Полная версия
Чисто американское убийство. Джон Ф. Кеннеди
«Он был параноиком и жёстким человеком, но трогательно мягким с собакой. Казалось что Шеба – это всё, что у него было.»
Но 24 ноября 1963 года всё изменилось. В то утро, когда он якобы просто поехал перевести 25 долларов Карен Карлин, Руби оставил Шебу дома, запертую без корма и воды. Это – резкое несоответствие его обычному поведению. Соседка, Мэри Лу Уильямс, позже показала, что он всегда брал собаку, даже если выходил «на 10 минут». А в тот день – не взял. Он также оставил включённое радио, открытую газету и ключи на столе – как человек, который не рассчитывал вернуться. Если верить официальному рассказу, Руби спонтанно поехал перевести деньги танцовщице, случайно оказался в участке, случайно встретил Освальда, и в порыве «патриотизма» выстрелил. Но тогда почему он оставил собаку, хотя обычно брал её даже когда выходил за сигаретами, почему взял заряженное оружие без кобуры и поехал именно в то время, когда «свои» знали, что Освальда переводят? Руби знал что не вернётся. В показаниях его друзей и коллег (в материалах Комиссии Уоррена, том XX) есть прямая цитата:
«Он говорил, что Шеба – его семья. Он не оставил бы её ни на час. Разве что… если бы думал, что это конец.»
А через несколько месяцев после ареста, когда Руби уже сидел в тюрьме, он просил привезти собаку к нему, он очень хотел её увидеть но когда ему отказали, он долго плакал – так рассказывал его тюремный капеллан, отец Элиот.
Джим Гаррисон видел в этом символическую, но очень важную деталь:
«Оставленная собака – это не бытовая мелочь. Это психологический маркер. Человек, который уходит, зная, что не вернётся.»
Он оставил деньги и ключи на столе, что выглядело как человек, идущий не на обычное поручение, а на нечто окончательное. Когда его задержали после выстрела, он не сопротивлялся и произнёс:
«Я избавил миссис Кеннеди от суда.»
Но Гаррисон видел в этих словах отвлекающую фразу, предназначенную для камеры. Он писал:
«Он сыграл роль патриотического мстителя, чтобы никто не спросил, кто его туда послал.»
Гаррисон и его команда находили связи Руби с антиисламской и антикастровской сетью на юге США. С людьми из мафии, особенно из Чикаго и Нового Орлеана, с офицерами полиции Далласа, которые «прикрывали» его клуб. Один из агентов ФБР, упомянутых в материалах Гаррисона, говорил неофициально:
«Руби был мальчиком на побегушках. Его использовали много лет. Когда пришло время, ему просто сказали – „пора“.»
Карен, по версии Гаррисона, могла быть невольным участником, «кнопкой». Её звонок был триггером в цепочке, чтобы создать алиби и запустить Руби в движение. Если бы её вызвали в суд присяжных с правом перекрёстного допроса, её слова могли пролить свет на то, кто стоял за этим звонком. Но ей не позволили выступить публично. Она дала короткие показания Комиссии Уоррена (без журналистов), после чего исчезла из поля зрения. В некоторых отчётах упоминалось, что она боялась за жизнь и просила не упоминать её имени в СМИ.
В своей книге On the Trail of the Assassins Гаррисон писал:
«Руби не убил из патриотизма. Он убил, потому что Освальд собирался говорить. А звонок от девушки из клуба стал последней строкой в сценарии.»
Он видел в этом сцену управляемого хаоса: один звонок – одна поездка – четыре минуты – один выстрел. И конец истории.
После выстрела Руби начал терять контроль. В тюрьме он постоянно говорил, что «мне всё это подстроили», а перед смертью от рака (1967) заявил журналистам:
«Правда никогда не выйдет наружу. Они меня убьют, как убили его.»
Телефон Карен стал идеальной приманкой. Он дал повод, прикрытие, и временную привязку. Для внешнего наблюдателя – это просто случайный звонок от бедной девушки. Для тех, кто писал сценарий, – сигнал активации. Смерть Освальда оборвала единственную нить, ведущую к истине об убийстве Кеннеди. А всё началось с звонка молодой женщины из дешёвого стрип-клуба.
«Иногда история начинается не от выстрела, а от телефонного звонка.»
– из записей Джима Гаррисона, архив Нового Орлеана
Когда Джим Гаррисон начал разбирать последние часы жизни Ли Харви Освальда, он выяснил что Карен Карлин, настоящее имя Карен Беннетт, была не просто танцовщицей, а одной из тех женщин, которые в клубе Руби использовались не только для шоу, но и для «наблюдения» и передачи информации. В досье Гаррисона фигурирует версия, что ЦРУ использовало заведения вроде клуба «Карусель» как прикрытие – там можно было завербовать проституток и танцовщиц для наблюдения за клиентами, в том числе полицейскими, военными, эмигрантами из Кубы. В отчётах фигурировали имена девушек, связанных с кубинским подпольем, а Руби часто появлялся на вечеринках в компаниях людей, имевших прямое отношение к операциям ЦРУ в Новом Орлеане и Майами. Карлин знала слишком много – кто из кубинцев заходил в клуб, кто платил наличными, какие разговоры велись о «патриотических миссиях против Кастро». Гаррисон реконструировал события по минутам.
10:00 утра – Карлин звонит Руби, просит денег.
10:15—10:20 – Руби выходит из дома, с оружием, оставив собаку.
11:15 – он уже в полицейском подвале.
11:21 – Освальд застрелен.
По мнению Гаррисона, звонок Карлин был не просьбой о деньгах, а кодированным сигналом. Возможно, кто-то из связных Руби использовал Карлин как инструмент, чтобы вызвать его в нужное место в нужное время.
«Если вы хотите заставить кого-то действовать, вы используете привычные связи. Никто не пойдёт убивать по приказу незнакомца. Но если сигнал исходит от человека, которому вы привыкли помогать, вы не задаёте вопросов». — Гаррисон.
Сначала она говорила, что звонила около 9:00, потом – что около 10:30. Иногда утверждала, что «не помнит, кто предложил ей позвонить». В материалах расследования Гаррисон отмечал, что Руби часто ездил в Новый Орлеан, где в то же время действовали агенты и контрразведчики, работавшие на ЦРУ по кубинскому направлению. Там же Освальд вёл свои странные «акции» в поддержку Кастро, хотя многие считали его двойным агентом. По версии Гаррисона, Руби и Освальд могли быть звеньями одной операции, а Карлин – лишь «случайным» каналом передачи сигнала. Гаррисон позже писал:
«Руби был не сутенёром, а связным. Его клуб был каналом коммуникации, в котором женщины играли роль курьеров».
После убийства Освальда несколько танцовщиц из клуба «Карусель» исчезли. Беверли Оливер, известная как «Леди в белом», утверждала, что видела Руби и Освальда вместе за несколько недель до убийства Кеннеди. Позже она исчезла и вновь появилась только в 70-х, когда рассказала об этом на телевидении. Кэти Браун, кассирша клуба, погибла в автомобильной аварии через месяц после ареста Руби. Нэнси Гэмбл, одна из близких подруг Карен Карлин, переехала в Хьюстон и больше никогда не давала интервью. Для Гаррисона всё это выглядело как зачистка свидетелей – аккуратная, последовательная и без следов.
В архивах ЦРУ, рассекреченных в 90-х, действительно упоминалось использование стриптиз-клубов и проституток для сбора информации о настроениях в полиции и среди кубинских эмигрантов. Подобные операции велись под кодовыми именами вроде «Проект „Полночь“» и «Операция „Тик-Так“», где женщины выполняли роль «собеседниц» для пьяных офицеров и агентов. Гаррисон предполагал, что клуб «Карусель» был частью именно такой структуры. Девушки вроде Карен Карлин могли передавать информацию через Руби, который поддерживал связи и с полицией, и с кубинскими эмигрантами, и с людьми из ФБР.
«Руби был человеком, который знал всех, кто что-то знал. Это идеальная фигура для тех, кто хочет управлять потоком слухов»,
– говорил Гаррисон.
После убийства Кеннеди Руби не уехал, хотя мог. Он оставался в клубе, нервничал, звонил кому-то, пил кофе, и всё время спрашивал: «Где Карен?». Некоторые свидетельницы, включая барменшу Джорджию Смит, утверждали, что Руби также получил странный телефонный звонок ночью, перед убийством Освальда, после которого резко успокоился. Гаррисон отмечал, что этот звонок не был зарегистрирован в полицейских протоколах. Он подозревал, что речь шла о передаче последнего сигнала – не к действию, а к ликвидации. Когда Гаррисон запросил список всех работниц клуба «Карусель», оказалось, что часть документов исчезла. Те, что остались, выглядели фальшиво – имена не совпадали с налоговыми отчётами. Например, Карен Карлин фигурировала под псевдонимом «Little Lynn», но в списке зарплат за ноябрь 1963 года её имя было зачёркнуто. Это было сделано уже после ареста Руби. Для Гаррисона это было ключевым моментом: кто-то редактировал документы клуба задним числом, чтобы удалить имена женщин, имевших отношение к событиям 22—24 ноября.
Когда Карен позже допрашивали представители комиссии Уоррена, она выглядела подавленной и повторяла одну и ту же фразу:
«Я просто звонила ему, потому что у меня не было денег».
Но Гаррисон понимал – в таких делах нет «просто».
После ареста Руби клуб «Карусель» закрыли. Девушек допросили, но большинство их показаний не попало в окончательный отчёт комиссии. Некоторые материалы были засекречены на десятилетия. Когда Гаррисон просил их рассекретить, ему отказали. Тогда он произнёс фразу, ставшую символом его расследования:
«В Далласе убили не только президента. Там убили правду».
Но за два дня до того, как выстрелы прозвучали в Далласе, одна женщина утверждала, что слышала разговор о предстоящем убийстве президента. Для Джима Гаррисона и многих исследователей дела Кеннеди она стала символом того, что правда была рядом, но её намеренно игнорировали.
Роуз Шерами (настоящее имя – Мелба Кристин Янгблад) родилась в 1929 году. Её жизнь была сложной и драматичной: зависимость от наркотиков, работа в проституции, постоянные проблемы с законом. Она жила на грани общества и криминала. Несмотря на это, именно её голос стал одной из первых тревожных нот в деле об убийстве Кеннеди. Шерами заявляла, что за два дня до убийства президента Джона Кеннеди её подвезли двое мужчин. Во время поездки она слышала их разговор, в котором обсуждался план убийства президента. Они называли детали, дату, и даже место, где всё должно произойти. По словам Шерами, она пыталась предупредить полицию и общественность, но её слова были проигнорированы. Она утверждала, что после того, как случайно услышала опасную информацию, один из мужчин пригрозил ей и буквально выбросил её на обочину дороги. Гаррисон в своих материалах писал, что история Роуз Шерами была проигнорирована не случайно. По его версии, это было частью системы: убрать свидетеля, который мог пролить свет на заговор. Её репутация проститутки и наркоманки стала удобным предлогом для дискредитации её свидетельства. Полиция не восприняла её серьёзно, и дело затерялось в бюрократической системе. Не смотря на то что её слова не вошли в официальные отчёты Комиссии Уоррена, Джим Гаррисон включил её показания в своё расследование, считая их одним из важнейших звеньев в цепи заговора.
Гаррисон писал:
«Роуз Шерами услышала то, что мы не должны были услышать. Её выбросили не только из машины, но и из истории».
Глава 3: «Вторая смерть в прямом эфире»
«Я был частью спектакля, о котором я не знал… Мне сказали, что я должен убрать его, и я это сделал».
Утро 24 ноября 1963 года вошло в историю телевидения как день, когда Америка увидела второе убийство за 48 часов. В подвале городского управления полиции Далласа, переполненном репортёрами, камерами и охраной, Ли Харви Освальда ведут к машине, чтобы перевезти в окружную тюрьму. В этот момент из толпы вырывается коренастый мужчина с револьвером «Кольт Кобра». Это Джек Руби, владелец ночного клуба, связанный с полусветом Далласа. Он стреляет в Освальда с очень близкого расстояния, практически в упор. Камеры фиксируют, как Освальд, согнувшись падает и кричит: «О, нет…» Через два часа Ли Харви Освальд мёртв.
Как Руби объяснил свой поступок? Просто и бессмысленно:
«Я не выдержал, когда услышал, что Жаклин Кеннеди придётся приезжать на суд над Освальдом, и хотел избавить её от таких сильных страданий. Я действовал «на эмоциях».
Эту версию с радостью поддержит суд и следствие. Но многие вещи так и останутся неясными. Доступ в подвал. Как человек «с улицы» смог беспрепятственно проникнуть в охраняемое здание, с оружием, подойти к Освальду на такое близкое расстояние в момент, когда вся Америка следила за процессом?
Руби был знаком с людьми, которые могли иметь прямой интерес в устранении Освальда, если тот действительно был частью большего заговора. В тюрьме Руби неоднократно даёт понять, что «не всё так просто». В одном из разговоров с адвокатами он говорит:
«Люди наверху знали, что я сделаю это. Я был только их пешкой».
Журналисты осознают что смерть Ли Харви Освальда лишила Америку единственного подозреваемого, единственного человека, который мог хоть что-то сказать. Для многих это выглядит как «второе убийство» – но уже не президента, а правды.
Газеты писали:
«Народ никогда не узнает, что знал и мог сказать Освальд».
Телезрители видят как подозреваемого убивают на их глазах, и это больше похоже не на правосудие, а на чистку свидетелей. Джек Руби приговорён к смертной казни, вскоре он оказывается в тюрьме округа Даллас. Там он начинает вести себя странно: жаловался на преследование, говорит, что «всё это часть большого заговора» и что его просто использовали. В беседах с адвокатами Руби повторяет:
«Я был частью спектакля, о котором я не знал… Мне сказали, что я должен убрать его, и я это сделал».
В интервью журналу Esquire он скажет загадочную фразу:
«Мир никогда не узнает правды о том, что произошло с нашим президентом. А мои уста будут закрыты навсегда».
Вскоре они действительно будут закрыты навсегда но пока, пока Руби продолжает намекать что за убийством стоят «люди наверху» – спецслужбы, чиновники, возможно мафия. Он продолжает повторять журналистам и посетителям:
«Если бы я рассказал всё, никто бы мне не поверил. И меня бы уже давно не было. Они сказали, что я должен убрать Освальда. Но я не знал всей игры, я просто не знал…»
Странное поведение и эмоциональные всплески, частые вспышки гнева и слёз, необъяснимые эпизоды паники. Он требует встречи с журналистами, но потом вдруг отказывается говорить с ними. Он начинает придумывать версии событий, он смешивает правду и фантазию, иногда уверяет, что «кто-то наблюдает за ним через стены».
Адвокаты писали в отчётах:
«Руби явно подвержен психологическому давлению. Он будто знает что-то опасное но боится, что его слова станут смертельными для него.»
Руби несколько раз умоляет перевести его из Далласа в Вашингтон, заявляя, что только там он сможет рассказать «всю правду» Конгрессу и чувствовать себя в безопасности.
Из стенограммы комиссии Уоррена, 7 июня 1964 года:
«Я хотел бы, чтобы вы увезли меня в Вашингтон, потому что там я смогу всё рассказать. Здесь я не могу. Всё, что я говорю здесь, не имеет смысла. Моя жизнь в опасности. Если вы увезёте меня, я скажу правду».
«Вы здесь ничего не понимаете. Я нахожусь в Далласе, и они могут сделать со мной всё, что угодно. Если вы меня не заберёте, вы никогда не узнаете всей правды».
«Народ никогда не узнает настоящей правды о том, что произошло с нашим президентом. Моя жизнь уже не имеет значения. Но если вы увезёте меня, вы спасёте страну».
Руби утверждает что в Далласе он под угрозой: «здесь всё схвачено» и его либо убьют, либо не дадут говорить, он твердит что только в Вашингтоне у него появится возможность раскрыть заговор. Он намекает, что за убийством Кеннеди стоят другие люди и что Освальд, и его собственный выстрел – это часть большой комбинации. Но комиссия Уоррена и власти не воспринимают его заявления всерьёз. Его заявления расценивают как паранойю или манипуляцию. К тому же перевод в Вашингтон выглядел бы признанием, что его слова о «заговоре» имеют вес.
Озвучена формальная причина:
«Вы уже находитесь под стражей в Техасе, суд приговорил Вас там, и для перевода нет правовой основы.»
В итоге Руби так и остаётся в Далласе. В 1966 году у Руби внезапно обнаруживают агрессивный рак лёгких, который быстро даёт метастазы в мозг. Врачи отмечают, что болезнь развилась «аномально стремительно». Наряду с болезнью Руби стал часто жаловаться на головные боли и потерю памяти, хотя до тюрьмы таких симптомов у него не наблюдалось. Журналисты и адвокаты замечают, что он иногда кажется «не в себе». Многие корреспонденты считают, что поведение Руби объясняется страхом. Некоторые журналисты утверждают, что Руби получает письма, визиты, намёки – которые заставляют его вести себя осторожно или театрально. Сторонние наблюдатели называют его «символом всей игры за кулисами». Но уже 3 января 1967 года он умирает в тюремной больнице, так и не раскрыв информации.
Его смерть не была единственной. К Руби в тюрьму приходили репортёры, они интересовались, записывали, задавали вопросы. Одной из них была Дороти Килгаллен – известная нью-йоркская журналистка, светская обозревательница и телеведущая. Она имела связи в политических и артистических кругах, умела добывать информацию, до которой другие не дотягивались. В 1964 году Килгаллен взяла эксклюзивное интервью у Руби в тюрьме. После выхода от него она сказала друзьям:
«Теперь я знаю, кто убил президента и почему».
Она работала над книгой о деле Кеннеди и говорила, что у неё есть документы, способные «легко разрушить официальную версию».
Вечером 7 ноября 1965 года после того как Килгаллен участвовала в записи своего успешного телешоу «Какая у меня реплика?», она посетила ресторан и после возвращения домой она была бодрая и весёлая но на следующее утро её находят мёртвой. Она сидела в кресле, аккуратный макияж, очки которые она никогда не носила а рядом лежала открытая книга которую она не читала. Официальная версия – «передозировка алкоголя и барбитуратов». Но близкие утверждали: у неё не было склонности к самоубийству. К тому же позже обнаружится что заметки по делу Кеннеди исчезли бесследно. Её смерть была официально признана случайной передозировкой алкоголя и барбитуратов. Килгаллен активно расследовала убийство Кеннеди и утверждала, что знает, кто стоит за этим преступлением. Некоторые источники утверждают, что после интервью которое она взяла у Руби она находилась под постоянным наблюдением ФБР. Исследователь Марк Шоу в своей книге утверждает, что Килгаллен была убита, и её смерть была инсценирована как передозировка. Он полагает, что её расследования могли привести к её смерти, и что она могла быть отравлена кем-то, кто был заинтересован в прекращении её работы. Несмотря на многочисленные просьбы, власти Нью-Йорка отказались пересматривать дело Килгаллен, рассматривая её смерть как случайную передозировку. Однако её смерть продолжает вызывать вопросы и обсуждения среди исследователей и общественности.
Глава 4: «Проект MK-Ultra, Чарльз Мэнсон и „Спящий агент“»
«ЦРУ ломало людей, как слесарь ломает замок – без жалости, без сострадания, ради чистой власти.» – Журналист Сеймур Херш, о тайных экспериментах MKUltra.
В середине XX века ЦРУ запустило одну из самых мрачных программ в истории разведки – MKUltra. Она не имела аналогов по своей бесчеловечности: десятки, сотни людей становились подопытными, не зная, что над ними проводятся эксперименты, и в большинстве случаев они не давали своего согласия. Цель программы была проста и страшна – найти способы полного контроля над сознанием человека. Документы, рассекреченные в 1970-х годах, показали, что MKUltra включала широкий спектр методов. Программа включала применение психотропных веществ (ЛСД, мескалин, псилоцибин), гипноз, сенсорную депривацию, психологические манипуляции и другие эксперименты на грани науки и пытки. Цель – создание «спящих агентов». МКUltra практиковалась на заключённых, психически больных людях, солдатах, бездомных, студентах и обычных граждан. ЛСД и другие психоделики вводили в напитки или еду даже сотрудникам ЦРУ. Эксперименты проводились в университетах, клиниках и тюрьмах. Людям не сообщали, что они участвуют в исследовании. Документы ЦРУ (частично рассекреченные в 1977 году после расследования Сената США) подтверждают, что сотни людей стали жертвами этих методов. Целью ЦРУ было тестирование методов контроля сознания для возможного использования в шпионаже, допросах и психологической войне. Но практика показала, что проект вышел за пределы морали и права, превратив обычных людей в объекты исследований, часто с трагическим исходом. ЦРУ организовало бордели в Сан-Франциско и Нью-Йорке, где через проституток испытуемые получали ЛСД в напитках или еде. Их поведение записывалось на скрытые камеры. Многие испытывали сильнейшие психотические реакции. В 1950—60-х годах на нескольких военных базах США проводились тесты ЛСД и других психотропных веществ. Солдаты часто не знали, что участвуют в эксперименте. После тестов фиксировались случаи серьёзных психических нарушений. Многие солдаты покончили с собой. Подробности этих случаев остаются засекреченными, но они упоминаются в документах ЦРУ и в материалах сенатских слушаний по MKUltra. Существуют свидетельства, что в рамках секретных экспериментов исчезали люди: сотрудники, участвовавшие в тестах, гражданские лица, приглашённые под видом обычных медицинских исследований, заключённые, пациенты психиатрический больниц и бездомные. Официально их судьба не установлена. По версии исследователей, многие из них могли быть ликвидированы, чтобы сохранить тайну программы.
Среди множества жертв этой программы особое место занимает имя Фрэнка Олсона. Его смерть стала символом того, как далеко спецслужбы были готовы зайти в своих экспериментах. Фрэнк Олсон был учёным-микробиологом, работающим на ЦРУ в рамках секретных исследований. Его специализация включала биологическое оружие и изучение влияния психотропных веществ на человека. Олсон обладал высоким уровнем допуска и был вовлечён в проекты, которые даже большинство сотрудников ЦРУ не знали. Его работа включала изучение методов контроля поведения, что и привело его к программе MKUltra. В ноябре 1953 года Олсон был приглашён на «корпоративную встречу» ЦРУ в одном из загородных комплексов. На этой встрече ему, как и другим участникам, был тайно введён ЛСД. Документы свидетельствуют: цель – наблюдать за реакцией участников в естественных условиях. Для Олсона этот опыт оказался шоком. Он почувствовал резкое изменение восприятия, потерю контроля, нарастающую тревогу. После этого его психическое состояние начало стремительно ухудшаться. Он испытывал глубокую депрессию, паранойю и ощущение, что за ним следят. Через несколько дней после инцидента Олсон оказался в Нью-Йорке. Он был размещён в гостинице Statler Hotel. Утром 28 ноября 1953 года Олсон выпал из окна 13-го этажа и погиб. Официальная версия – самоубийство. Но позже появились доказательства, которые заставили усомниться: друзья и коллеги утверждали, что Олсон никогда не проявлял склонности к самоубийству, его семья заявляла, что он был в подавленном, но не отчаянном состоянии. В 1975 году Комиссия ЦРУ признала, что Олсон участвовал в опытах по MKUltra, и что введение ЛСД могло повлиять негативно на его психику. Документы показывают, что ЦРУ намеренно изменило детали его смерти и проводило внутреннее расследование. Многие считают, что Олсон мог быть убит, чтобы предотвратить раскрытие секретов программы MKUltra. Случай Олсона стал одним из самых знаковых в истории MKUltra. Он иллюстрирует страшную логику программы: человек – не субъект, а объект. Эксперимент важнее жизни а сознание – поле для манипуляций. Олсон стал жертвой не только эксперимента, но и безразличия системы, которая считала его расходным материалом.
До проекта MKUltra уже существовал проект Bluebird. Bluebird – это кодовое название программы ЦРУ, запущенной в начале 1950-х годов (официально 1950 год), с целью изучения методов воздействия на психику человека. Цель была та же – создание технологий, позволяющих контролировать поведение человека, получать признания и сведения от субъектов без их ведома. Превращать человека в «спящего агента» или управляемого исполнителя. Проект так же был засекречен, и о нём стало известно только в 1970-х годах, после утечек и расследований. Bluebird включал в себя широкий спектр практик, многие из которых впоследствии стали основой MKUltra. Целью было создание «идеального агента» – человека, который мог бы выполнять приказы без сознательного осознания и против собственной воли. В середине 1950-х проект Bluebird был преобразован в Artichoke – программу с более широким спектром исследований и жестким бюджетом. Artichoke стала более агрессивной и включала изучение влияние психотропных веществ на военных. Проводились эксперименты с допросами, «промывания мозгов» и создания «зомби». Bluebird/Artichoke показывают, что эксперименты по контролю сознания у ЦРУ существовали задолго до MKUltra.