Когда ночь становится темнее

– Хорошо, люблю тебя.

– И я тебя.

Она сбросила вызов. Я постояла в коридоре еще несколько секунд, после чего вернулась в архив. Дмитрий поднял на меня взгляд, а затем продолжил рассматривать папки в ящике.

За работой время летело незаметно. Мы по-прежнему не знали, что ищем. В какой-то момент мне начало казаться, что все это глупая и бесполезная затея, на которую мы потратили драгоценное время. Я чувствовала, что Дмитрий думает о том же, и мне стало так стыдно, будто я его обманула. Возможно, это так и было. Ведь я дала ему ложную надежду на то, что это поможет. Потом я заставила себя собраться и напомнила себе, что это моя работа. Да, все это немного сблизило меня с Дмитрием, а его рассказы заставили сопереживать ему, но я все еще работаю. Мне нужно найти информацию и подать её читателю, а не раскрыть дело – это задача полиции. Если полиция не раскроет это дело, если там проигнорируют исчезновение Дарьи, я обязательно об этом напишу разоблачительную статью.

– Иванна! – Дмитрий вдруг позвал меня.

Мы уже несколько часов сидели в пыльном архиве и успели порядком устать. Я чувствовала, что моя голова стала тяжелой, а веки слипались. Однако стоило парню позвать меня впервые за несколько часов, усталость тут же пропала. Я обогнула стол и подошла к нему.

– Все дела пронумерованы, видишь? – он указал на написанные черной ручкой цифры в углу каждой папки. Я кивнула. – Вот идет двадцать третье дело, материалы по нему. Обычная кража, ничего сверхъестественного. А тут бац! Тридцать второе! – парень бодро улыбнулся. – Достаточно странно?

– Думаешь, папки с другими делами могли забрать? – я нахмурилась.

– Уверен на сто процентов. Даже на двести.

– Кто-то пытается скрыть исчезновения? Зачем? Скрывают тайные правительственные эксперименты над людьми?

Дмитрий вскинул брови. Я вздохнула.

– Я пошутила насчет экспериментов.

– Но мы не будем совсем отбрасывать эту версию.

Я закатила глаза.

– Нужно проверить другие ящики. Может быть… Я не знаю. Какой год указан у двадцать третьего дела?

– Девяносто первый, – ответил Дмитрий, пролистав дело. – Старое, – а затем взял папку с тридцать вторым делом, предугадывая мой вопрос. – Девяносто восьмой.

– Семь лет… Что могло происходить в течение семи лет? – я провела руками по волосам, размышляя. – Девять дел. Скорее всего исчезновения.

– Ставлю что угодно на то, что они тоже не раскрыты. В полиции здесь работают последние идиоты.

– Не будем отрицать, что они могут прикрывать кого-то.

– Военных?

Я бросила на него скептический взгляд, а затем отмахнулась возвращаясь к своим рассуждениям. Допустим, что дела действительно не раскрыли. Значит, виновный так и не был найден. Зачем забирать дела? Могли ли там быть указаны подозреваемые? В таком случае это имеет смысл.

– Кому ты звонила с утра? – вдруг спросил Дмитрий, выдергивая меня из размышлений.

– По работе, просила дать допуск сюда.

– Кому?

– Не знаю, – я взмахнула рукой в неопределенном жесте. – Я только имя её знаю. Она сказала звонить, когда появятся вопросы или проблемы. Приближенная босса, может быть, правая рука. А что?

– Ты предупредила её зачем мы сюда идем?

– Да, я сказала… Черт… – я снова провела руками по волосам.

– Что еще она сказала? – Дмитрий сложил руки на груди.

– Что есть темы, на которые лучше не писать… – я усмехнулась. – Очевидно, это одна из них.

– Зачем ей это? Я слышал, Линда говорила, что это хорошая тема.

– Да, это просто потрясающее дело для начинающего журналиста. Без обид, – я примирительно подняла руки, подумав, что это звучало довольно неприятно для того, кто потерял любимую невесту.

– Так зачем ей это?

Я опустила взгляд, вновь погрузившись в размышления.

– Святовещенск – тихий маленький поселок. Ты ведь слышал, что единственная опасность для них, по их мнению, – дикие животные. Может быть, они заминают дела, чтобы не тревожить людей. Мол, да пусть живут в счастливом неведении. Тут половина дел это мелкие кражи, оставшиеся – это пьяные драки и дела по домашнему насилию.

– Фантастика, – Дмитрий невесело усмехнулся. – Действительно, подумаешь, исчезновения, возможно, убийства. Главное ведь, чтобы все было тихо.

Он снова был на грани истерики. Подхватив со стола ящик, парень вернул его на место, схватил куртку и покинул архив. Я поспешила за ним, чтобы он не натворил глупостей. Дмитрий был почти в два раза выше, соответственно, и шаг у него был шире, поэтому я едва поспевала за ним.

– Куда ты?

– Я не знаю!

Несмотря на то, что он был явно в гневе, парень придержал для меня тяжелую дверь. Мороз обжег мои уши, поэтому я поспешила натянуть на голову шапку. Дмитрий снова побежал куда-то.

– Никто в этом городе не собирается искать её! Понимаешь? Никто! Да всем плевать на то, что она исчезла. Это дело так же замнут, а меня вышвырнут, чтобы не путался под ногами. Я не собираюсь ждать этого сложа руки!

– И что ты собираешься делать? Пойдешь выкрикивать теории заговора, чтобы тебя поскорее выкинули отсюда? Отличная идея! Это ведь так поможет найти её!

Я не люблю, когда люди поступают безрассудно и делают что-то просто для того, чтобы сделать. Да, Дмитрий в отчаянии, но его необдуманные действия могут навредить не только ему. Я схватила его за руку, чтобы остановить.

Мы засиделись в архиве и не заметили как на улице стемнело. На черном небе висела бледная белая луна. Было уже около десяти часов вечера. Я помнила о предупреждении Линды, поэтому хотела поскорее вернуться домой. Однако не знаю почему, но я чувствовала также некоторую ответственность за Дмитрия. Это ведь я сначала запустила его сюда, а затем помогла остаться. Поэтому если бы этому идиоту сейчас приспичило на горячую голову побежать в лес, чтобы лично искать Дарью, если бы какой-нибудь волк сожрал бы его в этом чертовом лесу, это было бы моей виной. Я не могла ему позволить убежать, я должна вернуть его домой.

– Мы идем домой. Подумаем обо всем там и вместе решим, что делать, – мой голос, четкий и твердый, заставил его немного усмирить свой пыл.

Дмитрий глубоко вздохнул, опустив взгляд на мою руку, вцепившуюся в рукав его куртки. Я отпустила его и убрала руки в карманы.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, слышишь? Но мы не можем сделать больше, чем уже делаем…

Парень поднял взгляд на меня, и его глаза расширились. Услышав рычание, я хотела обернуться, он безуспешно попытался схватить меня за руку, чтобы остановить. Прямо в нашу сторону направлялись большие волки. Нет, не просто большие, огромные. Они скалились и рычали, подходя все ближе и ближе, а я не могла пошевелиться. Страх сковал все мое тело, дыхание сбилось, а сердце колотилось так, словно хотело пробить мою грудную клетку и вырваться наружу. Первой мыслью было бежать и как можно быстрее, но ноги стали ватными. Я нервно сглотнула, осторожно покосившись на Дмитрия.

– Нужно бежать… – прошептала я, дрогнувшим голосом.

– Нет, ни в коем случае! – прошипел в ответ парень. – Медленно отступай назад. Медленно, не поворачиваясь, – он потянул меня за руку на себя, вынуждая сделать шаг назад.

Мы попятились назад, пока волки стремительно наступали. Они могли бы настигнуть нас в пару прыжков, но вместо этого предпочитали приближаться постепенно. Один из них, черный, угрожающе зарычал. Он был ближе всего к нам. Ком подкатил к горлу. Я хотела расплакаться от страха, но сейчас смогла только всхлипнуть. Я ужасно боялась собак, даже самых маленьких. В этом мире нет ничего, чего бы я боялась больше собак. А тут были огромные жуткие волки, которым ничего не стоит перекусить мою шею.

– Дмитрий… – проскулила я.

– Не бойся, они чувствуют это.

– Да пошел ты.

Он вдруг резко начал выкрикивать слова из песни “Катюша!”, хлопая в ладоши. Не знаю почему, но я начала повторять за ним. Мы пятились назад, выкрикивая все, что приходило на ум. Волки замерли, наблюдая за нами. Кажется, это работало. В какой-то момент все тот же черный волк снова зарычал и начал приближаться. Дмитрий дернул меня за руку, и мы побежали.

Никогда в своей жизни я не бегала так быстро. Пуховик сковывал движения, холод обжигал горло, а легкие горели огнем. Я все еще хотела заплакать от страха, но не позволяла себе даже думать об этом, потому что больше всего я сейчас хотела добежать до дома целой.

В какой-то момент волк схватил Дмитрия, повалив его на снег и заставив меня остановиться. Я снова замерла, не зная, что делать. Остальные волки кружили вокруг нас. Первое, что пришло в голову, это снова кричать, поэтому я громко закричала и замахала руками, привлекая внимание, пока Дмитрий пытался отбиться от зверя.

– Эй, ты! Лохматая морда! Посмотри на меня! – вопила я.

Мой взгляд упал на глыбу льда, которую я тут же подхватила и швырнула в зверя. Это заставило его отвлечься, посмотреть на меня и оскалиться. Волк слез с Дмитрия и собирался прыгнуть в мою сторону, когда раздался выстрел. Я съежилась, закрыв голову рукой. Волк зарычал, но остановился. Я открыла глаза и осмотрелась.

Позади меня стоял человек, направив пистолет на зверя. Только спустя несколько секунд я смогла узнать Влада. Его широкие черные брови были сведены к переносице, а суровый взгляд направлен вперед. Где-то раздался вой. Волк еще раз прорычал и убежал от нас прочь. Я рвано выдохнула и бросила взгляд на Дмитрия.

Парень все еще лежал на снегу, схватившись за плечо и зажмурившись. Мы с Владом переглянулись и молча бросились к нему, чтобы помочь. Подхватив его с двух сторон, мы побрели домой. Сердце все еще бешено колотилось в груди.

Поднявшись по лестнице на наш этаж, я увидела Линду. Соседка расхаживала по лестничной клетке, но, заметив нас, замерла на месте. Она переглянулась с Владом и побежала наверх, в их квартиру.

– Дим, ты как? – чуть встряхнув парня, спросил Влад.

Дмитрий промямлил что-то нечленораздельное. Сейчас, в свете желтых ламп, я видела каким бледным он стал. На лбу выступила испарина. С каждой секундой держать его становилось все труднее, однако Влад кивнул мне наверх, и мы потащили парня в их квартиру.

Линда оставила для нас дверь открытой. Мы занесли Дмитрия в зал и посадили его на диван. Влад сбросил куртку и сапоги, закатал рукава, а Линда принесла в зал миску с водой и чистую ткань. Все их действия были такими слаженными, такими четкими. Они явно знали, что нужно делать, в то время, как я застыла на месте. Моя голова была пуста от мыслей.

Казалось, мне снова семь лет. Когда бабушка умерла, все были слишком заняты, чтобы объяснить мне хоть что-то. Помню, как также стояла посреди коридора, пока взрослые пробегали мимо меня. Тогда я не знала, что происходит, но, наверное, подсознательно понимала, что ничего хорошего. Вот и сейчас я стояла, вцепившись пальцами в спинку кресла и шмыгала носом.

Они сняли с Дмитрия порванную куртку и водолазку, и теперь я могла видеть ярко-красную рваную рану на его плече. Тошнота подкатила к горлу, губы плотно сжались в тонкую полоску, пальцы сильнее цеплялись за кресло. Лицо Дмитрия было болезненно бледным, под глазами залегли тени, светлые волосы приклеились к мокрому лбу.

– Дим, нужно обработать рану, – четко проговорил Влад. Он сидел на кофейном столике, где стояла миска с водой. – Будет больно.

– Просто делай это, – едва слышно сказал Дмитрий.

Влад взял из миски тряпку и выжал её над раной парня. Тот истошно закричал, а его рана зашипела и запузырилась. Передо мной возникла Линда. Её обеспокоенный взгляд скользнул по моему лицу, а руки сжали плечи.

– Пойдем, Ив, тебе нужно переодеться.

Я позволила ей вывести себя из зала в коридор и снять с меня куртку. Подруга что-то говорила, но я почти не слышала её из-за криков Дмитрия. Она посадила меня на кухне и закрыла дверь.

– Почему он так кричит? – спросила я, когда почувствовала, что снова могу говорить. – Что в миске?

– Лекарство. Нужно предотвратить заражение, а это лучшее средство.

– Заражение чем? Бешенством? Почему мы не можем вызвать врача? – у меня было так много вопросов, которые требовали ответа.

– Сейчас никто не приедет. Только если с утра, – спокойно отвечала Линда. – Я же предупреждала вас. Почему вы были на улице?

– Мы засиделись в архиве.

Она села напротив меня. От каждого крика Дмитрия я вздрагивала и съеживалась, словно это мне приходилось терпеть адскую боль.

– Нашли что-нибудь интересное? – спросила Линда, собираясь отвлечь меня.

– Нет, ничего.

Несмотря на произошедшее, я подумала и решила не говорить Линде о том, что дела исчезли из архива. Почему-то мне казалось это единственно верным решением. Соседка кивнула, а затем поднялась с места и стала что-то делать. Спустя несколько минут она поставила передо мной чашку ароматного горячего чая.

– Выпей, чтобы успокоиться.

Я сделала осторожный глоток, а затем в груди разлилось приятное тепло. Какое-то время мы сидели молча, потом Линда снова попыталась меня разговорить. Теплый чай и разговоры ни о чем успокоили меня. Крики за стеной стихли, и вскоре на кухне появился Влад. Я поднялась с места, решив оставить их наедине, и вернулась в зал.

Дмитрий лежал на диване. Его глаза были закрыты, от дыхания грудь медленно вздымалась. Я осторожно опустилась на кресло, чтобы оно не скрипнуло, однако оно все равно издало звук, разбудив парня. Он резко распахнул глаза и посмотрел на меня.

– Как ты? – я придвинула кресло поближе.

– Влад сказал, жить буду, – тихо ответил Дмитрий, а затем усмехнулся. – Думаю, до свадьбы должно зажить.

– Откуда ты знал, что нужно делать?

Он вздохнул и поерзал, укладываясь поудобнее.

– Вдруг вспомнил все уроки ОБЖ, которые у меня были. Но немного ступил, когда побежал. Это было плохой идеей. Нужно было продолжать орать, а не поворачиваться и бежать.

Улыбнувшись, я фыркнула.

– Без тебя я бы уже стала обедом для Тузиков, поэтому все равно спасибо.

– Обращайся, – он снова усмехнулся. Некоторое время мы сидели в тишине. – Иванна?

– Да?

– Пожалуйста, зови меня, как все, Димой. Я чувствую себя неловко, когда ты обращаешься ко мне так официально.

– Хорошо, как скажешь, – я усмехнулась.

Мы продолжили говорить о всяких пустяках, пока Дмитрий не уснул. Дима … Теперь Дима. Значило ли это, что мы теперь официально друзья? Что, будем носить парные подвески и обмениваться тайным рукопожатием? Я невольно улыбнулась этим мыслям.

Мою лучшую подругу я знала с яслей. Не помню, как мы познакомились, но это, наверное, не так важно, когда знаешь человека почти всю свою сознательную жизнь. Мы с моей Сашей через многое прошли вместе. Вместе сидели за одной партой все то время, что учились в школе, вместе поступали в колледж, а затем и в универ. “Мы с Тамарой ходим парой” – вот как о нас говорили все вокруг. И это действительно было так. Мы вместе учились целоваться на помидорах по урокам из интернета, вместе обсуждали окружающих нас парней и вместе воротили от них нос. Конечно, парни мало меня интересовали, но я всегда была готова выслушать историю очередного неудачного свидания Саши. Она единственный человек, помимо моих сестер, кого я люблю больше всего на свете.

– Когда станем старше, может быть, после школы? В общем, когда станем старше, обязательно уедем отсюда далеко-далеко, – сказала она однажды.

Я рассмеялась. Наши ноги на стене, на которую из окна падает золотой закатный свет. У нее яркие носки с большими красными цветами, а мои обычные белые. Одним ухом мы слушали друг друга, а другим – музыку в наушнике. Саша толкнула меня в бок локтем.

– А что ты смеешься?

– Обязательно уедем, если ты не начнешь встречаться с очередным придурком, ради которого захочешь остаться.

Она фыркнула, а я, перевернувшись на бок и приподнявшись на локте, улыбнулась.

– Хорошо, куда поедем?

– В Испанию, – не задумываясь, ответила Саша. – Viviremos en la playa, solo comeremos paella y cubos bebiendo sangría! [1]

Я снова прыснула со смеху. Подруга в отместку начала щекотать меня, заставляя откинуться на спину и смеяться громче. Спустя несколько секунд она, конечно, оставила меня в покое.

– Хорошо, как скажешь , – выдохнув, ответила я. – Неплохой план, – добавила я, помолчав несколько секунд.

– У меня других не бывает.

Погрузившись в воспоминания, я не заметила, как провалилась в сон. День был таким долгим, поэтому вся усталость навалилась на меня, стоило только свернуться в мягком кресле.

Я резко распахнула глаза, почувствовав на себе чужой взгляд. Кошка сидела в противоположном углу, глядя прямо на меня. За окном все еще было темно, снег валил крупными хлопьями. В тишине квартиры я могла слышать жужжание холодильника на кухне. Кошка встала с места и, стуча когтями по полу, пошла, но не ко мне, а в коридор. Я поднялась с кресла и последовала за ней. Это что-то новое.

Дверь спальни Линды и Влада была плотно закрыта. Кошка остановилась у входной двери и начала царапать её. Я нахмурилась, но открыла, выпустив кошку из квартиры. Она пробежала до лестницы и остановилась, глядя на меня. Ожидая, что я последую за ней. Не обуваясь и не захлопывая дверь, я сделала шаг за порог.

Моя ночная гостья сорвалась с места и побежала к соседней квартире, а я, осторожно ступая по холодной плитке, следовала за ней. Кошка остановилась и снова принялась царапать дверь. Не знаю почему, но я была уверена, что раз это мой сон, то дверь окажется открытой. Поэтому я дернула за ручку и дверь ожидаемо поддалась. Кошка забежала внутрь вперед меня.

В той квартире было холоднее, как если бы кто-то оставил открытое окно на несколько дней. Осматриваться времени, да и возможности, у меня не было. Пушистая спутница снова скреблась в дверь, желая показать мне что-то. Я снова толкнула дверь и оказалась в комнате, заполненной стеллажами. Кошка остановилась у одного из стеллажей и села на пол.

– Чего ты хочешь? – шепотом спросила я.

Она лишь мяукнула в ответ. В комнате было темно поэтому, нащупав в кармане мобильник, я включила фонарик и принялась осматривать стеллаж. Он был сверху донизу заполнен коробками, подписанными четырехзначными числами. Спустя несколько секунд до меня дошло, что, возможно, числа это годы. Я протянула руку к ближайшей коробке и чуть выдвинула её. Внутри в прозрачном пакете было белое украшенное кружевом старомодное платье. Надпись на коробке гласила: “1899”. В следующей коробке были книги корешками вверх. Добравшись до коробки тысяча девятьсот десятого года, я наткнулась на множество фотокарточек.

Я всегда любила старые фотографии. В них есть что-то такое завораживающее, заставляющее задуматься. Почему люди решили запечатлеть именно этот момент? Кто они? Как они жили? О чем думали? Чего боялись? Так много вопросов, над которыми можно бесконечно рассуждать.

Фотографии, которые были в коробке, принадлежали семье. Скорее всего тут был не один год. Я достала случайную фотографию, на которой был изображен семейный пикник. Статная взрослая женщина сидит на белой простыне, парень лежит, приподнявшись на локте, рядом с ней. Напротив них, спрятав руки за спину, стоит девушка. Подпись сзади гласит: “Маменька, Владимир и Людмила. Лето 1911”. Я просмотрела еще несколько фотографий, пока не наткнулась на портрет.

“Людмила, 1912” . На предыдущих фотографиях лицо этой девушки было сложно разглядеть. Здесь все было достаточно четко, чтобы по моей спине пробежал холодок. У Людмилы были волнистые светлые волосы, убранные в высокую прическу, тонкие брови, маленькие пухлые губы, по форме напоминающие сердце, жемчужная кожа и светлые глаза. На ней было то самое белое кружевное платье. А еще она была удивительно похожа на Линду. Нет, слово “похожа” не подходит, потому что она была не просто похожа , она, казалось, и была Линдой. Но ведь так не могло быть, да? Так не бывает. Или бывает?

Я взглянула на кошку и подняла фотографию. Она изучающе смотрела на меня своим по-человечески умным желтым взглядом.

– Ты хотела показать мне это?

Моя спутница мяукнула. Я фыркнула. Да уж, веду беседы с кошкой о том, что моя соседка удивительно похожа на девушку с фотографии начала двадцатого века, которую я нашла в чужой квартире какого-то барахольщика. Пожалуй, самый бредовый сон из всех, что у меня были.

Положив фотографию обратно и поставив коробку, я потянулась за следующей. Полы позади меня скрипнули, но я не обратила на это внимание. Прожив тут неделю, я уже привыкла к звукам, которые издавал старый дом.

– Иванна?

Голос Влада заставил меня вздрогнуть и резко развернуться, чуть не выронив коробку. В его руках был пистолет, который спас нам жизнь несколько часов назад. Только сейчас я поняла, что это было несколько странно, что у простого историка есть огнестрельное оружие.

– Что ты здесь делаешь?

– К… Кошка привела меня сюда, – запнувшись, ответила я. – А ты что здесь делаешь?

Он опустил пистолет.

– Кошка?

– Да, вот она, рядом со мной, – я посмотрела вниз, но никого не обнаружила. – Ну да, конечно, – хмыкнула я, – это же сон.

– Сон? Иванна, что ты тут делаешь?

Я нахмурилась, глядя на него, затем поставила коробку, которую все это время держала в руках, и ущипнула себя за предплечье. Боль была не сильной, но достаточно неприятной, чтобы я поняла, что не сплю. Ладно, вот это действительно странно.

– А ты что тут делаешь? – я вздернула подбородок, сложив руки на груди.

– Это моя квартира, Иванна.

Выдохнув, я обвела комнату взглядом. Да, конечно, пару дней назад Влад говорил, что его дед оставил ему не только библиотеку, но и целую кучу других старых вещей. Должно быть, это они. Я снова вернулась к Владу, пока он выжидающе смотрел на меня.

– Кто такая Людмила? – поинтересовалась я, кивнув назад.

– Ага, я прощаю тебе то, что ты вломилась в мою квартиру, – устало вздохнув, ответил парень.

– Прости. Тут было не заперто… Ну так что?

– Людмила – это моя далекая прабабушка, – проговорил Влад, убрав пистолет, и подошел ближе.

– Она очень похожа на Линду.

– Совсем нет, – он достал из коробки тот же портрет и показал его мне.

Девушка на портрете действительно была другой. На ней было то же платье, сидела она в той же позе, но её волосы, брови и глаза были черными. Вместо прямого носа был аккуратный нос с горбинкой, а губы-сердце на самом деле были прямыми и тонкими. Я нахмурилась.

– Как такое может быть? Я же только что видела, что она была копией Линды.

– В плохом свете и спросонья многое может показаться, – Влад убрал фотографию обратно.

– Но я уверена в том, что видела.

– Угу, Иванна, мне стоит напомнить, что несколько минут назад, ты утверждала, что тебя сюда привела кошка? – он склонил голову чуть вбок.

– Debes estar bromeando, [2] – прошипела я себе под нос.

– Нет, я совершенно серьезен.

– Здесь была кошка, – упрямо повторила я, и только спустя несколько секунд до меня дошло, что он меня понял. – Entiendes español? [3]

– Casi como lengua materna [4] , – Влад криво улыбнулся. – Что насчет кошки?

– Она была здесь, но, наверное, ты спугнул её. Может быть, она спряталась где-то?

– Иванна…

– Что? – я нахмурилась, подняв на него взгляд и перестав выглядывать кошку. Мне не могло показаться. Я действительно видела её.

– Четыре часа утра. Я думаю, тебе стоит вернуться к себе и лечь в постель.

Я вздохнула и кивнула. Он вынес мне из квартиры Линды мои вещи, в том числе и обувь, после чего мы распрощались на лестничной клетке, и я ушла на свой этаж. Моя квартира встретила меня холодом, темнотой, пустотой и тишиной, в которой я теперь могла слышать отзвуки крика Димы. Я обняла себя руками, прислонилась спиной к закрытой двери и тяжело вздохнула. Какой же длинный был этот день. Еще и кошка эта.

Не знаю, сколько я так простояла, привалившись к двери, глядя в пустоту, пытаясь переварить все, что случилось, пытаясь анализировать это, когда с обратной стороны двери раздался стук. Я открыла дверь и увидела Диму. Он все еще был бледным, но выглядел уже лучше. Несколько секунд мы смотрели друг на друга: я – выжидающе, а он – пытаясь выразить свои мысли в слова.

– Как ты относишься к Тарантино?

Я пожала плечами, парень улыбнулся.

– Не мог уснуть, поэтому решил уйти от Линды к себе. Посмотрим “Криминальное чтиво”?

– Да, давай, – я устало улыбнулась в ответ. – Дай мне несколько минут, чтобы переодеться и умыться.

– Конечно. Заходи, когда будешь готова.

Спустя минут двадцать уже я стояла перед его дверью. Мы включили фильм, но посмотрели только половину, после чего уснули. В этот раз мне не снилось ничего.

Утром Дима проснулся раньше. Я нашла его на кухне, когда он готовил нам скромный завтрак, состоящий из бутербродов с горячим сыром и черного чая. Завтракали в тишине, пока парень не спросил, что мы будем делать дальше. Я честно сказала, что не знаю. Мы снова погрузились в молчание, я ушла в свои размышления, снова перебирая всю имеющуюся информацию. Правда заключалась в том, что у нас не было почти никакой информации. Мы были в тупике.