Славянские боги. Путь огня

– Давай, дядя Миша, иди, тебе дадут двадцать пять процентов! Потом догонят и ещё раз поддадут.

Все это время Саша и Лена хранили тайну, а Максим делал вид, что тоже удивлён, как и все. Они не обижались на друга. Это был его выбор, а они кровью поклялись, что никогда и никому не раскроют их общий секрет. Зато Саша теперь знал много исторических фактов, которые не преподавали в школе. Мир прошлого всё больше затягивал его в свой круг. Сашкина страсть к науке постепенно передавалась Максу и Лене. Незаметно для себя разговоры на исторические темы друзья вели всё чаще. Правда, оказалось, что интересы у всех были разные. Лена мечтала после окончания университета стать учительницей в школе. Однажды Максим спросил её:

– Зачем тебе это? Там же нищета и разруха!

Она некоторое время молчала, думая, как ответить. Она понимала, что в этом вопросе вся сермяжная правда. Школа стремительно превращалась в место, где правит дух наживы, но не знаний. Она знала, что её родителям каждый день приходят всё новые циркуляры, учебные программы меняются на глазах и не в лучшую сторону. Зарплата едва позволяет сводить концы с концами. Учителя вынуждены искать заработок на стороне. Некоторые, почувствовав запах больших денег, и вовсе уходят из школы. Другие педагоги, смирившись, уходят в себя, становятся равнодушными – к школьникам, предметам, жизни.

– Если все пойдут зарабатывать деньги, то кто донесёт детям истинные знания? Времена тяжёлые, правда, но любые кризисы когда-нибудь заканчиваются. И этот пройдёт.

– Это не кризис, Вязникова, это катастрофа, – глубокомысленно заметил Макс. – И ты хочешь принести себя в жертву? Ради чего?

– Ради счастливой жизни детей и их будущего.

– Идеалистка, – фыркнул Макс и повернулся к Саше. – Ну а ты, Санёк, тоже хочешь положить свою жизнь на алтарь будущих поколений и влачить жалкое существование?

Саша посмотрел на друга, видимо, рассуждая внутри себя, стоит ли ввязываться в этот философский диспут. Он в последнее время нашёл в книгах и учёбе спасение от мрачной реальности. История стала для него убежищем, где всё было ясно: вот причины и следствия, здесь герои и злодеи, а не эта унылая повседневность, в которой были вынуждены выживать его родители. Теперь мечты об экспедициях и будущих научных открытиях стали не мальчишеской романтикой, а целью – оказаться там, где время замерло, где можно прикоснуться к чему-то настоящему и ранее неведомому.

– Нет, Макс, на алтарь я не хочу. Но путь свой я выбрал. И он точно не в деньгах и материальных богатствах. Что они вообще такое? Пыль земная, пепел, химера, – Саша попытался перевести всё в шутку, но было видно, что говорит он вполне серьёзно. – А ты? Ты чего хочешь от жизни?

– Богатство и слава. Вот что мне нужно, – Макс посмотрел на друзей с вызовом. – Всё просто. Никаких ваших фантазий. А для того, чтобы их найти, можно и историком стать.

Вскоре пришло время выпускного вечера. В школьной столовой родители накрыли столы. Каждый принёс, что было. Родители Максима достали шампанское. Директор школы, человек средних лет, среднего телосложения, с серым лицом и выцветшими глазами, произнёс речь о рыночных возможностях, которые открываются перед выпускниками, и пожелал всем удачи на жизненном пути. Затем залпом выпил бокал шампанского, сел за стол и молчал до конца вечера, не промолвив больше ни слова. Криво натянутый плакат над его головой также желал ребятам доброго пути. Атмосфера была натянутой и мрачноватой. Родители думали, как и куда пристроить детей. Дети ждали, когда родители разойдутся и оставят их одних. В конце вечера Саша, Макс и Лена вышли на школьный двор. На улице было уже темно. Только звёзды мерцали холодным далеким светом.

– Ну что, товарищи будущие историки, готовы к труду и обороне? – попытался взбодрить друзей Саша.

Лена смотрела на школу, потом подняла голову в небо и тяжело вздохнула.

– Вот и всё. Новая жизнь. Грустно как-то.

– Всё будет хорошо. Я тебе обещаю. Жизнь будет гораздо интереснее, – Саша потрепал подругу по плечу, и они все вместе медленно тронулись к дому, постепенно погружаясь в темноту ночи.

Глава 3. На пороге перемен

К моменту поступления в университет страны, в которой выросли друзья, уже не было. Союз Советских Социалистических Республик канул в лету. На огромной территории бывшей советской империи остались независимые государства, которые теперь были больше похожи на плохих соседей, которые никак не могут договориться, как вместе и в мире жить дальше. Вокруг творилось что-то невообразимое, как будто кто-то неведомый открыл ящик Пандоры. И из него полилось всё самое омерзительное, что копилось и скрывалось долгие десятилетия. Жизнь в стране стремительно менялась. Бывшие комсомольцы превратились в служителей новой власти и с таким же, как и раньше, огнём в глазах убеждали всех в верности идей либерализма и демократии.

Родители Максима теперь были кооператорами, приватизировав магазин, в котором мать Макса была заведующей. Отец помогал ей, работая одновременно водителем, диспетчером и грузчиком. «Это бизнес, сынок. Куй железо, не отходя от кассы», – говорил он сыну, сверкая золотыми зубными коронками. Соседи, отношения с которыми у четы Гордиенко в последние годы испортились, называли их спекулянтами и недобро смотрели в сторону новоиспечённых бизнесменов. Отец Саши по-прежнему работал в институте, но выживать становилось всё труднее. Заработную плату задерживали или выплачивали не полностью. Экспедиции ещё велись, но каждый раз выбивать их приходилось с боем. Он не сдавался, веря, что всё ещё наладится. И при каждой возможности пропадал на раскопках ещё дольше, чем раньше.

Мать работала теперь на двух работах, а после тяжёлых смен простаивала в очередях за самыми простыми продуктами и вещами. Положение Лениных родителей было не менее бедственным. «Похоже, школа не в приоритете нового государства», – сетовали они. Полки магазинов опустели, появились талоны на так называемые «социальные» продукты. Чем хуже становились дела вокруг, тем всё чаще по телевидению рассказывали, что демократия и свободная рыночная экономика принесут свои плоды, нужно только ждать и верить.

В жарком июле 1993 года трое друзей стояли у стенда университета, где размещали информацию о поступлении абитуриентов в вуз, и искали свои фамилии.

– Есть! – радостно воскликнула Лена.

– И я! – вслед за ней закричал Саша.

– О, вот, и я тоже! – Максим ткнул пальцем в свою фамилию на жёлтом листке бумаги.

– Ребята! Мы поступили! Поздравляю! – Лена кинулась на шею сначала Саше, а потом Максиму. Парни смущённо смотрели на подругу; их лица сияли счастьем.

Учёба в университете для друзей оказалась увлекательным приключением, а не наказанием, как часто бывало в школе. Здесь каждый предмет давал что-то новое и вел к следующим открытиям. Несмотря на большую нагрузку, почти каждый день Саша доставал из ящика письменного стола фотографию пергамента, который они нашли в селе офеней, рассматривал знаки, сравнивал со старославянской письменностью из книг отца, искал совпадения в летописях, житиях, но не приблизился к разгадке ни на шаг. Это не давало ему покоя и стало почти навязчивой идеей. Однажды он поделился этим с Леной. Она посмотрела на друга так, как будто уже и забыла про то приключение. Потом коротко спросила.

– Дашь мне копию? Попробуем вместе разгадать эту тайну.

– Конечно. Сделаю ещё одну фотографию.

Так они с удвоенной силой погрузились в этот исторический квест, пытаясь разгадать загадки, которые им оставили таинственные офени.

Учебный год у друзей пролетел незаметно. Пришло время первой практики. Товарищи подошли к декану и настойчиво попросили, чтобы их отправили вместе на полевую практику. В архивах сидеть никто из них не хотел. Профессор Владимир Петрович Ольховский сначала строго посмотрел на студентов с высоты своего богатырского роста, потом, смягчившись и едва улыбаясь уголками губ, заключил.

– Так-с, всё ясно. Вместе и никак иначе. Что же, коллеги, я подумаю над вашим предложением, – растягивая слова, произнёс он и двинулся дальше по коридору, оглядываясь на друзей и уже не скрывая доброй улыбки, поправляя при этом густые пряди седых волос и поглаживая аккуратно постриженную бороду.

Подошло время экспедиции. Старенький УАЗ, переваливаясь с кочки на кочку, медленно полз по лесной дороге. Водитель, мужчина лет пятидесяти, с короткой стрижкой ежиком и крепкими жилистыми руками, молчал и всматривался вдаль, пытаясь заранее обнаружить ухабы. Рядом с ним, на пассажирском сидении, декан исторического факультета Владимир Петрович Ольховский изучал карту местности.

В салоне несколько студентов пытались читать, но неровная дорога то и дело заставляла отвлекаться, и тогда молодые люди смотрели в окно.

– Что у тебя, Гордиенко? – Лена посмотрела на обложку книги, которую читал Максим. – «Язычество древних славян», Рыбаков Б. А.

– Не Б. А., а Борис Александрович, Вязникова, – тихо ответил Максим и снова углубился в чтение.

– Так. А ты что читаешь, Матвеев? – Лена повернулась к Саше.

– «Хронология древнего мира. Ближний Восток и Античность», Бикерман.

– Вязникова, отстань, заняться нечем? Ты, смотрю, вообще ничего не читаешь? – Саша покосился на подругу.

– А вот и нет. Я много читаю. Но в такой дороге читать, глаза сломаешь, – Лена нарочито отвернулась от друзей и стала смотреть в окно.

Лес закончился, дорога вышла в поле. Водитель прибавил скорость. Столбы пыли поднимались густыми клубами.

– Сергей Вадимович, не разгоняйтесь, сейчас должен быть поворот, – декан снова стал изучать карту.

Дорога действительно резко вильнула влево и пошла под гору к реке. Сергей Вадимович спустился к воде, уверенно проехал по старому деревянному мосту и начал подниматься вверх. Наверху по обеим сторонам дороги стояли два огромных дуба, словно на страже в какой-то иной мир. За ними открывалось поле. Лена, Максим и Саша смотрели на дубы и переглядывались. Поле было буквально усыпано множеством небольших курганов в полтора-два метра высотой. Большинство из них имели следы раскопов. Некоторые поросли травой, другие были ещё свежими. Студенты с любопытством смотрели по сторонам. Недалеко от дороги находился полевой лагерь: несколько грубо сколоченных из жердей столов и лавок, над которыми возвышались навесы из полиэтилена. Места, видимо, для палаток были устланы старыми досками. Судя по всему, эта территория была давно обжита учеными. Но автомобиль проезжал мимо. Дорога снова уклонилась в сторону реки, и дальше водитель двигался вдоль берега.

Через какое-то время речка начала делать крутой поворот вправо. Показался обширный луг, река, как бы обнимала его, а чуть дальше возвышалась песчаная гора, на которой росли вековые сосны, берёзы и дубы. Машина подъехала ближе и остановилась. Владимир Петрович вышел первым и скомандовал:

– Так, коллеги, приехали. Выгружаемся.

Студенты начали выходить из автомобиля.

– Владимир Петрович, а разве мы не у тех курганов будем работать, которые проезжали? – задал вопрос Максим.

– Гордиенко, где граф Уваров прошёл, современным археологам делать нечего, – шутливо ответил профессор.

Некоторые студенты засмеялись, но другие, видимо, шутки не поняли. Александр Матвеев, заметив это, принялся сбивчиво рассказывать.

– Вы чего, не поняли? В 1851—1854 годах, в том числе и в этом месте, Алексей Сергеевич Уваров, граф, археолог, историк, почётный член Петербургской Академии наук, проводил масштабные изыскания и сделал немало громких открытий. Правда, потом именно они стали предметом скандала и исторического детектива.

– Он, наверное, здесь не одну сотню аборигенов поднял из земли в своё время. Их души вон там живут, – Максим показал рукой в сторону горы. – Кстати, рекомендую к прочтению «Меряне и их быт по курганным раскопкам», – оборачиваясь к товарищам, с ухмылкой закончил Максим.

– Гордиенко, ты лучше свой быт обустраивай. А про мерян, славян, Уварова, Савельева, Спицына и Формозова позже поговорим. Тем более повод есть. Так, друзья, за дело. Выгружаем вещи. А я пока осмотрюсь, – Ольховский двинулся вверх на гору по едва заметной тропинке.

Молодые люди начали выкладывать из машины вещи: палатки, рюкзаки, лопаты, мешки с инструментом, котелки, ведра, топоры, пилы, пакеты с продуктами. Кто-то из студентов прихватил с собой гитару. Погода стояла ясная и солнечная.

Пока ребята разгружали и разбирали вещи, профессор Ольховский неспешно прохаживался по горе, внимательно вглядываясь в окружающий ландшафт. Река отсюда была как на ладони, местность просматривалась со всех сторон. Подходы сзади защищал густой лес, затем перелесок, а за ним – болото. Следов человека почти не было. Может быть, только заядлые грибники иногда заходили сюда.

– Да, лучше места не придумаешь, – вслух сказал профессор и начал спускаться вниз к студентам.

Спустившись, он деловито посмотрел, как суетятся его подопечные, и зычным басом произнёс:

– Товарищи, будущие историки, а вы знаете, что главное для археолога?

– Нет! – почти хором ответили ребята.

– А главное – это обустройство быта. Без этого не бывает удачи! – закончил профессор и начал распределять задачи.

Саша и Максим с другими мальчишками были отряжены искать в лесу сухостой и сносить его на край луга, где планировалось разбить лагерь. Из небольших и прямых деревьев нужно было сколотить столы и лавки, а также навесы. Лену с подругами Кристиной и Ольгой отправили мастерить импровизированный туалет и душ.

– Владимир Петрович, я как раз хотела спросить, а как мыться будем? – спросила Лена у Ольховского.

– А также как все века на Руси мылись, Вязникова. Идёшь к реке, набираешь воду, греешь на огне и моешься, сколько хочешь. Но сейчас можно и не греть, – с улыбкой ответил профессор, посмотрев на палящее солнце.

Через несколько часов лагерь был почти готов. Ребята сколотили стол, лавки, смастерили навес. Профессор неподалёку организовал что-то типа кухни. Он принёс от реки несколько крупных камней, обложил ими будущее костровище, а вокруг положил сухие бревна, найденные недалеко от лагеря. Здесь же были аккуратно сложены котелки, кастрюли и сковороды. Потом начал сносить сухие дрова и прикладывать рядом. В это время послышался шум мотора, и вдалеке показался автомобиль. Профессор внимательно вглядывался вдаль, пытаясь разглядеть машину, а потом радостно замахал водителю рукой. К лагерю довольно резво подъехал запылённый УАЗ. Из автомобиля вышел человек лет пятидесяти, среднего роста, в камуфляжной форме, военной фуражке, с шевронами на руке и груди и тронулся в сторону Ольховского. Мужчина был среднего роста, крепкого телосложения, гладко выбритое лицо опалено солнцем и ветрами, взгляд цепкий и внимательный. Крепкие руки с выпуклыми венами выдавали привычку к постоянному физическому труду. Мужчины по-дружески обнялись, пожали друг другу руки.

– Пётр Николаевич, дорогой, рад тебя видеть! – приветствовал гостя профессор.