Вуаль Химеры

По одиночке каждого из них можно было бы одолеть. Но вместе они становились живым ураганом, перед которым не устоял бы и самый грозный враг.

– Куда это он так спешит? – Зигвар, отложив гигантскую гирю, проводил взглядом удаляющегося Фастара. Его ноздри вздрагивали, улавливая знакомый шлейф, – Ночка его была густо сдобрена хмельным духом и чужим потом. Все как обычно.

Он перекинул гантель Коллю, и тот ловко поймал ее.

– А мне кажется, он – очаровашка, – Лагерта посмотрела на Фастара с нескрываемым интересом, – Но в мои планы он не входит.

– Х-хочешь сказать, в твои п-планы кто-то все же входит? К-кто? – Колль уже знал ответ, но хотел услышать это от нее самой.

– Мне кажется, у нас с Йоргеном есть что-то общее, возможно это слово начинается на «Л».

– Хм, – Зигвар задумался, – Любовь?

– Конечно, любовь… любовь к клану, любовь к бегу, любовь к острым ощущениям, любовь к деньгам…

– А к бегу это как?

– Он будет убегать от меня, а я догонять. Вот увидите, он обязательно это оценит.

Все дружно засмеялись.

–А вообще, я серьезно.

– Не связывайся с этим сопляком, он тебя не стоит, – Зигвар не на шутку забеспокоился за сестру, – Его мамаша всегда рядом, она оберегает своего больного сынка, как коршун, готовый разорвать любого, кто покусится на него.

– Не всегда же она с ним, – лукаво улыбнулась сестра. – Я подумываю привязать его к себе покрепче. Так сказать, держать на коротком поводке. Это самый верный путь к сердцу… вернее, к тайнам баронессы. А когда он будет пытаться взобраться на меня своей больной тушкой, я просто зажму нос…

– Думай сама, сестра, – Вздохнул Зигвар, – Мы в любом случае заступимся за тебя, если что-то случится… Но лично мне, неинтересно ни наследство, ни эти интриги, я вольный волк и им останусь!

Лагерта ударила его по стальным мышцам и весело засмеялась. Зигвар поднял сестру в воздух и начал крутить вокруг своей оси с огромной скоростью, пока оба не рухнули в сугроб. К ним присоединился Колль, и все трое, перевоплотившись в волков, с рыком начали купаться в снегу.

***

Этим утром Наталья решила пробежаться от своего дома до терема отца. По прямой это всего лишь тридцать верст, но если взять правее и повернуть у Енисея, то путь удлинится еще на три десятка верст, а метровые сугробы добавят препятствий, это ей как раз и нужно. После отъезда барона, она не спала всю ночь. Нужно срочно проветрить голову. Мать будет ждать их с Греттой в условленном месте, там Наталье никто не помешает показаться во всем своем естестве. Заодно и девочка потренируется. Родителям совсем нет дела до своей дочери, а ведь в ней столько потенциала.

Пробежка заняла около часа. Волчья кровь с бешеным ритмом циркулировала по венам, Наталья почувствовала радость и приятную усталость. Краем глаза она заметила в стороне тройку близнецов, вышедшую на тренировку. Один из волков, угольно-черный, замер, уставившись на нее немым, преданным взглядом. Другой, рыжий, весело взвизгнул и подтолкнул брата мордой. Мальчишки… – с легкой улыбкой подумала Наталья и, не сбавляя темпа, помахала им рукой.

На пороге дома показалась одна из служанок.

– Доброе утро, Нора. Гретта в своей комнате?

– Доброе. Я позову, она где-то в доме.

Девочка появилась со стороны террасы. Она уже была одета для длительной тренировки. Ее кудри, белые как первый снег, были собраны в небрежный пучок, а сама она была одета лишь в тонкую кофту и утепленные панталоны.

– Тебе не будет жарко? Может, захватишь сорочку? Сейчас всего минус двадцать C°.

Гретта молча покачала головой, ее взгляд скользнул в сторону поляны, где резвились близнецы. Затем она засунула руку в карман и протянула Наталье сложенный в несколько раз листок.

– Что это? – девушка развернула бумагу. Почерк был мелким, угловатым, будто выведенным в спешке, – Это от барона? Для меня?

Девочка кивнула, ее глаза были серьезными и бездонными

– Спасибо, я прочту позже. Тогда пошли? Моя мама уже ждет, – Наталья убрала записку в кулон, и они двинулись в путь.

***

Мальвинда вошла в комнату Эллы без стука и по привычке направилась к окну. Тяжелые портьеры с шелестом взметнулись, впуская в комнату ослепительный, колючий свет.

– Пора вставать, опять проваляешься до обеда, завтрак уже проспала! Кстати, как отметили годовщину? – с легкой насмешкой спросила мать.

Элла лежала, уткнувшись лицом в подушку, не подавая признаков жизни.

– Ясно, никак. Он что, опять забыл? – не видя реакции дочери, она повысила голос, – Я с собой разговариваю?

– У него много проблем и дел, неудивительно, что он забывает такие неважные вещи. Пока наш отец прятался от всего мира, Фастар занимался всеми делами сам: снабжением деревень, руководил добычей и продажей алмазов… Я тебя прошу, не заходить больше в мою комнату по утрам.

– Я должна каждый раз убеждаться, что его внутренний зверь не сорвался с цепи. Не хотелось бы однажды найти тебя… с перегрызенным горлом в постели.

– Он со мной предельно корректен, – сквозь зубы произнесла Элла, – Порой даже слишком. Инициативу приходится проявлять мне.

Мальвинда невольно залюбовалась прекрасной тройкой волков на тренировочной площадке. Она любит наблюдать за сильными волколаками, особенно, в их природной стихии. Самый мощный из них это, конечно, Зигвар, молодой и горячий волк. Он беззастенчиво роняет брата в сугроб и крутит на одной руке сестру. Его силе мог бы позавидовать и сам барон по молодости. Потные мышцы переливаются на морозном солнце, а легкая испарина придает ему зловещий вид. Баронесса поджала губу. Она уже придумала ему задание на сегодня. Такую силу просто необходимо использовать по назначению.

– Мама, ты меня слышишь? – Дочь уже оделась и приводила в порядок свои спутавшиеся за ночь волосы.

– Да, конечно. Ты что-то сказала?

– Я спросила, ты не видела мою дочь?

– Ее только что забрала Наталья на тренировку, – видя, как сузились от ревности глаза дочери, мать поспешила продолжить, – Уж лучше пусть она приходит в этот дом, но не живет в нем! А девочке необходимо дышать свежим воздухом и хоть иногда выгуливать своего волка! Пока мама и папа заняты своими делами! В общем, у меня тоже появились дела.

Мальвинда быстрым шагом вышла из комнаты дочери, оставив Эллу наедине со своими мыслями.

***

– Смотри, смотри, идет обратно! – Зигвар шутливо позвал брата, – Держись, романтик, не растай!

– К-как ты меня назвал? Р-романтик? – Колль набросился на брата, но был тут же нежно опущен всем телом в сугроб железобетонной рукой, – Тьфу, тьфу, я тебя все равно р-раскатаю как п-пластилин, когда-нибудь…

Пока Колль отплевывался от снега, Зигвар, вытерев ладонь о штаны, сделал несколько шагов вперед и с нарочитой галантностью пригласил Наталью и Злату на вечерний чай. Та, верная своей сдержанности, лишь мягко покачала головой и, взяв Гретту за руку, прошла мимо.

– Неприступная как ледяная скала. Но ничего, мы ее добьемся, брат, не плачь!

– Да ты просто и-издеваешься, – запротестовал Колль, – Отстань, я с-сам все сделаю. Не л-лезь в мои дела!

– Как скажешь, как скажешь. Я просто хотел помочь!

– Ты в-выставляешь меня перед ней п-посмешищем.

– Мальчики, тише! Оранжевый уровень! – Лагерта одернула братскую перепалку и головой указала куда-то за их спины.

Из двери, окутанная облаком голубого меха, вышла Мальвинда.

– Что ей н-нужно в такую рань?

Баронесса, заметив их замешательство, томно улыбнулась, прикрывшись одной из своих самых обворожительных масок. Она жестом подозвала к себе Зигвара. Обменявшись понимающими взглядами с сестрой, в его глазах мелькнуло нечто похожее на брезгливость. Зигвар послушно подошел к баронессе, и они вместе скрылись в темном проеме двери, а тренировка на этом бесславно завершилась.

5. Олаф

Двухкомнатная спальня Агнеты и Олафа находится в самом восточном крыле терема. Оттуда им не слышны ни склоки между хозяевами, ни их редкое веселье. Два породистых волколака добровольно стали прислугой для барона и его свиты.

Их спальня выглядит как маленькое убежище. Здесь есть вся история рода Ландвик, заботливо хранимая Олафом. Хоть он и появился в их клане сравнительно недавно, тем не менее, Агнета с готовностью приняла увлечение мужа древом клана.

Когда все дела по дому улажены, они уединяются в своем гнездышке и наслаждаются тишиной и любовью. Они – это все, что у них осталось друг у друга. В их возрасте, любая пара выглядит довольно изношенной годами. Но их это не смущает, ни дряблая кожа, ни редкая с плешиной шкура. Они видят в своих глазах и сердцах лишь любовь, любовь, пронесенную через века.

На рассвете Агнета уже занималась хозяйством, а Олаф, потягиваясь, собирался на конюшню. Он прочел записку жены: баронесса требовала принести из оранжереи волчий корень для Йоргена.

«Младшему барону не мешало бы обратиться к знающему лекарю», – с грустью подумал старый волколак. Олаф помнил времена, когда варил зелья от кровистой болезни для полулюдей-недоволков. Но Мальвинда, кичащаяся своим происхождением от волколаков-алхимиков, ревниво оберегала сына от любого постороннего влияния, считая свои познания исчерпывающими. Приказ, однако, нужно было выполнить быстро, ведь хозяйка не терпела промедлений.

Зайдя в конюшню, он быстро запряг Дюжего и выкатил сани прямо перед домом, чтобы Фастару было удобнее выезжать с территории. Близнецы уже вышли на тренировку, и повсюду был слышен их веселый лай. Старый конюх невольно вспомнил молодость. Он взял корзину для трав и быстрым шагом отправился в оранжерею. Нарвав необходимое количество растений, Олаф оставил их на кухне. А сам вернулся в конюшню, чтобы почистить ее и постелить свежего сена.

Прошло всего пара часов, а тренировочное поле уже опустело. Старый конюх, поддавшись внезапному порыву, подошел к косторубу – некогда его любимому снаряду. Его плешивая, в шрамах лапа с нежностью погладила отполированную временем и потом рукоять. Когда-то он лихо управлялся с этим оружием, теперь же оно смотрелось в его руке как неуместный, грустный реликт.

Из окна выглянула Агнета и позвала его на кухню.

– Садись, завтракай. Ты еще не ел, а уже с утра пораньше вычистил все стойла.

Он послушно сел за стол и принялся за омлет с сырым мясом.

– Ты отнес хозяйке волчий корень?

– Я оставил его на кухне, – он показал рукой на корзину.

– Странно, она не пришла за ним. Поешь и отнеси тогда сам, не забудь. Мне еще белье нужно выгладить и прибраться в комнатах.

– А Нора где?

– Она немного простыла, я сегодня ее подменю.

Олаф давно не был в покоях хозяев. Он любил бывать на втором этаже. Там витал иной, торжественный и тревожный воздух. В последнее время его начинали преследовать приступы ностальгии, наверное, это старость проявляла себя в мелочах.

Поднявшись по лестнице, он неторопливо прошелся по богато украшенному холлу, покои баронессы находятся в конце коридора слева, у окна. Он тихо постучал, но ответа не последовало. Не стоит оставлять такое ценное растение под дверью, придется занести его в хозяйские покои.

Сделав глубокий вдох, Олаф вошел и направился к столу у окна, чтобы оставить корень, как вдруг из соседней комнаты донеслись странные, приглушенные звуки. Словно кто-то плакал и смеялся одновременно. Старик, движимый внезапным беспокойством, приоткрыл дверь. И застыл, как вкопанный.

В полумраке комнаты, на разбросанном в беспорядке шелковом белье, он увидел их. Мальвинда, ее тело изгибалось в немом, животном экстазе, а сама баронесса истошно подвывала. Над ней, могучей и властной горой, возвышался Зигвар, мускулистыми руками, сжимающий ее бока. От них исходил жар и дикий, терпкий запах похоти, смешанный с духами баронессы. Олаф, ошеломленный, невольно отступил, задев плечом дверную ручку.

Ему показалось, что звуки на миг стихли. Не дожидаясь последствий, старый волколак, не помня себя, пустился наутек, сердце его колотилось, пытаясь вырваться из груди.

***

Он покинул свою конюшню далеко за полдень, физический труд измотал старое тело, и ему очень захотелось перекусить. Наверняка, младшую Гретту уже привели домой после тренировки. Он обещал ей поиграть во дворе с щенками. У входа на кухню его ждала Мальвинда. Олафу не хотелось смотреть ей в глаза, словно он был в чем-то виноват перед ней.

– Я почуяла запах конского навоза задолго до того, как ты вошел в мой будуар. Тебе жить расхотелось?

– Я, честно ничего не видел особо, – он замолчал на секунду, – Это все не мое дело, баронесса.

– Вот именно! Не забывай свое место, старый пес! – она развернулась на каблуках, – А за корень, спасибо!

Она удалилась в гостиную, ее бедра мерно покачивались в такт шагам. Вид у нее был сытый, довольный и опасный.

Олаф увидел тарелку супа, заботливо приготовленную женой, и принялся обедать. А к выходкам Мальвинды он уже давно привык, за столько-то лет.

Спустя минут десять, в коридоре послышались чьи-то голоса. Олаф доел свой суп, который показался ему слегка горьковатым и выглянул в коридор. Около подсобки стояли две красивые женщины, Элла и Злата, они были явно раздражены друг другом. Не удивительно, старшая дочь барона всегда недолюбливала бывшую пассию отца, да и сестру тоже.

Решив больше не искушать судьбу, Олаф предпочел уйти через задний двор конюшни.

На него накатила усталость, и он, вернувшись в свою комнату, прилег отдохнуть. Сон сморил его почти мгновенно.

Через полчаса Агнета вернулась и, увидев спящего мужа, нежно укрыла его теплым покрывалом. Она заметила, что лоб его покрыт мелкой испариной. Легкая тревога кольнула ее в сердце. Она прилегла рядом и обняла его. Олаф слабо пошевелился.

– Это ты, милая?

– Да, я. Мог бы дождаться, когда я вернусь из прачечной и накормлю тебя. Теперь придется доедать остатки.

– Я… поел, ты явно… пере…борщила с перцем… солнышко.

– Сегодня у нас рыбный суп, я не кладу туда перец, шутник. А еще, смотри, что я нашла на столе, – она помахала запиской и нежно улыбнулась, игриво коснувшись его холодного, мокрого лба, – Олаф… почему ты такой потный?

Он не ответил. Его дыхание стало прерывистым.

– Олаф, ты слышишь меня? – Агнета попыталась его перевернуть.

Его голова бессильно откинулась. Из полуоткрытого рта показалась белая, пузырящаяся пена. А его глаза, когда-то такие ясные и добрые, смотрели на нее остекленевшим, невидящим взором.

– Олаф!!!! – Ее крик разорвал тишину их убежища, она начала его трясти изо всех сил, – Что случилось? Почему?? Ты не можешь вот так меня бросить! Не смей! Не смей!!! Олаф!!!