Мне кажется, я могу тебе верить, – слегка смутилась Раса. Надо отметить, что боковым зрением девушка заметила ещё одну странность: в переполненном кафе она слышала только голос Тима, словно над их столиком включился невидимый шумопоглощающий колпак.

– Не надо верить, надо довериться. – улыбнулся Тим, откинувшись на спинку кресла. – Доверие – состояние особое. До веры. Вера не нужна, когда ты знаешь. Вера там, где отсутствует знание. Знание – фундаментальное состояние, спокойное, трезвое, ясное. Вера – мятежна, энергозатратна, эмоциональна, подвижна, эфемерна, требует доказательств. Доверие – тотально. Аванс, основанный на знании. Потому и утрата доверия всегда бесповоротна. Не бывает «доверяй, но проверяй», это внедрённый вирус. Если двое пришли к доверию – это ценно, это исключительно, это основа, можно двигаться дальше. Иначе – болото, никогда не знаешь, какая кочка уйдёт у тебя под ногами.

– Ох, Тим. Похоже, ты тот, кто мне многое прояснит. – Раса больше не желала отпускать этого философа ни на миг.

– Пора переместиться в более подходящее место. Это сюрприз. – Тиму самому не терпелось посвятить подругу в общую тайну. – И про врата вечности я тоже не шутил!

      Незаменимые. Таких не бывает. Неповторимые. Таков каждый.

Но именно неповторимость человека действует как секретный код. Неповторимость как набор определённых свойств, которые исключительно в этом сочетании становятся магнитом твоего внимания. Этот набор – как шифр к сейфу твоего внутреннего мира, который ты оберегаешь от всех. А этот человек легко вскрыл его своим появлением, поскольку сработал код, замок щёлкнул, и дверца открылась. О, если совпали пароли – это не совпадение!

      Раса следовала за Тимом без сомнений, зная, что сейчас открывается её сокровенная тайна – тайна её существования здесь. Прыгнув в такси, парочка быстро добралась до Кривоколенного переулка и высадилась у старинного особняка.

– Это теперь твой дом. В этой реальности, – буднично произнёс Тим. Дождь хлестал без поблажек, но оба не обращали на него никакого внимания.

– Тебе понравится, поскольку ты сама проектировала его для себя. Посему предвижу у тебя лёгкое дежавю, когда зайдёшь внутрь.

      По причине невероятного волненья Раса предпочла молча слушать и слушаться. Внешне дом ничем не выделялся в ряду дореволюционных особняков этого старого района Москвы. Но внутри это было удобное, неожиданно современное пространство, действительно устроенное по вкусу Расы. Первое, что отметила девушка, – это невероятной свежести воздух, будто попала Раса на берег лесного озера. Поверхность стен служила живым экраном, запускающим любую панораму, пейзаж или всё то, что задумает хозяин по своему настроению. Второй этаж был спальным, а первый занимала просторная гостиная, соединённая с кухней. Быстро освоившись, Раса приняла согревающий душ и, переодевшись в халат, уже хозяйничала, готовя чай. Тим тоже переоделся в сухое, растопил в гостиной камин и придвинул к огню кресла.

– Дом обжитой. И всё есть к чаю. Ты часто тут бываешь? – Раса поставила чайник и чашки на поднос. – Как же уютно ты придумал, даже камин есть чем растопить.

– В последнее время почти всегда тут нахожусь. Много дел. Мы готовим перезагрузку пространства. И в этот ответственный период вдруг пропали двое из 144 держателей цепи. Только сегодня смог понять, в чём дело.

      Тим поставил между кресел чайный столик, ловко сам перенёс на него поднос с чаем и протянул Расе плед.

– Немного прохладно, но дрова сейчас разгорятся, и ты согреешься.

– Благодарю. – Раса забралась с ногами в кресло, набросив плед на ноги. – Ты упомянул про двоих из 144. А кто эти 144? Передо мной это число так часто мелькает в последнее время.

      С блаженством плюхнувшись в кресло, Тим разлил по чашкам чай.

– Божественный чай! Растёт только здесь на Земле. Нигде больше такого нет! – Сделав большой глоток, он прикрыл от удовольствия глаза и произвёл что-то вроде грудного мурчания. – Итак, кто такие 144 человека? Начну с того, что всё развивается по спирали, Раса. И этот мир на пороге перехода на следующий виток развития, эволюции – как угодно. Новое пространство готово к приёму людей, но не все люди готовы к новому пространству. Именно особые 144 человека обеспечат устойчивость новой энергетической решётки и подготовят мир для следующего эшелона людей.

– Хм, слушаю тебя и словно вспоминаю. – задумчиво произнесла Раса.

– Именно вспоминаешь! Ты же – одна из разработчиков. Отключение воспоминаний об этом была вашей страховкой. Вы должны были оставаться в неведении до определённого часа, чтобы сохраниться невидимыми для тех, кто захочет помешать переходу. Вы все разных возрастов, но все родились в России. Здесь точка запуска. Однако, несмотря на все меры предосторожности, двое из вас всё-таки исчезли.

      На этих словах внезапно раздался громкий стук в дверь. От неожиданности Раса и Тим вздрогнули и вопросительно переглянулись. Оба понимали, что гость незваный.

      На пороге обнаружился насквозь промокший мужчина несколько странного вида: одетый в дорожный костюм времён XIX века, он больше походил на заблудившегося во времени. Инстинктивно обнимая себя руками в надежде остановить холодную дрожь, гость, слегка заикаясь от холода, произнёс:

– Я п-прибыл к вам с особой м-миссией. Позвольте представиться, меня зовут М-м-максимилиан. Я настройщик.

Тим изменился в лице, незамедлительно впустил гостя и сопроводил наверх. Спустя короткое время все воссоединились у камина. Максимилиан, переодетый во всё сухое, занял приготовленное кресло, сделал глоток согревающего чая и блаженно улыбнулся. С нескрываемым любопытством разглядывая Расу, удивительный гость утвердительно произнёс:

– Да, ты одна из них. Я настройщик, я слышу. Больше того, ты – камертон.

      Тим стоял чуть в стороне и наблюдал за происходящим. На этих словах он подошёл к спинке кресла Расы и положил руки на её плечи. Девушка вопросительно глянула на него, затем перевела взгляд на Максимилиана и недоуменно пожала плечами. Она дала себе обет ничему не удивляться, а лишь внимать, наблюдать и запоминать.

– Ты не понимаешь, о чём я? – удивился Максимилиан. – Тим, ты ещё не посвятил Расу?

– Не успел, только в общих чертах. Мы встретились впервые незадолго до твоего прихода, дорогой друг. Но я невероятно взволнован твоим визитом. Что заставило тебя так рисковать и прибыть лично?

      Максимилиан отставил чашку, глубоко вздохнул и начал:

– Тогда, пожалуй, немного предыстории для Расы. Давным-давно, во времена предыдущей версии человечества, знание не дробилось на автономные науки. Химия, физика, биология, математика, лингвистика, философия и прочие направления были разделами единого учения об искусстве миротворчества. Владение законами взаимодействия стихий и элементов – суть волшебства, стоящего за тайной древнего алхимика. Это Знание разоблачает волшебство, вручает неограниченные возможности, требует осознанности и ответственности. Сейчас возвращается время синтеза. Учёные уже признали существование высших сил. Квантовая физика рушит сопротивление самых заскорузлых скептиков. Физики и лирики равно в почёте. Бывшие агностики приходят в гностицизм. Завершается эра великого разделения. Мы возвращаемся к себе. Но уже в новом пространстве творений. А теперь, Тим и Раса, совершенно секретно и только между нами. Я прибыл подготовить Камертон. Через тебя, Раса, мы дадим толчок новой энергетической решётке.

      На этих словах настройщик достал из кармана маленький прибор с ремешком, похожий на часы, и протянул его Расе.

– Надень на руку и с этого момента не снимай. Это мультископ, по нему мы будем поддерживать с тобой связь. А вот эту кнопку нужно использовать перед выходом из дома. Она включает защитное поле вокруг тебя, так твой вибрационный код не считывается, и тебя не вычислят те, кто может тебе навредить.

      Раса покорно надела прибор и защёлкнула ремешок на запястье. Удобно, не жмёт.

– Он влагоустойчивый, можно спокойно принимать ванну или душ. Не боится ударов. Не натирает кожу. В общем, пусть на предстоящее время он станет твоей частью тела. – Максимилиан улыбнулся, но тут же посерьёзнел и глубоко вздохнул. – А теперь о главном. План таков. В Москве есть особое место, точка сборки. Если поместить туда камертон и запустить нужную звуковую волну, то она разойдётся по меридианам Земли, активируя новую решётку. Все держатели узлов решётки разъехались по заданным координатам. Как только Тим вернёт оставшихся двух пропавших, мы приступим.

– День открытий, – изумлённо пожала плечами Раса, залпом допила остатки чая и окинула задорным взглядом собеседников. – Ну, что ж, я готова. С чего начнём?

– С отдыха. День выдался насыщенным, нам всем нужно набраться сил и перезагрузиться! – скомандовал Тим. – Больше ни слова о деле, будем рассказывать истории у камина, а потом баиньки. Нам предстоит много дел.

Глава 2.

Пути неисповедимы, точно!

Мир, куда уходят души условных старцев, – тот же, откуда приходят души условных младенцев. Нет ничего страшного в так называемом закулисье. Есть только уровни сознания тех, кто надел игровой шлем и погрузился в явь. Есть общий замысел игры и вписанные индивидуальные истории. Вымышленные нами же виртуальные истории, послушно исполняемые квантами мироздания. Когда ты это осознаешь, приходит иное восприятие, лишённое оценки «плохо или хорошо», «тварь я дрожащая или право имею». Состояние эго всего лишь отражает уровень сознания игрока, но не более. Например, где «наполеон» проведёт очередную игру – на поле брани или в смирительной рубашке. У каждого тут индивидуальные задачи, вплетённые в общий сценарий. Посему одни воюют, другие занимают бочки у моря, третьи создают миры в фантастических романах, и т.д., и т.п. И всё это происходит одномоментно на разных пластах параллельных вселенных.

– Бинго! – не сдержался Создатель и бросился обнимать своё ошарашенное дитя, только что осознавшее себя, наконец-то, Божественной Сущностью. Дитя, недоумённо оглядывая пенаты отца, сняла надоевшие бантики и искренне удивилась:

– Отец, если ты заранее знал, чем кончится моя Игра, то чего так бурно радуешься?! И в чём был смысл всех этих отключений памяти, страданий, самокопания, поисков истин, если всё это в итоге оказалось Твоей Выдумкой?!

– Ну, смысл Игры в том, чтобы ты, находясь в ней, осознала это Сама. А что, наблюдать за вами – ещё то развлечение! – хмыкнул Создатель, расставляя на доске новенькие фигурки, предвкушая начало игры. – Садись, наконец, разложим партию по-честному, а то я устал бдить за твоим дядей, этим вечным махинатором.

– О нет, папа, только не в шахматы. Это старомодно, – зевнуло дитя.

И Создатель от расстройства слишком сильно топнул.

      Тут следует пояснить, что Отец крайне редко проявлял столь бурные эмоции, поскольку на Седьмом небе, где и развернулись события этой семейной сцены, обитают сущности только высшего порядка. А уж им-то свойственно себя контролировать! Как-никак, создание миров (чем и заняты в этом измерении) – дело ответственное и от перепадов настроения зависеть не должно. Но так вышло, что дитя нечаянно наступила на больную мозоль Эхплатона, а именно так звали её Отца. Дело в том, что крылатые юнцы местного божественного пантеона окрестили его поколение скучными святошами, цинично назвали мета-методички устаревшими, а в святых писаниях нашли кучу нестыковок. Подрастающее небесное поколение больше не испытывало священный трепет перед старшими. Нетленные скрепы скрипели по швам, а светить нимбом так вообще стало старомодно!

      Усугубляло ситуацию то, что на собраниях почётных иерархов, куда входил Эхплатон, тоже исчезло единодушие. Старейшины разделились на консерваторов и эволюционеров. «Эволюцию не остановить, матрицу мира пора менять!» – теребило устои левое крыло. «Это святотатство! Люди плохо влияют на нашу молодёжь! Надо запретить эту тлетворную практику погружения в человеческие тела», – требовали правокрылые. И только правящий владыка Гипербратус хранил нейтралитет. Хотя, признаться, он просто ещё не придумал, что со всем этим свето-представлением делать.

В общем, забот у местного населения было выше небесной крыши, в чём читатель убедится в дальнейшем лично.

      Так вот, когда Создатель от расстройства слишком сильно топнул, тотчас под ними, а именно на Земле, что-то ответило эхом, грохнуло и забилось раскатами. Внезапно окно обители ахнуло, распахнулось и внутрь влетел вихрь. Облетев пенаты, он вернулся к подоконнику и внезапно осел на него, обернувшись элегантным мужчиной. Изящным жестом влетевший гость вскинул золочёное пенсне и, выглянув наружу вниз, где по шву какого-то побережья раскололась и гудела земля, восторженно изрёк:

– Баллов восемь не меньше! По какому поводу такое роскошное землетрясение?

– Дядя, дядя, я так соскучилась! – бросилось с объятьями дитя, в порыве радости едва не опрокинув его наружу.

– Сантамария, детка, ты вернулась! – воскликнул дядя и, захватив в объятья, закружился с ней по залу маленьким торнадо. – Мой верный напарник и великий король шалостей, я тоже скучал по тебе, флибустьер.

– Ты приглядывал за моей ледяной пещерой, корсар? – по-пиратски прищурилась малышка.

– Всенепременно, о предводитель! Ни одна снежинка не растаяла с тех пор, как ваша отважная персона отправилась в одиночное плавание в этот опасный океан под названием «человеческий опыт». Но теперь-то всё, твоя практика на Земле окончена? – остановившись, дядя с надеждой и даже мольбой посмотрел на отца девочки. – Брат, ты же больше не разлучишь нас на целую вечность?

– О Ферлюций, как так получилось, что я создал дитя для себя, а обожает она тебя! Колдунство твоё какое? – добродушно рассмеялся Эхплатон, умиляясь этой парочке, отчего сияние над его головой заметно усилилось.

      Тут необходимо сделать пояснение, что в отличие от Эхплатона, статного белокурого красавца, его брат являл собой его полную противоположность и всегда выглядел так, будто извлёкся из партера инфернальной оперы. Как обычно, на нём был фиолетовый фрак в красную крапинку, алый шейный платок с крупным бриллиантом в узле по центру; в одной руке он держал антикварные пенсне с тёмными стеклами, другой рукой надменный брюнет опирался на элегантную трость с мощным костяным набалдашником в виде головы пса с горящими рубинами вместо глаз. Набриолиненные, цвета безлунной ночи волосы его были едва схвачены искрами седины.

– Просто дядя единственный из вас взрослых, кто понимает меня и не ругает за проказы. Мне с ним всегда весело! – ответила за дядю малышка.

Ферлюций нежно посмотрел на любимицу, потрепал её по волосам и почти напевая произнёс:

– Просит ли ветер разрешение ворваться? Нужно ли воде дозволение испариться? Дух познанья смеётся над эфемерностью границ. Пепел не сожалеет, что был огнем. Ты прав всегда, мой друг. Поскольку именно в этот момент надо поступить именно так. Зачем? Понимаешь, когда приходит момент. А благодарность за опыт, согласись, невысокая плата за билет на подъёмник, если ты нацелен на обзор с вершины… Земля с высоты прекрасна, паломник!

      Повисла трепетная тишина. Эхплатон подошёл к окну, повелительным жестом прекратил землетрясение, притушил солнечный свет, сделав ярче звёзды. Дядя с малышкой присоединились к нему и, обнявшись, они встретили сиреневый вечер в единодушном благостном созерцании.

      Тем временем неподалёку от них разворачивались события менее благовидного свойства. Помнишь, читатель, в начале этой истории ты стал свидетелем странного похищения? Так вот.

      Межпространственная нора, по которой шершунки переправляли добычу, была тайно создана как раз для такого рода нелегальных делишек. Тут коротышкам ничто не угрожало. Гравитация уже не действовала, похитители тянули парящее бессознательное тело за галстук как за поводок. Шайка действовала слаженно, довольно переглядываясь и предвкушая скорое вознаграждение. Заказчик щедро заплатил за первого из этих двоих. Теперь они доставят ему второго и дело в шляпе. Гонорар будет настолько велик, что шершунки смогут оплатить целый год земной жизни в телах людей.