Лихие плохие

Народ дикий, от приглашений отказывается, а тинейджеры соглашаются. Нам этого и надо!

9 апреля

Провели первое занятие по английскому языку. Пришли на 80% молодежь до 22 лет[!] All right! Герл очень красивые, с распущенными волосами, в суперкоротких юбках, ноги… как это по-русски? – от ушей растут! Очень клево! Миссионеры вручили всем присутствующим предупреждение: не материться, не носить декольте и короткую, обтягивающую одежду. Но мой опыт подсказывает, что русские не читают инструкции, и, тем более, им не следуют.

Хорошенькие коленки у той глазастой girl в цветном шарфе. Она явно не читала инструкцию! С такими живыми глазками! Crazy! И следовать ей, конечно, не собирается.

12 апреля

В город прибыл в ходе предвыборной кампании агитпоезд из-за Урала. Претендент на пост президента Василий Залихватский выступал в центре на Театральной площади и стал разбрасывать деньги. Люди бросились подбирать и передавились, как в 1905 году в Кровавое воскресенье. Но тогда раздавали вино.

Несколько человек увезли на скорой помощи!

До чего дикий народ! Им нужен новый диктатор. Мы внушаем новый образ мышления, впихиваем книгу Мармона, а им, наверное, все …как это по-русски… до лампочки.

Странные эти русские, и обычаи у них странные. Хотя мне очень нравится в России. Два года я уже здесь, месяц в одном городе, два в другом. Преподаем английский, и под этим видом распространяем мармонистскую религию. Так наши руководители надеются покорить непокорных русских. Мне кажется, это сделать трудно, или ва-а-ще невозможно. Загадочная русская душа: сажают пальмы на улицах в Сибири, а им бы надо укреплять набережную. Каждый год потоп повторяется, у жителей пропадают запасы в подвалах, а они вместо того, чтобы строить запор для воды, надеются на что-то, на авось. Все у них абы как да как-нибудь – русская поговорка такая.

Непонятные россияне: убухивают деньги на пальмы, туи и фонтаны. Беспредел. Фонтанов в этом захолустном городке больше, чем в городах Средней Азии. Непонятно, загадочно, фантастично!

Мэр города – очень тщеславный человек, между прочим, его признали лучшим мэром в России. Здесь работать сложнее, чем в Мексике. Хотя индейцы – тоже загадочные люди.

13 апреля

Провели второе занятие. Посетителей убавилось. После первого фильма о нашем обществе часть старшего поколения слиняла. Исчезла мама с дочкой, у которой длинные русые волосы. Жалко. Я хотел с ней побеседовать о Мармоне.

Time is money

У той милой женщины глаза под цвет шарфа или наоборот… как это будет по-русски? Она смотрит очень серьезно. По-английски – ни бэ ни мэ. Браун спросил ее:

– Как будет «здравствуйте»?

– Гуд монинг.

– А «я вас люблю»?

– Ай лав ю.

– Значит, кое-что знаете.

– Это, видимо, знаю, – в ее зеленых глазах вспыхнули огоньки.

Крэзи! Прости меня, господи!

15 апреля

Еле дождался новой встречи. Одни люди ушли, другие пришли. А ее не было. Может, уже никогда не придет. Но мне все же кажется – придет! Еще ждать целых пять дней! Terrible!

20 апреля

Она пришла! На ней синее платье с глубоким вырезом. Какие роскошные плечи!

Она внимательно смотрела фильм о нашей секте в Честерфильде, об обучении в университете. Может быть, приедет в США? Это бы было cool! Наши взгляды встретились, ее глаза вспыхнули. Я подсел рядом и ощутил ее горячее дыхание.

Мы дали гостям задание – написать письма в Америку. Она написала моей сестре, я обещал передать. «Правда?» – совсем по-детски спросила girl. Сколько ей лет? Странно, это женщина без возраста.

Я помог ей перевести, она спрашивала каждое слово, и вдруг коснулась тонкими пальцами моей руки. Земля ушла у меня из-под ног. No! нельзя!

Осталось всего две недели. Time is money. Может, удастся ее окрестить.

Скоро мы открываем новую церковь, там красивая большая крестильня… она в белом одеянии, держась за мою руку, опускается в воду, потом выходит, словно нимфа… Белые одежды облепляют ее тело. Через тонкую ткань просвечивают упругие соски… у нее такая красивая грудь…

Боже, прости мне грешные мысли! Она такая стройная! Такая прекрасная! No!

Напишу письмо родителям, а лучше позвоню в Честерфильд! Мама с папой поддержат меня. Почему-то не прислали денег, а надо платить за квартиру.

18 апреля

Горожане празднуют День Дурака. Живут в нищете, зарабатывают по 100 долларов в месяц, а веселятся и радуются жизни! Им бы плакать, а они смеются!

У меня осталось десять дней. Только три занятия!

Господи, почему я должен уезжать?

Развлекались игрой, у нас с ней обнаружилось много общего: дома две кошки, мы любим голубой цвет, еще она сказала, что съела на завтрак два яйца, наверное, пошутила, – хотела угодить мне. Когда подошла и встала рядом, от нее пошел мощный поток энергии. Ах, голова кружится, ноги подкашиваются. Господи, продли командировку хотя бы еще на месяц!

Но старейшины суровы!

Нас учили в школе управлять импульсами, целенаправленно посылать и отводить от себя. Но я не хочу отбирать у себя эти сладкие флюиды, идущие от моей милой. O my darling! Разве такое счастье – грех? Я пожалел, что родился в семье мармонистов.

Она спросила: «Могли бы вы жениться на девушке другой веры?» Я ответил: «Пожалуй, нет, только на единоверке». Кажется, girl загрустила. Ей идет волнение, разрумянилась, щеки пылают, глаза – как два бриллианта. Старательно выговаривает английские слова, с трудом составляет предложения, однако я все понимаю. Какая она милая! Супервумен! Произношение восхитительное! Хоть сейчас в Америку. Почему бы ей не поехать со мной? Это стоит всего несколько сотен долларов!

Браун отрывает мое внимание от дневника. Мы должны идти на встречу в клуб.

Где мой желтый в крапинку галстук? Смешные, они спрашивают, почему у старейшин яркие галстуки. Потому что мы всегда в черных строгих костюмах и белых рубашках. А ведь нам всего по 20 лет. Хочется нравиться девушкам. Но мы должны быть скромными – так учили родители.

Она снова внимательно глядела на меня своими роскошными зелеными глазами. С любопытством смотрела фильм. Мне показалось, хочет поговорить со мной. О любви к богу. Ушла… не поговорили…

26 апреля

Наконец-то! Сегодня это свершилось! Целый час она мне исповедовалась со слезами на глазах! Она меня любит! – я читал это в дрожащих ресницах, в жарком прикосновении кончиков пальцев, горячих коленок. Ах, какие у нее коленки: круглые, как дыни. Она намного старше меня, но разве это имеет значение? Чем-то напоминает мою маму: нежность во взгляде, заботливые, ласковые руки. Я не уставал любоваться. Она случайно прикоснулась к моей груди, и горячая волна залила меня всего, я не мог унять дрожь. Боже, я грешен! God! Молю тебя, спаси и сохрани!

Мне удалось подарить ей книгу Мармона. Она поблагодарила и взяла, но, кажется, была разочарована, видимо, ждала чего-то другого. Огонь пылал внутри, я сгорал и возносился в небеса. Я не преграждал путь потоку ее энергии, она, словно солнечная батарейка, заряжала меня.

Ночью я сам заказал себе сон, и возлюбленная приснилась в моих объятиях. Я блаженствовал до утра. О my darling! Некоторыми усилиями я отослал мои грезы любимой, и верю, они дошли.

В спецшколе нас научили элементам черной магии. Я прилежно посещал занятия по манипулированию сознанием, преподаватели хвалили Эдглера как лучшего ученика. Когда я овладею ораторским искусством, смогу, как Цезарь, заворожить речью любую аудиторию, завладеть многотысячными массами, и они, словно овцы, повинуются моим словам.

Приеду в университет и запишусь на курсы риторики. Осталось последнее занятие в России. Я испытываю необъяснимый страх. Что будет? Боже, дай мне силы выдержать!

30 апреля

Выпал снег. Это бывает здесь… в мае… Стало холодно. Последний день. Последняя встреча с супервумен. Креститься она не решила. Я уеду, она, наверное, не захочет. Of course, ей неинтересны наши убеждения, она верит в своего, христианского бога.

Мы, американцы, далеки от этих русских. Так мне кажется. .Of course, нас не любят нигде. В Европе откровенно дразнят янки, а русские смеются над нашей прагматичностью, как некоторые американцы – над их русской детской безалаберностью. Надеются всегда на авось.

Авось, авось… можно было бы написать целую диссертацию об этом словоупотреблении. Русским милее нашей расчетливости и практичности их разгильдяйство. Они нас не понимают.

Никогда не обратить нам этих непонятных, crazy russian, вольных русских в мармонистскую веру. Никакие зарубежные секты не привлекут к нам массы народа. У них своя идеология, я это понял, когда записывал русские поговорки: «Не было ни гроша – да вдруг алтын», «Не жили хорошо – не будем начинать», «Бог в помощь», «Вольному – воля, спасенному – рай».

У нее редкое имя – Дарья. Созвучно с моим – Эдглер. В этом есть знак свыше! Наша встреча не случайна! Иначе к чему эти слезы, испепеляющий огонь внутри? Как с этим справиться?

Скорей бы уехать!

После фильма о нашей миссии слушатели курсов были растроганы и с грустью говорили нам теплые слова. Мы успели подружиться. Пускай не все посетители поверили в нашу религию, некоторым удалось вручить книгу Мармона, лишь троих мы окрестили за прошедший месяц, но русские добрые, отзывчивые. Мы успели привязаться друг к другу.

Даша плакала навзрыд! Не думал, что это будет так мучительно! Я украдкой смахнул слезу. Что за горькую отраву влил дьявол в грудь?

«Уедешь и забудешь», – утешал меня Браун. Может, оно и к лучшему, как говорят русские, но отчего-то не хочется уезжать. Time is money.

Мы никогда больше не увидимся с милой!

Приезжайте в Америку в мармонистский центр – пригласили мы. Креститесь и вам откроется дорога к истине.

Боже, неужели это – все? И мы больше никогда не увидимся? Заглянуть бы в будущее, раскинуть карты, хоть это грех… Что говорят карты? Война, гроза, червонная дама, встреча, любовная постель.

Завтра поездом уезжаем в Новосибирск, оттуда самолетом в Америку.

Прощай, немытая Россия! Прощай, моя любимая! Good bay!

Этот дневник Эдглер подарил своей возлюбленной Дарье. Прислала его сестра из Америки после его смерти. Так он завещал. Дарья была очень растрогана и даже всплакнула о бедном миссионере, который пропал где-то в дебрях Африки, умер, наверное, не познав женщины. Может даже был съеден туземцами. А какой славный был мальчик!

Да, тогда она схлестнулась с этим подростком, горячим и восторженным. Ничего у них не вышло, он хранил девственность по мармонистским правилам, зато в этот безумный период у журналистки родились бешеные стихи:

Жить!

Мне говорят:

Куда тебя несет?

Вернись скорей,

Не то башку снесет.

А я отправилась в полет,

И пусть это чистый улет,

И сердце растрачу я влет,

– Я села в свой самолет.

Мне говорят:

К чему эти проблемы,

То бесятся в тебе

Дурные гены.

Мне говорят:

Тебя же разобьет,

Не надо в лоб,

Иди в обход.

А я отправилась в полет,

И пусть это чистый улет,

И сердце растрачу я влет, – Я села в свой самолет.

Мне говорят:

Куда тебя несет.

Вернись скорей,

А то тебя снесет.

Мне говорят:

очередной занос,

черемуха весной

ударила вам в нос.

Мне говорят:

тебе нужны врачи,

зажми себя,

молчи и не кричи.

Пусть говорят,

не стану слушать я.

Того, что мне

советуют друзья.

Пускай внезапно

оборвется нить,

Но это я

и называю –

жить!

Глава 5

Кошки-мышки

У Дарьи была подружка – журналистка Валька Кошкина. Та прекрасно разбиралась в компьютерах, чем вызывала крупную зависть Дашки. Вместе они искали приключений, и иногда их находили. Одно время Дашка работала с Кошкиной в редакции газеты «Перестрой-ка». Тогда она могла наблюдать странные картинки.

Валя Кошкина сегодня не в духе. Страшная весть в миг облетела контору, и подчиненные попрятались по своим кабинетам. В курилке – пусто, в столовой тоже никого. Редакция притаилась.

Редактор перебирала бумаги на столе, с отвращением отбросила: «Горите вы синим пламенем!»

А все почему? Какая-то тетка зацепила сумкой колготки в автобусе. Порвала новые ажурные колготочки! Валя чуть не плакала. Неуклюжая баба. Набила полную сумку продуктов и стала неповоротлива, как тюлениха. С утра настроение испортила!

Валя пододвинулась к компьютеру, нажала на «Пуск». Загорелся зеленый огонек. Высветился экран. Валя нажала на опцию.

– Привет, мой милый котик! – сигнализировала редактор.

– Здравствуй, мышка! Как дела, дорогая?

– Спасибо, плохо, – уныло отстучала девушка.

– Что случилось? – участливо спросил «котик».

– Отвратительное настроение.

– Это бывает, – философски заметил он.

– Голова болит? – деловито осведомился.

– Голова? – Валя подумала и ответила. – Нет, кажется, не болит, а, впрочем, кто знает.

– Прими таблетку аспирина.

– Нет у меня аспирина, – кокетничала девушка.

– Тогда прими что есть.

– Уговорил, проглочу цитрамон, авось, поможет.

– Моей маме всегда помогал, – откровенничал «котик».

– Ну ты даешь!

– Твоя школа! – согласился компьютер.

– Ты настоящий друг! У меня даже настроение поднялось!

– Служу Советскому Союзу! – отпарировал друг.

– Я пойду, дела ждут! Пока-пока, – попрощалась Валя.

– Бай-бай, моя мышка, заходи еще! – пригласил комп. Опция погасла.

Вечером после нудного совещания редактор вернулась в контору. Кабинеты уже опустели. Корреспонденты спешили к своим семьям в конце рабочей недели. Только Валя никуда не торопилась.

Она устало присела на стул возле компьютера.

– Вот и я! – отстучала на клавиатуре.

– Привет, моя мышка! Как дела? – ответила машина.

– Спасибо, плохо! На совещании мне дали втык!

– Втык – это хорошо! Для машины. А для человека?

– Для человека ужасно! Меня с работы снимут!

– Не вешай нос! Не снимут!

– Эх, котик, поговорить-то не с кем!

– А я? Расскажи мне!

– Ты не поймешь. Хотя ты догадливый!

– Спасибо, мышка!

– Тебе спасибо, котик. Давай я тебе бантик нарисую! – и Валя нацепила на рисунок котика красный бантик в горошек. – Нравится?

– Очень! Спасибо, дорогая. Теперь расскажи, как дела?

– Знаешь ли ты, милый котик, что такое одиночество?

– Зажглась опция «поиск» – слово «одиночество». Через несколько секунд на экране высветилось: «Одиночество – это не чайник, телевизор и радио, включенные одновременно. Одиночество – это не обед и ужин у знакомых. Это когда…

– Знаю, знаю, Жванецкий!

Сам что-нибудь можешь?

Компьютер завис. Валя отошла к шкафчику, открыла его, достала коньяк, хлопнула стопку. Отрезала кусочек сыра, закусила и оглянулась на комп. Друг мигал зеленым глазом.

– Пить будешь? – предложила она другу.

– К сожалению, я не пью, – ответил участливо комп.

– А я пью, – задорно просигнализировала редактор.

На экране высветилось: «Не вешай нос, тебя не снимут! Потому что ты – хорошая, классная! Газета у тебя самая лучшая. Тебя все уважают и боятся!»

Валя вытерла рукавом губы, подсела к машине.

– Дурак, я не про уважение. Никогда не говори женщине, что она умная, лучше скажи – красивая!

– В моем лексиконе нет такого слова.

– Скажи, какое есть.

– Ты прекрасна.

– Котик, может, ты меня любишь? – вдруг мелькнула догадка у Вали.

Компьютер долго не отвечал.

– Завис! – решила девушка и снова приблизилась к шкафчику.

Достала коньяк, нарезала лимон, посыпала его солью. Съела, не поморщившись, взглянула на экран монитора. Он светился каким-то странным зеленоватым светом. Валя подошла, постучала по клавишам. На экране высветилось: «Ответ не найден».

– Ну конечно, куда тебе! Эх, котик, котик! – написала она и дала машине команду «отбой». На экране вдруг выскочила надпись: «Ответ может быть дан через 5 секунд. Повторите ваш вопрос».

Валя удивилась, но повторила: «Ты меня любишь, котик?»

Что-то в компьютере пискнуло, по экрану запрыгал красненький жучок и тихо запел: «Взвейтесь кострами, синие ночи!»

«Сломался», – решила девушка, испугалась и отключила своего «котика».

На следующий день девушка вызвала мастера. Настройщик вывернул наизнанку всю машину, ничего не нашел и собрал обратно. Но почему-то, когда Валя вновь включила комп, «котик» не отзывался. Видимо, при переустановке программа была потеряна. Такой у мастера не было. Но он пообещал достать. – Другой мне не надо! – махнула рукой редактор, – Обойдусь!

А на душе скребли кошки. Она чувствовала себя виноватой.

Такую историю поведала подруге Валя Кошкина. Дарья поохала, повздыхала и поняла, что с возрастом, возможно, тоже ошизеет, как Кошкина, и будет разговаривать с компьютером. Но она никогда не любила машины и не разбиралась в них, а только ломала. Дарья любила людей и живое общение. Нет, до разговоров с машиной она не дойдет, даже если останется одна на старости лет. Но нет, она сделает последний рывок! Она не будет коротать старость с кошкой!

Глава 6

Газеты города

В далеком Завонялове пришедшая в 80-е годы перестройка расплодила множество газет. Какие только издания не украшали прилавки ларьков «Роспечати». От двух советских газет: «Засранского рабочего» и «Засранского комсомольца» родилось великое множество изданий, на любой вкус и цвет. Город наводнили бурно развивающиеся в 90-е годы мафии, и оттого газетам было не счесть числа. Преобладала пресса нового, прогрессивного направления: «Сегодняшняя газета», «Перестрой-ка», «Гутен таг», «Гуд монинг». От прошлого остались одни воспоминания, да последняя газета, издание для безумных, вечно юных коммунистов «За победу». Особой популярностью в городе и крае пользовались издания: «Грязные носки», «Объедки», «Под дверью». Они выходили стотысячными тиражами и разлетались из киосков мгновенно. Журналисты привлекали читателей свежими слухами и недостоверными сплетнями. Совершенно новое направление достиглось в газете «Порноновости», а также в «Городских пряностях», в которых обсуждались вовсе не куркума и эстрагон, а постельная жизнь депутатов. Газеты этого направления размножались, будто тараканы: от чисто мужских – «За дам-с!», «Туды-сюды», до женских – «Красная шапочка» и «Барышня-крестьянка».