Полная версия
Крысиная возня. Записки реабилитанта
Андрей В.
Крысиная возня. Записки реабилитанта
© Андрей В., текст, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2023
Дизайн обложки: Юлия Межова
* * *Посвящается моей маме и всем тем людям, о которых эта книга
Все, что описано в этой книге, происходило на самом деле. Все имена, даты, места событий настоящие.
ПРАВДА ВСЕ!!!
* * *Каждый из нас одинок и всем на всех наплевать, и наша боль – необитаемый остров.
Альбер КоэнЯ смею все, что можно человеку. Кто смеет больше, тот не человек.
В. Шекспир. Макбет[1]Кто уклоняется от игры, тот ее проигрывает.
Арман Жан дю Плесси (кардинал Ришелье)Пролог
Началось все это 9 мая 2021 года.
Был день 76-летия Победы. Проснулся я по обыкновению рано и ждал парада.
Проснувшись, я начал вспоминать, как мы с дедом, бабушкой, отцом, матерью и братом тридцать шесть лет назад отмечали сорокалетний юбилей этого бессмертного праздника. Все были довольны и счастливы – особенно дед, который прошел всю войну, – наготовили много разной еды, взрослые пили алкогольные напитки, а нам с братом это было и не надо.
Начался парад, он был не такой, как в моем детстве, а намного грандиознее – новейшее вооружение, самолеты, вертолеты, «старый» – «новый» президент.
Пить я не собирался, но в подсознании сидела мысль, что этот день как-то нужно отметить – так принято.
Долго дома я усидеть не смог и побрел к своему другу Тимуру, который жил в пятнадцати минутах от меня. Подойдя к его дому, я постучал к нему в окно, так как он жил на первом этаже. У Тимура, в свою очередь, в голове тоже сидела мысль, что этот день нужно как-то отметить. И мы, недолго думая, пошли в магазин, который находился прямо в его доме. Купив немного выпить и закусить, мы удобно расположились на пятом этаже в его подъезде, прямо около заваренного мусоропровода.
Поговорили о войне, о Сталине, о Гитлере, о Путине, об оружии, о политике – в общем, время провели с пользой. Довольный, я пошел домой. Купил еще немного выпить или встретил кого-то по дороге, я уже не помню. А дальше все пошло по классике праздничного дня.
Но моей фатальной ошибкой было то, что я начал похмеляться десятого мая, а так как я человек зависимый от разного рода дурманящих сознание веществ, остановиться сам я уже не смог. Не остановили меня ни потеря ключей от квартиры, ни полное отсутствие денег, ни рваные вещи, ни стыд перед соседями, ни-че-го.
Ровно через месяц, девятого июня, ко мне приехали мать и водитель брата.
Понадеявшись на то, что они, как обычно, отвезут меня в хорошую наркологию, чтобы прокапаться, подлечить нервы и печень, восстановить сон, я поехал с ними, попросив только пивка в дорожку. Но в этот раз все пошло совсем не так.
Состояние мое было плачевным, и в тот момент я был готов ехать куда угодно, хоть на кладбище. Чудным образом я очутился в каких-то московских двориках, в машине с двумя очень энергичными, веселыми и здоровыми ребятами. То и дело я выползал на улицу, чтобы покурить, а также разводил их на выпивку.
Наконец в машину залез какой-то интеллигентный дедок с седой бородкой, и машина тронулась с места. По дороге они купили нам по маленькой баночке дешевого пива.
А дальше началась совсем другая история, о которой я и хочу рассказать.
Глава 1
Начало
Надоели друганы?! Вымогатели, жиды.
Я про них про всех забуду,
На вершине жить я буду.
Я не буду моросить
И табличку чувств носить.
Очнулся я на первом этаже деревянной самодельной двухъярусной кровати. Состояние было такое, как будто меня купали в соляной кислоте, а потом били, а потом опять купали и били. Кто-то говорил, что я вообще не выживу.
Помню этот день короткими вспышками – врача с капельницей, какие-то лица, бородатого мужика, туалет с оранжевой плиткой. И так продолжалось еще около двух дней. Кто-то должен был постоянно находиться со мной на поддержке (так это там называлось) во избежание неприятностей, чтобы я не упал, не разбился, не вскрыл себе вены или не спрыгнул с балкона на перекуре. Примечательно, что все там постоянно курили, раз по пятнадцать в день.
В пятницу (а привезли меня в среду 9 июня) со мной на поддержке находился все тот же бородатый мужик. Я узнал, что его зовут Саша Ж. Меня сразу же смутила добавленная зачем-то к имени буква. На самом деле, здесь к имени часто добавлялась первая буква от фамилии – для иллюзии анонимности, а также во избежание путаницы, потому как людей с одинаковыми именами могло быть до семи-восьми человек.
В 8:00, после подъема, мы пошли с ним на чайхану – так там называлось утреннее чаепитие с одной конфетой или печеньем. Хотя вообще-то по утрам все пили не чай, а кофе.
Столовая, где проходила чайхана, была ужасна: черные натяжные потолки, обшарпанные стены с наклеенными на них сиреневыми обоями, люстры, в которых не горело 70 % лампочек, и вид из окна на какой-то старый автохлам. Я понял, что это реабилитационный центр.
Раньше я уже был в реабилитации, в Подмосковье, откуда сбежал через два месяца. А потом попал туда снова через три недели и задержался еще на три с половиной месяца.
Но это был Брянск.
А потом был завтрак, обед и ужин – это кошмар! Для человека, который «провел на кухне» сорок лет, тамошняя еда была просто кулинарным преступлением. На завтрак каша, два тончайших кусочка дешевой вареной колбасы, кусочек пластикового колбасного сыра и пластик комбижира, который все называли маслом. На обед отвратительный суп из одной курицы на 50 человек и большая сиреневая пластиковая миска с мерзким салатом – на четверых, а то и на пятерых. Еще разносили лоток с дополнительным хлебом, на который все слетались, как голуби на пшено. В субботу был самый изысканный в своей мерзости салат из тертой соевой вареной колбасы, колбасного сыра и майонеза.
Рецепт
3 кг дешманской вареной колбасы
2 кг пластикового колбасного сыра
головка чеснока
750-граммовая пачка майонеза
3-5 помидоров
Не передать словами этого мерзкого вкуса, не описать, на что была похожа эта субстанция. Сразу возник вопрос: «Какому кулинарному „гению“ пришло в голову тереть вареную колбасу на терке?» Салат этот напоминал паштет из дождевых червяков в майонезном соусе. С этого салата и началась моя борьба с этой системой.
В столовой меня посадили за самый непрестижный стол, который находился между двумя стенками. Перекладина для шторки говорила, что раньше там был VIP-кабинет. Такой своеобразный грот в столовой.
Нужно добавить, что раньше в этом здании находилась то ли база отдыха, то ли бордель, слухи ходили разные. По степени износа здания можно было понять, что ему лет шестьдесят, поэтому оно и разваливалось.
Вообще-то дом был громадный и длинный. Это был не обычный коттедж, которые снимают предприимчивые граждане для аналогичных нужд в Подмосковье. Это было очень похоже на базу отдыха советского типа. На втором этаже было два больших зала – групповая и столовая, – соединенных длинным коридором с дверями по обе стороны, ведущими в комнаты реабилитантов и консультантскую. На первом располагались кухня, баня, такой же коридор и такие же комнаты, где проживали дедушки, бабушки, ночевали консультанты, и комнаты для хозяйственных нужд.
Так вот, посадили меня в грот. На улице в тот момент стояло лето, июнь – в Брянске в июне бывает до +35 градусов. Помещение не проветривалось, так как все двери и окна были закупорены во избежание побега, так что в столовой за обедом температура ощущалась на все +50 градусов. Поэтому после тарелки горячего супа я вылезал из-за стола мокрый насквозь – будто принял душ прямо в одежде.
Первый месяц я почти не ел, не брал добавку и даже дополнительную пайку хлеба не получал, так как кухня была ужасна, да и аппетита совсем не было.
Глава 2
Первые дни
Сатана не вспомнит, как дотлел бычок,
У скрипки Страдивари сломан был смычок,
В панике трясется конченый торчок,
Что за дурачина прикручивал крючок?
Первые дни я находился на «поддержке» с Сашей Ж. Ему было 54 года, он был лет на десять старше меня. Невысокого роста, с карими колючими глазками, коротко стриженый и с бородой, как у моджахеда. На тот момент он находился в Центре около полугода и сам не знал, на сколько ему еще придется задержаться в этой богадельне.
Сарказму и иронии его не было предела. Практически на все мои недовольства он отвечал фразой: «А не надо было бухать!» Тогда я не придавал значения этим словам, но потом понял весь их волшебный смысл. Практически на все претензии резидентов можно было отвечать этой универсальной фразой.
Перекур отменили – «Не надо было бухать, и курил бы дома в свое удовольствие».
Воду отключили – «Не надо было бухать, и мылся бы дома, сколько хочешь».
Полотенца воняют после стирки – «Не надо было бухать, и полотенца были бы чистенькие и пахли бы свежестью».
Звонка домой лишили – «Не надо было бухать».
Уборка два раза в день – то же самое.
В общем, сидели мы с Сашей Ж. дней девять в комнате, выходя только на перекуры и приемы пищи, поэтому другого варианта, кроме как стать с ним друзьями, у меня не было. В эти дни мы говорили обо всем. Я рассказывал про старую реабилитацию, жаловался на еду, да и вообще вспоминал разные моменты своей жизни. Он тоже рассказывал о себе. Про небольшой строительный бизнес, про инсульт, про яркие путешествия, про свою гражданскую жену и гражданскую дочь, которые и заказали его в реабилитацию. Жену он так и называл – «заказ».
Нужно сказать, что я ему стал доверять, как никому другому, и, как оказалось, не зря.
По вечерам, где-то после семи, к нам в комнату заходил какой-то странный, но очень колоритный тип. Его звали Серега С.
Серега С. был панком. Настоящим панком. Он любил выпить, уколоться героином, концерты панковской музыки, работать руками, и еще он любил свою жену с библейским именем Ева. По всему телу, кроме лица, у него были татуировки, только не тюремные, а разноцветные и прикольные. А в ушах у него были дырки, в которые были засунуты кольца-тоннели.
Любимым словом Сереги было слово «блевань». Причем этим словом он мог выразить как неудовольствие, так и восхищение. Зависело от интонации и ситуации. Например, когда играла дурацкая музыка, он мог сморщить лицо и коротко отрезать: «блевань». Или, когда попадалось что-то вкусное, мог произнести одобрительно-загадочно: «Ох, какая блевань».
Серега постоянно приносил журнал, в котором каждый должен был расписаться и подтвердить, что он здесь добровольно. Парень он был веселый и очень заразительно и громко ржал. В Центре он находился около полугода и нес функцию (служение) НСО – начальника службы охраны.
День на пятый он пришел с двумя отпечатанными листами А4 и сказал, что нам нужно заполнить форму для приема в семью. Я сразу понял, чем мне это грозит – придется ходить на все собрания, мероприятия, лекции, и откосить не будет никакой возможности. Конечно, это была всего лишь формальность, но без нее они не могли меня заставить. Но и я в свою очередь не мог пренебречь ею. Еще два дня я сопротивлялся под разными предлогами, но все равно пришлось заполнить с ним эту незамысловатую форму.
И уже на среду был назначен прием в семью.
Глава 3
Прием в семью
Я без подписи журнал подписывать не стану,
На уборке подмету и даже не устану.
Отработать по доске было бы неплохо,
Да кончайте наконец с этой суматохой!
Прием в семью был волнительной процедурой. А так как я находился еще в нестабильном состоянии – спустя неделю трезвости до конца я все-таки не протрезвел, – голос у меня дрожал и я очень волновался.
Нужно сказать, что все это сборище алкашей и наркоманов называло себя семьей.
Конечно, это было формальное название. Но, как известно из мультика про Капитана Врунгеля, – «как вы яхту назовете, так она и поплывет». Зачитывать всякие бумажки и представлять меня на приеме в семью должен был все тот же Серега С., его сделали моим наставником (это человек, который вводит в курс дела, объясняет и контролирует действия протеже по первости).
Вести эту церемонию должен был какой-то Антон. Антон был почему-то без добавленной буквы. Потом я узнал, что он один такой – Антон, и добавленная буква ему не нужна. Он сразу же мне не понравился. Я подумал, что он из стремляг. Это такие ребята, которые из обычных реабилитантов выбиваются в «элитные» слои путем угодничества. Но, как оказалось впоследствии, Антон был нормальным мужиком, да еще и поваром, а я к поварам всегда питал нежные чувства. Ему было сорок два, роста он был выше среднего, здоровый и модный парень с добрым лицом (как все повара), вздернутым носом и прикольными носками (носки были его страстью). Мероприятие, которого я ждал, называлось ГСП (группа самопомощи), оно было организовано по принципу групп Анонимных Наркоманов или Анонимных Алкоголиков.
Антон открыл собрание и сказал, что оно пройдет «в формате приема в семью».
Серега встал, положил руку мне на плечо, чему я очень удивился, и начал зачитывать мои бумажки. Кстати, они назывались страшным словом – анамнез.
Когда он положил мне руку на плечо, я почувствовал какую-то поддержку, но ненадолго. Конечно, это была очередная формальность. Все начали представляться по очереди. Говорили, как зовут, когда и чего попробовали, как долго употребляли, сколько уже находятся здесь и т. д. И в конце все «искренне» предлагали обращаться к ним за помощью, по любым вопросам. И это была очередная и самая циничная формальность. Последним, по традиции, должен был представляться Серега.
Он сказал: «До двенадцати лет я жил на острове с обезьянами, но потом люди забрали меня к себе, и я научился бухать, курить и колоться наркотиками, и теперь я здесь». В зале раздался смех. Затем он спросил у всех: «Ну что, ребята, принимаем Андрея в семью?»
Вся столовая с черными потолками взорвалась аплодисментами, овациями и радостными криками: «Да! Да!». Мне это напомнило партийные съезды, которые в 80-е постоянно показывали по телевизору.
Затем началась обычная рутина. Зачитывали преамбулы «Кто такой зависимый?», «12 шагов» и т. д. Все начали высказываться по бумажке с какими-то специальными вопросами. Мне тоже пришлось высказаться, так как я был новичком, а новички до месяца должны были высказываться на каждом собрании. В конце все встали, положили друг другу руки на плечи и начали молиться. Я уже видел эту церемонию, и она мне не нравилась – напоминало сектантство. Поэтому я не стал, Серега, кстати, тоже.
Когда я понял, что все закончилось, стало немного полегче, и я пошел в комнату, где меня ждал Саша Ж., который почему-то не пошел на это странное действо.
Глава 4
Новичок
Ты не бойся, новичок,
Если в доме бардачок,
Не пугайся бардака —
Комбижир пожуй пока!
После приема в семью меня нарекли новичком. Это было оскорбительно и даже стыдно. Я уже просидел в прошлой реабилитации шесть месяцев и считал себя опытным, и снова мне нужно было быть новичком.
Слово «новичок» ассоциировалось в моем сознании с боевым газом с таким же названием, которым потравили Скрипалей в Англии. Но как-то там их недотравили, и они выжили, сожгли только кота, который был ни в чем не виноват. Ну, дело было громкое, и все об этом слыхали.
Интересно, что новичкам до месяца общаться между собой строго воспрещалось. И даже сидеть рядом было нельзя. В столовой за моим столом сидел еще один новичок, его звали Борис.
Это был здоровый, высокий парень с широким, добрым и измученным лицом, лет тридцати. Я сразу же стал ему симпатизировать, ведь ему тоже все здесь не нравилось. У Бори тоже не было никакой дополнительной буквы к имени, поскольку он был здесь единственный Борис.
Однажды в ожидании обеда мы сидели с ним рядом в самой глубине «грота», когда к нам подошел еще один персонаж.
Его звали Сергей П. Ему было сорок, но выглядел он старше. Был он невысокого роста, с большим носом, худой, туберкулезной наружности человек. Постоянно ходивший в желтой футболке и черных спортивных рейтузах на босу ногу.
Увидев нас, он истерично закричал, как будто увидел гигантскую гадюку: «Новички сидят рядом!!!» И мне сразу же пришлось пересесть на другую сторону стола.
Приехали мы с Борисом с разницей в три дня. Но он долго терпеть не стал. Дождавшись удобного момента, когда остался один в своей комнате, он свернул балконную дверь, которая была приоткрыта и держалась на тросике (как на дверной цепочке). Спрыгнул со второго этажа и попытался скрыться в сосновом лесу, который окружал здание. Но повредил ногу при прыжке, к тому же заплутал и, пробежав по кругу, вышел туда, откуда и пришел. Нужно сказать, у него был шанс. И даже с поврежденной ногой его догоняли больше часа. А я в тот момент, находясь в своей комнате, искренне желал, чтобы он быстрей добрался до дома и забыл это все, как страшный сон.
Глава 5
Если в кране нет воды?
Смерть с косой смотрела мне прямо в роговицу.
Из больничного окна видел я синицу.
Нарколыга – лучший друг подтаскивал таблетки,
А теперь по вечерам только сигаретки.
Спустя примерно две недели моего пребывания в Центре на Брянском водоканале произошла авария, и воды не стало. Все думали, это на день или два, но никто точно не знал на сколько. Я грешным делом стал надеяться, что в такую жаркую погоду и в отсутствие воды на любые человеческие нужды нас распустят. Но это были лишь мои больные фантазии. (Суть реабилитации и заключалась в трудностях, неважно, запланированных или нет, и в поисках путей преодоления их.)
Воды не было даже для того, чтобы приготовить еду и чай, а стирать вообще никто не собирался. В первые дни для смывания унитазов и уборки воду брали из бассейна, который находился в бане на первом этаже. Мыли посуду водой оттуда же. А однажды воду из бассейна залили в бойлер, и чай на обеде стал с легким послевкусием цветочного мыла. Мылись все той же водой. Она была холодная, но все были рады даже этому. Но скоро вода из бассейна зацвела, и мыться стало бессмысленно и даже вредно.
В это самое время в нашу комнату (точнее, в нашем номере было две комнаты, в одной жил Саша Ж. и Саша В., а в другой я. Но там все равно называли не номер, а комната) переехал Илья К.
Человек он был, мягко говоря, странный, и никто не испытывал к нему особой симпатии. Выглядел он тоже странно. Большая голова с маленькими злыми глазками, остренький носик, тоненькие губки и большие уши. Прическа у него была тоже странная, волосы росли неравномерно и торчали в разные стороны. Можно сказать, прическа вообще отсутствовала. Роста он был небольшого. А по лицу его и повадкам невозможно было определить, сколько ему лет – то ли шесть, то ли пятьдесят шесть. На самом деле ему было тридцать шесть. Походка его напоминала походку хоббитов из фильма про кольцо. Поэтому в узких кругах его так и стали называть – Бильбо Бэггинс, или просто – Бильбо Б. К тому же была у Бильбо еще одна странная страсть. Любил Бильбо странные старые футболки с надписями «Руки вверх 22» или COCA COLA Drink.
Футболка COCA COLA Drink была розового цвета, а пот у Бильбо был такой ядовитый, что съел весь розовый краситель в области подмышек, и ткань в этих местах стала серо-желтого цвета.
Эту свою любимую футболочку он и решил постирать тем жарким июньским утром.
Солнце стояло уже высоко, подъема еще не было, и все спокойно занимались своими делами. Ничто не предвещало беды.
А вечером в каждый номер раздали по 19-литровой баклажке воды. На личные нужды – умыться, побриться, почистить зубы – и для питья. Но Бильбо решил постирать свою любимую КОКА КОЛУ и еще что-то именно этой водой. И это была его первая фатальная ошибка.
Взяв баклажку, он стал нагло лить воду в красный квадратный таз прямо у выхода из номера. Ребята в его комнате уже проснулись и возмутились этому странному поступку, ведь вода была на вес золота. Но Бильбо и не думал останавливаться, он лил и лил драгоценную чистую воду, чтобы постирать свою любимую футболочку – COCA COLA Drink.
Наконец, Саша Ж. все-таки не выдержал и возмущенно выкрикнул с кровати: «Ты что, охерел, свои носки питьевой водой стирать?»
В этот момент Бильбо вспомнил правила дома, где было сказано, что насилие между резидентами запрещено. Он решил, что эта статья защитит его. И это была его вторая фатальная ошибка. (Нужно добавить, что у Бильбо был скверный характер. А может, вообще биполярное расстройство. Он мог мгновенно превратиться из милого котенка в злую гиену.)
В ответ он тоже начал проявлять агрессию и не подумал, что хоббиты не так сильны, как они сами о себе думают.
Саша Ж. в бешенстве вскочил с кровати и подлетел к Бильбо, который уже поднял красный таз и поволок в свою комнату. Саша Ж. не выдержал такой наглости. Бильбо что-то еще пробормотал, что – уже не важно, и сразу ощутил удар в лицо. Тазик выскользнул из его рук, и вода растеклась по старому ламинату.
«Я не буду с тобой драться, я не буду с тобой драться», – робким голосом пропищал Бильбо Б. и сразу же куда-то испарился.
Саша Ж. был взбешен не на шутку. Но это был еще не конец. Неведомым образом Бильбо снова очутился в нашем номере. Наверное, он все-таки хотел довести свое черное дело до конца. И это была его последняя фатальная ошибка.
Саша Ж. еще больше разъярился, когда увидел его на пороге, и разговаривать уже не стал.
Бильбо опять мычал: «Я не буду с тобой драться». А Саша Ж. пробил еще два удара в подбородок, и они оба упали, поскользнувшись на мокром полу. В этот момент я уже решил вмешаться, а то все могло закончиться плачевно.
Кровь хлынула из раны на подбородке Бильбо Б., и на полу появились «следы преступления». Он опять будто испарился – побежал жаловаться консультантам. К ним вызвали Сашу Ж., но тот отделался легким испугом без всяких последствий.
А Бильбо Бэггинс заклеил свой подбородок и больше не жил в нашем номере.
На его место перевели Диму М., которого все звали «Навля». Так как он был родом из небольшого городка с таким названием в Брянской области.
А вскоре включили воду, и все были в восторге от этого события. А об этой истории в 21-й комнате никто и не вспоминал, кроме меня.
Глава 6
Утреннее собрание
Смело я войду в метро,
Распахну свое пальто,
Из кармана я достану
Не конфеты! и не сыр!
Я табличку чувств достану,
Чтоб кассир заморосил.
Примерно на десятый день пребывания в Центре мне пришлось посетить еще одно очень увлекательное действо. Оно называлось – Утреннее собрание.
Название было вполне позитивное, но то, что там происходило, у многих вызывало лютый ужас.
Утреннее собрание всегда проходило в групповой, это был огромный светлый холл на втором этаже с большими окнами и дверью, ведущей на большой балкон, на который всех выводили курить. При входе слева на полке стояло штук двадцать обшарпанных книг, библиотеку от холла отделяла широкая стойка, а на подоконниках ютилось множество горшков с неказистыми зелеными цветами. Вообще в доме было всего два помещения, способных выдержать большое скопление людей: групповая и столовая, и групповая была полной противоположностью столовой по всем показателям интерьера.
Спустя десять дней трезвости я, по сути, до конца не протрезвел и все еще страдал от абстинентного синдрома.
Саша Ж. объяснил, что на собрании существуют особые ритуалы. Например: в самом начале каждому по очереди нужно встать, убрав руки за спину, и рассказать всем, в чем его побеждает болезнь.
Это было самое главное. Я, конечно, как и все новички, начал препираться.
«Да ни в чем она меня не побеждает», – сказал я.
«Побеждает, побеждает! Даже не сомневайся. Просто сделай, что тебя просят, и все», – ответил мне он.
Победа болезни могла проявляться в чем угодно: в тоске по дому, в жалости к себе, раздражительности, лени, обесценивании. И еще миллионы вариантов. Зависело все от фантазии.
Утреннее собрание должны были вести два НСО: Серега С. и Дима А.
Пока я сидел в комнате, Дима А., конечно, заходил по делу. А один раз он куда-то отправил Сашу Ж. Минут пять мы с ним поговорили, и он заснул прямо на кровати Саши Ж.
Дима А. был хорошим парнем. Ему было тридцать пять. Предпочтение он отдавал опиатам.
Высокий, спортивный, приятной наружности. Голову он постоянно брил до блеска, так как был уже почти лысый – гены, ничего не поделаешь. Глаза у Димы всегда горели, и улыбка была настоящей, да и злился он тоже по-настоящему. В общем, бывший военный с ярко выраженными лидерскими качествами. Когда я пришел на собрание, меня слегка начало потрясывать, но это было только начало.
