Рая

Настя Жолудь

Рая

Николай завёл механизмы, пощёлкал тумблерами и включил маяк, так как пришло время. По привычке проверил генератор, не забыл и про запасной. Спустился в кладовку за холодным ужином, который не съел вовремя, поставил греть в микроволновку. Тарелка кружилась внутри, дребезжала, пела только ей известную мелодию.

– Коль, снова твоя миска визжит, ― засмеялась бы Рая.

Бздынь! Николай с улыбкой достал разогретую еду и сел за стол. Один. Раи не было уже шесть лет, а её голос продолжал звучать в голове, раздавал указания, смешил. Мыло, которое любила Рая, не переводилось у них дома, так как теперь его обожал сын. Приятный аромат винограда постоянно витал во всех комнатах. Отныне фиолетовые кусочки поднимают ему настроение, а Николаю царапают душу сиреневые обмылки.

– Рай, приятного аппетита, ― по привычке сказал Николай и принялся за ужин.

Ку-Ку! Кукушка на часах проорала девять раз. Пора. Николай положил вилку и пошёл пожелать спокойной ночи сыну. Теперь на маяке они были одни. Только отец и сын. Половицы скрипели и двигались под ногами Николая, словно волны под лодкой, напоминая о трагедии.

Шесть лет назад был сильный шторм, как много раз до и после. Рая возвращалась с большой земли, а их сыну Серёжке было только четыре года. Он ждал маму и огромного тираннозавра, за которым она и отправилась. Но в тот вечер корабль не вернулся. После шторма нашли пустое судно без пассажиров. Николай верил, что Рая жива. С Серёжкой по выходным они плавали к ближайшим островам, искали и расспрашивали о Рае, показывали фото. Они надеялись и верили.

Николай тихонько спускался по лестнице, весть в своих мыслях, но вдруг остановился. Необычайная тишина стояла вокруг. Серёжка всегда громко слушал музыку перед сном. А сейчас ― ничего. Прислушавшись, Николай уловил отзвуки разговора: в детской разговаривали двое. Сначала Николай подумал, что Серёжа беседует с кем-то по телефону, но заглянув в замочную скважину, он увидел одного сына, который сказал:

– Олег, я согласен.

–Погнали! ― ответил незнакомый детский голос.

Николай быстро и резко открыл дверь, но в комнате никого не было. Он плюхнулся на стул, а потом, закрыв лицо ладонями, облокотился на Серёжкин стол. Шух! Листок, на котором была нарисована вся семья, свалился на пол. Николай наклонился поднять его и замер. На обороте картинки была нарисована карта, в центре которой стоял их маяк. Недалеко от него под огромным бордовым крестом красовалась надпись: «Мама».

***

Рая сидела на корме и вглядывалась в даль. Тревожно. Неспокойно. Но нужно успеть на маяк.

Вода перестала быть голубой. Она темнела с каждой минутой, превращаясь в битум, по которому скользил корабль, стараясь не увязнуть. Рая посмотрела вниз, а потом вверх ― непонятно: это вода или небо, и впилась руками в поручни. Вокруг стало тоскливо и неуютно. Как будто ты пришёл в гости, а тебя не ждали. Хозяева затеяли разборки. Ветер перестал окутывать с любовью и заигрывать. Он стал жёстким. Наглым. Безобразным. Гнев его нарастал. А вода оправдывалась, говорила, уверяла и стала орать. Рая заворожённо смотрела, как волны становились все выше. Теперь стоять наверху было небезопасно.