Землянка. Часть 1

Кательса кивнула головой, соглашаясь с матерью. С самого обеда её мучит один вопрос, одно сомнение.

– Что-то случилось? Сегодня вторник, я помню, – сказала мать и пересела на софу, ближе к дочери.

– Да, случилось. Наверное, ты будешь смеяться, но в последнее время мне кажется, что за мной следят.

– Когда это началось? – спросила Жанет с беспокойством.

– Точно не могу сказать. Недавно. Например, сегодня, когда я стояла возле зеркала, а ты сидела на диване, я ощутила чьё-то дыхание из-под стекла. Это длилось несколько секунд, но было.

– Почему ты не сказала сразу?

– Не знаю. Но мне и теперь это кажется.

– Ты много учишься, дочка! На лето мы поедем за город, свежий воздух пойдёт тебе на пользу, – Жанет постаралась улыбнуться. – Обещаю!

Поздней ночью, когда девушка уснула, мать размышляла о том, что узнала. «Неужели это правда? – думала она с негодованием. – Неужели спустя столько лет он вспомнил о дочери? Откуда узнал? Чего хочет? Какая участь ждёт мою девочку? Как бы я желала, чтоб он отстал от неё раз и навсегда! Кательса – моя дочь и больше ничья! Так пусть так и будет дальше! Я не могу допустить, чтоб кто-то сделал ей больно! Я должна уберечь её!»

В ту ночь Деметра максимально приблизилась к Земле. Профессор Майски, глядя в стеклоскоп, прошептал: «Следующей ночью!»

Глава 4

Тайная лаборатория. Несколько студентов-старшекурсников склонились над широкой кушеткой. Профессор Майски вместе с двумя генетиками сидит в самом углу и изучает результаты исследования.

Вдруг Кательса открывает глаза. Удивлённые и напуганные, студенты не находят ничего другого, чем сделать «пациентке» ещё один укол. Белый потолок, голубые стены, две девушки и трое юношей в медицинских халатах. «У них третий глаз! Невозможно! У них третий глаз!» – мысленно повторяет Кательса, не в силах произнести это вслух. Мариса, без пяти минут врачеватель, берёт в руки шприц с сильнейшим снотворным и безжалостно замахивается. Кательса опять теряет сознание.

– Этого не может быть, – говорит Майски и встаёт со стула.

– Мои приборы никогда не ошибаются, – объясняет один генетик.

– Мои ассистенты всегда работают на совесть, – добавляет второй генетик.

– Мне необходимо сообщить руководству, – произносит Майски и, повернувшись к студентам, добавляет. – Мариса за главную.

– А что, если она снова проснётся?

– Закройте занавески, я скоро вернусь, – доносится из коридора.

Лизабет Рославецкая ожидала в приёмной. Всю прошлую ночь она не спала, и это было видно по её усталому взгляду. Сегодня утром должно выясниться что-то невероятное. Эта мысль заняла пожилую женщину так сильно, что ни о чём ином не думалось. Как предотвратить глобальную катастрофу? Как поступить с девушкой по совести и закону? Землянка стояла у Лизабет перед глазами. Такая, как в том отражении в зеркале, как на фотографии, добытой недавно.

– Какие вести, мой друг? Что-нибудь известно?

– Лизабет, я даже не знаю, с чего начать, – начал он растерянно. – Это так неожиданно и странно, что сложно поверить.

– Что же показал тест? Вы были правы?

– Тест определил, – Майски протянул собеседнице отчёт, – что в Кательсе течёт кровь правящей династии. Трудно принять такое, но это правда.

– Разве это возможно? – на минуту Лизабет усомнилась. – У меня двое сыновей, и всех внуков я знаю в лицо. Невозможно, невозможно, – она развела руками.

Майски уже не слушал её. Он смотрел в открытое окно и размышлял о том, что узнал. «Нужно что-то решать», – говорил ему внутренний голос и не давал никаких вариантов. А что решать? В его ли это компетенции? Сейчас Лизабет спросит его как лучшего друга, как мудрейшего профессора, как вернейшего из подданных, и ему придётся отвечать.

– Выходит, что девушка – землянка лишь наполовину?

– Да. Её мама – землянка, а отец – деметровец.

– Можно ли установить, кто именно является отцом?

– Конечно, – ответил он смиренно. – Коллекция биоматериалов Вашей семьи поможет сделать это за пару минут, но нужно ли?

– Если речь идёт о моей семье, а тем более о престолонаследии, то нужно.

– А разве она может наследовать?

– В наших законах об этом не пишется.

– Лизабет, иногда правда бывает неприятной и даже горькой.

– Мой друг, я готова ко всему. К тому же здесь имеет место государственное преступление.

– И Вы лишите жизни любого, кто окажется её отцом? А если это Ваш близкий родственник? Ваш сын? Тогда нужно будет сообщить Эмирхату.

– Будет лучше, если никто и никогда не узнает об этом. После того, как я получу ответ, землянка перестанет занимать наши думы.

– Простите. Мне нужно идти, – он резко поднялся.

– Она пришла в себя?

– На несколько секунд, хотя ей вкололи серьёзный препарат. Сейчас девушка спит.

– Я хочу посмотреть на неё, – сказала Лизабет, вероятно надеясь, что это поможет решению вопроса.

Майски и Лизабет договорились не будить землянку, а потому они потихоньку вошли в лабораторию. Мариса сидела возле Кательсы и держала её за руку.

– Она шептала во сне, но всё невнятно, – сказала студентка, заметив вошедших.

– Спасибо, Мариса, – отозвался профессор. – Позови генетиков и можешь быть свободна.

Пришёл один из генетиков и сел в тот же угол, что и прежде.

– Много лет прожила на свете, а таких волос не встречала, – заметила бабушка Эмирхата. – А какого цвета глаза?

– Зелёного, – был ответ.

– Прелесть, – Рославецкая улыбнулась. – Красавица.

– Для исследования всё готово.

– Начинайте! – Лизабет махнула рукой.

Кательса спала. Ей, очевидно, снился кошмар. Её руки то и дело вздрагивали, а длинные пушистые ресницы поднимались и опускались.

– Мой друг, а не кажется ли Вам, что она на кого-то похожа?

– Значит, Вы тоже заметили? – Майски просиял. – Конечно, она похожа на Вас в юности. Феноменальное сходство!

Мадаме подошла к кушетке ближе. Теперь, находясь возле землянки, Лизабет испытывала странные чувства. С одной стороны, Кательса, эта милая, прекрасная девушка, нравилась ей; было что-то особенное в её чертах лица, что-то близкое и родное; это выражение она где-то уже видела. Но где и у кого? Решительно не помнила. А, с другой стороны, нельзя забывать о той опасности, которую таит в себе сей ангелочек. Красота – страшная сила. В этом Лизабет убедилась на личном опыте, когда любивший её без памяти супруг изменил ей с другой и той другой стала землянка. Её младший сын Давер тоже попал под чары земной девушки. А чем это кончилось? Он загубил себя и своё будущее. На очереди Дамир, её внук. Уж его-то она убережёт!

Генетик по очереди загружает образцы: сначала Лизабет, потом её детей и внуков. Результаты не заставили себя ждать.

– Готов озвучить вердикт, – послышалось из угла. – Вы уверены, что хотите это знать? – генетик обратился большей частью к Лизабет.

Мадаме кивнула.

– Хорошо. Генетическим отцом девушки является, – он перевёл дыхание, – Давер Рославецкий.

– Спасибо Вам! – сразу же отозвался Майски. – Вы помогли раскрыть дело далёких лет.

– Всегда к Вашим услугам! – генетик встал, учтиво поклонился и, убедившись в том, что его присутствие более необязательно, удалился.

Лизабет и Майски последовали его примеру. Им было тяжело. Обоим. Сегодня они узнали то, что произошло за их спинами давным-давно, то, что они упустили, не заметили в своё время.

– Мне стыдно! Как же мне стыдно! – сказала Лизабет слабым и тихим, чужим голосом. – Мой сын… мой любимый сын совершил государственное преступление. Как же так? Куда это годится? Скажите мне, скажите хоть что-то, – женщина, некогда сильная и могущественная, теперь беспомощно повисла на плече Майски.

Он ещё никогда не видел её такой слабой.

– Прошу Вас, Лизабет, успокойтесь и возьмите себя в руки! – произнёс он, отстраняясь. – Когда в дело вмешиваются чувства, возможно всё! Что сделано, то сделано; лучше подумать о наших последующих действиях.

– Да-да, Вы правы, – ответила мадаме, возвращаясь в реальность. – Во-первых, мне нужно встретиться с Давером, нам есть о чём поговорить. А, во-вторых, позаботимся о землянке. Я уже приняла решение на этот счёт: девушка немедленно отправится в Общественный дом, где и проведёт остаток своих дней.

– Я не ослышался? – впервые Майски возмутился. – Она – Ваша внучка, наследница большой и процветающей Империи! В конце концов, Кательса – человек, мы не можем так поступить, это противоречит всем людским законам.

– Вот видите, Вы уже симпатизируете ей! – сквозь слёзы ответила Лизабет. – А теперь подумайте, что случится, если Дамир влюбится в неё? В неё нельзя не влюбиться! Я более всего боюсь именно этого, за Империю боюсь.

– С чего Вы это взяли? – не отступал профессор. – Если он женится, то даже не взглянет.

– Мой друг, у меня горький опыт! К тому же моего мужа не удержали даже брак и дети. Послушайте, эта девчонка может привести к перевороту. Я знаю, что у нас есть враги, готовые ухватиться за любую возможность. А мой внук молод, у него нет ни практики, ни авторитета, у Империи нет наследника. Я не могу поступить иначе.

– Я понимаю Ваши опасения и разделяю их, а потому предлагаю вернуть её домой, она скоро всё забудет.

– Мой друг, я очень благодарна Вам за участие и советы. Знайте же, что это решение далось мне нелегко. Однако государственная необходимость требует, чтобы я поступила именно так.

– Тогда я позвоню в Общественный дом и договорюсь об её содержании.

– Попросите самый строгий режим. Сделайте документы на новое имя.

– Какое имя Вы выберете для девушки?

– Рогнеда. Оно всегда мне нравилось.

– Как будет угодно.

Тем же вечером девушка проснулась в другом месте, где не было ни белого потолка, ни голубых стен. В комнате стояли две кровати, похожие на больничные. На одной из них лежала она, Кательса, на другой – трёхглазая женщина.

Глава 5

Когда-то давно, лет восемнадцать назад, Давер Рославецкий был самым завидным женихом во всей Империи. Каждая девушка мечтала стать его женой, а в сердце юноши жила одна Рогдалина, скромная дочь дворецкого. О бракосочетании ещё не было объявлено, однако их уже привыкли видеть вместе. Лизабет недолюбливала «выскочку» и менее других ожидала этого союза, хотя и не показывала. Она хотела, чтобы рядом с её сыном была та, что выберет сама Лизабет, но вышло иначе.

Будучи энергичным молодым человеком, Давер решил отправиться на Землю, чтобы изучить психологию землян и написать по этой теме большой научный труд. Рогдалина полностью поддерживала его и готовилась к первой разлуке. Семья Рославецких в связи с данным событием раскололась на два лагеря. Большинство, естественно, было против: лететь нельзя, это опасно, ты – наследник престола и тому подобное. Неожиданно для всех Эмирхат Шестнадцатый одобрил решение брата, его слово оказалось сильнее прочих аргументов.

Давер был счастлив. Он в тот же день обратился к народу с речью, в которой сказал, что не считает себя каким-то особенным и для развития деметровской науки готов на всё. Его провожали, как первооткрывателя, хотя к тому времени экспедиций на Землю было предостаточно. Сам факт того, что такая важная особа совершает такой выдающийся поступок, только увеличивал доверие к правящей династии и лично к Даверу.

Согласно плану миссия отправлялась на три месяца; потом выяснилось, что придётся задержаться ещё на три, но Давер был только рад этому. Спустя шесть месяцев он вернулся домой. Рогдалина, конечно, ждала его больше всех. Ей хотелось поскорее выйти замуж, родить детей и сделать Давера счастливейшим из людей. С самого начала девушка была уверена, что он вряд ли станет правителем: у Эмирхата уже был сын – но жить в Тисильском дворце она и не мечтала. Рогдалина искала обычной жизни, полной любви и согласия, но этим замыслам не суждено было свершиться.

Давер, воплотивший заветное желание в реальность, возвратился совершенно иным человеком. Он стал сторониться людей, избегать шумных приёмов и весёлых праздников. Его обращение с родными было холодным. Эмирхат Шестнадцатый удовлетворил просьбу Давера и подарил ему небольшой особняк в одном из тихих районов столицы. Теперь мужчина не держал прислуги, только несколько человек остались при нём. На пару лет забросил науку и преподавание. Все были удивлены его поведением, подозревали, что что-то случилось там, на Земле, а он не любил разговоров о «земной» жизни.

А через год Давер явился во Дворец и подписал Акт отречения от престола. Это был опасный, рискованный шаг, но уже никто не мог повлиять на Давера. Все приставали к нему с вопросами, ждали объяснений, он лишь пожимал плечами и повторял: «Так надо!» И его оставили в покое.

Эмирхат Семнадцатый уважал и любил дядю. Живое воображение подсказывало ему, что у Давера добрая натура, что не мог он просто так взять и обидеться на всё человечество. И, конечно, с дядей были связаны самые яркие воспоминания. Племянник любил его, как отца, даже сильнее: может быть, потому что чувствовал родственную душу или потому что видел его редко. И, разумеется, Эмирхат знал о путешествии, совершённом Давером в молодости. Именно эта старая история настроила Дамира на решительные действия. Но что делать теперь, когда он стал Государем? Этого молодой Эмирхат не знал и затем ехал к Даверу.

В тёмной зале отыскал он дядю. Тот сидел на невысоком табурете и читал. Из-за книги, которую мужчина держал в руках, не было видно лица. Эмирхат вошёл тихо, почти крадучись, как в детстве, но Давер уже заметил его присутствие.

– Простите, я не вовремя, – начал Эмирхат, как бы извиняясь.

– Государь – это всегда вовремя! Как же я рад! Мы давно не виделись.

– Я приехал за советом, дядя.

– Что же это? У меня гость, а мы даже не присели. Добро пожаловать в мой уютный домик! Пройдём на кухню, – показал налево.

– Хорошо.

Давер суетился. За все эти годы (годы затворничества) у него почти никого не бывало, кроме иногда заезжавшего брата. На столе появились блюда и напитки, всё, что лежало для «особого случая». Наконец дядя сел.

– Ты возмужал! А я на днях вспоминал, как ты бегал за мной мальчишкой. Были времена, да!

– Да, были, – согласился Эмирхат.

– Ты приехал по делу, я слушаю.

– Ещё при жизни отца я решил отправиться на Землю. Мне казалось, что получится уговорить Государя, чтоб он разрешил мне, как Вам когда-то, но Государь умер. Теперь, когда до мечты осталась пара шагов, я вынужден отказаться от неё из-за нового титула.

– Мы не можем ничего изменить, это воля великого Домуса.

– Но если бы Вы стали Эмирхатом, я смог бы осуществить своё желание, – Дамир, вероятно, надеялся на чудо.

– В твоём случае будет правильнее отказаться от этой мечты.

– Но ведь Вы не отказались.

– С тех давних пор я уже не один раз пожалел об этом! – произнёс дядя с печалью в голосе. – И мне не хочется, чтобы то же случилось с тобой. Я знаю, что это такое.

– Разве Вы не следовали зову сердца? В своё время мой отец взял Вашу сторону. Сегодня Вы можете взять мою.

– Твоё положение, дорогой племянник, сильно отличается от моего. Ты – теперь Государь, а я как был вероятным кандидатом в правители, так и остался. Мне ничего другого не оставалось, как найти иную дорогу в жизни. Тогда я занялся наукой. У тебя всё по-другому, ты рождён, чтобы править. К тому же сейчас трон шаток, и тебе следует отражать не только внешние, но и внутренние угрозы.

– А разве готовится смута?

– Нет, но это только пока. Род Крастенечей до сих пор держит на нас обиду.

– Не проще ли отстранить их от всех дел?

– Основания? Нет, врага нужно держать под присмотром.

– Вы убедили меня, – ответил племянник, сдавшись. – Завтра я сообщу Майски.

– Замечательно! – Давер улыбнулся. – Кстати, я хотел обсудить с тобой один вопрос.

– Что за вопрос, дядя?

– Это касается смерти твоего отца. В некоторой степени я виноват, – начал Давер с сожалением.

– В чём виноваты?

– За день до гибели, перед тем, как возвратиться во Дворец, брат заехал ко мне и рассказал, что Майски увидел государственный переворот, то, что Крастенечи что-то замышляют. Эта новость убила твоего отца. Сначала я, признаюсь, ничего не понял, но потом, уже после его кончины, мне открылся весь ужас пророчества. Майски никогда не ошибается.

– Но это же бред! Мои подданные уважают и любят меня, никто из них не способен на такое!

– Лидером революции будет не деметровец.

– Тогда кто же?

– Землянка. Её зовут Кательса Ахматова, и она – моя дочь.

– У Вас нет детей.

– В своё время я отказался от брака и семьи, но в моей жизни была любовь, настоящая любовь.

– И все эти годы Вы скрывали это? – каждое признание дяди удивляло Эмирхата ещё сильнее, чем предшествующее.

– Я не ведал, что у меня есть дочь, но, когда узнал, устроился наблюдателем за тем городом. Я желал, чтобы никто о ней не знал, но недавно она исчезла, мама ищет её, но безуспешно. За день до кончины твой отец, желая предотвратить угрозу, стал разыскивать её на Деметре, но не нашёл. Тогда он приехал ко мне и попросил уберечь Империю – я обещал ему. Обещал, что всегда буду рядом с тобой и сделаю всё, что потребуется.

– Если она не знает, кто она, можно ли ждать от неё опасности?

– В том-то и дело, что девушка может стать куклой в руках Крастенечей.

– Мы должны найти её первыми! – произнёс Эмирхат, вставая.

– Я догадываюсь, где её прячут. К слову, двое твоих подданных вершат государственные дела за твоей спиной.

– С ними мы тоже разберёмся.

– Какова будет участь моей дочери? Мне бы хотелось, чтоб она вернулась к матери.

– После всего, что она увидела и услышала, возвращение невозможно.

– Надеюсь, ты передумаешь. Другого мне не остаётся.

– Как человек я понимаю Вас: Вы – прежде всего, отец. Но как Эмирхат искренне сочувствую, – ответил племянник, садясь в карету.

Глава 6

Прошла неделя с тех пор, как Кательса «переехала» в Общественный дом. Ещё никогда в жизни она не была так несчастна. Дни, однообразные и скучные, тянулись долго. Здесь были все условия для проживания человека, но Кательсе не понравилось тут с самого начала; а ещё со временем стало казаться, что она попала сюда случайно, по ошибке. Уже много раз девушка объясняла, как зовут и кто она такая, но никто не понимал её речи. Везде: в коридоре, столовой, во дворе – люди говорили на неведомом языке. Она просила бумагу и ручку, хотя бы карандаш, но бесполезно. Это было бесполезно!

День начинался с утренней зарядки. Все от мала до велика заходили в общую комнату, затем в помещении появлялась фигура тренера. Это был пожилой мужчина в отличной физической форме, и он, как и все, имел третий глаз. Кательса смогла привыкнуть ко всему, кроме глаза на лбу. Как только к ней подходил трёхглазый человек, девушку охватывал ужас, она хотела куда-то бежать, звать на помощь, кричать… После того, как Кательса впервые увидела соседку по комнате, она потеряла сознание. Жар и бред продолжались два дня. Врачеватель, приглашённый заведующей, стал давать больной настой из целебных трав. В итоге она быстро поправилась, но её лицо всё равно осталось бледным.

После окончания упражнений и скромного завтрака из овощей и фруктов все обитатели Дома шли в медицинский кабинет, где им ставили прививку. Зачем это делалось, Кательса не знала. Но ей повезло: процедуру успели осуществить лишь дважды. Почему-то всякий раз после укола ей становилось плохо: она задыхалась и падала в обморок. Испуганная соседка звала врачевателя, который в течение трёх-четырёх часов пытался вернуть Кательсу в действительность. Учитывая эти обстоятельства, инъекцию заменили таблетками, которые не производили такого опасного эффекта.

«Неужели мне суждено погибнуть в этом странном месте? Молодой! Я ещё ничего не видела в жизни! А мама? Она не сможет без меня. Она говорила, что я – единственное, что у неё есть. Так вот что мама имела в виду, когда просила запомнить!»

Все живущие в Доме люди легко смирились с уготованной долей, но Кательса была не из тех, кто быстро сдаётся. Несколько попыток бегства провалились: государственная охрана работала на славу. А сегодня девушка ждала Клира, с которым познакомилась после болезни. Он один, в отличие от иных людей, был нормальным, двуглазым человеком и знал евразийский язык. Клир пообещал, что поможет ей выбраться в обмен на «пустяковую» услугу. Сказал, что обратится к влиятельным людям, но нужно время, и теперь Кательса надеялась на милость высоких господ. «Он собирался прийти вечером, – думала она, сидя в общей комнате. – Клир должен дать ответ, и потому лучше быть ближе к входу». Не найдя, чем себя занять, Кательса стала расчёсывать свои великолепные локоны. Несколько мужских голосов послышалось вдали. Не успев заплести косу, Кательса, ещё не зная, кто идёт, встала и пошла навстречу. Высокий симпатичный мужчина в военной форме быстро подошёл к ней и резко взял за руку. Она, недовольная такой наглостью, повернулась к нему и что увидела!

– Уберите, уберите от меня это чудовище! Дьявол! – девушка громко закричала.

Жители Дома, услышав крик, разбежались по комнатам. Кательса тоже побежала прочь. Она ещё не успела осознать происходящее; инстинкт приказывал: «Беги!» – и девушка подчинялась ему, а не разуму.

Кательса уже преодолела коридор и приёмную. Теперь она спускалась с крыльца. Страх был настолько силён, что девушка мчалась вперёд и не смотрела под ноги. Ещё чуть-чуть и споткнулась бы, растянулась, но Кательса, сама того не ожидая, словно пролетела над пятью последними ступенями.

Эмирхат размеренным шагом следовал за ней: он был уверен в охране, и ему некуда спешить. «От неё всего можно ожидать! Она смелая, дерзкая, бесстрашная и… красивая. Хотя нет, я не могу сказать, что она красивая: не успел разглядеть хорошенько. Наверное, все смутьяны такие. Нельзя допустить, чтобы из-за неё с моей Империей что-то случилось. Единственный способ спасти народ – уничтожить землянку, но одного оскорбления для того мало. А как же человеческие законы, законы морали, справедливость наконец? Но ведь никто и не узнает об её смерти, как и о появлении. А совесть? Как же с ней-то быть?»

Добежав до середины двора, девушка оглянулась назад и заметила улыбающегося мужчину лет тридцати. Давер протянул руки вперёд.

– Помогите, спасите меня! – Кательса со слезами бросилась в его объятия. – Это чудовище догонит меня! Помогите!

Отец впервые в жизни прижал дочь к своей груди, и долгожданное чувство родительства вскоре озарило его разум и сердце.

– Этот человек не обидит тебя! Я его знаю, тебе нечего бояться, – произнёс он тихо.

– Нет, вы, вы все ничего не понимаете! – она продолжила плакать. – Я – землянка! Мой отец – земной мужчина, а мать – земная женщина! Верните меня домой! – с этими словами Кательса вырвалась из рук Давера и побежала в сторону ворот.

Государственные охранники приготовили оружие и только ждали приказа. Неожиданно для всех раздался оглушительный выстрел, и землянка упала на мягкую траву. Давер что есть силы бежит к ней: хочет понять, куда попала пуля и смертельна ли рана. «Это было бы жестоко, – думалось отцу, – в один день найти и сразу потерять единственного ребёнка. Смилуйся, великий Домус! Спаси мою девочку! Я никогда и ни о чём не просил тебя, так помоги мне сейчас!»

Кательса лежит с закрытыми глазами. Ветер теребит её огненно-рыжие волосы и сушит лицо, мокрое от холодных слёз. У девушки больше нет сил. Она не понимает, сон это или явь, вокруг ещё слышны чьи-то голоса. Всё перемешалось в голове, и теперь Кательса жалеет лишь о том, что осталась жива, а значит, страдания продолжатся.

Эмирхат, польщённый результатом, подходит к дяде, желая посмотреть на лицо жертвы. Видя, что землянка ранена, к тому же потеряла сознание, Дамир догадывается, что погорячился, что это уже слишком даже для него. Хотя, с другой стороны, Кательса могла и через забор перепрыгнуть, а он всего лишь «подрезал ей крылья». Естественно, Эмирхат продолжает делать вид, что всё по плану, так и надо, но в глубине души он начинает жалеть о случившемся.

– Ты чуть не убил её, – в сердцах замечает Давер.

– Она заслужила! – отвечает Дамир сурово. – Охрана, погрузите её в карету!

Трое крепкого сложения мужчин, поклонившись, приближаются к раненой. В ту же минуту появляется заведующая.

– Что такое? Кто стрелял?

– Добрый вечер, мадаме, – отзывается Давер. – Девушка хотела сбежать, и потому Эмирхату пришлось применить оружие.

– Вы забираете её? С такой раной? Она потеряет много крови и умрёт в дороге. Нужно остановить кровотечение.

Все смотрят на Эмирхата: как он скажет, так и будет. Дамир, считая себя виноватым и проклиная свой поступок, отвечает:

– Делайте, только быстрее. Нам нужно успеть до ночи.