Сомнамбула

Сергей Ефремов

Сомнамбула

Пролог. Тень на камне.

Все началось с трещины в мраморе.

Лео стоял перед зданием муниципалитета, как делал это каждое утро по пути на работу, и ждал зеленого сигнала светофора. И вот тогда он ее увидел. Идеально отполированная плита облицовки, серая в белую прожилку, имела один-единственный изъян – тонкую, почти волосяную трещину, уходящую вглубь.

И эта трещина шевельнулась.

Не физически. Нет, камень оставался неподвижным. Но на долю секунды Лео увидел за ним не стену, не бетон и арматуру, а нечто иное. Глубину. Бесконечную, бездонную пустоту, холодную и беззвездную. Это было похоже на то, как если бы реальность была нарисована на тончайшей бумаге, и в этом месте чернила проступили.

Он моргнул, и видение исчезло. Трещина снова стала просто трещиной. Завыл клаксон недовольного водителя. Лео, сбитый с толку, перешел дорогу, ощущая странную пустоту в желудке. Это был не страх. Это было знание. Смутное, неоформленное, но неумолимое, как зубная боль.

Мир вокруг был таким же, как всегда. Люди спешили по своим делам, солнце отражалось в стеклах небоскребов, в воздухе витал запах кофе и выхлопных газов. Но что-то изменилось. Теперь Лео видел не просто город – он видел проекцию. И где-то в самом его основании зияла та самая, едва заметная дыра.

Глава 1. Шум за кадром.

С того дня реальность для Лео начала медленно расслаиваться, как старая краска.

Сначала это были сны. Яркие, насыщенные, полные странных геометрических форм и существ, не подчиняющихся законам физики. Он просыпался с чувством, что провел ночь не в постели, а в каком-то ином, более реальном месте, и этот мир с его счетами, отчетами и графиками был лишь бледной, упрощенной копией.

Потом пришли проблески наяву. Он ловил их краем глаза – мерцание воздуха в углу комнаты, искажение перспективы, когда он смотрел на длинный коридор офиса. Однажды, слушая скучный доклад начальника, он на секунду отвлекся и услышал это. Не тишину, а нечто за ней. Глухой, низкочастотный гул, ровный и монотонный, как работающий гигантский механизм. Это был звук самой реальности. Фоновый шум мироздания.

Он попытался рассказать об этом Алисе за ужином. Они сидели в своей уютной кухне, пахло запеченной курицей, и все было так нормально, так прочно.

«Мне кажется, с миром что-то не так», – сказал он, крутя в пальцах вилку.

Алиса посмотрела на него с легкой усмешкой. «С тобой все в порядке, дорогой? Опять переработал?»

«Нет, серьезно. Как будто все это… декорация. А за ней что-то есть. Что-то огромное».

Она положила руку ему на лоб, притворно проверяя температуру. «Тебе надо отдохнуть. Давай в выходные куда-нибудь съездим. На природу. Посмотришь на настоящие деревья, на реку, и все эти странные мысли выветрятся».

Он улыбнулся и кивнул. Проще было согласиться. Но он знал – деревья и река будут частью той же иллюзии. Может быть, просто более красивой ее версией.

Именно тогда он впервые увидел Наблюдателя.

Это случилось в метро. Вагон был полон, Лео уткнулся в телефон, пытаясь отогнать нарастающую тревогу. Он поднял глаза, скользнул взглядом по безликой толпе, и его взгляд зацепился за одного человека. Тот стоял у противоположных дверей, одетый в ничем не примечательное серое пальто. Но было в нем что-то… статичное.

Пока все вокруг покачивались, кашляли, листали ленты, этот человек был абсолютно неподвижен. Он не просто стоял – он был установлен, как столб. И его глаза… они не блуждали, не выражали усталости или скуки. Они были направлены на Лео. Прямо, осознанно, без всяких сомнений.

Лео почувствовал ледяной холод где-то в районе сердца. Он попытался отвести взгляд, но не смог. Взгляд Наблюдателя был гипнотическим. В нем не было ни злобы, ни любопытства. Только констатация факта. Факта того, что Лео видит.

На следующей станции человек в сером вышел. Двери закрылись, и вагон тронулся. Лео прислонился лбом к холодному стеклу, пытаясь унять дрожь в коленях. Он был не просто сумасшедшим. Он был тем, кто увидел кулисы. И кто-то на этих кулисах теперь видел его.

В кармане его пиджака лежал смятый листок, который он нашел утром в своей записной книжке. Он не помнил, чтобы писал его. Там было всего три слова, выведенные его же почерком, но с незнакомой, отчаянной уверенностью:

«ОНИ НЕ СПЯТ».

Глава 2. Чернильная клякса.

Слова «ОНИ НЕ СПЯТ» горели в его сознании, как раскаленный шрам. Лео провел пальцами по бумаге, ощущая легкую шероховатость чернил. Его почерк, но не его мысль. Это было послание от него самого, но из какого-то другого состояния – того, что видело трещины и слышало гул.

Он не пошел на работу. Впервые за десять лет он просто позвонил и, бормоча что-то о пищевом отравлении, отключил телефон. Алиса уже ушла, оставив на столе записку с сердечком: «Отдохни, моя любовь». Эта нормальность, эта забота теперь казалась ему частью огромного, продуманного до мелочей спектакля.

Весь день он провел, блуждая по квартире, пытаясь поймать тот самый сбой, трещину. Он пристально вглядывался в узор обоев, в стыки между плитками на полу, в отражение в зеркале. Мир упрямо оставался цельным и прочным. Иллюзия была безупречной. До поры до времени.

К вечеру его взгляд упал на аквариум с его старой, почти слепой золотой рыбкой по имени Фортуна. Он подошел ближе, наблюдая, как она лениво шевелит плавниками в воде, окрашенной заходящим солнцем в кровавые тона.

И тогда он это увидел. Не в камне, не в воздухе, а в воде.

На поверхности воды, на секунду, отразилось не потолок его гостиной с люстрой, а нечто иное. Огромное, темное, состоящее из сгустков двигающихся теней. Оно было лишено формы, но обладало чудовищным присутствием. Это длилось мгновение – словно капля черных чернил упала в идеально чистый водоем реальности и тут же растворилась, не оставив и следа.

Лео отшатнулся, задев стул. Фортуна, испуганная резким движением, метнулась в угол аквариума.

Шум. Тот самый низкочастотный гул, который он слышал в офисе, стал на мгновение громче. Он исходил не из ушей, а из самого пространства, вибрируя в костях.

Он понял. Иллюзия не была статичной. Она была живой, дышащей, и иногда она «сбоила». Как старая пленка, которая заедает и показывает на секунду то, что скрыто за кадром. И эти сбои учащались. Для него. Потому что он начал видеть.

Ему нужно было найти того человека в метро. Наблюдателя. Он был частью системы. Может быть, стражем. А может быть, таким же узником, который нашел способ сохранить осознанность.

Ночь принесла новые сны. На этот раз это был не хаос форм, а нечто конкретное. Он стоял в бесконечной серой пустоте, и перед ним простиралась стена из миллионов мерцающих огоньков, похожих на экраны старых телевизоров, настроенных на «белый шум». И сквозь этот шум доносился голос, незнакомый и полный безмерной усталости:

«Игнорируй тишину. Ищи пустоту. Они прячутся в том, чего нет».

Лео проснулся с этим словом на губах. «Пустота».

Утро застало его у окна. Он смотрел на просыпающийся город, на машины, на людей-муравьев, спешащих по своим делам. И он видел это теперь не как хаотическое движение, а как идеально отлаженный процесс. Каждый человек, каждое событие – часть огромного, сложного паттерна, предназначенного для того, чтобы скрыть Истину.

Он взял свою записную книжку и на чистой странице вывел: «ПУСТОТА».

Потом ниже: «МЕТРО. СЕРЫЙ. НАБЛЮДАТЕЛЬ».

Он должен был вернуться туда. Он должен был найти его. Потому что страх быть сумасшедшим уже сменился гораздо более страшным знанием – знанием того, что он единственный, кто проснулся в мире спящих. Или один из немногих.

Выйдя на улицу, он почувствовал себя голым. Каждый прохожий мог быть одним из НИХ. Каждое окно могло скрывать неподвижную фигуру в сером. Он шел, пытаясь сохранять обычное выражение лица, но внутри все кричало. Он видел мир как гигантские декорации, и он больше не мог играть свою роль.

Спускаясь в подземку, он ощутил, как знакомый гул становится почти осязаемым. Он был здесь, в самом сердце иллюзии. В месте, где сходились миллионы маршрутов, миллионы жизней, которые, возможно, были лишь строчками в чьем-то безумном сценарии.

Он ездил по кругу уже два часа, переходя с линии на линию, вглядываясь в лица. Ничего. Только уставшие, равнодушные маски.

Отчаяние начало подступать, холодное и липкое. Может, он и правда сошел с ума? Может, Алиса права, и ему нужен психиатр?

И тогда, в толпе на пересадочной станции, он снова увидел его. Тот же серый плащ. Та же абсолютная неподвижность среди людского потока. На этот раз Наблюдатель стоял у колонны, и его взгляд был снова прикован к Лео.

Лео, не думая, ринулся сквозь толпу. Он должен был догнать его, он должен был получить ответы!

Наблюдатель не побежал. Он просто развернулся и пошел прочь своим ровным, мерным шагом, словно не касаясь земли. Лео преследовал его, лавируя между людьми, его сердце колотилось где-то в горле.

Они свернули в безлюдный служебный коридор, освещенный тусклыми желтыми лампами. Дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен» была приоткрыта. Наблюдатель скрылся за ней.

Лео, не раздумывая, вошел следом.

Он оказался в маленьком бетонном помещении, похожем на подсобку. В воздухе пахло пылью и озоном. Посреди комнаты стоял Наблюдатель, повернувшись к нему лицом. Его черты были размыты, невыразительны, как у манекена.

«Кто вы?» – выдохнул Лео, прислонившись к стене.

Наблюдатель не ответил. Вместо этого он поднял руку и указал пальцем на противоположную стену. Там, на голом бетоне, Лео увидел не дверь и не щит, а еще одну трещину. Но на этот раз она не была случайной. Она была идеально ровной, вертикальной, и из нее исходил слабый, мертвенный свет.

«Это дверь?» – спросил Лео.

Наблюдатель медленно покачал головой. Его губы не шевельнулись, но Лео ясно услышал голос в своей голове, сухой и безжизненный, как скрежет шестеренок:

«Это не дверь. Это шов. Иллюзия сшита из лоскутов. Иногда швы расходятся».

Лео посмотрел на трещину, на этот «шов» в реальности, и почувствовал не страх, а жгучую жажду. Узнать. Увидеть. Что бы там ни было.

«Что там?» – прошептал он.

«То, что было до. И то, что будет после. Настоящее», – прозвучало в его сознании.

Лео сделал шаг вперед. Наблюдатель не мешал ему. Он просто наблюдал.

Еще один шаг. Расстояние между ним и трещиной сокращалось. Мертвенный свет омывал его лицо. Оттуда пахло озоном и вечностью.

Он протянул руку, чтобы прикоснуться к шву. Чтобы разорвать его.

Глава 3. Шов.

Кончики его пальцев коснулись бетона вокруг трещины. Он был холодным и шершавым, самым обычным на ощупь. Но в том месте, где из разлома исходил свет, воздух вибрировал, словно над раскаленным асфальтом. Лео почувствовал легкое покалывание, будто от статического электричества.

Он обернулся. Наблюдатель стоял неподвижно, его лицо оставалось бесстрастной маской. Ни одобрения, ни запрета. Только ожидание.

«Иди или уйди. Система уже заметила аномалию», – прозвучал в его голове беззвучный голос.

Лео вдохнул полной грудью. Запах пыли и озона стал резче. Он больше не боялся. Любопытство, жгучее и всепоглощающее, заглушало все остальные чувства. Он должен был знать.

Он прижал ладонь прямо к светящейся линии шва.

И мир взорвался белым светом.

Нет, это был не взрыв. Это было растворение. Бетонная стена, комната, Наблюдатель – все поплыло, растеклось, как акварель под струей воды. Звук гула, который преследовал его неделями, нарастал, превращаясь в оглушительный рев, а затем так же внезапно смолк, оставив после себя абсолютную, звенящую тишину.

Он не чувствовал своего тела. Он был лишь точкой сознания, парящей в пустоте. Но это не была та пустота, что он видел во сне. Это был Хаос.

Вокруг него клубились, рождались и умирали формы, не подчиняющиеся никакой логике. Геометрические фигуры, состоящие из чистого звука. Цвета, у которых не было названий. Вспышки памяти, не его памяти – чужие лица, чужие миры, обрывки чужих жизней. Он видел города из стекла и пламени, руины под двумя лунами, существа света, танцующие в кольцах газовых гигантов.

Это было не «то, что за стеной». Это была Складка. Прослойка между реальностями. Место, где все возможные миры, все версии истины сталкивались и переплетались в безумном танце.

«Первое проникновение всегда самое яркое», – узнал он. Мысль пришла не извне, а родилась внутри него, как будто он всегда это знал. «Ты видишь не Истину, а лишь ее отражения в калейдоскопе».

Он пытался сфокусироваться, найти в этом хаосе хоть какую-то ось, точку опоры. И тогда он увидел их.

Они не были существами в привычном понимании. Скорее, это были сгустки чистого внимания, гигантские, холодные и безразличные. Они плавали в этом хаосе, как киты в океане, не взаимодействуя с мириадами образов, а лишь наблюдая за ними. Их «взгляды» были подобны лучам прожекторов, они скользили по рождающимся и умирающим мирам, фиксируя, каталогизируя.

ОНИ.

Один из этих «лучей» скользнул по его парящему сознанию.

И в тот же миг все изменилось. Хаос стал упорядочиваться. Формы стали обретать знакомые очертания. Он увидел свой город, но словно на чертеже или в голографической проекции. Улицы, здания, люди – все было пронизано тончайшими серебристыми нитями, которые сходились в гигантские узлы, пульсирующие с ровным, знакомым гулом. Это была Система. Каркас иллюзии.

А потом он увидел себя. Не точку сознания, а свое физическое тело, все еще стоящее в той бетонной комнате с протянутой рукой. И от него самого тоже тянулись такие же нити, вплетаясь в общий узор. Но несколько из них были… оборваны. Или перерезаны. Они болтались без связи, и сквозь эти разрывы в его обычную, «прописанную» жизнь и просачивались те самые сбои – трещины, шум, сны.

Луч внимания ОНИ задержался на этих оборванных нитях. Он почувствовал не интерес, не гнев, а нечто иное – намерение исправить ошибку. Сшить разорванное.

Его отбросило.

Резко, болезненно, с ощущением падения с огромной высоты.

Он снова почувствовал свое тело – его выворачивало, сердце бешено колотилось. Он лежал на холодном бетонном полу подсобки. Свет из трещины погас. Теперь это была просто трещина в стене.

Наблюдателя тоже не было.

Лео поднялся, опираясь на дрожащие руки. Во рту был вкус меди. Голова раскалывалась. Но в его сознании, ясно и отчетливо, горела новая информация, как будто ее вживили прямо в мозг.

Он не просто увидел «настоящее». Он понял механизм.

Этот мир был не просто иллюзией. Он был тюрьмой. Или убежищем. Гигантским симулятором, созданным для того, чтобы скрыть… что? От кого? От ОНИ? Или от самих себя?

ОНИ не были богами. Они были смотрителями. Надзирателями в этой тюрьме-убежище. Их задача – поддерживать целостность симуляции, «зашивать» разораввшиеся швы и… удалять неисправимые элементы.

Он был неисправимым элементом.

Лео выбрался из подсобки и побрел по безлюдному коридору, не в силах выбросить из головы последний образ – тот холодный, безличный луч внимания, нацеленный на его оборванные нити. Это не было любопытство. Это был диагноз. И приговор.

Он вышел на людную станцию. Толпа, шум, рекламные щиты – все это теперь казалось ему жалкой пародией, картонными декорациями. Но теперь он знал, что видит не только он.

Он поднял глаза и встретился взглядом с девушкой, продававшей кофе в киоске. Их взгляды скрестились на секунду дольше, чем положено. И в ее глазах он увидел не просто усталость. Он увидел ту же самую, запрятанную глубоко внутрь, тревогу. Ту же отстраненность.

Она моргнула и отвернулась, принимая заказ у следующего клиента. Но Лео уже знал.

Он был не один.

Система дала сбой не только в нем. И если есть другие, кто видит швы, значит, есть и сопротивление. Или, по крайней мере, способ выжить.

Он пошел к выходу, к грязному дневному свету. Его страх сменился холодной решимостью. Они – ОНИ – уже знают о нем. Они придут «чинить» его. Стирать его память, вплетать оборванные нити обратно в общий узор. Или просто удалять.

У него не было времени на сомнения. Ему нужно было найти других. Найти способ скрываться. И понять, для чего вообще была построена эта гигантская, прекрасная и ужасная тюрьма, в которой он жил, сам того не ведая.

Он достал телефон. Экран был испещрен тревожными сообщениями от Алисы и коллег. Он стер их все. Потом открыл браузер и в поисковую строку ввел три слова, которые теперь имели для него совершенно новый, буквальный смысл:

«Иллюзия реальности сбой».

Поиск выдал миллионы результатов – философские трактаты, статьи по квантовой физике, форумы конспирологов и сумасшедших. Он пролистал первую страницу, потом вторую. И на третьей, в самом низу, он нашел ссылку на сайт с простым, белым фоном и одной-единственной строкой текста, которая заставила его сердце заколотиться с новой силой:

«Слышишь гул? Видишь швы? Ты не один. Найди Пустоту».

И под этим – адрес. Старый заброшенный завод на окраине города.

Лео выключил телефон. Он посмотрел на свой отражение в темном экране. Его собственное лицо показалось ему теперь чужой маской. Но под ней скрывалось нечто большее. Проснувшаяся часть, которая помнила Хаос и видела Систему.

Они знали о нем. Но теперь и он знал о них. Игра только начиналась.

Глава 4. Призраки в системе.

Заброшенный завод «Прогресс» стоял на отшибе, как выброшенный на свалку гигантский механизм. Ржавые корпуса цехов, выбитые стекла, граффити, пытающиеся придать этому месту хоть каплю жизни. Лео стоял у забора с дырой, достаточной, чтобы пролезть человеку, и чувствовал, как по спине бегут мурашки. Это было не просто страшное место. Оно было… тихим. Слишком тихим. Шум города сюда почти не долетал, и на смену ему пришла та самая, звенящая тишина, которую он слышал за швом.

Он сделал шаг внутрь территории. И тут же ощутил это – едва уловимое изменение давления в ушах, как при взлете самолета. Воздух был гуще, тяжелее. Иллюзия здесь была тоньше, более потертой на углах. Он шел по щебню, прислушиваясь к внутренним ощущениям, как радиоприемник, ловящий нужную волну.

Его привел сюда тот сайт. «Найди Пустоту». Что это значит? Пустое место? Отсутствие чего-то?

Он зашел в главный цех. Под высоким, проржавевшим насквозь куполом царил полумрак. Гигантские станки застыли в немых, причудливых позах. И тут он увидел первого из них.

Человек сидел на обломке бетонной плиты, уставившись в пустоту. Он был одет в потертую куртку, и его лицо было бледным, исхудавшим. Он не шевелился, когда Лео приблизился.

«Ты… ты один из… тех, кто видит?» – тихо спросил Лео.

Человек медленно повернул к нему голову. Его глаза были стеклянными, бездонными.

«Вижу?» – его голос был шепотом, полным песка. «Я уже почти ничего не вижу. Только нити. Серебристые нити. Они дергаются. Иногда рвутся».

Лео почувствовал ледяной укол. Этот человек был сломан сильнее, чем он. Он видел каркас Системы постоянно.

«Меня прислали. С сайта. Сказали «найди Пустоту»».

Человек слабо улыбнулся, и это было жуткое зрелище.

«Пустота – не место. Она здесь». Он ткнул пальцем себе в висок. «И там». Палец дрогнул, указывая в пространство между станками.

Из тени вышел другой. Женщина лет сорока, с умными, усталыми глазами, в которых еще теплился огонек осознанности.

«Хватит его мучить, Эмиль. Он и так на грани». Она посмотрела на Лео, оценивающе. «Ты новый. Чистый. Еще не разъеден Знанием. Как долго?»

«Несколько недель. Я… я видел шов. И… Их».

Женщина кивнула, словно услышала ожидаемое.

«Меня зовут Ирина. А это наша «колония». – Она обвела рукой темный цех. – «Призраки в системе. Те, кого Система не смогла до конца стереть. И кому пока не нашла замену».

«Замену?»

«Они не убивают, Лео. Это слишком расточительно и создает… нестыковки. Они стирают. Сознание, память, личность. А на его место вплетают новую, удобную, не задающую вопросов. Того парня, что был тобой до того, как ты увидел трещину, уже не существует. Он был стерт в тот миг. Теперь есть ты. Проснувшийся артефакт».

Слова Ирины падали, как камни. Он думал, что его «я» борется, но оказалось, что его старое «я» уже мертво. Он был его призраком.

«Что же нам делать?» – голос Лео дрогнул.

«Выживать. Прятаться в слепых зонах. Вот это место… оно аномальное. Старая, нестабильная точка в симуляции. Здесь Их влияние слабее. Нити доходят до нас истонченными, рваными. Мы учимся их видеть. И обходить».

Она подвела его к дальней стене, где на ржавом металле ктото нарисовал мелом схему, похожую на нейронную сеть или паутину.

«Смотри. Это упрощенная карта Системы здесь, в городе. Узлы – точки концентрации энергии, стабильности. Обычно это места скопления людей, важные здания. А вот эти линии…» – она провела пальцем по белым линиям, – «…маршруты Наблюдателей. Они ходят по одним и тем же путям, как патрули. Мы их отслеживаем».

Лео смотрел на карту, и кусочки пазла складывались в душераздирающую картину. Весь его город, вся его жизнь были всего лишь сложной схемой, патрулируемой охранниками.

«А «Пустота»?» – не унимался он.

Ирина вздохнула.

«Пустота – это не отсутствие. Это то, что было до них. Или то, что остается, когда ты отключаешь Систему в своем восприятии. Это источник всего. И наш ключ. Некоторые из нас…» – она кивнула в сторону сидящего Эмиля, – «…сливаются с ней. И теряют себя. Другие… учатся ее слышать».

Внезапно Эмиль вскочил с своего места. Его стеклянные глаза расширились от ужаса.

«Идут!» – просипел он. «Чистильщики! По красному маршруту! Близко!»

По цеху пробежала волна напряжения. Другие фигуры, прятавшиеся в тени, зашевелились, как испуганные тараканы.

Ирина схватила Лео за руку.

«Быстро! Они не должны тебя запеленговать! Ты еще слишком «яркий», твои оборванные нити светятся, как маяк!»

Она потащила его вглубь цеха, к огромному, похожему на пресс станку.

«Есть места, где симуляция почти не работает. Дыры. Залезь под него и не дыши. Не думай ни о чем. Стань Пустотой».

Лео протиснулся в узкое пространство между холодным металлом пресса и бетонным полом. Запах ржавчины и машинного масла ударил в нос. Он закрыл глаза, пытаясь выполнить невозможное – не думать.

Он услышал шаги. Медленные, мерные, не один набор, а несколько. Они вошли в цех. Воздух снова сгустился, но на этот раз с угрозой. Это было не просто внимание, это был целенаправленный поиск.

Он прижался к полу, пытаясь слиться с ним, повторяя про себя как мантру: «Я пустота. Я ничто. Меня нет».

Шаги приблизились к его укрытию. Он увидел тень, упавшую на пол рядом с ним. Два ботинка из грубой, неизвестной кожи. Они стояли неподвижно.

Лео задержал дыхание. Сердце стучало так, что, казалось, его услышат на другом конце города. Он чувствовал их. Холодное, безличное присутствие. Чистильщиков.

Один из них наклонился. Лео не видел лица, но ощутил исходящий от него сканирующий импульс, словно луч радара. Он прошелся по его телу, и Лео почувствовал, как все его оборванные нити натянулись и задрожали, выдавая его с головой.

Найдено, – прозвучало в его разуме, беззвучно и окончательно.

И в тот же миг из глубины цеха раздался оглушительный грохот – кто-то из Призраков намеренно опрокинул груду металлолома. Тени у ботинок дрогнули. Безразличие на секунду сменилось переориентацией.

Шаги удалились от его укрытия, направляясь к источнику шума.

Лео лежал, не в силах пошевелиться, обливаясь холодным потом. Его спасли. Пожертвовали собой, чтобы отвлечь Чистильщиков.

Через несколько минут, показавшихся вечностью, Ирина прошептала из темноты:

«Ушли. Но они запомнили твой резонанс. Теперь ты в их списке».

Он выполз из-под пресса. Его трясло.

«Спасибо», – прохрипел он.

Ирина смотрела на него с странным выражением – смесью жалости и надежды.

«Не благодари. Ты видел шов и выжил. Ты смог прикоснуться к Хаосу и не сошел с ума. Ты… не такой, как мы. Возможно, в этом есть смысл».

Она сунула ему в руку смятый листок – копию карты с маршрутами Наблюдателей.

«Тебе нельзя оставаться здесь. Ты привлекаешь их, как магнит. Иди. Живи своей старой жизнью, насколько это возможно. Пытайся быть призраком в своей же жизни. И учись. Учись чувствовать Пустоту. Она – единственное, что сильнее Их».

Лео покидал завод, чувствуя на себе взгляды обреченных Призраков. Он был беглецом в двойном смысле – бежал от Системы и от своих же спасителей.

У него появилась карта. Появилось знание. И появилась новая, страшная цель.

Он не просто хотел выжить. Он хотел понять, кто такие ОНИ. И можно ли разобрать эту Машину по винтикам.