Доченька от бывшего. Нас (не) вернуть

Анна Верба

Доченька от бывшего. Нас (не) вернуть

Глава 1

Алина

– Мам? – из-за двери детской комнаты выглядывает моя заспанная доченька.

Ну вот, не успела уйти. Теперь придется долго успокаивать.

– Ты чего проснулась, малышка?

Усаживаюсь на корточки и обхватываю своими ладонями маленькие хрупкие ладошки дочки. Подношу их к губам и нежно целую каждую по очереди.

Эта девочка – все, что есть у меня. Та, ради которой я пойду на все. И даже больше.

Катюша очень ласковая и ранимая девочка, потому на свои подработки в больнице стараюсь слинять незамеченной, чтобы лишний раз ее не расстраивать.

– Мне теперь что, опять с тетей Любой оставаться? – дочка расстроено надувает губки, и у меня сердце разрывается от обиды.

Как бы я хотела остаться с ней! Хотя бы сегодня. Сходить куда-нибудь. В парк, например. На днях там как раз установили «бродячие» карусели, а мою Катю хлебом не корми, дай покататься.

Но я вынуждена работать на двух работах практически каждый день, потому что мой непутевый отец помимо плохонькой квартиры в «хрущевке» оставил мне еще кучу долгов, и я даже не удивлюсь, если к нам совсем скоро заявятся бугаи-коллекторы с требованием кинуть деньги на бочку.

Потому спешу успокоить малышку. Опаздывать на подработку в больницу, куда я устроилась совсем недавно, мне никак нельзя, там начальство строгое. А за выговор и уволить могут.

– Это же совсем ненадолго, – уверяю ее. – Если сейчас быстро уснешь, то время пролетит совсем незаметно.

– Ага, – протестует Катя. – Ты всегда так говоришь! А я все жду и жду. Ты меня даже из садика последнюю забираешь. Почему ты просто не можешь взять меня с собой?

Вздыхаю, прижимая к себе доченьку. Она тут же обхватывает меня своими маленькими ручками, и я закрываю глаза, втягивая носом сладкий запах ее кожи.

Моя.

Никому не отдам.

– Сегодня не могу, – с грустью заключаю. – Ночью тебе отдыхать нужно, а не по больницам бродить. Давай в следующий раз? Послезавтра? Обещаю тебе.

Чуть отстраняюсь и протягиваю малышке руку в знак заключения выгодной сделки.

Заведующий отделением иногда идет мне навстречу и позволяет Катюше посидеть в комнате персонала, пока я занята делами. Тетя Люба, наша соседка, не всегда может присмотреть за Катей, потому приходится таскать дочку с собой.

– Точно? – хмурится малышка, точно пытается уличить во мне ложь.

– Зуб даю! – улыбаюсь я и киваю. И только тогда Катюша жмет мне руку в знак нашего договора.

Но, если честно, расставание – не самая большая наша проблема. Всего лишь «одна из». Больше всего меня беспокоит то, что Катя в любом мужчине видит папу. Она обычно не тратит время зря и сразу спрашивает об этом, чем часто вгоняет меня в краску.

«А не вы мой папа?» – как-то раз дочка задала интересующий вопрос одному папаше в садике.

Тот от неожиданности глупо хмыкнул и покачал головой, а потом с каким-то сожалением посмотрел на меня. Я тогда чуть сквозь землю не провалилась!

А ночью практически до утра проревела в подушку. Я ведь не могу дать этой малышке того, чего она так сильно хочет. Не получится даже объяснить, что ее отец знать меня не хочет. Что он просто вышвырнул меня из своей жизни в тот самый момент, когда я больше всего в нем нуждалась. Мы нуждались.

А еще я никогда не смогу объяснить, что ее папа – известный на всю страну бизнесмен, не знающий преград ни в чем. И если он вдруг посчитает, что наша дочь нужна ему – сможет забрать у меня малышку, просто щелкнув пальцами.

Рабочий день начинается, как обычно. Ночью у меня не так много работы, потому что мыть палаты мы начинаем только утром, перед обходом врачей.

– Алина! – подходит ко мне постовая медсестра.

– Да?!

– Завтра утром еще в реанимации убраться надо. Три палаты.

– Так я же… – хочу сказать, что в этом отделении свои санитарки, но Галина Дмитриевна, предвидев мои слова, перебивает:

– Тебе деньги что ли не нужны? Там сегодня почти нет никого. А старшая тебе потом подработку оформит.

– Ну, ладно, – соглашаюсь, пожав плечами. Лишние деньги мне, действительно, не помешают.

Утром, помыв все закрепленные за мной помещения на своем этаже, спускаюсь в реанимацию, где для такого раннего часа довольно шумно.

– Что у вас тут случилось? – спрашиваю у пробегающей мимо медицинской сестры.

– Да ночью шишку какую-то привезли с разбитой головой после аварии!

– Интересно… – вслух произношу, таща за собой ведро и швабру.

Даже любопытно становится, кого это такого известного к нам занесло, что вся реанимация на ушах? У нас город небольшой, и знаменитости встречаются редко. Иногда только на день города привозят выступать какую-нибудь среднюю звезду. А до него еще далеко.

– Палату готовьте! – кричит кто-то, выбивая меня из размышлений.

Да и какая разница, если честно, кто? Мне бы скорее домыть все и к доче вернуться.

Но стоит только зайти в первую же палату, как мое сердце плюхается в пятки. Мужчина, стоящий у окна разворачивается, и я узнаю в нем ЕГО. Отца моей дочери – Артура Чернова.

Глава 2

Алина

Я так и застываю в дверях. Едва не роняю из рук ведро.

Чернов.

Здесь.

Стоит напротив с забинтованной головой и смотрит… на меня смотрит. В упор.

– Простите, – получается произнести, и я даю деру, буквально выпрыгивая из его палаты.

Останавливаюсь рядом, облокотившись о стену. Крепче сжимаю рукоятку швабры и ручку ведра. Пытаюсь восстановить дыхание.

Да быть такого не может!

Не верю!

Почему из миллиона возможных людей в нашу больницу угодил именно он?

Я ведь больше никого так не любила. И верила, что это навсегда. Навечно. Так я думала…

Но все оказалось совсем не тем, чем кажется. Карета превратилась в тыкву, кучеры в мышей, и все, что осталось мне на память – хрустальная туфелька, малышка, которую я люблю больше всего на свете.

Сейчас во мне еще теплится надежда, будто мужчина с перебинтованной головой просто похож. Бывает же такое.

Но в глубине души понимаю – это Чернов. Его ни с кем не перепутаю. Узнаю из тысячи. Из миллиона.

Но делать мне нечего. Приходится вернуться в палату и выполнить то, за чем пришла. Мне нужна эта работа и нарываться на неприятности с ней нет никакого желания.

Как-нибудь переживу.

Когда я возвращаюсь, набрав в легкие побольше воздуха, Артур снова повернут к окну. Радуюсь этому факту, как ребенок. Хотя понимаю, что внутри против воли разрастается колючая паника.

Возможно Чернов специально игнорирует меня. Тоже не хочет вспоминать. Но это ведь к лучшему?

Не знаю, почему так растерялась. Просто… его близость, она… она колыхнула что-то внутри. Задела только начавшие рубцеваться раны.

Стараюсь выполнить свою работу как можно скорее. А еще так, чтобы не поворачиваться в его сторону.

Если сразу не узнал – пусть не знает и дальше. Мне это ни к чему.

Вот домою все, уйду и больше мы никогда не встретимся.

– Отличный зад у тебя, – слышу вдруг позади.

Дыхание перехватывает.

А я и забыла какой голос у него. Низкий бархатистый. Но, в то же время, в нем чувствуется сталь. Уверенность. Я такого больше ни у кого не слышала.

Оборачиваюсь. На автомате. Резко. Ведь его слова, они…

Я бы многое хотела сейчас сказать, но получается только возмущенно раздувать щеки.

– Продолжай, – мужчина кивает в сторону швабры. – У тебя отлично получалось.

Вот же козлина! Он еще и издевается!

Будто насмехается над тем, где мне теперь приходится работать.

Я все жду, когда Артур продолжит разговор и скажет: «А, знаешь, Алина, так тебе и надо!». Но он почему-то молчит, но, уверена, не перестает разглядывать меня, внимательно наблюдая за всем, что делаю.

Ладно! Нужно просто успокоиться. Домою здесь пол и больше никогда этого мужчину не увижу.

– Закончишь – кофе мне принеси, – командует Артур.

Я едва не краснею от злости.

В бизнесе он всегда был требовательным и жестким, видела, но со мной… Со мной этот мужчина был другим. Нежным, ласковым. Казалось, больше ни с кем я не смогу быть настолько счастливой.

– Вам нельзя, – огрызаюсь на него.

Стараюсь не поворачиваться, чтобы лишний раз не светить свое лицо. Пусть наслаждается задницей, раз ему так нравится. По крайне мере, это все, что он от меня получит.

– А я не прислуга, – добавляю зачем-то.

– Но это не значит, что ты не можешь сходить к кофемашине и нажать пару кнопок.

К кофемашине? Он серьезно сейчас?

– Если вы не заметили, это обычная городская больница, и кофе есть только у тех, кому его в пакетиках принесли родственники, – выпаливаю на автомате. – Так что пусть ваша жена позаботится об этом!

С этими словами, я уверено хватаю с пола ведро и выскакиваю из палаты Артура со скоростью света.

Разогнавшись бегу сразу на свой этаж и даже не оглядываюсь. Сердце бьется в груди с бешеной скоростью. И адреналин подскочил, это точно. У меня давно такого не было, чтобы аж трясло все.

– Алин, подожди! – в отделении на меня тут же набрасываются две молоденькие медсестрички, заступившие на смену.

Только теперь я останавливаюсь.

– Да, привет, – здороваюсь с ними.

– Ты ведь в реанимации была? – девушки обступают меня с обеих сторон.

– Да, а что?

– Видела его?

– Кого? – хмурю брови.

– Да этого бизнесмена из Москвы. Девчонки говорят – красавчик настоящий, – мечтательно произносит одна из девушек.

– А, этого?! – почему-то издаю нервный смешок. – Видела, конечно! Палату его убирала.

– Ну?! – наседают на меня медсестры. – И как он? Говорят…

– Девочки, да успокойтесь вы! – чуть отталкиваю их по сторонам, чтобы сделать шаг вперед и продохнуть. – Он женатик и хам! Я бы вам не советовала.

– Ой, Алин, ну ты скажешь тоже! Жена не стена – подвинется. А то, что хам – за деньги «да», как говорится.

Закатываю глаза.

– Тем более сейчас, – продолжает другая. – Сам Бог велел!

– В каком смысле? – не совсем понимаю сути их слов.

– Так у него после удара же память отшибло, ты что, не в курсе?

– В смысле? – опешивши переспрашиваю.

В голове сами собой начинают вновь прокручиваться подробности нашей встречи.

– Алин, ну, ты чего? Амнезия у него!

– Навсегда?

– Навсегда, не навсегда, какая разница? Главное, что сейчас жену свою он не помнит.

– Ага, – поддерживает вторая. – Потому, надо ковать, пока горячо.

Не помнит, значит…

Ну, что же?! Для меня это даже к лучшему. Наверное…

Глава 3

Алина

Домой собираюсь точно ужаленная.

Бегу не разбирая дороги.

Столько мыслей в голове, что за их кутерьмой не успеваю угнаться.

Я, как назло, вспоминаю все: начиная от того, как мы познакомились, и заканчивая требованием принести в палату кофе.

Усмехаюсь сама себе. Кофе, блин! Нашел служанку!

Но, думаю, Артур быстро отыщет себе услужливых девиц среди персонала. Судя по разговорам, девочки не только из нашего отделения решили попытать судьбу с красавчиком-миллиардером.

А мне так даже лучше. Артур быстрее забудет нашу встречу. Если уже не забыл. Я ведь простая санитарка, отказавшая метнуться за кофе. Ничего запоминающегося.

Да и вообще, Чернов в нашей больнице надолго не задержится. Уверена, уже сегодня его переведут в столицу, в лучшую клинику, где кофейный аппарат будет стоять у него прямо в палате. А личный бариста будет нажимать на кнопки по первому требованию.

Когда захожу в подъезд, первым делом заглядываю к тете Любе. В это время они с моей Катюшкой обычно завтракают.

– Мама! – с воплями налетает на меня доченька.

Она обнимает меня так крепко, будто мы не виделись лет сто.

– Доброе утро, моя радость, – тоже сжимаю ее в руках и целую в щечку. – Ну, как, время быстро прошло?

– Не быстро, – отстраняется малышка и грустно надувает губы.

– Плохо спала сегодня, Алин, – поясняет соседка. – Пол ночи с ней по квартире бродили.

– Поэтому в другой раз я пойду с тобой на работу. Ты мне обещала!

– А ты что такая? – хмурится старушка, глядя на меня. – Случилось чего?

– Да нет, – отмахиваюсь я. – Смена была напряжая, устала.

Если честно, мне очень хочется с кем-нибудь поделиться пережитым, но я понимаю, что не хочу ворошить прошлое. Оно слишком болезненное, чтобы вспоминать. Лучше просто-напросто постараться забыть последнюю смену в больнице. А к следующей Артура там уже не будет, как и в нашей с Катюшей жизни. В этом я уверена на все сто.

Артур

Хреново.

Снова вздыхаю и закрываю глаза, будто, когда открою, мир изменится, и я вспомню что-то кроме названий окружающих меня предметов. Например, свое долбанное имя!

Но нет.

Вот передо мной потолок. Вот стена. А лежу я на кровати.

Все.

Руки, ноги, пальцы – тоже могу назвать. Даже перечислить их наименования.

Большой.

Указательный.

Средний.

Безымянный.

Мизинец.

А зовут меня…

Черт!

Напрягаю мысли изо всех сил, но самое важное все равно ускользает.

Конечно, мне уже сказали мое имя, фамилию и даже адрес. Но этот набор информации не дал мне ровным счетом ничего.

А еще мне подсознательно кажется, будто я пытался сделать что-то очень важное. Но не успел.

Голова трещит, точно кто-то без остановки бьет по ней кувалдой.

А еще под повязкой ужасно чешется. Просто дико.

– И долго это продлится? – спрашиваю у врача, посетившего меня утром.

– Головная боль? – уточняет он.

Закатываю глаза.

– Плевал я на боль! – резко отвечаю. – Память когда вернется?

– К сожалению, на этот вопрос я не могу ответить.

Ну, охрененно!

– Может быть через день, через неделю, а, может… – мужик так глубоко вздыхает, что я понимаю без слов. Имею все шансы навсегда остаться с дырой вместо памяти и жизнью с чистого листа.

– Тут уж как судьба распорядится, – добавляет зачем-то врач.

В задумчивости смотрю в окно.

– К вам, Артур Вадимович, сегодня родственники приедут, мы сможем оформить документы и отправить вас в Москву.

Это мне тоже мало интересно. Я все равно не помню этих родственников. И Москву тоже не помню.

Зато не могу выкинуть из головы малышку, что ловко вертела задом в моей палате пару часов назад.

– Девчонка, – начинаю я. – Сегодня здесь убиралась. Кто она?

– Санитарка, наверное, – пожимает плечами мужик.

– Она и завтра придет?

– Не знаю. Но могу уточнить.

– Уточни. Хочу, чтобы каждый день у меня убиралась.

Доктор хлопает глазами, будто переваривает мою просьбу.

– И кофе принеси. Кофе жуть как охота!

Глава 4

Алина

Утром следующего дня я, как обычно, собираюсь на смену в магазин.

Это моя основная работа. Со стороны, наверное, кажется, что это очень просто: щелкаешь себе товары на кассе и в ус не дуешь. Даже голову напрягать не надо, ведь за тебя все считает кассовый аппарат, да и большинство покупателей расплачиваются пластиковой картой.

Я тоже так думала, пока не отработала первую смену. Потом ног не чувствовала. Как пришла домой, так и упала. Прямо рядом с малюткой Катей, которой тогда только годик исполнился.

Со временем я привыкла к постоянной усталости в конечностях и бесконечному хамству. Но от этого моя работа легче не стала.

Иногда выкладываю товар на полки и думаю, что все обязательно будет хорошо. Вот раздам все долги, и свободного времени станет больше. А пока аккуратно расставляю макароны, банки с маринованными огурцами и влажные салфетки, чтобы позже побежать на другую работу, в больницу.

Катюшку забираю из детского садика перед самым закрытием. Обычно они с воспитательницей в это время уже ждут меня у ворот, потому что в саду больше никого не останется.

– Опять последняя… – горестно вздыхает моя малышка, и у меня сердце разрывается.

Я хотела бы дать ей лучшую жизнь, положить к ее ногам весь мир. Но пока обстоятельства загоняют меня в угол.

– Прости, зайка, – обнимаю доченьку и только сейчас замечаю, что передо мной не опрятная маленькая девочка, а какой-то шахтер из подземелья. – Это что это с тобой? – хмурю брови.

– С мальчишками опять бегала, – поясняет воспитательница. – Я уже не знаю, что с ними делать. Не успела оглянуться, а те все грязные, как поросята. Хоть на улицу не выводи, – разводит руками пожилая женщина. – Где только грязь находят посреди лета!

– Ладно, ничего страшного! – заключаю я. – Не отмоемся что ли?! – с улыбкой смотрю на свою девочку, а та тыльной стороной ладони вытирает нос, отчего оставляет на щеке пыльный след.

А мне даже ругать ее не хочется. Да и за что? Это же детство! И надо брать от него все.

– Мамуль, шоколадку будешь? – Катя протягивает мне грязной ручкой маленькую «Аленку».

– Это откуда? – спрашиваю.

– Это угощения. У Макара день рождения было, он нам раздавал. Еще был чупа-чупс, но я его Даше Петровой отдала. Ну, раз ты не будешь, я тогда сама съем, можно? – вертит шоколадкой и уже чуть ли не откусывает ее прямо с фантиком.

– Нет, ты что! – выхватываю из сжатой ладошки дочери «Аленку». – Только не такими руками! Вот придем домой, отмоемся, тогда съешь.

Прячу угощение в маленькую плюшевую сумочку, которую дочка всегда и везде таскает с собой.

– Так, что мы с тобой будем на ужин? – спрашиваю у Катюши, открыв холодильник.

– Может, яичницу? – предлагает ребенок.

Дочь даже складывает свои маленькие ручки в молящем жесте и наиграно строит жалобное лицо. Знает хулиганка, что это работает.

– С помидорами? – уточняю у нее, хотя ответ мне прекрасно известен.

– Да! – кричит Катя, вскинув руки. – Только, чур, я их буду резать!

– Есть, начальник! – прикладываю пальцы к виску, а Катюшка хохочет.

Я привлекаю дочь к готовке с самого раннего детства. Еще совсем малышкой, она помогала мне мыть овощи, например, и всегда играла рядом, пока я возилась с ужином или обедом.

Я много читала о раннем развитии детей, и в книгах и статьях часто писали о необходимости собственного примера.

Я люблю готовить и делаю это довольно неплохо. Вот только любимым блюдом моей дочери до сих пор остается яичница с томатами. Катя готова ее хоть каждый день есть!

Но больше всего меня поражает ни это. Артур тоже ее любил. Именно такую, взболтанную и с мелко порезанным помидором.

Совпадение? Не думаю…

Артуру вообще нравилось, когда я готовлю. С удовольствием уплетал любое блюдо. Даже экспериментальное.

Он, кстати, всегда говорил, что не пробовал ничего лучше. Что даже повара из самого крутого ресторана с миллионом звезд «Мишлен» не смогут посоревноваться со мной в кулинарии.

Но при этом Артур часто предлагал взять помощницу по дому. Говорил, я могу заниматься всем, чем захочу и не тратить время на то, что за меня могут сделать другие.

Чернов никак не мог понять, что наводить уют в нашем доме и вкусные ужины для него – то, что мне действительно нравилось делать.

А теперь все в прошлом… Мы в прошлом…

И то, что после неожиданной встречи так сильно заныло сердце – лишь фантомная боль, которую просто-напросто нужно перетерпеть.

– Мама, так фто, – начинает дочка, уплетая свое любимое блюдо, – завтра ты возьмефь меня с фобой в больницу?

Как же мне хочется ответить «нет». Это ведь вовсе не то место, где полезно бывать маленьким девочкам. Но я понимаю, что должна сдержать слово. Выполнить это дурацкое обещание.

– Конечно, зайчик.

– Ура! Тогда я доем и пойду собирать вещи! – радостно выпаливает дочь.

– Какие еще вещи?

– Мам, ну, ты чего? Обычные вещи. Игрушки там всякие. Раскраски. Ты же мне сама всегда говоришь брать.

– Ах, да. Конечно, собирай. Только не набивай рюкзак, как в прошлый раз, а то молния опять сломается.

– Не буду, – уверяет меня малышка. – Только самое необходимое, – растягивает она, будто бы передразнивая мои когда-то сказанные слова. А потом быстро запихивает остатки яичницы в рот и бежит в комнату собирать игрушки на завтра.

А я принимаюсь мыть посуду, еще не зная, какой сюрприз меня завтра ждет.

Глава 5

Алина

Утром мы с Катюшей просыпаемся рано. Сначала дочь не хочет вставать, хнычет и жмурится, но стоит только упомянуть, что мы собираемся ко мне на работу, как она подскакивает на ноги, в миг оказавшись самым бодрым ребенком на свете.

Перед самым выходом я беру в руки сумку и пакет с обедом для нас обоих, а Катя накидывает на плечи раздутый от игрушек рюкзак и маленькую сумочку, что бессменно висит у нее через плечо, если мы выходим куда-то из дома.

– Я же просила ни пичкать столько вещей в рюкзачок, – журю дочку, вспоминая, как в прошлый раз молния просто не выдержала и лопнула.

– Ну, мамааа, – тянет Катя, – это все очень, очень нужное. Все пригодится. Я еще набор доктора взяла. Буду лечить кого-нибудь. Даже шапку взяла и халат. Как настоящий врач!

– Ладно, хорошо, – сдаюсь я, но только потому, что возиться с игрушками сейчас совсем нет времени. – Но в следующий раз…

– Хорошо, мамочка, я обещаю.

В больницу мы приезжаем впритык. Я бегу скорее переодеваться, оставляя дочь в холле, а когда возвращаюсь, она уже во всю болтает с какой-то бабушкой, без умолку рассказывая той свои бесконечные истории.

Только хочу извиниться за незамолкающего ребенка и отвести дочь в сестринскую, как меня неожиданно зовет старшая медсестра.

– Алина, зайди! – просит она, а я удивляюсь, что такого срочного может понадобиться ей именно от меня, да еще и с утра пораньше.

Может, разлила что-то? Или окно почистить нужно?

– Сейчас иду, – отвечаю ей. – Малыш, пожалуйста, никуда не уходи, я быстро.

– Не волнуйся, я за ней присмотрю, – обещает мне добродушная бабушка, и я отвечаю ей благодарностью.

– Алин, тут такое дело, – начинает старшая будто бы издалека. – Ты садись, – женщина машет рукой в сторону небольшого диванчика. – В общем, придется тебе какое-то время в реанимации поработать. Я все оформлю, перевод сделаем через отдел кадров…

– В смысле перевод? – не совсем понимаю. Что за необходимость такая, и почему я?

– Не волнуйся, это временный перевод будет, в деньгах ничего не потеряешь.

– Да у нас тут рук не хватает! – начинаю было возмущаться.

– Да знаю я! – разочарованно вздыхает старшая медсестра. – Но там на днях бизнесмена какого-то московского привезли после аварии, ну, ты слышала, я так понимаю, вот он хочет, чтобы ты у него в палате убиралась. Главный дал добро. Говорит, пока он тут, чтобы в задницу дули.

– В смысле? – мои глаза расширяются, а в груди разрастается отчаяние.

Неужели, Артур все вспомнил?

Но даже если и так, то зачем я ему? Когда он выгонял меня из дома шесть лет назад, процедил сквозь зубы, что больше не хочет меня видеть. Никогда. А теперь что? Душу мне потравить решил?

– Разве его родственники не забрали? – удрученно спрашиваю.

– Я подробностей не знаю, Алин, говорю честно. Но приказ свыше уже есть, и я не могу его игнорировать. Как начальство сказало, так и будет.

– А как же… Я с Катюшкой сегодня пришла – ее оставить не с кем. А в реанимацию ее нельзя.

Конечно, меня беспокоит больше всего не то, что Катю не пустят, а то, что моя малышка окажется так близко к человеку, которому о ней лучше не знать.

Потому я решаю еще поговорить с заведующим реанимации, ведь вопрос моего перевода – не уровня старших медсестер. И она все правильно сказала, мы – люди подневольные, должны выполнять, что начальник велит. Тем более, если это команда самого главного врача.

– Малыш, – обращаюсь к дочке, когда мы спускаемся на второй этаж, в реанимацию, – в этом отделении лежат люди, которые очень сильно болеют. Им очень плохо, а посторонних здесь быть не должно. Поэтому тебе стоит быть очень тихой и осторожной. Представь, что это такая игра, хорошо?

Дочка кивает.

– Я отойду буквально на пять минут, – предупреждаю ее, – а потом вернусь, и мы решим, куда тебя определить, пока я буду заниматься палатами.

Палатой, если быть точнее! Как я поняла, Артур попросил определить меня в личные служанки.

– А ты, чтобы стояла на этот самом месте, поняла меня?

– Конечно, мамуль. Только ты недолго, пожалуйста.

– Обещаю, – целую ее бархатистый лобик, и спешу к заведующему отделением, который, к сожалению, на все мои претензии и просьбы только разводит руками.

– Это приказ главного врача, Алина. Вам просто придется смириться. Да и что плохого, я не понимаю? Вам что нет разницы одну палату помыть или двадцать?