История моей жизни

Зерб Молод

История моей жизни

Глава 1

Улица Генерала Родионова находится в Марьино, удалённом районе города Симферополь, и соседствует с водохранилищем, питающим столицу Крыма, онколигической и инфекционной больницами. Скажете, так себе местечко? А вовсе нет. Конечно, здесь многое изменилось, но только в начале улицы, на перекрёстке с Беспалова. Выросли многоэтажки, магазины, заправка. Но стоит лишь немного пройти, метров сто вглубь района, и вот вам уже лесок по левую руку, а дальше всё как тогда, как в детстве, ведь именно отсюда начинаются мои воспоминания о самом себе, о мире, что вокруг, о своей жизни. Ну разве что тогда всё вокруг было больше. Иногда я бываю здесь по работе и каждый раз, проезжая по узким улочкам частного сектора, испытываю достаточно странные и противоречивые чувства. Здесь и умиление от воспоминаний детства, и образы молодых родителей перед глазами, и осознание огромной потери в лице преданой кучкой подонков моей великой Родины, и чувство неотвратимости, осознание, что уже никогда не будет так хорошо, как тогда, когда я бегал среди этих домов в шортиках и клетчатой рубашке с пластмассовым БТР-ом без колёс под мышкой, который был дороже всего на свете. Хотя нет, очень удачная ровная палка с расширением на конце, которая засчет этого всегда летела ровно и втыкалась в землю, была, пожалуй, ценнее. Эдакое копьё… А в противовес- злость на самого себя за то, что испытываю все эти чувства, от которых порой слёзы наворачиваются на глаза. Слабость… Нельзя проявлять слабость. Никогда. Так научила жизнь. Но память вещь упрямая, и образы продолжают появляться перед глазами.

В те далекие времена мы с родителями жили здесь во времянке, которую они снимали в ожидании очереди на получение квартиры. В одном дворе с хозяевами, чей дом стоит и до сих пор, а вот наше жилище сейчас на стадии сноса. Баба Лиза и дед Яша… Их сын Юра, молодой художник. Большая лохматая собака по кличке Шерхан.

Помню, зимы тогда были снежные, не то, что сейчас, и пару раз отец выпрыгивал через окно в сугроб и откапывал входную дверь.

Топилась времянка печкой. До сих пор она ассоциируется у меня с запахом дров и плесени, которую мать нещадно выводила, но окончательно победить не могла. А еще туалет был на улице и прямо за ним лежала куча навоза, в которой можно было добыть червей для рыбалки. Однако рыбалка это отдельная тема, и её я обязательно коснусь в своём повествовании…

Сосед Лёшка, старше на несколько лет. Каждый день он залазил на забор со своей стороны и кричал очень протяжно:

–Аааа-лег!

Именно так, через "а". Меня звал играть. Я почти реально слышу этот крик каждый раз, когда оказываюсь в Марьино. Словно это моё детство зовет меня назад, в то время, когда я ещё не был тем испорченным жизнью и озлобленным мудаком, коим сейчас являюсь. Да и все вокруг были какими-то другими. И всё вокруг было душевным, что ли. И глаз не искал врага или, как минимум, потенциальный источник дискомфорта в каждом встреченном человеке.

Здесь началась моя самостоятельность. С походов за хлебом в магазин, который и сейчас существует в пятиэтажке по соседству. Максимум метров сто пятьдесят в одну сторону, но тогда это казалось целой задачей. Путешествием! И к концу этого путешествия хлеб, как правило, прибывал с обглоданными корочками. Родители ругались… Но как было сдержаться, ведь он был так умопомрачительно свеж и вкусен!

В 1986-м году произошло два знаменательных события. Взорвался Чернобыль и родилась моя сестра. Помню, она страшно кричала и днем, и ночью. Но каким-то образом я вычислил, что пока звенит будильник, сестрица замолкает. Такой, знаете, заводной, со стрелками. Его звук, обычно режущий слух, был, всё же, более приятен криков младенца и я подолгу сидел возле кроватки, заводя пружину и слушая протяжный звон. Смотрел в её удивленные глазки, видя в них наличие сознания, не смотря на грудной возраст.

Впрочем, самостоятельность моя не ограничивалась такими вот походами за хлебом и навыками по истязанию сестры. Грянул срок, семь лет исполнилось, и ваш покорный слуга пошел в школу. Которая, на секундочку, была почти в центре города, 12-я школа на улице Мокроусова. Добираться надо было на троллейбусе, остановок шесть точно. Так вот, в то время семилетний мальчик с такой задачей справлялся. Более того, иногда обратно шел пешком, провожая одноклассника, что жил ближе по пути. Частенько мы покупали стаканчик пломбира, один на двоих, на сэкономленные деньги. Однажды идущий навстречу старшеклассник просто вырвал его у меня из руки, осталось лишь самое донышко и совсем немного мороженного. Встретить бы его сейчас, в том же месте, там до сих пор тихо и нет лишних глаз. Мечты, мечты. Увы, я бы его даже не узнал. Родителям я об этом инциденте не рассказывал, ибо мама и так постоянно стращала меня рассказами о несущих угрозу контактах с незнакомцами. Я могу путаться в хронологии, но примерно в те годы как раз и началась история серийного маньяка Чикатило. Этот тип любил гастролировать по югу СССР, а к нам из Ростова рукой подать. С этим связана одна интересная история, которая тоже произошла на улице Родионова.

Где был отец в тот день, я точно не помню. Возможно, что дежурил в составе ДНД на плотине вышеупомянутого водохранилища. В то время это было обязательным условием для членства в рыболовном обществе. Несколько раз в год сутки охранять покой водоёма. Но суть в том, что мать забрала маленькую сестру на работу, и я, придя из школы, оказался в гордом одиночестве. Это меня ничуть не испугало, но время шло и в привычный час мама не вернулась. Тогда я начал переживать и спустя какое-то время решил, что надо бы пойти и встретить родительницу и сестру. Однако звучащие в голове рассказы о кищащих в кустах маньяках не давали мне покоя, ну и смеркалось, ко всему прочему. Поэтому я в возрасте лет восьми решил вооружиться на дорожку кухонным ножом. С ним в руке я, собственно, и покинул двор наших гостеприимных хозяев. Шерхан тоскливо глядел мне вслед.

Двигаясь по улице Генерала Родионова в сторону Беспалова, я держался тротуара по правой стороне. Он как раз и был частично скрыт от глаз теми самыми кустами с маньяками, но идти по более открытой левой стороне улицы с ножом я опасался. В то время любой взрослый человек мог бы озаботиться этим и, поймав засранца, возжелать отвести его к родителям. А родителей-то и нет. Да и опять же, контакты с незнакомцами… В общем, я предпочел кусты. Однако как быть с потенциально кишащими там убийцами? Мой пытливый ум выдал решение-надо их отпугнуть. Для этого я стал тыкать ножом во все деревья у себя на пути, словно бы показывая маньякам, что я свой. Занятие это оказалось увлекательным, я продвигался заданным направлением, оставляя за собой воображаемые трупы поверженных врагов, и не заметил, как на горизонте появилась мама с коляской. Зато она меня заметила! Я до сих пор не могу себе представить всю глубину её шока, когда она увидела крадущегося по кустам и размахивающего ножом сына. Поровнялись мы в тот момент, когда я с особой яростью пытался зарезать очередной абрикос. Это было фиаско! Мама долго потом пыталась выяснить, откуда у меня такие мелко- уголовные наклонности. Домой я шел уже без ножа под бесконечные причитания матери, смешанные с угрозами отдать меня в интернат для малолетних преступников. У калитки Шерхан посмотрел на меня, как-бы говоря:

–Я же предупреждал!

Естественно, я был наказан на неопределённый срок. А потом неподалёку начали строить девятиэтажки. Строили на сваях и вся округа с утра и до вечера была наполнена звуками вбивающего их гидравлического молота. Помимо этого вдоль проезжей части выкопали канаву, в которой прокладывали коммуникации для новых домов. И мы с Лёшкой целыми днями прыгали с одного берега на другой в попытках перещеголять друг друга. И с разбега, и с места. Частенько кто-то из нас падал в канаву и второй помогал товарищу выбраться. Однажды я свалился туда после дождя и вылез весь в глине. Да и друг мой перепачкался знатно, вытаскивая меня. После недолгих разбирательств с родителями мы приняли решение, что просто так прыгать через канаву больше смысла не имеет. И тогда в зону нашего внимания попала территория некого заведения, что лежала за забором на противоположной стороне улицы. Дырки в этом заборе были разведаны уже давно и вскоре мы отправились покорять новые просторы. Всю эту территорию, обильно поросшую деревьями и кустарником вместе со стоящим по середине единственным зданием, мы тщательно картографировали и объявили вместе с канавой своими владениями. Эх, да там даже ручей был. Как сейчас помню наши, нарисованные на тетрадных листочках, карты.

А ещё неподалёку есть озеро. Говорят, его выкопали, когда брали грунт для строительства плотины. А потом ручей сделал своё дело и озеро по сей день радует местных жителей. Зимой мы ходили через него прямо по льду в детскую поликлинику. Там работала моя любимая женщина-врач по фамилии Бастракова. Очень добрая. Помню, сколько горя было после того, как она перевелась в другое место.

Примерно такие картины рисует мне память каждый раз, вызывая ответную злость на собственную сентиментальность. Уж не знаю, нормально ли это? Сродни шизофрении… Хотя я уверен, что маски, которые мы носим ежедневно и меняем в зависимости от обстоятельств, со временем обретают свойства личности. И тогда получается, что в каждом из нас их сидит с десяток.

Была в моём детстве и ещё одна добрая женщина, о которой нельзя не рассказать в этом повествовании. Пожалуй, с нее и начнется следующая глава.