Экзистенциальный маршрут

Анжелика Ефремова

Экзистенциальный маршрут

Мое первое опубликованное произведение

Признаюсь писать этот текст как и публиковать его мне крайне волнительно но надеюсь оно поможет скрасить ваше время а может и задуматься о чем-то, – и что не мало важно – задуматься о себе

Посвящается мне самой – за то, что я не боюсь начинать, за то, что терпеливо учусь, за то, что продолжаю писать даже когда не очень выходит. И за то, что однажды смогу читать это и улыбаться: «Да, это я, да, я могла».

Я села в такси, бросила сумку на сиденье – фирменную, с логотипом банка, который нам всем выдали на восьмое марта вместе с корпоративным оптимизмом, – и сразу услышала Moby. Не тот Moby, что играет в спа-салонах для менеджеров среднего звена, переживающих экзистенциальный кризис под видом массажа горячими камнями, а тот самый Extreme Ways – под который у Мэтта Дэймона стабильно рушатся жизни, но он всё равно выживает, потому что у него иммунитет к сценарию и контракт на три сиквела.

Я уже настроилась на классический таксистский опыт: молчание, взгляд в окно, побег от реальности под шум двигателя. Но судьба, видимо, решила иначе.

Откуда путь держите? – спросил водитель голосом человека, который уже давно живёт по кругу «дом-работа-дом», но втайне ждёт, что очередной пассажир окажется интереснее, чем километры трассы.

– Казань, – ответила я с неохотой.

– Красивый город, – тут же отозвался он с энтузиазмом гида, который уже триста раз возил туристов к Кремлю и каждый раз искренне удивляется, что башни всё ещё стоят.

– Да, особенно из окна переговорной на двенадцатом этаже, где ты сидишь шесть часов подряд и обсуждаешь, почему наш новый слоган «Банк, которому можно доверять» звучит как отчаянная попытка убедить себя, что мы не занимаемся финансовым колдовством.

Он хмыкнул. Я продолжила смотреть в окно, где московские огни мелькали, как слайды презентации о стратегическом развитии – быстро, ярко и совершенно бессмысленно.

– Понял, работа значит. А кем служите?

«Служите» – какое милое архаичное слово, подумала я. Будто мы все ещё в царской России, и я не сотрудник корпорации с тонной бюрократии и трёхэтажной структурой согласований, а фрейлина при дворе, которая должна следить, чтобы императрица не сказала лишнего в Twitter или Telegram.

– Пиар-менеджер, – сказала я таким тоном, словно называла не профессию, а хроническое заболевание: неизбежное, как ноябрь, и столь же депрессивное.

– А-а, – протянул он с пониманием человека, который давно разобрался в корпоративной кухне, но предпочёл из неё уйти, пока не превратился в ингредиент. – Значит, вы – как жена, только по найму?