Шиканутые 2000-е

Алеся Шикун

Шиканутые 2000-е

Глава 1. Страх

Почему-то частенько люди считают, что петь на сцене – это не вагоны разгружать и не огород вскапывать. Мол, вышла на сцену, в микрофон чего-то подышала, пару раз юбочкой крутанула – все, звезда родилась. И даже если петь не умеешь – все равно не беда, разевай себе рот под музыку, и будет тебе счастье.

Сегодня, перед первым концертом новоиспеченного девичьего музыкального коллектива «Vouyage», Алина, пожалуй, впервые в жизни осознала, насколько сложен труд эстрадного артиста и насколько она сама устала за время подготовки к концерту. Бесконечные репетиции, вплоть до надрыва голоса, хореографы один за другим, перекраивания партий, постоянные придирки требовательного и строгого продюсера – двигаешься не так, поешь не так, выглядишь не так! Не поправишь до завтра, не научишься через неделю, не исправишься через час – таких звездочек в каждом городе пруд пруди, да и ходить далеко не надо, под дверями в очереди каждый день стоят.

Как говорил их продюсер, Сергей, любой востребованный артист – в первую очередь должен соответствовать ожиданиям зрителей. Он должен удивлять, он должен цеплять словами, голосом, телом и одеждой, он должен быть кумиром. Или она. Настоящей звездой, яркой и обжигающей душу до самого донышка, иначе славы не получится. А о том, сколько трудов, срывов и сломов тебе это стоило, сколько ты выкинул денег на наряды, на стилиста, на косметологов, на профессиональных музыкантов, с которыми ты будешь бок о бок на сцене, сколько часов ты провел на репбазе – говорить нельзя. Ты – звезда, а звезда должна быть недостижимым идеалом. Всегда.

Алина порой до хрипоты спорила с ним, доказывая, что она и ее напарница Наташка – не колбаса в магазине, чтоб соответствовать чьим-то вкусам, и уж точно творчество нельзя подстраивать под чьи-то ожидания и мечты. «Тогда я тебя не продам, и можешь идти на все четыре», – возражал Сергей, и Алине оставалось только молчать в ответ.

Сейчас, стоя за кулисами открытого концертного зала на берегу моря, в получасе от первого проблеска славы, Алина начинала понимать, о чем говорил продюсер. Какими бы злобными, нервными или уставшими ни были участники и участницы самых популярных групп – на сцене они преображались. Словно у них отрастали за спиной крылья, а на голове – золотая корона. Алина каждого провожала глазами, мотая на несуществующий ус походку, внешний вид, выражение лица, и понимала, что у нее есть как минимум один плюс в копилку начинающей звезды – она никогда не боялась сцены.

Ровно до сегодняшнего дня. И чем ближе был их с Наташкой выход на сцену, тем больше в душе у Алины поднималось волн тревоги, опасений и совершенно ничем не обоснованного страха – но это был не тот страх, когда ноги становятся ватными и отнимается голос от вида людей, этого Алина как раз меньше всего опасалась. Страх был другим – Алина очень боялась запутаться в проводе от микрофона и упасть.

Страшно было, что вся эта многоликая и многотысячная толпа будет смеяться над ней, потешаться над неловко упавшей юной певичкой. Боже, тогда Алина просто не сможет больше никогда выйти на середину сцены и запеть!

От волнения Алина всегда начинала двигаться. И сейчас заметалась, меряя шаги по крохотному закулисному пятачку, свободному от вездесущих проводов, от звуковой аппаратуры, непонятно чьих пакетов, стульев и вечно недовольных чем-то бурчащих под нос ругательства ребят в синих спецовках, повелевающих светом, звуком и дымом. Их Алина уважала и немножко им завидовала: хорошо, когда точно знаешь свою работу и на публику красоваться не надо. Но каждому свое.

Алина вздохнула, прошла еще несколько кругов, цокая острыми каблучками и, слегка успокоившись, осторожно села на один из колченогих стульев в темном уголке закулисья. Шум толпы накатывал волнами, радостные выкрики ведущих концерта сменялись биением барабанов и ревом гитар, сквозь которые пробивался голос очередного вокалиста. Скоро. Уже скоро и их очередь. Слишком скоро! И, боже, ну как же медленно тянется время!

Алина было подорвалась снова ходить кругами, мешаясь под ногами у ждущей своего выступления команды, но внезапно услышала знакомые голоса за одной из тяжелых длинных штор. Высокий и звонкий голосок Наташки, напарницы-вокалистки в их с Алиной дуэте, не узнать было невозможно, даже несмотря на весь шум, царящий вокруг.

– Сереж, ну зачем она нам нужна? Ни кожи, ни лица, ни голоса, одна морока с ней!

Мужской голос был намного ниже и спокойнее, и ответа Алина не смогла услышать, как ни пыталась. О ком это Наташка сейчас? И с кем это она разговаривает? Уж не с продюсером ли?

– Да, но… Сереж, я сама смогу все вытянуть. Да, одна! Да мало ли, чего она хочет, главное – чего хочу я! А я не хочу делить с ней микрофон! Если не хочешь ее уволить, так переведи хотя бы на бэк-вокал! Не бывает групп, где два вокалиста равноправны между собой, и не надо мне про «Аббу» или «Краски» рассказывать, там концепция другая!

Голос Сергея стал более внятным и узнаваемым, но смысл ответных слов все еще ускользал от Алины, теряясь за низкими обертонами баса и барабанов, забивающих со сцены все, что звучало ниже первой октавы. Кроме голоса Наташки.

– Да плевать я хотела на ее чувства!

Бас и барабан единым ритмом бились в такт с сердцем, а пронзительный голосок той, которую Алина считала почти подругой и уж точно надежным плечом в совместном проекте, вносил в душу и мысли Алины едкую боль и сумятицу. Они же столько репетиций выдержали! Столько готовились! Наташка всегда ее поддерживала, говорила, что Алина молодец, что у них все получится, что…

– А я в долгу не останусь, Сереж. Да, денег у тебя у самого хватает, но, может, ты пригласишь меня на ужин?

Алине очень хотелось откинуть штору, чтобы посмотреть Наташке в бесстыжие наглые глаза, чтобы увидеть самой, а не у себя в воображении, как Сергей, продюсер их молоденькой начинающей группы из двух рок-звездочек и приглашенных сессионных музыкантов, поправляет воротник белоснежной водолазки и спокойно, но твердо дает Наташке отпор. Сергей ни у одной певички на поводу не пойдет никогда – он, в отличие от большинства продюсеров, никогда не смешивал работу с интрижками. И исключений у него нет и никогда не было. И не будет, Алина это точно знала.

Вот это Наташка удумала! Накануне первого в жизни группы концерта вот так без зазрения совести выбивать себе место под солнцем! И ладно бы ее слова были правдой – так ведь нет, Наташка ровно столько же ошибалась в своих партиях, сколько и Алина поначалу. Они вместе с Сергеем разрабатывали облик и имидж сладкоголосой девичьей парочки, выбирали репертуар, да черт побери, во многом то, как они одеты сегодня, – работа Алины! Она фыркнула и негодующе притопнула каблучком. Протянула руку, чтобы отдернуть темную плотную ткань…

И не стала врываться в разговор. Опускаться до скандала, до истерик и слез за пять минут до микрофона – вот это будет номер! Журналисты оценят по достоинству, вон, как раз группа с бейджиками «Пресса» чуть поодаль стоит, к сцене их не пускают, чтобы не мешали, ловят знаменитостей уже на выходе к гримеркам. Злые слезы было подступили к глазам, но Алина вздернула голову и сдержала их. Жалко работу гримеров. Себя тоже жалко, но сначала работа – потом слезы, если до них вообще очередь дойдет. Алина отвернулась к выходу на сцену.

Штора за спиной зашуршала, отодвинулась. На плечо Алины легла справа тонкая узкая ладонь Наташки, холеная, нежная, с идеальным маникюром, а слева – большая ладонь Сергея, слегка мозолистая, сухая и вселяющая такую уверенность в себе, что не сорваться с места было просто невозможно.

– Готова? – заглядывая глаза в глаза, спросила Наташка.

Белый облегающий топик, коротенькая розовая юбочка и легкий розовый мини-пиджак, босоножки на средней высоте, но тонком каблуке со шнуровкой под колено, коротко стриженная темноглазая брюнетка и длинноволосая зеленоглазая блондинка – вместе они смотрелись органично, как инь и ян. Если бы Наташке не приспичило все испортить. Но Алина не подала и виду, что слышала хоть слово из их разговора с продюсером.

– Конечно, – с улыбкой ответила Алина. – Зажжем!

– А теперь впервые на сцене молодой, но очень перспективный коллектив! Волна и камень, лед и пламень, темная ночь и ослепительный день, встречаем, группа «Вояж»! Поприветствуем девушек, поддержим аплодисментами!

Алина схватила Наташку за руку, и они выскочили под софиты на открытую сцену. Дневная прохлада уже ушла, и их мгновенно опьянил свежий воздух южного вечера, а в глаза бросилась бушующая толпа, свистящая, кричащая, яркая, заряжающая позитивом! Алина мгновенно забыла про микрофонный провод – тело само двигалось, голос на автомате взял нужную ноту, а публика, уже разогретая звездочками поменьше, тепло и весело реагировала на подмигивания, на движения вокалисток, награждая их свистом, хлопками, одобрительным улюлюканьем.

Алина сама не заметила, как на третьей песне осмелела настолько, что на запоминающемся проигрыше спела легкий пассаж из трех нот и сунула микрофон в толпу. На мгновение ей показалось, что никто не ответит, но страх тут же схлынул, стоило ей махнуть фан-зоне рукой и склониться к зрителям. Фанка, которой, как потом размышляла Алина, по сути, было все равно, кому подпевать, лишь бы партия не была сложной, ответила складным ревом. И еще раз. Наташка сориентировалась мгновенно, подхватила, подстроила бэк-вокал – и дуэт закончил выступление под гром аплодисментов.

Они раскланялись, поблагодарили публику и направились к выходу. Наташка первой юркнула по ступенькам вниз. Алина хмыкнула: небось, полетела свой автозагар поправлять, свет дали такой, что наверняка потек. Сама Алина слегка задержалась, выбирая место поудобнее, чтобы не задеть змеящиеся по ступенькам подлые провода. Страха больше не было, но падать не хотелось – хотелось летать, петь и танцевать!

Алина переступила с ноги на ногу, сделала, шаг, другой… Подвернула лодыжку и полетела со ступенек вниз, все-таки споткнувшись.

Зрители со всей открытой площадки сначала ахнули, потом замерли на секунду, а потом принялись кричать ведущим – резко взмахнувшую руками в попытке удержать равновесие Алину, конечно, заметили, но, вопреки ее опасениям, люди запереживали за нее. Никому и в голову не пришло смеяться над тем, как падает со ступенек человек.

В незапланированном коротком полете Алина успела поймать за хвост всего две мысли: «Все-таки сверзилась, надо заменить босоножки на шпильке на грубые армейские сапожищи с высоким голенищем и платформой, на контрасте будут отлично смотреться…» и – «Господи, завтра же второй концерт!» А что если она что-то себе сломает или ударится лицом?

Алина уже почти поверила в то, что вечер ей придется встречать в больнице, но вдруг ее подхватили почти у самого пола сильные мужские руки.

– Оп! Не надо так страшно падать, Алина, вы же еще не успели толком взлететь! – пошутил кто-то незнакомый, и Алина рискнула открыть глаза и посмотреть, кто ее спас.

– Здравствуйте! – весело поприветствовал ее молодой человек с бейджиком «Пресса». – Если я вас поймал, могу ли я претендовать на небольшое интервью с вами и Натальей?

– Д-да, – с трудом выдохнула Алина и, переведя дыхание, попробовала встать на ноги, выпрямиться и сохранить достоинство. – Да, конечно. Я Алина, но вы уже знаете, как я понимаю.

– А я – Роман, «Комсомольская правда», освещаю события фестиваля «Южные ноТЫ!». Я заинтересовался вашей группой, и Сергей разрешил мне встретить вас после первого выступления, получить впечатления из первых, так сказать, рук.

– О, я не против, – обворожительно улыбнувшись, согласилась Алина и сделала первый шаг в сторону гримерки.

Лодыжку пронзила острая боль, Алина вскрикнула и пошатнулась.

– Позвольте? – вопросительно глянул на нее Роман.

Алине ничего не оставалось, кроме как кивнуть и поморщиться. Нога болела зверски, видимо, все-таки падение даром не прошло. Страшно подумать, что было бы, если бы не Роман.

Журналист, тем временем, не стал терять ни времени, ни находчивости: он подхватил ахнувшую Алину на руки и понес в гримерку.

– Может, я сама? – робко предложила Алина на полпути.

– А вы сможете? – спросил Роман. – Не отвечайте, мне не сложно, а вам не стоит беспокоить свежую травму.

Дойдя до гримерки, Роман толкнул ногой дверь и вошел, бережно прикрыв Алину плечом.

– Выйди отсюда! – взвизгнула Наташка, и Алина еще раз поморщилась: умеет же человек из любой мелочи раздуть скандал. Знала же, что Алина сейчас придет, что Сергей в любой момент может зайти, да и вообще артист довольно быстро привыкает к тому, что личное пространство у него практически отсутствует, и все равно.

– Наташ, это меня принесли, – подала голос Алина с рук журналиста.

– Что с тобой, Аля? – забеспокоилась Наташа, но со стула вставать не спешила, настороженно глядя на Романа и Алину.

– Не называй меня так, – спокойно попросила Алина. – Ты же знаешь, мне не нравится, когда мое имя так сокращают. Ногу подвернула, а Роман мне помог.

– А-а-а, понятно, – протянула вторая вокалистка, как показалось Алине, с ноткой огорчения в голосе. Интересно, это оттого, что не к ней подошел журналист, или потому, что не ее красивый мужчина на руках в гримерку принес?

А Роман, как приметила Алина, отличался особенной, несвойственной обычному российскому парню статью. Вроде ничего в нем необычного не было – короткая стрижка русых волос, зачесанных на правый бок, небольшая волна чуть отпущенной челки, смешливые карие глаза, правильные черты лица, обычная легкая рубашка с коротким рукавом и джинсы. Не модель, но и встреть его Алина на улице, вряд ли бы стала бы отвечать на предложение о знакомстве. Но что-то, тем не менее, цепляло, заставляло остановить взгляд.

Роман бережно спустил Алину с рук и усадил певицу на второй свободный стул возле гримерного зеркала. Свет от лампочек по периметру зеркала высветил его лицо, и Алина сообразила: оно мгновенно преображается, когда на нем появляется улыбка. Открытая, искренняя, добрая, она так и манила улыбнуться в ответ. Может, это профессиональное? Он же все-таки журналист, он должен вызывать доверие у тех, у кого берет интервью.

Алина склонила голову набок и принялась беззастенчиво рассматривать Романа. Журналист, не переставая улыбаться, огляделся, нашел себе стул и принялся задавать вопросы. К чести Романа, вопросы были вполне стандартные, в духе «Как вы оцениваете первое выступление» и «Какие у вас творческие планы на будущее», и долго мучить дуэт он не стал, быстро откланявшись.

В гримерку зашел Сергей, прикрыл за собой дверь и, сняв с ноги Алины босоножку, принялся осторожно ощупывать лодыжку.

– Плохо, – констатировал он, пока Алина, шипя и кривясь, еле сдерживалась, чтобы не выдернуть из его рук ногу и не подогнуть под себя, стараясь инстинктивно ее спрятать от чересчур жестких и болезненных прикосновений. – Как же мы завтра будем выступать, а?

– Я справлюсь, – выпрямила спину Алина.

– Посмотрим, – хмыкнул Сергей, оставил ногу в покое и вышел.

Глава 2. Неожиданная помощь

Алина отчаянно блефовала. Нога болела просто адски, и с каждой минутой лодыжка опухала на глазах. Выйти из гримерки стало казаться непосильной задачей, и она всерьез задумалась: а не остаться ли тут до завтра ночевать? В самом деле, водички тут хоть залейся, с запасом на выступающих всех мастей оставили, диванчик вон тот в углу выглядит неплохо, барахло с него только стряхнуть, а лишний разгрузочный день еще никогда ни одной начинающей певице не мешал. В животе, словно напоминая, что скоро в гостинице ужин, неприятно булькнуло.

– Молчи! – строго велела Алина ненасытному желудку.

– Молодой растущий организм требует калорий! – наставительно произнесла Наташка. – Ты идешь?

Алина поморщилась и подумала про себя: «Вот же двуликая стерва!», но решила выждать и сделать вид, что никакого разговора она не слышала. Хотя внутри было жутко больно, а сердце словно гранитной глыбой придавили. Какое может быть будущее у их группы, если на самом старте Наташка вместо честной пахоты с Алиной в одной упряжке рванула вперед, стараясь выпихнуть соперницу с подмостков сцены раньше, чем Алина хоть одну ноту в микрофон спела. Да только не получилось.

Алина улыбнулась, чувствуя, как разливается в душе горечь обиды от предательства. И еще больше захотелось заночевать прямо тут.

Она помотала головой.

– Нет. Нога еще болит. Ты за меня не волнуйся, иди, а то на ужин опоздаешь.

– А ты? – с напускной заботой спросила Наташа.

– А я немного тут посижу, пока не пройдет. Если будут салат давать, возьми на меня, а?

– Ладно, – пожала плечами вторая вокалистка, быстро стерла макияж, подхватила сумочку и легко махнула кончиками пальцев. – Ну, пока, увидимся в номере!

– Пока, – выдохнула Алина, дождалась, пока захлопнется дверь, и протяжно застонала. – Да как же больно!

Спустя полчаса прыжков по гримерке в попытках разгрести диван и устроиться поудобнее, идея ночевки переставала казаться такой уж привлекательной. Нога, как ни устраивала ее Алина среди прохладных маленьких бутылочек с водой, никак не хотела найти положение, в котором будет болеть поменьше, из недр дивана в поясницу кололи выпирающие пружины, а укрываться пришлось чьим-то палантином, от которого пахло тяжелой ядовитой сладостью, словно кто-то припас из лихих девяностых флакон «Кобры» и перед концертом половину на себя вылил.

Чихнув, Алина поняла, что от запаха разболелась голова, окон в гримерке нет, но и отопления тоже нет, а вечерняя прохлада вынуждает зябко передергивать плечами. И желудок никак не унимался, настойчиво требуя еды. Ха-ха, посмотрели бы завистники на то, чем кормят звездочек-однодневок, на чем их возят и где размещают, быстро бы убежали на кухню налить себе наваристого борща со сметанкой! Какие там лимузины и разносолы…

Алина порылась в сумочке в надежде, что там завалялась хоть одна ириска или мятная конфетка, которые она иногда прихватывала с собой на репетиции, но на нее оттуда безучастно выглядывала лишь надорванная веселая розовая упаковка детского «Орбита», естественно, без сахара.

В гримерку постучались.

– Эй, барышня! Мы закрываемся, – надтреснутый голос унылой тетки со шваброй в руках не оставлял и призрака надежды, что удастся договориться. Но Алина все же попробовала:

– А я могу здесь остаться? А то ногу подвернула, болит, страсть, а завтра все равно концерт…

– А, это ты, что ли, навернулась? – таким же сухим голосом без малейшего проблеска интереса спросила уборщица. – До свадьбы заживет, а мне надо свет выключить и ключи сдать.

Алина не стала спорить, скинула с себя осточертевший ядовитый палантин, осторожно опустила ноги на пол и встала. Поняв, что на каблуках она не пройдет и шагу, села, сняла босоножки и тихонько захромала к выходу, почти прыгая на здоровой ноге, стараясь не поскользнуться на мокром полу и не попасть под ветхую тряпку на швабре и неразборчивое ворчание тетки.

Внезапно возня, плеск и шорох за спиной стихли, и ничуть не подобревший голос с той же унылой хрипотцой предложил:

– Постой. Ишь, заковыляла… Давай-ка я тебе тугую повязку сделаю, там и дойдешь. Смотри только, в горячую ванну сегодня не лезь, а то завтра оладух вместо ноги получишь.

Тетка с неожиданной быстротой и легкостью наложила Алине на ногу ярко-красный тугой бинт.

– Сын боксер, – пояснила уборщица. – Этими его бинтами под перчатки полквартиры забито, по дешевке коробку где-то достал, я и беру иногда парочку на работу. Думаешь, легко зал на две тыщщи человек за вечер помыть? Иной раз так суставы болят, а с бинтом и ведра тягать полегче…

– Спасибо большое! – Алина всхлипнула, тронутая нежданной заботой от совершенно незнакомого человека.

– Да не реви ты, девка-то взрослая. Ногу береги лучше, – махнула на нее уборщица, спрятала глаза и вернулась к полу, буркнув напоследок: – Бинт можешь не возвращать. Ну, с богом. Иди уж.

Осторожно прихрамывая, Алина вышла на улицу. Соленый и свежий почти ночной бриз прилетел с моря и забрался под короткий розовый пиджачок и юбчонку, взъерошил волосы, ласково обнял за плечи. Алина вздохнула: старенький советских времен пансионат, в котором их поселили, был отсюда километрах в полутора, не меньше. Это надо выбираться с набережной и идти по злачной туристической улочке, гордо называемой местными «проспектом», а по пути заглядываться на шумные уличные кафе с их вкусными запахами, на еще светящиеся, но уже потихоньку гаснущие витрины сувенирных лавок, по которым все не хватало времени пробежаться толком, да и денег, честно сказать, тоже.

Они с Наташкой два вечера перед концертом куролесили: сбегали с пансионата с его громадными тарелками, на которых колыхалось где-то в центре водянистое картофельное пюре с подозрительной мини-котлеткой, и отрывались в прибрежных ресторанчиках, предлагавших туристам незамысловатые, но неизменно сытные блюда прибалтийской кухни: смахивающий на борщ холодник на кефире, тушеная капуста, булочки с беконом и огромное количество мяса в разных видах: колбаски, бифштексы, шницели, рулеты и, конечно, клопс под луковой подушкой… Сергей их ругал, когда они, хохоча, за полночь возвращались, но Алина видела: он на самом деле не сердится. Главное, чтобы с утра встали вовремя и днем были на репетиции свеженькими румяными яблочками, а не вялыми солеными помидорами.

Алина сглотнула голодную слюну и настроилась на долгий и очень медленный променад. Но вдруг ее кто-то тронул за плечо.

– А вы чего босиком? И одна…

Она обернулась. Растерянный Роман, явно не ожидавший увидеть Алину на улице с обувью в руках и бинтом на ноге, бредущую пешком, хромую и несчастную.

– Да я…

– Ни слова больше! – прервал ее Роман. – Сначала ужин, потом я вас подкину в… а где вы остановились?

– В районе Лиелупе, я точно не скажу, так вспомню, на местности, а вот название… – Алина готова была сквозь землю провалиться. Обычно она запоминала все до мелочей, мало ли, как может повернуться жизнь, приходилось как-то и из заброшенной деревни под Вологдой по молодости и глупости выбираться. И если б не ссора и примеченные ориентиры на пути к убогой автобусной остановке от чьей-то дачи, может, она бы до сих пор в Вологде жила. Была бы замужем за тем парнем, с которым тогда поссорилась, сейчас он наверняка стал бы братком-бандитом, нарожала б ему пяток детей, била б его сковородкой за водку по вечерам, растолстела… Бр-р-р, вот же фантазия порой подкидывает видения!

Алина встряхнулась, отгоняя непрошенное воспоминание, и улыбнулась:

– Только если вас не затруднит. Я и без того вам обязана.

– А может, на «ты»? – подмигнул Роман.

– Давай! – легко согласилась Алина.

* * *

– …вот так я вам… м-м-м, прости, тебе, на глаза и попалась, – закончила Алина нехитрый пересказ последних своих нескольких часов, глотнула лимонада и с удовольствием, зажмурив глаза от чуть брызнувшего прямо в губы мясного сока, откусила кусок насаженной на вилку вкуснейшей жареной колбаски. – Рома, ты меня спас от голодной смерти.

– А Сергей, как бишь его по отчеству, ну, пусть будет Батькович, не спас, – жестко и холодно проговорил журналист.

Алина удивленно распахнула глаза и внезапно осознала, что Роман прав. Продюсер ногу осмотрел, но ни врача не вызвал, ни бинта не предложил, ни до гостиницы не довез, причем непонятно, почему. Хотя…

– Ром, ты не суди сгоряча, – успокаивающе сказала она. – Он же не только нас с Наташей привез, у него еще «Бантики», а там Верка пьющая, и «Заряженные», шутка ли, четверо пацанов, только школу закончили, на их фоне мои проблемы – так, плюнуть и растереть! А я уже девочка большая, самостоятельная.

Алина сделала большие глаза и наклонилась к журналисту поближе, зашептав трагически:

– Только я тебе ничего этого не говорила! Если будут спрашивать, скажи, информация из неподтвержденных источников!

Роман, наклонившийся было к ней, прыснул.

– Ничего нового ты мне не рассказала, не бойся. Я скорее удивлен, что это ты, только начав карьеру, уже немного ориентируешься в реалиях этого дивного мира шоу-бизнеса.

– Я смышленая, – продолжила играть наивную юную певичку Алина. – Мне все так говорят.

Роман с отчетливой досадой вздохнул, а Алина слегка перевела дух. Она совершенно не хотела, чтобы журналист начал задавать ей откровенно неудобные вопросы о продюсере, о внутренней жизни группы, и тем более ей претило жаловаться на условия, перед которыми ее, как всех прочих начинающих звездочек, поставила громадная махина колеса денег, блеска, лоска и знаменитости.

– Спасибо тебе огромное, Рома, – очаровательно улыбнулась Алина, промокнув губы салфеткой. Официанты первого попавшегося им на глаза уличного кафе, куда под руку тут же завел ее Роман, едва слегка оправившись от удивления, уже начинали демонстративно протирать столы вокруг них, придвигать к ним стулья, посматривать на часы.