Измена Я не твоя

– Вася, я прошу тебя… – выдохнул Андрей.

По тону слышно было, что он и сам понимает, какую глупость сморозил. Но мне уже всё было ясно.

– Андрей, всё, – твёрдо отрезала я, не поднимая головы.

Набив сумку вещами, я дернула молнию и повернулась, собираясь идти к двери. От гнева и обиды в глазах у меня темнело. И тут я почти налетела на него: оказывается, он стоял вплотную за моей спиной. Большими растерянными глазами Андрей смотрел прямо на меня, словно ждал чего-то.

– Вася… – начал он после паузы, и голос его дрогнул. – Я… я не смогу без тебя.

Глаза его блестели. Он действительно был на грани слёз. Моё сердце на миг дрогнуло, но я сжала зубы. Андрей с надеждой сделал крохотное движение вперёд, будто порывался меня обнять. От него пахнуло табачным дымом и мятой. Видно, уже успел в коридоре покурить от переживаний.

– Потапыч тоже за нашу семью просит, – вдруг выпалил он, зачем-то хватая с кровати плюшевого медведя.

С этими словами Андрей неловко протянул мне громадного розового медведя, даже попытался натянуть ему на морду свой привычный заискивающий вид. Но я лишь покачала головой. Плюшевый зверь сейчас выглядел жалко, с обвисшими лапами, и я испытывала к нему примерно те же чувства, что и к его хозяину. Отвращение.

– Не надо, – сказала я устало и оттолкнула игрушку обратно на кровать. Медведь глухо плюхнулся на смятые простыни.

– Андрей! – всхлипнула я, уже не зная, что сказать. Боль, злость, жалость к себе – всё смешалось. Я стояла перед ним, сжимая кулаки, и не находила слов.

– Ребята, вы идёте? – раздался внезапно бодрый мужской голос из коридора.

Дверь палаты распахнулась, и внутрь заглянул Юрий Александрович. Следом в палату вошла мама Лена.

– Васенька, как ты, девочка моя?! – всполошилась она, увидев, что я уже одета и с сумкой в руках.

Мама Лена быстро подошла ко мне и тут же заключила меня в свои объятия. Я уткнулась лицом ей в плечо и, обнимая её, почувствовала тяжёлую-тяжёлую пустоту у себя в груди. Сердце словно налилось свинцом. Было больно… так больно, что казалось, я сейчас снова потеряю сознание. Но я не заплакала. Только крепче прижалась к моей приёмной маме, глотая рваное дыхание.

Через её плечо я видела, что Юрий Александрович держится позади, у двери, молча наблюдая за нами. Лицо свёкра было хмурым и растерянным, словно он не знал, как себя вести дальше. Андрей стоял в углу палаты, опустив голову. Он даже не пытался больше вмешиваться или просить прощения при родителях. Наверное, понимал, что это бесполезно.

Мама Лена осторожно отстранилась и заглянула мне в лицо:

– Вась, родная, всё будет хорошо, слышишь? – проговорила она горячо. – Ну что ты, моя хорошая…

Я попыталась выдавить из себя улыбку, чтобы не расстраивать её ещё больше, и лишь тихо кивнула.

– Всё, всё… забираем нашу будущую мамочку домой, – принялась хлопотать мама Лена, похлопывая меня по спине. Она явно хотела развеселить и отвлечь меня, но голос ее нервно дрожал. – Там у нас уже такой сюрприз тебя ждёт! Мы весь дом украсили…

Я благодарно сжала её руку, стараясь ради неё выглядеть хоть немного бодрее, чем чувствовала себя на самом деле.

Глава 5

Дом Волконских встретил нас разноцветными шарами и огромным тортом на столе. Я переступила порог родного дома, и перед глазами тут же вспыхнуло: «Добро пожаловать домой!» – яркими буквами на плакате, прикреплённом над лестницей. Повсюду шарики, гирлянды, негромко играла весёлая музыка. А у празднично накрытого стола нас ждали Маша, сестра Андрея, и её муж Антон.

– Поздравляем! Поздравляем вас! – радостно закричала Маша, едва я появилась в гостиной под руку с мамой Леной.

Антон сиял во весь рот и держал в руках хлопушку с конфетти. Стоило мне войти, он дёрнул за верёвочку, и над моей головой брызнул целый салют из цветных бумажных кружочков.

– Ура! Пацан родится, вот увидите! Пацан! – воскликнул Антон, обнимая меня одной рукой, пока вторая всё ещё сжимала опустевшую хлопушку.

Маша тоже заключила меня в тёплый нежный поцелуй и погладила по плечам.

– Вась, дорогая, я так рада! – зашептала она мне на ухо. – Ты только не нервничай, ладно?

Я кивнула, стараясь улыбаться, хотя губы меня не слушались. Внутри у меня всё разрывалось от обиды, но ради всех собравшихся я пыталась держаться молодцом. Все вокруг улыбались, обнимались, что-то радостно говорили, резали торт, чокались бокалами… а мне, честно говоря, не по себе было от всей этой эйфории. Как будто мы празднуем не радостное событие, а пытаемся скрыть за громкими голосами и суетой надвигающуюся катастрофу.

– Пойду воздухом свежим подышу, – негромко сказала я, сохраняя на лице вымученную улыбку.

– Правильно, прогуляйся, доченька, – тут же поддержала мама Лена, поднимаясь из-за стола.

– Ничего, я сама, – поспешила я возразить. – Всё хорошо.

Отведя плечи и продолжая изображать если не счастье, то хотя бы приличное настроение, я вышла на открытую летнюю террасу позади дома.

Был полдень, солнце стояло высоко. Я прошла мимо плетёных кресел и остановилась чуть поодаль, возле каменного мангала, где Антон как раз жарил ароматные шашлыки. Мимо носа поплыл аппетитный запах пряностей и жареного мяса. Мой желудок тут же громко заурчал. Я даже невольно засмеялась: ням-ням, тоже мне, подавай ему шашлык прямо сейчас! Инстинктивно положила ладонь на живот.

– Мой малыш, – прошептала я нежно, – как же долго я тебя ждала… – По щекам вдруг потекли горячие слёзы, но на этот раз – слёзы тихого счастья. – Какой ты у меня классный, крошка… Я уже люблю тебя больше всего на свете и никому никогда тебя в обиду не дам.

Вдалеке глухо хлопнула дверца машины – возможно, уезжали те самые иностранные партнёры, которых отец успел отпустить по домам после утреннего конфуза. Я посмотрела вперёд и вытерла слёзы. На соседних дачах пели садовые триммеры, на горизонте колыхались в жарком мареве кроны старых дубов. Природа вокруг излучала равнодушное спокойствие, никак не откликаясь на мою личную драму. И от этого на душе стало вдруг тоскливо. Почему всё вышло именно так? Почему в один миг самое лучшее событие в моей жизни обернулось такой горечью?

Я осторожно прикусила губу и на секунду зажмурилась, прогоняя предательские слёзы. Мне было обидно до ужаса. Я так хотела этого ребёнка, я мечтала о крепкой, дружной, счастливой семье. А что в итоге вышло? Ничего. Пшик. Теперь у меня будет ребёнок, но семьи уже, похоже, не будет.

Я тяжело опустилась на деревянную лавочку у балюстрады террасы. Солнечные зайчики прыгали между перилами, но мне совсем не стало теплее. Я сама в детском доме росла, знаю, что такое – чувствовать себя одинокой и никому не нужной. Меня туда бабушка определила, потому что родители меня бросили. До сих пор не люблю вспоминать ни своё детство, ни ужасы тех детдомовских будней, честно говоря. Мама Лена и Юрий Александрович заменили мне родителей. Они помогли мне получить образование и даже устроиться на хорошую работу. Вот только Андрей не смог стать нормальным мужем, как бы ни пытался. Ведь это не первая его измена была. Я чувствовала неладное, особенно когда он в командировки уезжал. Помню, ночами ловила обрывки его шёпота по телефону, а среди прочего он пару раз произнёс имя «Дана». Тогда я гнала от себя дурные мысли: мало ли, может, коллега… Я верила ему, дура, успокаивала себя. Мама Лена меня мудрости учила – терпению, прощению. Но сейчас, когда я всё своими глазами увидела, эта мудрость уже не работает, как бы я ни хотела её применить.

Внезапно сверху, с балкона второго этажа, донёсся раздражённый голос сестры мужа:

– Андрей, ты на кой чёрт это делаешь?! – выкрикнула Маша зло.

Я вздрогнула и подняла голову. Звуки шли с веранды над террасой – видимо, Маша разговаривала с братом у себя.

– Мне Вася как сестра, и я её в обиду не дам, слышишь! – кричала она.

– Слушай, Маш, не лезь не в своё дело, а! – рявкнул в ответ Андрей. – Мы взрослые люди, сами разберёмся! Следи лучше за своим мужем!

– А что с моим мужем? – не унималась Маша. – Сколько бы ты Антона ни подбивал сходить налево, у тебя ничего не выходит! У нас с ним крепкий брак, поня-я-ял? Крепкий! Бедная Вася…

Дверь наверху со стуком захлопнулась. Я будто окаменела, услышав Машины слова. Выходит, моё чутьё никогда меня и не обманывало. Андрей не просто изменял мне сам – он, оказывается, и другого мужчину подначивал на измену, да ещё кого! Мужа родной сестры уговаривал «сходить налево»! Сволочь, просто нет слов. Негодяй.

В груди всё похолодело. Вот значит, какой человек был всё это время рядом со мной…

Я медленно поднялась со скамейки. Ну что ж, если он мечтает о свободной разгульной жизни, так тому и быть. Пусть будет по-твоему, Андрей Волконский. Я больше не собираюсь держаться за того, кто меня не ценит.

Глава 6

– Долго этот цирк продолжаться будет?!

Андрей мрачно смотрел на то, как я собираю вещи, а я, поправив волосы, перекладывала из шкафа в чемодан свои платья и книги. После разговора на террасе я поднялась наверх совершенно опустошённая, но с чётким намерением: мне надо было уйти от него. Немедленно. Вначале я хотела сбежать прямо сейчас в свою квартиру, которую ещё давно получила от государства как сирота, но не хотела так резко травмировать маму Лену уходом из дома. Поэтому решила сделать первый шаг: хотя бы перебраться в другую спальню.

В спальню вошла мама Лена. Увидев чемодан на супружеской кровати и хаос из разбросанных вещей, она испуганно ахнула:

– Ребята, что происходит? Васенька, доченька, ты куда собралась?

Мама Лена была явно встревожена и смотрела то на меня, то на Андрея.

– Всё хорошо, мам, – поспешила я успокоить её, натянуто улыбнувшись. – Я просто переезжаю в другую спальню.

Мама Лена скользнула взглядом по Андрею, уже поняв причину.

– Андрей, помоги Васе вещи перенести! – строго велела она сыну.

– Ещё чего! – вспылил тот в ответ. – Я не буду идти ни у кого на поводу! Василиса – моя жена, и все её вещи будут в нашей спальне! Мама, не вмешивайся, пожалуйста!

Глаза мамы Лены сверкнули.

– Андрей, ты забываешься? – тихо бросила она.

Андрей дёрнулся, словно её слова опомнили его. Он смутился: видно было, что дрогнул под взглядом матери. Но самолюбие снова взяло верх. Он раздражённо схватил плед, валявшийся на кровати, и отшвырнул его в сторону.

– Конечно… кто я тут такой теперь, да? – процедил он сквозь зубы. – Ну что ж… Сейчас, Васенька, покурю – и перенесу твои вещи.

Он развернулся и вылетел прочь, хлопнув дверью так, что я невольно дёрнулась. Деревянный косяк жалобно треснул, а я опустилась на край кровати. Кажется, это всё. Отношения окончательно испорчены.

Мама Лена тут же вернулась. Скрестив руки на груди, она присела рядом и обняла меня. Я привалилась к ней и закрыла глаза.

– Андрей эгоист жуткий, дочка… но он же любит тебя, – мягко заговорила она, поглаживая меня по плечу. – Прости его. Я понимаю, как женщина, как это сложно простить, и как больно, но у вас ведь ребёнок будет, а у нас – внук. Не руби сгоряча, доченька, очень тебя прошу.

Я бездумно смотрела перед собой в одну точку, пытаясь прогнать из памяти утреннюю картину с Андреем и Викой. «Простить»… Легко сказать. Мама Лена ведь не видела, что я видела.

– А вы бы простили, мам, Юрия Александровича? – еле слышно спросила я.

Мама Лена вздрогнула и вдруг отвернулась. В её глазах отразилась такая боль, что я всё поняла даже без слов. Моя приёмная мама, видимо, знала, что такое предательство. Кто знает, через что ей самой пришлось пройти за сорок лет брака… Поэтому тревожить старые раны я не стала, не хотела причинять ещё большую боль этой золотой женщине, заменившей мне мать.

– Дочка, разное бывало, – лишь тихо сказала она, смахивая набежавшую слезу. – Только ты помни: мы с тобой всегда, слышишь? Что бы ни случилось – мы на твоей стороне.

От этих слов меня окончательно прорвало. Я разрыдалась, впервые за долгое время громко и навзрыд, как ребёнок. Мама Лена привлекла мою голову к своей груди, прижимая и покачивая меня, словно маленькую.

– Тише, тихо, моя хорошая… успокойся, – говорила она нежно, гладя меня по волосам.

Я слышала, как гулко стучит её сердце, и понимала, что причинять боль этой женщине я не хочу и не буду. Ни за что. Она дала мне то, чего лишила родная мать. Она всегда будет на моей стороне. И их с Юрием Александровичем я тоже не оставлю никогда. Ни за что.

Мою истерику понемногу удалось унять. Мама Лена оставила меня отдохнуть, пообещав принести наверх кусочек праздничного торта и чашку горячего какао. Как же сильно я любила эту удивительную женщину… Она умела снять любую боль, будто своим теплом выжигая её из моей души.

Спустя полчаса Андрей вернулся с покрасневшими глазами и молча перенёс все мои вещи в гостевую комнату другого крыла дома. Мы практически не разговаривали – я да и не горела желанием. Нужно было время всё осознать, обдумать, а сейчас я ни на что не была готова. Хотелось просто залезть под одеяло, выпить какао и уснуть. Хотя бы на несколько часов – забыться, отдохнуть от всего.

Закончив таскать тяжёлые сумки, Андрей бросил последние мои подушки на кушетку новой спальни и остановился на пороге. Я тем временем разложила на прикроватной тумбочке часть своих книг, попыталась хоть немного обжить это временное убежище. Спать предстояло теперь отдельно, ну да и ладно… Я справлюсь. Мы с малышом справимся.

– Вася… – тихо позвал он вдруг.

Я вздрогнула от неожиданности и обернулась к нему. У Андрея было такое лицо… Будто он хотел что-то сказать, что-то очень важное. Может, наконец извинится искренне? Или признается в чём-то? Я вопросительно вскинула брови, но он медлил.

И вдруг тишину дома разорвал страшный грохот. Сверху, с лестницы, донёсся звук падения и следом – резкий вскрик Юрия Александровича.

Не говоря больше ни слова, Андрей сорвался с места и вихрем бросился из комнаты к лестнице. Я опомнилась через секунду и кинулась следом. Сердце у меня ухнуло от дурных предчувствий. Подбежав к лестничному пролёту, я застыла от ужаса: на середине лестницы, на мягком светлом паласе, сидел Юрий Александрович, морщась от боли. Похоже, он оступился и упал. Рядом с ним суетилась мама Лена, поддерживая его под локоть.

– Я в порядке, в порядке, – бормотал свёкр сквозь зубы, но лицо его побледнело.

– Тихо, не двигайся! – приказывала мама Лена, профессионально прощупывая его ногу чуть выше стопы. – Похоже, просто подвернул… но на всякий случай лёд нужен. И эластичный бинт.

Андрей уже перескочил через две ступеньки и помог отцу подняться, осторожно взвалив его руку себе на плечи. Мама Лена, подхватив вторую руку мужа, поддерживала свёкра с другой стороны. Они медленно повели Юрия Александровича в гостиную, уложили его на диван.

Я хотела было броситься следом, но взгляд мой зацепился за что-то чёрное на ковре. Приглядевшись, я узнала телефон Андрея. Видимо, он выронил его, когда ринулся по лестнице на помощь отцу. Я нагнулась и подняла трубку. Прикосновение к чужому гаджету вдруг вызвало у меня неприятную дрожь – сердце защемило от смутной тревоги. Телефон вибрировал в моих руках, входящий вызов всё ещё шёл. Я не глядя свайпнула по экрану и поднесла аппарат к уху:

– Алло? – устало проговорила я.

Несколько секунд в динамике шумело молчание, а затем послышался взволнованный мужской голос:

– Андрей, ты чего трубку не берёшь?! Перезвони срочно! Что за цирк ты устроил? Дана в больнице, у неё тяжёлое состояние! Угроза выкидыша, понимаешь?! Это же твой ребёнок! Ты какого чёрта вообще себя ведёшь?!

Я застыла, как громом поражённая. Все обиды, вся злость, что я копила последние дни, вдруг сосредоточились в одной точке – и эта точка взорвалась у меня в мозгу оглушительным фейерверком. Как так? Какая ещё Дана? Угроза выкидыша? Я не могла вымолвить ни слова. Мужской голос на том конце ещё что-то кричал, но я уже ничего не слышала.

Пальцы мои онемели, телефон едва не выпал из рук. Я медленно отняла его от уха. Незнакомый мужчина всё ещё выкрикивал моему мужу проклятья, но я уже ничего не понимала. Телефон выскользнул из моих разжавшихся пальцев и упал на ступеньку. Я стояла на лестнице, хватаясь за перила, и лихорадочно пыталась разобраться в вихре мыслей. Так… Его секретаршу зовут Вика, а не Дана. Значит, Дана – кто-то другой. И, судя по этому звонку, она сейчас беременна от Андрея и лежит в больнице. Дана… Это имя уже всплывало прежде. Неужели у Андрея есть ещё и другая женщина с таким именем – да ещё и беременная от него? От моего мужа?