Тихий ребёнок. С этого и начинается моя история :)

Вот и сегодня мне предстоит как-то запихнуть в себя то, что бабушка мне преподнесёт. Конечно, я чувствую себя неблагодарной и ужасной внучкой, но ничего с собой поделать не могу, не хочу есть, и всё, что тут поделаешь, ведь не хочу значит не хочу, разве так сложно бабушке это понять?

– Николь, садись кушать быстрей, а то нам ещё уроки делать! – кричит бабушка из кухни.

Я сажусь в кресло и уже предчувствую что-то плохое, ведь бабушка готовит как для себя, а вкусы у нас с ней разные, почему я сама не могу себе что-нибудь купить, зачем обязательно давиться чем-то не привлекающим моё внимание.

Я подвигаю к себе табуретку, всю облепленную жиром и неприятную на ощупь. Конечно, бабушка с дедушкой убираются, но в силу возраста всего сделать не смогут, а мне что делать в таком случае?

Бабушка выносит и ставит передо мной тарелку с непонятной субстанцией.

– Приятного аппетита! – говорит она и кладёт с другой стороны вилку. Видимо, моё лицо изменилось при виде данного произведения искусства, потому что бабушка вдруг сказала: – Да, есть нужно всё, чтоб без выкрутасов мне тут.

Я подношу вилку ко рту и рассматриваю содержимое, это какой-то рис с подливкой и морковкой, правда, возможно, туда ещё таракана покрошили, зная бабушку, всё возможно, у меня было такое, что я и таракана находила. Рвотный позыв уже идёт, но я всё же пытаюсь совершить попытку невозможного. Беру и опускаю вилку в рот, после чего сразу выдёргиваю её и начинаю жевать. На языке лежит что-то холодное, горькое, то ли сладкое, скорее сладкое, но при этом горькое, и общая характеристика этого всего – отвратительное. Честно говоря, я не могу есть горячие блюда, которые предназначены, чтобы быть тёплыми, в холодном виде, я говорила об этом бабушке, но её не сильно волнует моё мнение, она считает, это все игры, на самом деле человек что угодно может съесть, в этом я спорить с бабушкой не буду, бабушка всё-таки ребёнок войны. Однако рвотный рефлекс поступает, я аккуратненько выплёвываю рис в салфеточку.

– Я наелась бабушка, не хочу сегодня есть, – пытаюсь я вымолить своё отстранение от употребления бабушкиной стряпни.

– Так, Николь, не выделывайся, быстро ешь. Давай-давай, не обижай бабушку.

Бабушка махнула мне рукой в сторону тарелки, мол, не отвлекайся, берись за дело. А я просто продолжила дальше смотреть на тарелку, меня выворачивало от одного запаха, как я должна была это съесть?

– Николь, ну что ты в самом деле! Огорчаешь меня сегодня, – бабушка схватила ложку и начала сама запихивать мне еду в рот.

Я начала уклоняться, рис сыпался, всё моё лицо уже было обмазано жирной подливкой, а ложка больно царапала мне губы. В конце концов бабушке всё-таки удалось засунуть мне целую ложку риса прямиком в рот, спустя мгновение этот рис вышел из меня прям в тарелку.

– Фу, какая ты дрянь! – заорала бабушка и со всей дури этой же грязной ложкой ударила мне по голове.

Хотелось плакать, очень хотелось плакать, но я помнила, что плакать некрасиво и некультурно, а нужно быть сдержанной, нужно быть хорошей девочкой. И мне пришлось пихать в себя эту массу, меня тошнило, слёзы вот-вот подбивались, но я ела, ведь я же хорошая девочка. А потом я просто попросила у бабушки прощения. В конце концов мы с ней помирились, бабушка простила меня, а внутри я чувствовала неприятную горечь. Как будто я до сих пор не могу отмыть тот жир от ложки, который она оставила на моём лице и на голове, это очень неприятно и мучительно.

Каждый раз в такие моменты мне кажется, что жизнь больше не будет прежней. Но вот я прихожу домой и не говорю ни слова родителям о случившемся, ведь ничего особенного не случилось.

И этот квест мне приходилось проходить всю неделю, пока не наступала пятница. В пятницу на выходные я уходила к бабушке Свете. Она также живёт недалеко, мы все живём практически на одной улице.

Выйди из дома, спустя пять минут я была уже у бабушки, она, как всегда, приветливо меня встретила:

– Привет, внучка! – и заключила меня в объятия.

– Привет, ба, а где дедушка? – поинтересовалась я, раздеваясь в коридоре. Дедушка обычно тоже выходил встретить меня.

– Он на работе задержался. Сейчас мы с тобой сходим деда Колю проведать, а потом и он вернётся.

Ну и вот опять, как же я не хотела идти к бабушкиным родителям, хотя они тоже жили в пяти минутах отсюда. Это было вовсе не потому, что мне было скучно ходить с бабушкой, нет. Просто мне опять мешала моя брезгливость. Бабушкина мама, честно говоря, была не очень хорошей хозяйкой, да ей это и не нужно было, а дедушка вообще почти не мог ходить сам в силу возраста. Так и получалось, что мне было неприятно там находиться.

– Ба, а можно я сегодня не пойду? – спрашивала я жалостливым голоском, хотя знала, что ничего не выйдет.

– Ты что, не хочешь бабушку с дедушкой проведать? Как же так, они же скучают наверняка, – начинала сразу же давить ба на мои больные места.

– Ну я устала, может, ты сегодня сама сходишь?

– Как же я сама схожу, мне же одной скучно будет, давай собирайся, а я тебе пока сказочку расскажу. Жила-была девушка. И была она счастлива. Появился у неё сначала муж, потом дети, потом внуки, а ещё через время правнуки. Все её любили. Да вот только постарела она. Муж умер. А дети, внуки и правнуки больше не хотели возиться со старенькой бабушкой. Стала она им неинтересна. Долго плакала бедная старушка. Да так и умерла в одиночестве.

Вот и ты так про меня позабудешь. И стану я тебе не нужна. Ходить ко мне перестанешь, как сейчас не ходишь к бабушке Люде с дедушкой Колей. Буду я долго-долго плакать. Вспоминать свою внучку Николь.

Я возненавидела эту сказку, ба приплетала её везде, куда только можно и нельзя. Даже без повода она иногда мне рассказывала эту сказку, чтобы надавить на жалость.

– Ба, ну зачем ты так говоришь, конечно, я всегда-всегда буду к тебе ходить, – сказала я и согласилась в очередной раз пойти в гости к бабушке с дедушкой, я же хорошая девочка, тем более как можно отказать бабушке Свете, ей я отказывать просто не умею.

И вот спустя полчаса мы уже стояли в квартире у бабушкиных родителей. Носки я решила не снимать, они неприятно прилипали к полу, который не мылся, видимо, никогда. С кухни шёл запах жжёного масла, но это ещё можно было перетерпеть, как и липкость всех поверхностей. Одно только не давало мне покоя: во всей квартире я чувствовала очень сильный запах смерти.

Да, именно так, пахло смертью, её приближение, а особенно от дедушки, было так мучительно осознавать, что он умирает, что уже не может сам двигаться, что почти не говорит, что навряд ли он понимает, кто перед ним. Я очень боялась этого запаха.

Как только мы зашли, меня сразу начало тошнить. Я приветливо улыбнулась бабушке Люде и села делать вид, что играю в какие-то игрушки, но на самом деле думала я только о том, насколько же близко ко мне смерть, и о том, как же мне страшно. Я начала постоянно поглядывать одним глазом на дедушку, чтобы убедиться, что он не умер. И начала молиться про себя, лишь бы он не умер сейчас, только бы не у меня на глазах, ох как же страшно.

«Беги, беги отсюда скорее», – звучал тревожный голос внутри, но я оставалась сидеть, оставалась ждать, до самого конца ждала. А потом дома никогда не говорила ничего родителям.

«Какая же я тварь, – думала я, – просто тупая тварь, которая не хочет навещать своих родственников, как можно вообще думать о том, что дедушка умрёт, нет, я точно бессердечная. Сколько они для меня сделали, а я боюсь прийти к ним».

И приходилось ходить, делать все, что попросят, я же хорошая девочка.

Глава 4. Море

Мерно и убаюкивающе поскрипывают качели, волны с шумом ударяются о песчаный берег. Я сижу и раскачиваюсь в полугамаке-полукачелях, бабушка Света приобнимает меня с одной стороны и держит планшет с другой.

Морской солёный ветер треплет мои выгоревшие волосы. Вокруг туда-сюда спешат люди.

– Скоро обед, пора собираться! – кричат они.

А я сижу и плету очередной браслет, резинка за резинкой вплетаются в разноцветную косу, бабушка легонько поглаживает меня по плечу и увлечённо читает что-то в планшете. Я знаю, она опять хочет найти какой-нибудь новый мастер-класс по плетению, мои обычные браслеты ей уже кажутся банальными и слишком лёгкими, я ведь наверняка могу справиться с задачей посложнее.

– Ой, посмотри только, какой шикарный сложный браслет, сплети мне такой же, – ба поворачивает ко мне экран, на котором высвечивается что-то совершенно непонятное моему сознанию.

Мне абсолютно не хочется сейчас пробовать что-то новое, я хочу сидеть и наслаждаться этим прекрасным днём в Турции, раскачивать качели, чувствовать влажный купальник под одеждой, слушать шум волн и наслаждаться. Я только что искупалась в море, ныряла вместе с дедушкой и доставала ракушки, а теперь хочу просто сидеть, не думать ни о чём.