Фамэс. Книга вторая

– Голод, – прохрипела она, пока я тёрся о её попку. Губы разъехались в сексуальной улыбке. То, как Леонор простонала моё имя, заставило вздрогнуть. Для Деймоса – Смерть была вторым именем, но для меня – это нечто большее. Имеющее значение. – Теперь я понимаю значение твоего имени.

– Скажи, ты голодала по мне?

– Да, – простонала она откровенно.

Леонор прогнулась, подставив свою попку. Поводок, который до этого я всё ещё удерживал от грубости, лопнул. Я сорвался в тот миг, как её губы нашли мои в горячем пьянящем поцелуе. Просунув руку, раздвинул её бёдра и вошёл, плавно скользнув на всю длину. Наши стоны были как оголённые мысли, похотливые, откровенные и чертовски сексуальные.

Леонор заныла, когда я вышел и подался вперёд. Весьма неразумно вот так дразнить меня. Испытывать. Манить подойти ближе, а после отталкивать. С каждым толчком я чувствовал нарастающий гул между нами. Все те прошедшие столкновения и вспышки ярости. Как мы играли, кружась в смертельном танце разврата и лжи. Я помнил вкус преследования, тот момент, когда поймал её и готов был трахнуть прямо возле стены в Академии.

– Ты даже не представляешь, как долго я хотел оказаться в этой точке невозврата, Леонор.

Выскользнув, я потёрся членом в развилке её бёдер. Леонор сжала руки в кулаки, прикусив губу до крови. Повернув её к себе, взял за шею. Я смаковал вкус её крови в нашем поцелуе.

– А теперь можешь не сдерживаться, потому что я заглушу твои крики своими губами.

Приподняв её за попку, прижал к стене и снова вошёл. Леонор скрестила ноги позади меня и тут же ответила на поцелуй. То, как отчаянно она поглощала меня, удваивало градус похоти. Каждый толчок вырывал у неё стон удовольствия, который я жадно глотал. На секунду замерев в той глубокой пульсирующей агонии страсти, я услышал тихий скрип. Сердце стукнулось о рёбра в болезненном спазме. Тихие шаги на втором этаже, насторожили.

– Отпусти меня, – с отчаянием в голосе всхлипнула Леонор. Я только покачал головой и дьявольски улыбнулся.

Голоса родителей были прямо около лестницы. Если спустятся, перед ними откроется весьма горячий вид нашей страсти. Обнажённые, потные, разгорячённые мы представляли ту самую эротическую картину пугающего падения в чёрную дыру.

– Всё, что пожирает огонь, превращается в пепел, – прошептал ей на ухо. Прикусил и ущипнул за сосок. – А из пепла возрождается истинная сущность, что была заперта в смертной оболочке.

Леонор сжала мои плечи, впиваясь ноготками в кожу, но я только сильнее прижал её к себе. Слышал голоса родителей и медленно скользил внутри Леонор. Она боялась, но не настолько, чтобы прервать нашу порочную игру. Приложив ладонь к её губам, я усилил толчки, когда наверху наступила долгожданная тишина. Тот на грани падения момент усилил тьму, что царила в душе. Просунув руку между нашими телами, я больше не сдерживался. Нашёл её клитор и скользнул подушечкой большого пальца по набухшему бугорку. Идеальный момент падения настал довольно быстро. Леонор задрожала в моих руках, прикрыла глаза и выгнулась. Её грудь прижалась к моей, когда нас накрыл головокружительный оргазм.

Урок 16

Бал зеркал

ЛЕОНОР

Казалось, лес пытался улыбнуться мне сквозь слёзы дождя, что падал с небес. Цветы склонили свои головы, прильнув к ботинкам. Я раскинула руки в стороны, пытаясь утешить дождь, будто могла обнять и прижать к себе. Успокоить бурю.

Прикрыв глаза, я чувствовала каждую капельку, падающую на лицо. Слышала шум ветра и беспокойные перешёптывания ветвей. Казалось, я была одета в грозовые облака, что сгустились на небе и застыли, будто ожидая чего-то неизбежного. На крыльях ветра донёсся аромат намокшей земли. Сырой, въедливой и такой дурманящей.

Тёмно-бордовый зал тонул в дымчатом свете люстр, затянутых чёрным тюлем. Бесчисленные зеркала, отражали гостей в алых масках. Их платья и фраки, цвета засохшей крови, будоражили. Даже воздух казался густым, пропитанным ароматом граната и чёрного трюфеля. На столах мерцали рубиновые желе, тёмно-вишнёвые паштеты, виноград, почти чёрный от спелости.

Зеркала в массивных рамах отражали не людей, а их искаженные тени, будто гости давно умерли, а теперь лишь разыгрывали спектакль из прошлой жизни. Где-то в углу скрипка выводила томный вальс, но звук тонул в гуле приглушённых разговоров. В шепоте шёлка и скрипе паркета под каблуками.

Вада кружилась в танце с Фобосом, пока я стояла у стены с бокалом красного вина. Я вертела его в руках замечая кровавые подтёки, скользящие по гладкой поверхности.

– Где Мор? – спросила, когда увидела Деймоса.

Вместо ответа он протянул мне ладонь и прищурил глаза.

– Потанцуй со мной.

– Это прозвучало совсем не как предложение.

– Я бы сказал приказ, – довольно оскалившись, ответил Деймос.

Оставив бокал на столике, приняла приглашение всадника. Деймос умело повернул меня и прижал к себе. Я знала его уже давно, но это не значило, что Деймос не пугал. Он мог быть чертовски кровожадным и злым. Да, именно таким являлся самый опасный всадник Академии. Понимая, что на вопросы о местонахождении Мора он будет молчать, я решила спросить о том, что гноилось внутри меня.

– Возможно ли, что я безумна?

– Почему ты спрашиваешь?

Я не знала насколько сильно могу распахнуть ту дверь отчаяния, что держала запертой в своей голове. Деймос никогда не был тем, кому я могла доверять. Наши отношения сводились к кулинарии. Я готовила, он поглощал. Брал. Наслаждался. Я побаивалась его как, впрочем, и другие студенты. Он нёс в себе мрачную тьму, что таилась в его душе. Гетерохомия, один глаз голубоватый, другой тёмно-карий, действовала как своеобразный гипноз. Будто смотришь змее в глаза и не можешь отвернуться.

– Ты никогда не узнаешь границ своего безумия, пока не встретишь человека, который будет сводить тебя с ума. Того, кто толкнет с обрыва в пропасть, а ты будешь знать, что не разобьешься, потому что он поймает, позволив осознать всю глубину твоего отчаяния, – не дождавшись моего ответа заметил Деймос.

Я почувствовала, как он прижал меня ближе к себе и в тот момент, тело покрылось мурашками.

– Ты говоришь это из личного опыта?

Деймос вскинул голову ища кого-то в толпе студентов. Развернув нас вокруг, склонился и шепнул на ухо:

– Чёрные волосы, заплетённые в длинную косу. Кошачий взгляд. И да она следит за нами.

Я сразу же заметила ту девушку, которую описывал Деймос. Она стояла возле колонны в чёрном облегающем платье и наблюдала за нашим танцем.

– Кто она?

– Люция Монарх, – прошипел злобным тоном Деймос.

– Похоже она и есть та сила, что способна свести с ума всадника, – искренне посмеиваясь предположила я.

– Я не решил кто она: игрушка или враг. Сейчас мы находимся на стадии созерцания. Она наблюдает и молча уходит, а я жду, когда Люци оступится.

– Как всегда коварный и непредсказуемый.

Позади я почувствовала сильные мышцы, прижавшиеся к моей спине. Руки обвили талию вырывая из объятий Деймоса.

– С тебя хватит, – голос зыбкий и угрожающий.

Мор развернул меня, когда Деймос отступил и без слов закачал в танце.

– Где ты был?

– Ты дрожишь, – прошептал Мор. Его дыхание пахло дорогим коньяком и чем-то металлическим.

Я почувствовала, как его пальцы впиваются в бок, сквозь тонкую ткань платья. Оно было тёмно-вишнёвым, почти чёрным. Как и всё вокруг: скатерти, шторы, даже еда. Гранатовые зерна на тарелках, свекла в глазури, вино, которое оставляло на бокалах следы, похожие на запекшуюся кровь.

– Ты знаешь, почему этот бал называют «зеркальным»? – Мор наклонился ближе, и его губы коснулись моего уха. – Потому что здесь видят только то, что хотят показать. Или… скрыть.

Резкий, пронзительный звук разрезал воздух, но никто не шелохнулся. Все продолжили танцевать, словно не слышали ничего. Только в зеркалах наши двойники замерли, уставившись в зал пустыми глазами.

– Что это?

– Будоражит, правда? – довольно хмыкнул Мор, – Это проекция. Не паникуй, Леонор.

Он прижал меня к себе ещё ближе и провёл языком по губам. То сладкое предвкушение заставило меня забыть о неестественно застывших отражениях. Но забвение страсти длилось недолго, когда мне на макушку упала капля. Зашипев, я остановилась и вскинула голову вверх. Из вентиляционных решёток хлынула алая жидкость, бьющая пульсирующими струями, как артерии вскрытого гиганта. Зеркала вобрали в себя то кровавое завершение бала и вот уже весь зал захлебывался в отражениях, где сотни копий гостей тонули в багровом потопе.

Никто не выглядел удивлённым, пожалуй, кроме меня. Студены хохотали, продолжая танцевать. Их тёмная одежа впитывала алые капли крови, бьющие сверху, а я стояла в том вакууме безумия и не могла пошевелиться. Тёплая, густая, она падала тяжёлыми каплями на плечи, волосы, попадала в бокалы с вином.

– Не бойся. Это же всего лишь вино, – шепнул Мор.

Посмотрев вниз, заметила алую лужу растёкшуюся по паркету. А в зеркалах наши отражения стояли по колено в крови.

В этот момент зашипела пожарная сигнализация. Кровь лилась с потолка, а вальс играл всё громче.

– У тебя пульс бьётся вот здесь… – Мор провёл пальцем по моей шее. – Как у загнанного зверька. Почему?

– Это правда вино?

Он мазнул пальцем по моему плечу собирая влагу и коснулся губ. Слизнув те алые капли, я почувствовала вкус вина: сладкий, забродивший. Будто тот виноград, из которого его делали, был перезрелым.

– Кровь, всего лишь жидкость. Страх – вот что делает её красивой, – хрипло прошептал Мор. – Разве хмель не пахнет железом?

Покачав головой, я хотела освободиться от оков того танца, но Мор не позволил. Безумие, бродившее по залу скользившее между танцующими студентами, казалось настоящим. Вокруг звучал натужный смех. Юбки шелестели, будто ветер нёс старые пересушенные листья по сухой земле. Свет был приглушён и все чувства обострились.

– Это чистейшее безумие, Мор.

– Так и есть.

Я не смогла подавить улыбку на лице, когда он покружил меня и отвёл к стене.

– Подожди здесь, я принесу выпить.

Аромат вина витал в воздухе, затрудняя дыхание. А мне так отчаянно хотелось свежести. Повернувшись, я выскользнула через боковую верь и вдохнула слепящий аромат сумерек. С крыши капало, земля напитывалась талым снегом, чтобы вскоре расцвести буйной зеленью. Разукрасить алыми красками Дракмор.

Как гнилой саван над Академией висел туман. Дорожки были пусты. Все студенты предавались всеобщему безумию на бале. Фонари бросали мертвенные блики на корявые ветви деревьев, напоминая глаза незримых наблюдателей. Я потёрла руки друг о друга и хотела уже вернуться в зал, когда услышала тихие шаги.

Поначалу, казалось, мне мерещится, ведь Академия всегда шептала на языке теней. Но тот страх был неподдельными, когда из темноты выступила фигура в длинном пальто. Лицо его укрывала пугающая маска волка.

Тяжело сглотнув, я попятилась, но наткнулась на перилла. Его перчатки скрипнули, когда я заметила в руках незнакомца флакон.

– Кто ты? Деймос, Мор? – на последнем имени мой голос треснул страхом. – Что происходит?

– Это часть плана, – грубый голос казался незнакомым, но я была так напугана, что не могла понять был ли незнакомец передо мной одним из всадников. – Не кричи.

В тот же миг тряпка накрыла моё лицо. Сладковатый, химический запах заполнил лёгкие. Я дёргалась, царапала его руки, но тьма накатывала волнами. Последнее, что почувствовала: холодные пальцы, обвивающие мою шею, как ошейник. В его пустых глазах плескалась насмешка и голод.

***

Голова гудела. Губы слиплись от недостатка влаги. Горло саднило. С трудом открыв глаза, увидела высокий потолок покрытый паутиной. Запах плесени и чего-то химического, ударил в нос. Я закашлялась, уловив аромат ладана. Он кислотой прожигал внутренности. Я лежала на кровати с прогнившим балдахином. Оторванные куски ткани свисали с разных сторон. Мои руки были привязаны шелковыми шарфами к железному изголовью, будто для какого-то извращенного ритуала.

Страх волна за волной охватывал тело. Мозг вопил о том, что я в опасности. Кожа зудела, будто по мне бегали сотни муравьёв. Дёрнув путы, я лишь сильнее затянула узлы.

В углу комнаты стоял незнакомец с зажжённой сигаретой. Он затянулся и выпустил облачко сизого дыма. Маска волка всё ещё укрывала его лицо, и я не имела ни малейшего представления кто прячется за ней?

– Мор? – в моём тоне слышалось столько боли и тревоги, что хотелось плакать. – Уверена, это ты. Хватит. Я не хочу участвовать в подобных играх. Ты пугаешь меня.

– Забавно, – его голос был мягким, как шёлк над бритвой.

Он подошёл, сел на край кровати, провёл пальцем по моей щеке.

– Ты сейчас очень красива. Бледная. Дрожишь.

Я сопротивлялась, пытаясь увернуться от его холодных прикосновений, но веревки мешали двигаться.

– Что… ты мне вколол?

– Нечто, что сделает тебя послушной. Не волнуйся, больно не будет, – он наклонился и добавил шепотом. – Только стыдно.

Поймав мой подбородок, повернул в другую сторону и тут я заметила камеру, направленную на кровать. На ней горела красная лампочка. Он снимал всё на видео. Сглотнув, я попыталась закричать, когда почувствовала его ладонь на своих губах.

– Улыбнись для него.

В тот момент я хотела сцепить зубы и зарычать. Попытаться отбиться или сбежать, но все те мысли затмил приказ, и я послушно его выполнила.

– Умница, – он погладил меня по голове, как послушную зверушку. – А сейчас мы немного повеселимся.

Я всё ещё улыбалась, смотря в камеру, пока незнакомец развязывал мои руки.

– Встань.

Пошатываясь, я подчинилась. Ноги прогнули старый матрас, и я шаталась, не в силах найти твёрдую опору.

– Разденься.

Мои пальцы дрожали, но послушно принялись за дело. Подняв руки, я начала расстегивать платье, в котором была на балу. Та мысль должна была отрезвить, но она словно угасающая звезда, пронеслась в голове и потухла.

– А теперь танцуй.

Моё тело двигалось неестественно, будто у марионетки, которой управлял умелый кукловод. Рот был сомкнут, даже если бы я захотела огрызнуться, не смогла бы. В голове ни единой мысли, а приказы сыпались один за другим.

– Поцелуй меня.

Возможно, я должна была воспротивиться. Возненавидеть себя в тот момент, но, когда он встал спиной к камере, послушно выполнила ту просьбу. Мои губы прильнули к его холодным, будто у мертвеца.

– Скажи, что любишь меня.

– Я… люблю тебя, – послушно вымолвила и камера поймала каждое слово.

– Ложись.

Я чувствовала, как его пальцы скользят по моей коже. Как он наслаждается моей беспомощностью.

– Он смотрит, понимаешь? Прямо сейчас. И он ничего не может сделать.

Мне было плевать на те слова. Я ждала нового приказа, чтобы подчиниться.

– Он думает, что может спасти тебя. А я докажу, что нет.

Он провёл лезвием по моему плечу, капля крови упала на грязную простыню.

– Посмотри, как красиво.

Лунный свет пробивался сквозь тяжёлые шторы, рисуя на стенах узоры, похожие на паучьи лапы. Камера фиксировала каждое прикосновение незнакомца к моей коже. Его тихий бессвязный шёпот, а я просто лежала, позволяя ему делать всё, что захочет.

Я не имела даже малейшего представления сколько времени прошло. Как долго я пребывала в той паутине обмана. Непрекращающиеся прикосновения к рукам, плечам, меня не волновали. Не будоражили. Не было абсолютно ничего, что могло бы прорвать завесу тьмы, царившую в голове. Он перемежал лёгкие касания своих ладоней с острым стальным лезвием. Очевидно, наигравшись, шепнул одно единственное слово:

– Помни.

После того, я больше ничего не осознавала. Не знаю, открыты ли были мои глаза или закрыты, но всё что видела, это тьма.

***

Очнулась в комнате, но не дома. Моя спальня в Академии казалась слишком яркой, после слепящей тишины и забвения. Прикрыв глаза, я услышала единственное слово «помни» и тут же на меня обрушилось цунами воспоминаний. Они как неотступная мощная лавина нахлынули и затопили сознание. Руки дрожали, когда я села за стол в какой-то нереальной попытке поймать каждое слово и записать в свою книгу. Не помню сколько прошло времени, прежде чем почувствовала онемение в кончиках пальцев. Единственная слезинка капнула на бумагу, сделав её морщинистой. Последнее слово расплылось. Чернила стали похожи на кляксу. Положив голову на скрещенные руки, я смотрела на те слова, что сливались в единое пятно, пока не отключилась.

Мне снились те картины, которые вызывали ужас. В момент, когда приказали признаться в любви, я проснулась. В комнате царил полумрак. Я резко села на стуле чувствуя, как затекло тело и увидела тёмный силуэт возле окна.

– Мор? – надрывно выдохнула.

Он обернулся, держа в руках мою книгу. Похоже всё, что я выплеснула на чистые листы, теперь было поглощено вниманием всадника.

– Представляешь моё удивление, когда, вернувшись с двумя бокалами шампанского, я не обнаружил тебя на месте? – его голос был пустым. Там не прослеживалось ни гнева, ни страха. Будто Мор отключил все чувства, чтобы не слететь с катушек. – Но ещё большим сюрпризом стало твоё исчезновение. Никто тебя не видел. Все, с кем ты могла быть находились в зале. Так где же ты была?

Нас разделяло несколько метров, но в тот момент казалось, что мы стоим на разных континентах.

– Видео, оно пришло ровно в три часа ночи, когда я поднял на уши всю Академию, пытаясь тебя найти.

– Как я здесь оказалась?

Он горько усмехнулся, показав малую толику того гнева, что пожирал его изнутри.

– Так же как исчезла, ты вернулась. Дориан обнаружил тебя в кровати, несколько часов назад.

Что это за игра? Зачем кому-то похищать меня, одурманивать наркотиками и пытаться подчинить? Да, мы с Мором трахались, но нас не связывали глубокие чувства. Ну по крайней мере так я себе говорила. У этого всадника, как и у Деймоса, вместо сердца зияет пустота. Уверена, он не способен полюбить другого человека. Даже не понимает истинного значения этого короткого слова. Так какой в этом был смысл?

– Ты видел всё, – то не вопрос был, я читала ярость в глазах Мора и чувствовала, как меня накрывает паника. – Весь ужас, позор. Ты видел, как я… ему подчинилась.

Мор оставался на месте, но я видела, как он сглотнул. Адамово яблоко дёрнулось, на скулах заходили желваки. Сделав шаг ко мне, он грубым, словно металл голосом, сказал:

– Я видел, как он ломал тебя. Как вливал ту дрянь, чтобы твоё тело было податливым. Это не ты была, Леонор.

Почувствовав, как глаза увлажнился, я зажмурилась. Сделав глубокий вдох открыла их и вскинула голову. В моём взгляде читалась боль и ярость.

– Но это было моё тело! Мои губы, которые он целовал! Мои руки, которые его касались! – обнажив плечо, открыла его взору порез на коже. – Ты можешь смотреть на это и не чувствовать отвращения?

Мор не сомневался ни секунды. В два шага он преодолел расстояние и взял моё лицо в свои ладони.

– Отвращение? – его голос был низким и хриплым. – Я чувствую только одно, желание разорвать его голыми руками. Но не к тебе. Никогда к тебе.

Дрожь охватила тело. Мысли путались. Я будто в двух реальностях пребывала. Здесь, в настоящем с Мором, обнимающим меня и там, в тёмной комнате с изрезанным балдахином.

– Лжёшь.

Горько хмыкнув Мор взял мою руку и приложил к своему сердцу.

– Это ярость от того, что не защитил. От того, что он посмел прикоснуться, – Мор склонился ближе, почти касаясь своими губами моих. – Но если бы ты знала, о чём я думал, когда смотрел те кадры…

Я замерла. Дыхание сбилось.

– О чём?

– Что я убил бы его медленно. Что каждое его прикосновение к тебе я чувствовал, как нож в рёбрах. И… – на мгновение повисла тишина. Мор прикрыл глаза пытаясь избавиться от тех картин. – Что мне хотелось стереть это. Всё. Любой ценой.

Любовь. Одно слово. Шесть букв. Но сколько смысла в одном этом слове. Каждый человек вкладывает свои мысли и понимание. Родитель к ребенку, чувствует безусловную любовь. Несмотря ни на что и вопреки всему. Ребенок любит родителей так же безусловно. Но сколько ещё смыслов в этом крошечном слове? В тот момент, когда Мор признался, я почувствовала опустошение. Все барьеры рухнули, оставив мою душу обнажённой.

– Сотри, – выдохнула я, посмотрев в его глаза. – Прямо сейчас.

Он оцепенел. Глаза потемнели от моего предложения. Мор отстранился и сделал шаг назад. Руки крепко сжал в кулаки.

– Ты не в себе. Всё ещё под действием…

Грустно улыбнувшись, я встала и взяла его руку. Сплела наши пальцы и сжала. Провела другой рукой по шее, именно там, где незнакомец касался меня.

– Я знаю, о чём прошу, – голос дрожал, но я готова была попросить Мора. Сдаться в тот момент и пусть весь мир катится к дьяволу. – Он оставил на мне следы. Я хочу, чтобы ты стёр их своими прикосновениями.

Тишина накрыла нас мрачным коконом. Несколько долгих минут мы простояли вот так в полном молчании прежде чем я услышала глухой стон. Секунда и его губы нашли синяк на моей шее. Я вскрикнула, позволив его губам сереть прикосновения чужого мужчины.

– Ты уверена? – голос был на грани. Мор ходил по краю пропасти и, если собирался упасть хотел, чтобы я была в его объятиях. – После всего…

– Особенно после всего.

Мор долгое мгновение смотрел в мои глаза явно пытаясь найти там ложь. Малейший признак моего помешательства. Уверена, он хотел отказаться, оставить меня восстанавливать силы, а сам отправится на охоту за похитителем, но я говорила правду.

Лунный свет скользил по моим обнажённым плечам, высвечивая синяки и фиолетовые отпечатки пальцев на шее. Мор внимательно исследовал каждый порез лезвием и рычал. Они были не глубокими, но жгли, будто лезвие пронзало кожу.

Я протянула руку к его лицу.

– Ты сказал сотрёшь. Так сделай это.

– Я сотру каждое его прикосновение своим, и ты забудешь, что кто-то другой касался тебя, Леонор.

Мор поймал мои пальцы и прижал к своим губам. То был не поцелуй, а клятва. Медленно отпустил и склонился к шее. Горячее дыхание опалило израненную кожу заставив меня зашипеть.

– Здесь он держал тебя…

Язык Мора скользнул по синяку, зубы слегка сжали кожу не больно, но достаточно, чтобы я ахнула. Его руки спустились ниже, под рубашку. Я вздрогнула.

– Нет, не там. Там особенно грязно.

Мор резко поднял глаза, в них не отвращение застыло, что-то тёмное, почти животное. Голод.

– Ты думаешь, это меня остановит?

Повернув меня к кровати он взглядом велел подчиниться. Не раздумывая раскинула руки в стороны и упала зная, что меня поймает мягкий матрас. Мор не медлил ни секунды. Его руки раздвинул мои бёдра, губы прижались к тонкой коже рядом с веной, не в поцелуе. Он укусил в том месте, оставляя свой след поверх синяка. Я вскрикнула, цепляясь руками за простыню.

Мор оставил поцелуй на каждом синяке. Все те следы, которые незнакомец пытался отпечатать на моей коже теперь ничего не значили. Я дрожала, будто в комнате стояла лютая погода, когда Мор притянул меня к себе.

– Чувствуешь? – хрипло прошептал мне в губы. – Это не отвращение. Это я. Только я. И никто другой не посмеет…

Я прервала его тираду поцелуем. В этот раз он был другим, будто я хотела украсть дыхание Мора. Между нашими сплетёнными телами шуршала ткань. Рубашка, в которой я проснулась, треснула под натиском рук Мора. Пуговицы одна за другой полетели в стороны. Нежные поцелуи чередовались с грубыми ласками. Мор без промедления вошёл в моё тело и это был не просто секс, а другое начало. Мы стирали последние двенадцать часов своей жизни и переписывали заново.

– Глубже, – простонала ему в губы. – Я хочу забыть, как он трогал меня.

Мор выполнил каждую просьбу. Мои ногти оставляли раны на его спине, но Мор не сопротивлялся. Он сильнее погружался в меня, будто только так мог действительно поверить, что я рядом.

Потные, довольные и всё ещё немного злые, мы лежали на кровати пытаясь восстановить дыхание. Мор провёл пальцем по новому укусу на моём бедре. Теперь его метка красовалась поверх чужой и мне она нравилась.