Liberatio illusionum

Iguar Rofe

Liberatio illusionum

Глава 1. Часть 1

Н И К О Л А Й

Николай закрыл глаза. Он не чувствовал усталости после долгого рабочего дня, не ощущал тяжести в ногах и не замечал, что сегодня его обычно вытянутая вперёд грудь и прямая как стержень спина занимают неестественные для себя положения, делая из него сутулого и неуверенного человека. Он ни о чем не думал, полностью положившись на автоматизм действий, и мог позволить себе не смотреть на окружающий мир несколько секунд, не сбиваясь с пути. Мир, однако, пристально смотрел на него, следил за его движениями, и ветер проносил мимо улыбки и счастливые взгляды. Стоило открыть глаза и ничего не менялось – мимо пролетали встречи, тёплые слова, поцелуи и обещания. Николай свернул с одной улицы на другую и прямо за поворотом над ним возвысился рекламный щит с изображением золотистого охлажденного напитка в стеклянном бокале внушительных размеров: ПИВО. 79,99 РУБ. 100 МЕТРОВ. И стрелочка, указывающая направление. Ниже на плакате было отмечено, что данный продукт не является алкогольным. Николай не сбавлял шаг, но казалось, что он остановился и внимательно изучал информацию, свидетелем которой стал по воле случая. В голове его мелькнула искра мысли и даже живого интереса к банальному и непримечательному примеру оксюморона: «безалкогольное пиво». Он не ожидал, что его внутренний голос первым, подобно бегуну, сорвавшемуся с места до судейского свистка на старте, заведёт разговор, неслышный окружающим внешнего мира, но различимый собеседникам мира имманентного.

Внутренний голос облёк звуки в слова: Эй, мэээн, ты только что упустил сногсшибательную красотку. Ты только посмотри КАК она двигает бёдрами!

Николай: Заткнись.

Внутренний голос смотрел на него с улыбкой: Я просто говорю то, о чем ты никогда не говоришь. Я – Овидий, а ты, чувак, – Данте. И что я могу сказать точно, так это то, что твоё душевное состояние сейчас ни к черту. Неужели плакат с дрянной рекламой вывел тебя из равновесия?

Николай продолжал свой путь до дома. Иногда он поднимал глаза к вечернему зимнему небу, пытаясь отыскать звезды, но на небе уже несколько зим не было звёзд. Внутренний голос шёл рядом, нога в ногу, и подмечал красоту и безобразие идущих им навстречу людей.

Николай: Ты можешь заткнуться? Я так устал от твоей болтовни.

Внутренний голос: А мне приятно облекать звуки в слова. Гудящий [ззззз], короткая [в], кокетливая [у], неприличный [к] и строгий [и] – звууууки! Ты замечал, что у каждого звука есть свой характер? И хоть и принято наделять их мужскими чертами, некоторые звуки ведут себя совсем как юные леди.

Николай не ответил. Огни фонарей прокладывали путь к подъезду его дома. Во дворе было тихо, и только внутренний голос нарушал гнетущую тишину безликих однообразных зданий: Мэээн, а что в действительности значит безалкогольное пиво?

Николай: Это как брак без любви.

Внутренний голос: Ха-ха, а ты сегодня решительно шутишь! Совмещать два этих понятия в одном предложении… – непозволительная вольность, в особенности тогда, когда буквально десять минут назад ты проигнорировал наполненные любовным соком шикарные бёдра одинокой красавицы.

Николай: Ты, как и всегда, подменяешь понятия. Случайные встречи не приводят ни к любви, ни к браку.

Внутренний голос: Мэээн, а вот тут ты не прав! Только случайности способны заставить твоё сердце биться быстрее в отличие от закономерной обыденности, когда твоя жизнь являет собой круглосуточный аттракцион скуки, потери времени и тем самым потери самого себя.

Николай открыл входную дверь. От протяжного скрипа внутренний голос замолчал, и в абсолютной тишине Николай поднялся на седьмой этаж многоквартирного дома. Подъезд был чист, за исключением лестничной площадки четвёртого этажа, на которой кто-то из жильцов не брезговал оставлять окурки, пустые бутылки от пива и пакетики от семечек, – полный набор городского натуралиста, испытывающего неиссякаемую тягу к единению с местами общественного пользования, в которых сама «общественность» должна восстанавливать чистоту и порядок после отдельных и исключительных её членов.

Седьмой этаж. Квартира двадцать девять. Тусклый свет. Типичная железная дверь. Типичная замочная скважина. Типичный ключ. Николай открыл дверь, и его встретила привычная (или все-таки типичная?) для него тишина. Он подумал, что Ани́ опять куда-то ушла. Казалось, что уснул весь город. Часы показывали девять часов вечера. «Странно, – подумал Николай, – здесь уютное и тёплое безмолвие, но за окнами кричащая и непривычная для города тишина».

Николай включил свет, и его отражение в зеркале перед самым входом в квартиру слегка наклонило голову в знак приветствия: «Белое безмолвие словно предвестник беды. Беда предвестник бури».

Отражение в зеркале застыло: взгляд был прямым и строгим, руки разведены в стороны, словно крылья, над головой завис огонёк света.

Внутренний голос: Мэээн, ты будешь всерьёз воспринимать этот пафосный бред? Что за чушь: «беда предвестник бури»? И почему твоё отражение так пялится на меня?

Николай снял верхнюю одежду и обувь. Он решил не вступать в разговоры ни со своим внутренним голосом, ни со своим отражением. Только не сегодня. «Я так устал». Он выключил в прихожей свет, и вязкая тьма поглотила его.

Ани вернулась домой около одиннадцати. Она открыла дверь, приметила потрепанные сапоги и слегка изношенную зимнюю куртку Николая, бесшумно разулась и небрежно накинула зимнее пальто на один из крючков старенького шкафа-купе в прихожей. Она направилась на кухню и, включив свет, вздрогнула, больше от неожиданности, нежели от страха, – всё это время Николай сидел в темноте и, увидев Ани, стоящей в дверном проёме, он только прищурился и кинул привычное: «Привет». Привет получился апокалиптически безэмоциональным, серым и бесцветным.

Ани наконец вошла в пространство кухни, бросила пакет с едой на пол, набрала в чайник воды и сев напротив Николая, под шум работающего водонагревающего устройства, ответила на приветствие: Ну, привет. Ты опять не в настроении?

Внутренний голос решил вступить первым, но вместо ответа он озадачил Николая парой вопросов: Что за дурацкое имя Ани́? Почему не Аня или Анна?

Николай потянулся за открытым ещё вчера пакетом с крекерами; Ани смотрела на него с осуждением.

Николай спросил: Ты знаешь, мне в голову, буквально только что, пришёл вопрос: А почему ты называешь себя Ани́, с ударением на последний слог? Чем тебя не устраивает привычное имя Анна или просто Аня?

Ани нахмурилась ещё сильнее. Подобно закипающему чайнику внутри неё все кипело, и чтобы избежать резкого ответа, она отвела взгляд в сторону и принялась разбирать принесенную из «Пятерочки» добычу: пачка сока, филе индейки, банка шоколадной пасты и французский багет русского производства.

Мы вместе снимаем с тобой эту квартиру уже больше полугода – начала Ани, забрасывая багет в широкую пасть непривлекательной хлебницы, – и только сейчас ты решил узнать, почему меня зовут именно так, а не иначе?

Внутренний голос: Вот стерва!

Николай почувствовал напряжённость в их общении ещё сегодня утром, когда Ани возмущалась, что он, по её мнению, «слишком долго торчит в душе».

Его внутренний голос бушевал, Николай пытался его заглушить: Знаешь, просто именно сегодня в голову пришёл такой вот вопрос. Вот и всё. Мне правда интересно.

Ани достала со своей полочки кружку с изображением котика, маленького сфинкса, – это выглядело и мило, и вульгарно одновременно. Она о чём-то думала, взвешивала слова, как будто разговор был архисерьёзным и требовал детального рассмотрения. Приготовив себе любимый горячий напиток (сегодня вечером это был травяной чай из липы) она наконец-то села за стол. Откинувшись на спинку стула и сжав в руках любимую кружку, Ани выдавливала слово за словом, – обычно так выдавливают из тюбика остатки крема для рук: Николай, – тон её разговора был схож с игрой второсортной актрисы, от него веяло фальшью и наигранной дружелюбностью, – трансформация имени не только способна изменить твой внутренний мир, но и саму реальность. Если бы я была Аней, то мир воспринимал бы меня как пай-девочку, заботливую дочь и простушку. Если бы я назвалась Анной, то стала бы холодной и рассудительной женщиной, доверяющей исключительно собственному мнению; возможно, я бы превратилась в старую деву с невыносимым характером. Но я совершила почти невозможное, ай! – чай обжег ей язык, – я совершила онтологический переворот в познании мира …

Внутренний голос вмешался, заглушая речь ночной собеседницы Николая: Ну и ну, мэээн, рядом с нами великая женщина! А ты просто жрешь крекеры и слушаешь чувака в потертой футболке и джинсах в своей голове. Хотя, не спорю, беседовать со мной куда приятнее, чем с твоей подружкой, мысли которой кишат онто-гносеологическими тайфунами.

Ани: … я изменила собственную природу, превратившись из невзрачной провинциальной простушки А́ни в изящную и утонченную Ани́.

Николай: Довольно занятная история. Я даже и не подозревал, что все настолько серьёзно.

Взгляд Ани вспыхнул: Тебе тоже стоит изменить своё имя! Николай, – она начала тихонечко хихикать в кружку, – что это? Попахивает простотой и отсутствием вкуса. Ты никогда не думал, что именно по этой причине ты работаешь обычным продавцом электроники в замызганном магазинчике? Николя, ах, Николя, только представь, как может иначе звучать твоё имя! Или Николас! Звучит и свежо, и стильно. Мне кажется, что именно этот шаг способен изменить и тебя, и твою жизнь.

Внутренний голос: Во-первых, с чего эта курица взяла, что мы хотим что-то менять? Во-вторых, она правда думает, что, наградив себя царским титулом свободного художника-фотографа и изысканным именем на французский манер, она стала воплощением элитарного стиля?

Николай: Напомню, что моим именем нарекали, помимо всего прочего, императоров. И, как мне кажется, их это не особо смущало.

Ани о чём-то задумалась. Она поставила кружку на стол и резко встала. Перепады настроения были для неё привычным делом, но в этот раз резкая смена походила скорее на пародию, чем на реальное положение дел. Она вышла из кухни, и как только скрылась в своей комнате, громко хлопнула дверью.

Внутренний голос: Самая настоящая образцовая дура! Мэээн, и как только ты согласился снимать с ней квартиру?

Николай: Раньше она была другой. Хотя … я никогда с ней толком не общался. Идеальная соседка – та, которая не требует к себе внимания и не тратит своё внимание на тебя.

Внутренний голос зевнул: Мэээн, мне кажется или этот день затянулся?

Николай распрямился, потянулся вверх и бросил короткий взгляд в окно. За окном свой изящный танец начинала метель: она вальсировала меж зданий, огибала припаркованные автомобили, качала на своих руках электрические провода и с равными промежутками, раз-два-три, стучалась в бесчисленные закрытые двери и оконные рамы. Николай открыл форточку и с безудержной радостью зимний ветер ворвался в квартиру – он трепал волосы, раз-два-три, и освежал кожу. В этот миг Николай увидел своё отражение. Его губы не двигались, но слова звучали отчётливо и каждой буквой отражались в глубоких карих глазах на оконном стекле:

Спектакль окончился, актёры наши,

Как я уже сказал вам, были духи,

И в воздух, в воздух испарились все.

И как видений зыбкая основа, —

Все башни гордые, дворцы, палаты,

Торжественные храмы, шар земной

Со всем, что есть на нём, всё испарится,

Как бестелесные комедианты, даже

Следа не оставляя. Из такого же

Мы материала созданы, как сны.

Внутренний голос уютно расположился на огромной кровати и еле слышно прошептал: Дааа, мэээн, жизнь сном окружена.

Ани не могла уснуть. Она лежала на животе; ноутбук лежал рядом: безропотно он отвечал на любые запросы Ани и прямо сейчас выводил на экран все новые и новые фотографии, сделанные ею сегодня вечером. На фотографиях Ани удалось запечатлеть не просто трагическое, но и крайне странное событие, которое не могло произойти просто так; более того, было в нём что-то сверхъестественное и нечеловеческое. Ани накладывала фильтры, баловалась со светом, и была совершенно не в настроении серьёзно подойти к работе. Звук сообщения и всплывающее уведомление в мессенджере отвлекли её от мрачных мыслей.

Марсель: Малышка Анииии! Хэй, как дела?

Ани: Привет, Марс! Ну, как сказать… Мало того, что мне нагрубил один гандон, когда я стала свидетелем жуткого зрелища, и как истинный фотограф-документалист выложила фото в сеть, так ещё и сосед испортил остатки моего когда-то хорошего настроения.

Марсель: Сосед? Подробности будут?

Ани: Прикинь, он умеет издавать звуки!

Марсель: Ха! Ты смогла его разговорить? Не прошло и полгода!

Ани: Он полный придурок. И к тому же странный.

Марсель: Малышка Ани, странные люди – твоя стихия.

Ани: Странный странному – рознь! Этот сосед – мерзкий тип … спросил меня о моём имени, и мои мысли показались ему «занятными».

Марсель: Не воспринимай всё так близко к сердцу. Твоя жизнь – твои правила. Кстати, малышка, зацени снимок.

На экране ноутбука Ани из самых недр интернет-пространства всплыла фотография: человек, остановившийся перед рекламным щитом; вокруг него черно-белый мир, окутывающий и всепоглощающий, и нависающий над человеком абсурд современности – БЕЗАЛКОГОЛЬНОЕ ПИВО – предвестник апокалипсиса, выполненный в кроваво-ярких тонах, заимствованных из Откровения Иоанна Богослова.

Ани: Черт возьми, шикарно!!! Марс, ты гений!

Марсель: Оу, малышка Ани, сенкс. Сделал снимок сегодня вечером и сразу как вернулся домой сел за его обработку. Надеюсь, он сыграет в грядущей выставке.

Ани: Никаких сомнений! Но кто этот человек? Ты говорил с ним?

Марсель: Не, какой-то странный тип. Глаза стеклянные и безжизненные. Хотел спросить у него разрешения на публикацию снимка, но понял, что бесполезно. Какой-то местный сумасшедший. На меня и на людей вокруг совсем не реагировал. Просто стоял и разглядывал этот плакат. Бьюсь об заклад, он видел там нечто библейское!

Ани: Кто только не бродит по улицам… От твоей работы и правда бросает в дрожь.

Марсель: Что по-настоящему жутко, так это его лицо! Пока он стоял не двигаясь, я сделал снимок. Боже, какая удача! Чувствую, что в этот раз меня признают и критики, и знатоки искусства, и даже все те напыщенные пиздюки с баблишком, которые не воспринимают нас всерьёз.

Ани: Кидай фотку!

Марсель: …

Ани: Нууу, Марс! Я жду.

Марсель: …

Где-то на другом конце города, в комнате, освещённой лишь ярким светом монитора, молодой человек с редким для России именем Марсель, несколько раз нажал на левую кнопку мыши: выбрал фото, загрузил его и отправил своей подруге. Один щелчок сменил восторженный трепет Ани невообразимым ужасом – на неё смотрел её сосед Николай. Отстранённо. Безэмоционально. Безжизненно.

Николай давно не спал так крепко. Ему снилась запутанная история Просперо, Ариэля, Миранды, Фердинанда и других, чьи имена запомнить он был не в силах. Он был словно зрителем пьесы, сторонним наблюдателем, не имеющим морального права вмешиваться. Рядом с ним сидел его внутренний голос, кидающий язвительные комментарии по поводу игры актёров. В отдалении от сцены, с левого края, из зеркального полотнища наблюдало за происходящим отражение Николая, с присущим ему снобизмом и отстранённостью. И кто-то неизвестный сидел в первом ряду, хмурясь и выражая полное недовольство увиденным.

Неизвестный: Мне думается, что вы можете лучше!

Ариэль: Ад опустел, все черти

Сюда сошлись оттуда.

Внутренний голос: Мэээн, мы во сне?

Николай: Надеюсь, что да.

Пространство было заполнено пустотой. Казалось, что актёры, изображающие героев, – бестелесные духи, не знакомые с законами актерской игры и вообще чуждые чего-нибудь человеческого. Зеркала, расположенные слева и справа от сцены, поглощали бесформенное бытие – в мире не было ничего, кроме театральной площадки, зрительного зала и зеркал, способных создавать видимую глубину и иллюзорную вариативность самой жизни.

Просперо: Хоть боль живая мне причинена,

Но я держусь за разум благородный

В борьбе с неистовством. Трудней поступки

Нам доблести, чем мщенья…

Неизвестный: Мне думается, что вы ОПРЕДЕЛЕННО можете лучше!

Он щелкнул пальцами, и все актёры растворились. Исчезли в Ничто, которое окружало их с момента выхода на подмостки.

Неизвестный: Вернулись в бездну, из которой и пришли. Мне думается, что новые актеры к нам явились?

Неизвестный повернулся к Николаю и жестом пригласил пройти на сцену. Николай замешкался. Он узнал в этом человеке самого себя, но отказаться не смог – его не слушалось собственное тело – и вот, спустя мгновенье, он стоял там, где ему было велено.

Неизвестный: Мне думается, что я – это ты, с той лишь разницей, что моё Я лучше твоего. Моё Я не будет разглагольствовать о возможном и невозможном в этом мире: о возможном будущем и невозможном прошлом, о настоящем, потерянном или обретённом. В действительности грёз все намного проще, чем в действительности, именуемой «реальность». Мне думается, что вы, дети материального, забыли о «духе времени», витающем вокруг вас, о достижениях абстрактного толка. Вы готовы отдать что угодно ради ненужной безделушки или просто ради забавы, которая утолит вашу жажду материальной пищи. Подчинив абстрактного духа, будь то «успех» или «деньги», вы, не задумываясь, обмениваете их на материальные эквиваленты, которые, по щелчку моих пальцев, могут абсолютно ничего не значить – сегодня вы выступаете на сцене, фальшиво и бездарно, но «щелчок» – и на сцену выходят новые актёры, жаждущие познать мир грёз и мир, именуемый «реальность».

Николай, мне думается, что ты мечешься в поисках лучшей версии самого себя. Вот уже тридцать лет сознательной жизни ты пытаешься отыскать истину. И вот он я, конец пути, открывающий тебе дверь, за которой тебя ждут тысячи новых. Остаётся нерешенным вопрос цены: ЧТО ты готов отдать за то, чтобы стать мной? Постой, не утруждай себя ответами. Они не представляют интереса для моего Я. Мне думается, что ответы, озвученные человеком, заведомо ложные, местами скользкие, неискренние и тщеславные. Ты должен пожертвовать чем-то, чтобы стать лучше, отказаться от частицы себя, чтобы добиться желаемого – вот, что я готов принять в дар. Уничтожь свой внутренний голос и своё отражение, и тогда эта сцена принесёт тебе материальный успех и осязаемую славу.

Внутренний голос всколыхнулся: Мэээн, ты же не позволишь этому петушаре как две капли воды похожего на тебя пудрить тебе мозги?!

Отражение в одном из зеркал наблюдало за происходящим безмолвно, однако Николай видел, как напряглись мускулы на его лице.

Неизвестный: Мне думается, что два щелчка отделяют тебя от желаемого. И ты, в точности, как и я, будешь являть собою пример уверенного и сильного человека. Твоё эго будет купаться в восторженных взглядах, улыбках и знаках внимания окружающих. Твоему дару будут воспевать дифирамбы. И ты получишь желаемое.

Николай не был уверен в правильности того решения, которое он уже принял. Он переводил взгляд со своего отражения к внутреннему голосу и обратно. Его внутренний голос трясло от страха. Он выкрикивал оскорбления, пытался встать со своего места и скрыться, но скрыться было нельзя.

Николай, окруженный сомнениями, прошептал «Прости» и, глядя на своё отражение, щёлкнул пальцами. Зеркала, окружавшие сцену, с грохотом треснули и рассыпались на мелкие осколки. Пространство почти исчезло, но ухватившись за дрожащую нить времени, повисло в театральном зале. Николай успел уловить собственный осуждающий взгляд за миг до щелчка. Внутренний голос взвыл от осознания того, что впереди его ждёт Ничто. Он метался из стороны в сторону. В глазах стояли слезы.

Неизвестный: Мне думается, что должен прозвучать ещё один щелчок. Финальный жест освобождения.

Внутренний голос: Мэээн, не делай этого! Прошу!!! – крик разрывал его изнутри, срывался с губ, но где-то на полпути оборвался и превратился в глухой стон человека, приговорённого к небытию.

Николай снова прошептал «Прости» и встретился взглядом с внутренним голосом: Я просто хочу стать лучше.

Внутренний голос: Иди к чер…

Николай щелкнул пальцами.

Воскресное утро. Солнце не просто освещало город, оно улыбалось ему. Улыбалось и грело каждого жителя, и бодрствующего, и ещё спящего. Николай проснулся от долгого сна, разомкнул глаза и прислушался к городскому шуму за окном. Беглый взгляд на часы: одиннадцать сорок. Неудивительно, что в городе шумно. Он медленно вылез из-под одеяла и, накинув футболку и натянув шорты, вышел из своей комнаты. В квартире царила гнетущая пустота, заполненная беспорядком: кухня лишилась половины своей утвари – чашки, кастрюльки, сковородка, заварник, – всё пропало, на полу был рассыпан рис, валялся то ли половник, то ли дуршлаг, в ванной из аптечки пропали привычные Николаю залежи обезболивающих, жаропонижающих и противовирусных средств, тогда как оставшиеся баночки и микстурки были брошены кое-как, в прихожей были опустошены два ящика шкафа-купе и отсутствовала какая-либо женская одежда, а в комнате Ани было также пусто, как и до её прибытия.

Николай не знал причин резкого исчезновения своей соседки. Ему просто не было до неё дела, он даже забыл, увидев своё отражение, что снимал вместе с ней эту квартиру. Он смотрел в зеркало и не мог понять, кто сейчас на него смотрит. Он прислушался к внутреннему голосу, но в ответ не было ни «эй», ни привычного «мэээн».

Николая стала бить дрожь: К-к-кто ты?! Г-г-где мое привычное отражение?

Ему никто не ответил. Казалось, над миром в одно мгновение нависла абсолютная тишина: ни звука часов, ни соседского шума, ни шума за окном. Николай не слышал собственного дыхания, не ощущал стук сердца и пульсирующую в висках кровь. Николай не видел ничего вокруг. Он со всей силой ударил незнакомца в зеркале – отражение треснуло, исказилось, но продолжало упорно смотреть на него.

Николай закричал: Кто ты?! Кто ты, мать твою?!

Он ударил снова, и остановилось само время. Зрители в театральном зале восторженно смотрели на него. Они затаили дыхание, неспособные пошевелиться. «Это, право, великолепно!» – звучало с рядов. «Как Вам удалось разыскать такой самородок?» – спросил непримечательный мужчина в синем костюме-тройке у одного достопочтенного господина. Он не получил ответа на свой вопрос, только снисходительную улыбку и непринужденную фразу: «Мне думается, что он воистину великолепен!»

Николай с яростью продолжал крошить ненавистное ему отражение в зеркале. Его руки были изранены и истекали кровью: Кто ты, чертов ублюдок?!? Кто ты?!?