Медленное зажигание

Рина Дейн

Медленное зажигание

Информация о серии

«Медленное зажигание» – первая книга серии «На скорости чувств», где главная роль отводится борьбе противоположностей. Действия развиваются в самом обычном среднестатистическом городе где-то на юге. «Медленное зажигание» – история о мотогонках, запретном романе преподавателя и студентки, классической литературе и осени.

Больше информации об этой серии, других книгах и героях, творческих планах автора и многом другом можно найти в тг: рина дейн и ее слабости https://t.me/rinadain

Плейлист

Chase Atlantic – Swim

Dan Balan – Люби

Depeche Mode – Personal Jesus

Isabel LaRosa – Pretty Boy

Mareux – Lovers From The Past

Ваня Дмитриенко – Вишневый

Плейлист Венкова – Поговорить с тобой

Электрофорез – Зло

Первая глава

Вы не одни. Даже, когда кажется, что рядом никого…

Когда я окончила школу несколько лет назад, то была уверена, что и родительское попечительство надо мной закончится, и я смогу жить самостоятельно. Смогу есть то, что захочу, ложиться спать в том часу, в котором мне комфортно, и, что самое главное, меня никто и никогда не будет отчитывать. Но вот я на третьем курсе филологического факультета, и каждый раз, когда получаю неудовлетворительный балл, мои преподаватели жалуются отцу, тот передает все матери, и уже она пишет мне свои наставления. Пишет, потому что на звонки я давно перестала отвечать. В последнее время даже пришлось купить обычный будильник, ведь телефон постоянно стоит на беззвучном. Я люблю родителей, они у меня самые лучшие, кроме тех моментов, когда мать отчитывает меня, а отец влезает в мое обучение. Он захотел, чтобы я поступила на филфак, продолжила семейную династию выпускников лучшего университета южного округа. И я не ослушалась, возможно, впервые в жизни. Но ведь я не обещала, что буду учиться идеально, сдавать проекты, писать статьи и выступать с ними на форумах, как когда-то делал он, а перед ним его отец. Я просто обещала поступить и учиться…

Сегодня с мамой встречаюсь в студенческом кафе, куда она заехала после работы. Я же здесь подрабатываю, чтобы иметь хоть какую-то независимость от родителей. Да, они у меня прекрасные, как я уже говорила, но имеют привычку ограничивать мои финансы за плохое поведение. А веду я себя хорошо исключительно редко.

– Злата, – устало выдыхает мать и отодвигает от себя чашечку с горячим американо. К кофе она даже не притронулась: либо потеряла аппетит из-за нерадивой дочки, либо брезгует есть в студенческой столовке, как она сама называла несколько раз место моей работы. – Ты пойми, мы с отцом хотим для тебя лишь самого лучшего.

– Я знаю. Но вам не кажется, что то, что вы считаете самым лучшим для меня, не является таковым на самом деле? – хмурюсь и руки складываю на груди. И без того в тесной рабочей форме становится душно. Пытаюсь оттянуть ворот футболки, но это не помогает. В помещении тихо работает один единственный кондиционер, всего полчаса назад я чувствовала себя комфортно, а сейчас даже не могу сделать нормальный вдох.

– Злата, – мать качает головой и элегантно закидывает одну ногу на вторую. За окном только начался октябрь, еще можно ходить в легких туфельках, но мама уже перешла на теплую обувь на шпильке и вязаные кардиганы. – Не имей привычки перебивать взрослых, когда они с тобой разговаривают.

Сжимаю плотно губы и сдерживаюсь, чтобы не ответить. Если бы я отмечала в календаре все те дни, когда вела себя на три из пяти и ниже, то пустого места там бы не осталось.

– Отец договорился о пересдаче. Ты придешь в пятницу и сдашь работу так, как должна была сдать в первый раз. – Раскрываю рот, чтобы возразить, но мама останавливает меня одним взмахом ладони. – Я не закончила, Злата. Так вот, ты сдашь работу, получишь положительный балл и приедешь на выходные домой. Кирилл и Инга соскучились, ты совсем забыла про своих младших брата и сестру.

Я ни о ком не забывала, мы ежедневно обмениваемся сообщениями и забавными фотографиями, просто матери об этом знать не нужно. Кириллу двенадцать, и у него почасовое пользование телефоном, потому что техника вредна для зрения и здоровья в целом. Что касается пятилетней Инги, то она присылает мне голосовые с телефона брата, когда тот рядом. В основном рассказывает о важных делах в детском саду и о том, какому трюку она научила кота Федю.

– Я приеду на выходные, но не уверена, что у меня получится сдать работу так хорошо, как вы хотите.

– Ты сдашь, – мама улыбается уголками губ, сама женственность и элегантность, а после достает из сумочки кошелек, кладет на стул три тысячных купюры и одну сотню за кофе.

Она поднимается из-за стола, целует меня в щеку и еще раз смотрит мне в глаза. Сейчас мне кажется, что я вижу в этой красивой женщине свою маму, которая читала мне сказки в детстве и проводила со мной все свое свободное время, но этот мираж длится недолго. Не более секунды. И после передо мной снова Алла Гросман, в прошлом успешная ведущая новостей на областном канале, а ныне – создатель и ведущая вечернего шоу, суть которого в том, чтобы копаться в грязном белье, семейных скандалах и интригах.

Раньше мама уезжала на работу ранним утром и приезжала за полночь, помню, что по началу она целовала спящую меня в макушку, а после и эта мелочь исчезла. Я могла не видеть мать днями и неделями, когда она сдавала проекты. Моим воспитанием полностью занималась бабушка. И иногда папа в те редкие моменты, когда он не был занят собственной карьерой. Тогда отец был простым педагогом в нашем университете, получал докторскую степень и пробивал себе место в министерстве образования. Родители завоевывали себе места под солнцем, покоряли карьерную лестницу, пока я росла и воспитывалась так, как получалось в силу возраста. Она забирала меня сначала из сада, потом из школы. Отводила на дополнительные занятия по испанскому, а после на танцы, которые я прогуливала, и никто об этом не знал полгода. К моменту, как мама получила нужную должность, а папа свой кабинет в министерстве, я пошла в пятый класс и полностью приняла тот факт, что родителям на меня глубоко начхать. Но я их все равно люблю.

– Красивая. Сестра? – ко мне сзади подходит Ваня – один из тех ребят, которые тоже подрабатывают в кафе. Он проводит мою мать взглядом и чуть присвистывает ей вслед. Да, мама у меня красивая и молодая, ей нет еще и сорока, а внешне дашь не больше тридцати. Я ранний ребенок, потому и не такой удачный, как Кирилл или Инга. Порой кажется, что их родили лишь для того, чтобы исправить те ошибки, которые были допущены в моем воспитании.

– Мать, – отвечаю сухо и немного грубо. Убираю тысячные купюры со стола и кладу их в задний карман джинсов, это мне еще пригодится. Кружку с нетронутым кофе беру и подношу к губам, делаю глоток и морщусь, выплевываю горький американо и понимаю, почему мама и глотка не сделала. – Передай Серому, что помол сбился и нужно все настроить. У него минут десять. Иначе я ему этот кофе в рот насильно залью и проглотить заставлю, понял?

Ваня кивает и быстро уходит, забрав у меня и кружку, и сотню со стола.

Сама же я стою у столика еще пару минут, молча смотрю на дверь, из которой вышла мама. Ее тайота наверняка давно покинула студенческую парковку и сейчас держит путь домой. Становится обидно, что мама даже не предложила подвезти. Мой рабочий день сегодня почти закончился, осталось лишь сделать пару мелочей, все это займет не больше десяти минут, и я буду свободна. На улице накрапывает дождь, по-осеннему холодный и неприятный, и тащиться домой пешком не хочется, как и тратить деньги на такси, которое сейчас будет втридорога. Так что остается лишь одно – общественный транспорт, который я так и не смогла полюбить за все годы учебы.

Я справляюсь даже быстрее, чем думала. Прячу зарплату в кошелек, туда же убираю деньги, оставленные мамой, и выхожу из кафе. Сразу же натягиваю на голову капюшон, дождь усиливается, и к моменту, как прибегаю на остановку, я становлюсь промокшей до трусов. Трясусь и поглядываю на часы: нужная маршрутка должна прийти с минуты на минуту. Мне добираться до квартиры не так далеко, но если пойду пешком, то точно слягу с гриппом.

– Не стоит стоять под дождем, когда остановку придумали специально для того, чтобы прятаться от непогоды, пока ждешь общественный транспорт, – подает голос кто-то из угла остановки. Оборачиваюсь и вижу парня в выглаженном пальто, рядом с ним на лавочке лежит сложенный зонтик. Парень совсем сухой, его светлые волосы аккуратно зачесаны назад, глаза спрятаны за дорогими очками, а на щеках видна россыпь веснушек. Уже не таких ярких, как летом. Лицо кажется смутно знакомым, но я никак не могу понять, где могла видеть его. Он точно выглядит чуть старше меня на пару лет. Старшекурсник? Или кто-то с магистратуры?

– Тебя забыла спросить, – бормочу себе под нос, но громче говорю лишь, – Спасибо, но я лучше тут постою. Там как-то слишком душно.

Незнакомец смотрит на меня еще добрых несколько секунд, прежде чем покачать головой и отвернуться. С опозданием, но маршрутка приезжает. К счастью, внутри тепло, но пахнет мокрой одеждой и сыростью. Оплачиваю проезд и сажусь у окна, стягиваю с себя мокрую куртку и пытаюсь согреться за те минуты, которые я буду ехать. Видно, что печка в маршрутке работает. Потираю ладони о джинсы, а затем поправляю темные волосы, которые из-за влажности превратились в неаккуратные кудряшки. С ними я борюсь всю свою сознательную жизнь, но пойти на кератин я так и не смогла себя уговорить.

Домой я возвращаюсь насквозь промокшей, держу куртку в одной руке, а другой вытираю капли дождя с лица. Продрогла так, что зуб на зуб не попадает. Оказавшись в квартире, сразу же закидываю все вещи в стирку, кроссовки ставлю у батареи, а сама отправляюсь в душ. После надеваю махровый халат Тамары, своей соседки, и завариваю черный чай.

Тамары, моей соседки по квартире, нет, дверь в ее комнату закрыта. Повсюду пахнет ее новыми духами, от которых у меня слезятся глаза. Она старается следить за новинками и скупает все, что ей советуют консультанты в ближайшем магазине. Сейчас Тамара ударилась в восточную парфюмерию, и кругом все пропахло терпкими нотками мускуса и легкими ароматами специй. Раскрываю в кухне окно настежь, чтобы проветрить.

Настроение становится лучше, чего нельзя сказать о самочувствии: меня немного знобит и болит голова. Перед сном выпиваю противовирусные, пью еще раз чай и засыпаю с мыслью, что простуда – это последнее, что мне сейчас нужно.

Вторая глава

Несколько дней готовлю проект, который нужно защитить в пятницу. И, когда назначенный день наступает, я так и остаюсь неготовой. В голове не укладывается даже сам факт того, что мне нужно запомнить объем информации, которая мне даже не интересна! Я до сих пор понятия не имею, кем хочу стать, когда вырасту. Я научилась заботиться о себе, убираться и пользоваться стиралкой в пять лет, готовить и оплачивать самостоятельно коммунальные услуги, но так и не поняла, в чем заключается мое призвание.

У входа в университет меня ждет Валя, моя подруга. Мы познакомились на первом курсе, и как-то так получилось, что она единственная, кто из всех до сих пор меня не раздражает. Валя стоит в новом кашемировом пальто и полусапожках на аккуратном каблучке, поправляет свой берет и выглядывает меня в толпе студентов. Подхожу к ней сбоку и несколько минут просто стою рядом, пока она сама не оборачивается и не смотрит на меня. Сначала испуганно и удивленно, а после со снисходительной улыбкой.

– Гросман, я тебя, между прочим, жду, – на этот раз она поправляет свои белоснежные и аккуратные кудри, волосинка к волосинке. Вот кому бы пошло имя Злата. Мне же достались карие глаза и темная копна непослушных волос, которая превращается в одну большую кудряшку из-за сильной влажности. Как говорит мой младший брат, ты З-Злата, ты з-злюка и з-змея. Мило, я тоже его люблю.

– Так я уже тут.

– Вижу. И как ты пришла? В чем одета? – Валя скептически осматривает мою одежду и морщит носик. Невольно я сама опускаю взгляд и не понимаю недовольства подруги. Чем ей не угодили мои кроссовки и джинсы? – Ты вообще читала, что я тебе писала?

Отрицательно качаю головой, потому что телефон у меня все так же на беззвучном и я не видела ни одного сообщения от подруги.

– Я так и знала. Все снова нужно делать самой, – после этого она берет меня за руку и тащит в универ. Мы проходим вдоль длинных коридоров, подруге многие дружелюбно улыбаются, здороваются с ней, ее любят, она у нас местная знаменитость и королева факультета филологии прошлого года. Я же, по их скромному мнению, ее тень и агрессивный цербер, готовый наброситься на любого, кто мне не понравится.

Валя заталкивает нас в женскую раздевалку и идет к своему шкафчику, стуча каблучками.

Цок. Цок. Цок.

– Так что ты там мне писала?

– Василек заболела, – так мы все дружно называем нашего преподавателя, читающего курс по грамматике в этом семестре. – Сегодня ее заменит какой-то практикант. Пишет у Василька диссертацию или что-то такое. Вчера это услышала, когда заносила отчет на кафедру. Там его прям боготворят, правда, я поспрашивала девочек с потока, его никто и не видел. Но он мужчина, Гросман, а тебе срочно нужно сдать этот проект, так что…

Она достает из своего шкафчика пакет и бросает его мне. Все так же ничего не понимая, я достаю из этого пакета юбку, которая едва прикроет мои трусы и рубашку.

– Это что?

– Это ты сейчас наденешь, чтобы обольстить нашего практиканта, – учительским тоном заявляет Валя, снимает с себя пальто, убирает его аккуратно на лавочку. – Только поторапливайся. Мне еще нужно успеть тебя накрасить и волосы в порядок привести. Сейчас сделаю из тебя человека.

– Вообще-то эволюция уже сделала из обезьяны человека.

– Эволюция справиться с тобой не смогла, Гросман. Потому за дело берется Валя Копейкина, – от предвкушения она аж потирает ладони.

Я долго отнекиваюсь, сопротивляюсь, но через двадцать минут уже стою в этой же самой раздевалке в твидовой юбке и нежно-голубой рубашке, которую Валя категорически не разрешает застегивать на все пуговицы. Чувствую себя неуютно, постоянно хочется одернуть юбку, чтобы прикрыть бедра, но не получается. Да и те несколько пуговиц на груди я бы тоже застегнула, а то стоит мне лишь немного наклониться, и мой лифчик у всех на виду.

– Какие ножки! – улыбается подруга и садится передо мной. Она берет сумочку, достает из нее какие-то склянки и баночки. Из всего я узнаю только тушь и помаду. – Тебе нужно чаще носить юбки, Гросман. Ты ведь девочка! Грех прятать от мужчин такую фигуру, ею нужно гордиться. И пользоваться!

Фигура у меня хорошая, для меня это не новость. Но я не люблю одеваться открыто или даже немного откровенно. Это все привлекает лишнее внимание, к которому я зачастую попросту не готова. Даже сейчас, когда Валя с таким любопытством поглядывает на меня, улыбается и говорит, как мне хорошо, я чувствую себя не в своей тарелке. Хочется надеть какой-нибудь свитер и джинсы шире.

Послушно закрываю глаза, чтобы Валя не выколола мне их кисточкой, и слушаю ее, пока подруга рассказывает мне о новом свидании. Она поставила себе цель в этом семестре найти парня, но пока у нее ничего не получается. Валя даже зарегистрировалась на сайтах знакомств, сейчас покоряет «ДайВинчик», но ничего не выходит. Моя красавица подруга все еще одна.

– Просто… сейчас даже знакомиться не с кем, понимаешь? Тупые, хромые, лысые, женатые. Такое чувство, что мужчин вообще не осталось, – вздыхает Валя и продолжает красить меня. – То ему уже под тридцать, а он все ещё с мамой живёт, то сразу начинает с пошлятины. Это я не люблю, ты знаешь.

К губам прикасается кисточка, и мне хочется запретить Вале делать со мной хоть что-то еще, но я снова сдаюсь. После она занимается волосами, расчесывает их и заплетает у челки две аккуратные косички, перевязывает их прозрачными резинками. Смотрю на себя в зеркало, и на губах сама собой появляется улыбка. Мне нравится то, что вижу, но наряжаться так каждый день я не хочу. Потому что это не я, а какая-то другая девушка, которая довольна своей жизнью и счастлива.

– Красотка, – заканчивает Валя и быстро убирает все в сумочку. – У тебя на какой паре защита проекта сегодня?

– На второй.

Рассматриваю себя в зеркало еще немного, а после отворачиваюсь и надеваю кроссовки. С трудом, но я смогла заставить подругу оставить их, а не надевать ее новомодные полусапожки. Достаю из сумки папку, чтобы на ближайшей паре просмотреть материал и еще раз убедиться, что у меня всё получится. Мне кажется, что я ничего не знаю, но я точно сдам! Не глупая ведь.

– Ты сдашь! – пытается поддержать подруга, но я-то знаю, что из нас двоих быстрее она защитит диплом, чем я сдам проект, на вопросы по которому с закрытыми глазами ответит даже первокурсник. – Вот какая у тебя тема?

– Совершенствование устной монологической речи учащихся, – монотонно отвечаю я. Сейчас кажется, что из всего своего проекта я отлично знаю только его тему.

– Так это же легко, там даже рассказывать нечего.

Подруга идет позади меня и не может перестать меня поддерживать и уверять в том, что у меня все получится.

– Кому как, – бросаю сухо и резко открываю дверь. Я так погружена в свои мысли и сам факт предстоящей сдачи, что не сразу замечаю, с каким нехарактерным звуком открывается дверь. Валя останавливается позади меня и прикрывает рот ладошкой, я же выглядываю и вижу парня, сидящего на полу по ту сторону раздевалки и собирающего бумаги, рассыпавшиеся вокруг него.

Незнакомец поднимает голову, и я сразу узнаю в нем того парня с остановки, который показался мне душным и неприятным человеком.

Сейчас он смотрит на меня без тени улыбки.

– Вас не учили, что нужно открывать двери аккуратнее, чтобы никого не задеть?

– Вам не рассказывали, что под дверьми гулять вообще не следует? Вас могут ненароком задеть! – парирую я и выхожу из раздевалки, держа в руках сумочку и к груди прижимая папку с проектом. Валя любезно согласилась отнести мою куртку в раздевалку, когда понесет туда свое пальто.

– Простите, пожалуйста, – вместо меня говорит Валя.

Он собирается что-то еще мне сказать, но его обрывает оглушительный звонок. Бросаю еще один мимолетный взгляд на незнакомца и ухожу. Поднимаюсь на второй этаж, захожу в аудиторию и занимаю свое место у окна. Вали сегодня на этой паре не будет, вместо этого она ведет какое-то мероприятие для первого курса в актовом зале. Я слушаю вместе с остальными монотонный голос преподавателя, она пытается привить нам ту любовь к творчеству Маяковского, которую питает сама, но у нее не получается. Да, есть те, кто слушает ее с любопытством и интересом, а есть те, кто беззастенчиво спит, прикрывшись учебником, или, как я, готовится к другим занятиям. Перечитываю страницу за страницей еще раз, проговариваю основные тезисы и чуть заметно качаю головой. Мне нужно сдать. Хотя бы ради того, чтобы избавить себя от очередных нотаций и убедить родителей: я могу самостоятельно жить, развиваться и учиться.

После пары ухожу в кабинет Василька, в деканате сказали, что меня будут принимать там. Снова нервно одергиваю юбку и осматриваюсь по сторонам – рядом никого. Поднимаю руку и несколько раз стучу в дверь, но никто не откликается. Простояв так еще около минуты, приоткрываю дверь и заглядываю внутрь – пусто. Решаю дождаться этого таинственного практиканта внутри. Пока его нет, еще раз осматриваю себя внешне, поправляю блеск на губах и после снова возвращаюсь к проекту.

В голове звучит голос Вали: «Улыбайся и заигрывай, мужчины это любят».

Это все, конечно, здорово, но я не умею ни одного, ни второго. Сижу за первой партой, перелистываю страницу за страницей, когда дверь открывается, и я слышу уверенные шаги. Поднимаюсь и снова одергиваю юбку, она настолько короткая, что кажется, ее и нет вовсе. Поворачиваю голову, чтобы поздороваться с практикантом, но слова застревают в горле. Передо мной предстает тот самый незнакомец, которого я стукнула дверью в коридоре одной парой ранее.

– Здравствуйте, – говорю тихо. В висках пульсирует, ладони потеют. Он кивает, и я сажусь на стул, моментально складываю руки на парте, как самая прилежная ученица.

– Здравствуй, Злата, – он говорит спокойно, без тени улыбки и снисхождения в голосе. – Я рад, что ты не простудилась.

Кажется, этот мужчина умеет расположить к себе. Но сейчас я не знаю, как себя правильнее вести с ним. И мне теперь стыдно за свой поступок и свои слова. И за то, что не извинилась, тоже стыдно.

– Меня зовут Демьян Ярославович, – чуть заметно киваю и стараюсь запомнить имя, – и сегодня я приму у тебя проект, который ты, – роется в бумагах, – задолжала с прошлого семестра, верно? Не волнуйся и расскажи так, как ты сама поняла эту тему. Уверен, она далась тебе легко.

На мой внешний вид он даже не смотрит. Наверняка можно было и не краситься, ему бы зашло и так – без макияжа, в джинсах и толстовке.

Прокашливаюсь, приложив ладонь к губам, и после начинаю. Неуверенно, несмело, часто бросаю взгляд на записи, чтобы понять, что я говорю все правильно. Боюсь ошибиться, выглядеть в его глазах глупо. Чтобы занять чем-то руки, медленно прокручиваю между пальцами ручку, пока все говорю и говорю.

– Традиционное освоение речи проходит в три этапа…, – он поднимает руку, заставляя меня замолчать.

– Это все, конечно, хорошо, но давай сократим все до нескольких вопросов. Какие ты использовала методы и приемы для развития монологической речи?

– У нас еще не было практики, чтобы все использовать в реальной жизни.

– Хорошо, но вы оттачивали свои проекты друг на друге во время практического занятия. Какие методы и приемы ты выбрала, Злата?

Он придвигается ближе, упирается локтями в крышку своего стола и на ладони кладет подбородок. Смотрит на меня в ожидании ответа, с которым я тяну.

– Хорошо, какие вообще существуют методы и приемы?

– Наглядные, словесные и практические, – говорю все быстро, словно это хорошо заученная скороговорка.

– И какие бы наглядные приемы ты использовала? – практикант чуть склоняет голову набок. Чувствую себя перед ним глупой, нет, тупой дурочкой, которая совершенно ничего не смыслит в предмете, в котором он, я уверена, души не чает.

– ИКТ, таблицы, может быть, – голос дрожит от неуверенности.

Лучше бы я все ему скорее сама рассказала, чем отвечала на эти вопросы.

– Словесные?

– Беседы.

– Практические?

– Творческие проекты.

– Хорошо, продолжай, – он кивает на мои записи, не сразу, но я продолжаю говорить. В итоге я плюю на все и просто читаю текст, не обращая внимания ни на что. Мне хочется поскорее со всем закончить, выбраться из этого кабинета, получить свою оценку, которая бы понравилась отцу, и все. А ещё переодеться и смыть макияж.

Демьян Ярославович берет зачетку и быстро в ней что-то пишет, а после передает ее мне. Всего на секунду наши пальцы соприкасаются – совершенно безобидное действие, от которого по телу разливается приятное тепло.

– На будущее, Злата. Старайтесь не просто зазубрить, а понять материал. Вас могут по нему спросить, – кивает на мои бумажки, а затем отворачивается и полностью погружается в свои документы, на меня не обращая никакого внимания. Я медленно поднимаюсь, собираю листы и выхожу из аудитории. Коленки дрожат, все внутри переворачивается, а голова так гудит, что я себя не слышу. Подхожу к ближайшему окну, открываю его настежь и жадно глотаю свежий воздух. Становится легче. Бросаю проект в сумку, сама открываю зачетку и замираю.

«Удовлетворительно» Д.Я. Каренин

Понимаю, что он не виноват и я действительно ответила отвратительно, чудо, что этот практикант вообще меня снова не отправил на пересдачу. Василек так бы и поступила. Но мне обидно. Быстро вытираю глаза, не сразу вспоминая про тушь. Салфетками я убираю макияж, выбрасываю их в мусорное ведро и после иду в раздевалку. Переодеваюсь в свои привычные вещи и сразу чувствую себя хоть немного лучше. В таком виде иду в столовую, где уже ждет меня Валя. Она заинтригована. Не столько тем, как все прошло, сколько тем, как же на самом деле выглядит таинственный практикант.

Третья глава

В пятницу, как и обещала, я еду к родителям. Они живут в новом ЖК, который отстроили около трех лет назад, но до сих пор там продолжает появляться что-то новое. Не так давно поставили в одном из дворов фонтан рядом с детской площадкой. Вживую я пока это не видела, но, судя по фотографиям, выглядит впечатляюще. Отдаю таксисту деньги и выхожу из машины, застегиваю куртку и прохожу мимо будки охраны. Охранник меня не останавливает, приветствует кивком головы и чуть улыбается. Я тут не так часто бываю, но приятно, что меня все еще помнят. Бросаю взгляд на часы – я не опаздываю, потому успеваю зайти на парковку и проверить свою зайку. Yamaha стоит рядом с внедорожником папы на том же месте, где я ее оставила прошлой весной.