Цирк Странных Чудес. Книга вторая

Вздрогнув всем телом снова от этих картин, он вновь перекусил, обошёл дом, проверил все окна и двери. Убедившись в безопасности, он укрылся в теплице, чтобы поупражняться с шарфом, не тревожа звоном колокольчиков спящих. Лунный свет, пробиваясь сквозь затянутое паутиной стекло, отбрасывал пугающие, шевелящиеся тени от тел пауков, заставляя его поёживаться.

На рассвете он разбудил Зазза, стащив того за ногу с кровати. Гоблин проснулся, столкнувшись с полом.

– Твоя очередь, – зевая, сказал Чучун и забрался на его тёплое место.

Заззу снилось, что он – Великий Заззини, Властелин Огня, и перед ним на коленях стоит весь цирк “Небесного зверинца”, а сама госпожа подаёт ему на бархатной подушке его собственную, только что зашитую рубашку, а тут какой-то крысолюд так грубо будит его. Он фыркнул, но послушно побрёл к выходу.

Заглянул в теплицу, подобрал пару забытых овощей с грядки и вернулся, принялся мерить шагами комнату под аккомпанемент медвежьего храпа.

Он незаметно подтащил пустую бочку к двери, смастерив подобие баррикады, и удивился, что не разбудил Торнгаста. Встав на неё, он шепотом бубнил воодушевляющие речи своему воображаемому войску: “Я Сэр Зазз… Да! Зазз Великий, Повелитель Пламени и Грохота! Они будут трепетать! Целые города… нет, цирки! Цирки будут падать ниц перед моими огненными шоу!.. Хотя… этот медведь точно не падет. Сопит как ничего не произошло. А эти двое… вроде нормальные ребята. Без них скучно было бы. И голодно. И… черт, я о чем это? А, да! О лидерстве! Значит так… "Войска! Завтра мы… э-э-э… сожжем… нет, сначала поедим. Потом посмотрим, что там сжечь можно". Да, звучит грозно”.

Гоблин так увлёкся, что не заметил, как рассвело. Первым делом он подошёл к Чучуну, который свесился с кровати мордой вниз. Увидев его искривлённый нос, Зазз с характерным для гоблина прямолинейным подходом, резким движением вправил его на место.

– Ай! – вскрикнул крысолюд, вскакивая как ошпаренный.

– Это тебе за то, что с кровати скинул, – сказал Зазз с довольным видом. – Зато теперь красавчик.

Чучун со слезящимися глазами потрогал нос. Тот и правда был на месте. “Надо бы научиться самому такие штуки делать, – мелькнула у него практичная мысль. – В нашей жизни пригодится”.

Торнгаст сладко сопел и похрапывал в утреннем свете. Его сон был лишён образов, но полон ощущений. Холод северного ветра, запах хвои и дыма. Голоса сородичей, сливающиеся в общий гул. Затем – огонь, крики, лязг стали о когти демонов. Чувство беспомощности, ярости и потери. Но в этот раз сон изменился. Среди грома и пламени он увидел три силуэта: танцующего в огне, поющую в сиянии и вертящегося в кольце колокольчиков. И этот хаотичный образ почему-то приносил не тепло, а странное, суровое утешение.

Торнгаст проснулся под звуки утренней суеты. Чучун уже возился с чем-то, гремя посудой. Зазз бубнил себе под нос. Элара уже стояла у дверей с серьёзным выражением лица.

В его сне были три фигуры и огонь, но проснулся он в комнате, где они уже рядом. Не в образах и символах, а вживую – шумящие, живые, нужные.

– Мефит летел по городу, – сказала она, не скрывая. – Целенаправленно. Не блуждал – охотился, наверное.

Торнгаст встал, разминая спину.

– Разбуди остальных, – сказал он спокойно, стараясь проснуться и прийти в себя. – Мы уходим после завтрака. В храм нужно отнести семена и овощи. Может Неллин ещё чего расскажет.

– Они уже встали. Мы позавтракали, остался только ты.

Чучун энергично подскочил к ним с тарелкой салата, наскоро собранного из остатков найденных овощей. Торнгаст молча, но благодарно кивнул ему. Расправившись с завтраком, они быстро прибрали за собой: кое-как заправили помятые кровати, а тарелки сполоснули в прохладной воде реки, что текла за домом. Там же они и умылись, смывая с себя остатки сна и пыли вчерашних битв.

Отдохнувшие, немного помятые, но живые они собрались вместе. Зазз ещё не знал про мефита. Когда все четверо наконец собрались, Элара кратко рассказала об увиденном. Никто не поднял голос. Никто не паниковал.

– Значит, нас ждут, – просто констатировал Зазз, и в его голосе не было бравады, только факт.

– Значит, мы идём на встречу, – ответил Торнгаст.

Глава 7. Аплодисменты для жертвы

Их встретило солнечное, легкое утро, овеянное прохладным ветерком. Корзинку с зеленью и оставшимися после завтрака овощами несла Элара, прижимая её к себе почти как оберег. Команда аккуратно прикрыла за собой дверь и подперла изнутри табуреткой, оставляя небольшой зазор в двери – на скорую руку, но достаточно надежно.

Элара вытянула руку и указала направление полета ночного мефита. Было не особо понятно, куда именно тот направлялся, но в той стороне виднелись несколько ферм и амбарный ряд, темными силуэтами возвышавшийся на пологих холмах.

– Вон туда летел. Сначала в храм, потом туда? – спросила гадалка.

Торнгаст прикрыл глаза лапой от солнца, вглядываясь в указанную даль, и после недолгой паузы кивнул.

Неспешным шагом они дошли до города. Чучун по пути старался незаметно поправлять свои запасы сокровищ, набитые за щеки, но то и дело отчаянно чавкал, выдавая себя с головой.

Все те же покосившиеся домики под черепичными крышами и привычная утренняя суматоха. Город только просыпался: из печных труб вился дымок, разносчик с булками спешил по своим делам, но людей на улицах было куда больше, чем можно было ожидать после недавней паники. “Кажется, Неллин хорошо поработала, успокаивая сердца горожан”, – промелькнуло у Элары.

Когда они свернули на улочку, ведущую к храму, их встретило неожиданное зрелище – настоящее сборище. Пара детей пронеслась мимо, и один из них, пулей вылетев из толпы, едва не врезался в Зазза.

– Эй, куда прешь, сучонок?! – рявкнул гоблин, отскакивая в сторону и хватаясь за свой многострадальный жилет. – Чуть не снёс! Чтоб тебя шершни покусали!

Зазз отряхнулся с видом оскорбленного достоинства, пока дети, не обращая внимания на его ругань, с визгом умчались дальше.

Народу, включая детей, собралось неприлично много для столь раннего часа в захолустном городке. Причина стала ясна, едва они подошли ближе. Знакомые лица. Слишком знакомые.

Джеллико, словно дьявольский марионеточник, ловко жонглировал пятью боевыми кинжалами, заставляя лезвия описывать в воздухе смертоносные дуги. Он делал это с неизменной, застывшей на лице улыбкой, от которой кровь стыла в жилах. Его лицо было искажено вечной гримасой, но вокруг глаз, не участвующих в этом веселье, лучиками расходились настоящие морщины – следы подлинных, невеселых эмоций. Бледная кожа в тех местах, где не было грима, была испещрена мелкими шрамами, а в его зеленых глазах стоял пугающий, остекленевший восторг. Кинжалы взлетали так высоко, что слепили на солнце, и падали так низко, что, казалось, вот-вот вонзятся ему в грудь, но в последнее мгновение его пальцы с неестественной ловкостью выхватывали их за рукояти. Это был не трюк, а издевательство над смертью, игра кота с мышкой, где зрители были мышками. Его рыжая шевелюра пылала на солнце и особенно выделялась среди толпы, а его любимые фиолетовые полосатые штаны и блестящие клоунские ботинки, ловившие каждый солнечный блик, делали его центром этого безумного спектакля.

Данника. Темнокожая женщина с головой, выбритой начисто, стояла чуть поодаль, облаченная в струящееся малиновое платье с золотыми нитями. Глубокие разрезы на бедрах открывали взгляду облегающие темные кожаные штаны. Ее лицо с высокими скулами и идеально ровными, тонкими, как нарисованные углем, бровями было спокойно и прекрасно, как маска из полированного дерева. Миндалевидные глаза, подведенные золотой пылью, холодно и оценивающе скользили по толпе. На ее шее, словно ошейник, блестело туго охватывающее ее кольцо с тонкой гравировкой непонятных символов. Она была воплощением спокойной власти, наблюдая за своим белым львом, который, с видом глубоко несчастного и уставшего царя зверей, терпел атаки местной детворы. Ребятишки дергали его за гриву, висели на нем и растягивали ему щеки, чтобы разглядеть внушительные клыки. Данника лишь сдержанно улыбалась, полностью уверенная в своем питомце.

Проклиная под нос неуклюжего ребенка, Зазз первым начал протискиваться сквозь толпу, расталкивая зрителей локтями. Чучун, пользуясь своим небольшим ростом и ловкостью, юркнул за ним, как угорь. Элара с корзинкой в руках и Торнгаст, занимавший пространство как минимум за двоих, двигались следом, вызывая недовольные взгляды и ворчание. И именно в этот момент, пробираясь за спинами горожан, Элара заметила, как несколько молодых девушек и даже одна зрелая замужняя женщина, стоявшие неподалеку, смотрят на Виктора не просто с интересом, а с неприкрытым восхищением. Их взгляды скользили по его умелым рукам и уверенной осанке, а одна из девушек даже покусывала губу, ловя каждый его жест.

Виктор. Смена Профессора на сцене Дасклайт. Высокий, жилистый мужчина с короткими черными волосами и аккуратными усами, за которыми он, как известно, тщательно ухаживал, несмотря на иссушенные, покрытые тонкими шрамами губы – следы постоянного контакта с огнем и реактивами. Его рельефные мышцы были хорошо видны под красной безрукавкой. На его поясе висел целый арсенал склянок и пузырьков. И сейчас, как раз в самый опасный момент номера Джеллико, когда кинжалы, казалось, вот-вот сорвутся в неконтролируемое падение, Виктор бесшумно зашел сзади и выдул изо рта ровный, шипящий поток пламени ослепительно-белого цвета. Огонь прожигал воздух в сантиметрах от летящих лезвий, добавляя в и без того опасный номер элемент абсолютно безумного риска. Толпа ахнула в едином порыве, замирая между страхом и восторгом.

Когда последний кинжал с глухим стуком вонзился в деревянную колоду у ног Джеллико, а пламя Виктора угасло, Данника сделала шаг вперед. Её голос, низкий и бархатный, прокатился по площади, заглушая последний испуганный вздох.

– «Небесный зверинец» рад приветствовать Абертон. К вашим услугам, – она совершила театральный поклон, и в ее улыбке не было ни капли тепла.

Публика разразилась нервными, восторженными аплодисментами, будто стараясь заглушить собственный испуг. И в этот момент Данника, с холодной улыбкой кланяющаяся толпе, издалека заметила среди зрителей знакомую мордочку, что выглядывала из-за чьих-то колен. Её взгляд, скользящий по толпе, на мгновение остановился и встретился с его взглядом. Ошибки быть не могло – она смотрела прямо на него.

Чучун растерялся на мгновение, сердце ёкнуло, но старые цирковые рефлексы сработали быстрее мысли. Поймав этот взгляд, он, не думая, пустился в короткое, стремительное колесо. Толпа даже не заметила этого спонтанного трюка, но он видел, как уголки её глаз дрогнули, улыбка стала чуть менее отстранённой. Этот импульсивный порыв был больше для неё, чем для зрителей. В глубине души он был рад её видеть.

Укротительница льва что-то негромко сказала своему питомцу и плавно направилась к нашему клоуну, отошедшему от толпы. Лев, величественный и гордый, остался в распоряжении детей, лишь проводил её взглядом.

Когда она подошла достаточно близко, Чучун оглядел её цветущую, отточенную красоту и, сдерживая чавканье, бодро помахал рукой:

– Привет!

– Здравствуй, – её голос был ровным и гладким. – Знала, что вы где-то здесь, но не ожидала встретить именно этим утром. Прекрасным и прелестным… до определенных моментов. Как видите, мы здесь уже работаем. И будем благодарны, если вы не будете мешать.

Она расслабленно сложила руки на груди, скосив голову вбок, и её взгляд, тяжелый и оценивающий, медленно скользнул по фигуре крысолюда.

– Да работайте на здоровье! – он махнул рукой, стараясь сохранить небрежную легкость. – Одним ремеслом занимаемся, как-никак.

Услышав то, что хотела, она молча развернулась и сделала пару шагов обратно к своей труппе. Но Чучун, почувствовав, как старые связи тянут его назад, не удержался.

– Данника! Данника! – позвал он и побежал за ней на своих коротких ножках.

Она остановилась и обернулась, всё в той же невозмутимой позе.

– А вы… через сколько большим цирком приезжаете?

Она немного помолчала, и её грудь плавно поднялась в глубоком, терпеливом вздохе.

– Ты же знаешь, это не мне решать. Мы здесь проверяем публику, только и всего.

– Публика хорошая! – почти тараторя, выпалил Чучун, стараясь не выплюнуть набитые за щеки сокровища. – Публика готова! Но давайте не делать друг другу конкуренцию? Вы делаете своё дело, а мы – своё. У вас шоу больше, вы придёте на разогретую публику… – он сделал паузу, чтобы отдышаться и незаметно поправить «клад» во рту, – …но потом. Мы здесь не надолго.

Она уважительно кивнула и сделала лёгкий, почти незаметный поклон, но промолчала. Её молчание было красноречивее любых слов. Затем она снова развернулась и отдала тихую команду льву. Тот немедленно встал, с невозмутимым видом продолжил катать на своей спине восторженного ребёнка. А Чучун, со странной смесью облегчения и грусти, возвратился к своим.

Зазз, наблюдавший за тем, как зверь впечатляет публику одной лишь прогулкой, несколько раз нетерпеливо пихнул медведя в бок и прошипел:

– Торнгаст, а давай ты тоже детей покатаешь? Гляди, какой фурор!

– Может, ты ему лучше хвост подожжёшь? – безразлично ответил медведь, не сводя глаз с бывших соратников. – Вот это будет потеха.

– Неплохая идея, – чуть слышно, словно в трансе, пробормотала Элара, не отрывая взгляда от Джеллико. – Созвездие Льва сегодня было особенно ярким… – её голос затих, потому что клоун-психопат тоже заметил их. Он стоял неподвижно, и его хищный, обещающий взгляд был теперь прикован исключительно к ним, отбросив всю остальную толпу как ненужный фон.

Пока Данника удалялась, а лев послушно следовал ее приказам, среди четверки героев закипели нешуточные страсти.

– Давайте им гадость сделаем, – прошипел Зазз, сверкая глазами и сжимая в руке тлеющую искру. – Я могу выбить этот проклятый кинжал из лапы рыжего уродца. Одним точным щелчком! Пусть попляшет!

– Глупость, – тут же парировал Торнгаст, его низкий голос пророкотал, словно подземный гром. – Огонь привлечет внимание. Лучше… – он тяжело ступил ногой, и камень у его лапы чуть сдвинулся, – …создать булыжник ему под ногу. Тихо. Пусть споткнется на ровном месте.

– Это слишком прямо… Они сразу поймут, что это мы. Я могу… отвлечь толпу. Сделать чей-нибудь чих неестественно громким или… поселить в умах несколько неодобрительных шепотов. Пусть зрители засомневаются в их мастерстве, – тихо, но чётко предложила Элара.

Чучун молча слушал, его веселая мордочка была искажена внутренней борьбой. Впервые за этот разговор он spoke резко и без тени шутки:

– Я сказал, не буду им мешать! Но… – он с горечью посмотрел на развернувшееся перед ними чужое шоу, – …но они ведут себя так, будто здесь хозяева! А это НАШ город! Наш цирк здесь первый! «Странные Чудеса»!

Однако договориться о едином, продуманном плане у них не вышло. Каждый тянул в свою сторону, обсуждение превратилось в хаотичный шепот пререканий.

Тогда, поймав на себе очередной насмешливый взгляд Джеллико, Торнгаст и Чучун обменялись одним-единственным понимающим взглядом. Слов не понадобилось. Медведь тяжело ступил вперед, а крысолюд, словно тень, взобрался ему на спину.

Их импровизированный номер «Хищные радости» родился в ту же секунду. Торнгаст, свернувшись в огромный, мохнатый шар, с неожиданной грацией покатился по краю площади, а на его спине Чучун отплясывал лихую джигу, балансируя на клубке мышц и меха, его шарф развевался как знамя. Это был вызов. Яркий, цирковой, но вызов. Они не ломали их представление – они создавали своё, прямо здесь и сейчас.

В этот момент Зазз, присев в тени за спинами толпы, уже замер с вытянутыми пальцами, на которых пылал жар. Он не видел номера друзей – его взгляд был прикован к рукоятям кинжалов в руках клоуна, он мысленно рассчитывал траекторию, силу удара…

Ответ «Небесного зверинца» был мгновенным и убийственно профессиональным. Виктор, не меняясь в лице, пригубил до того из одной из своих склянок, а теперь с силой выплюнул жидкость на землю. На мостовой с шипением взметнулся столб малинового дыма, расползаясь вокруг. Данника, не оборачиваясь, резким жестом остановила льва, и помогла слезть ребенку. Разочарованные дети тут же заголосили. А Джеллико… он не просто поймал свои кинжалы. Он замер в итоговой позе, вцепившись в рукояти, и его хищная, обещающая расплату улыбка была направлена прямо в сторону нашей четверки. Джеллико не просто видел их вызов. Он его принял и теперь жаждал продолжения.

Жар схлынул с пальцев гоблина . Он выпрямился с таким видом, будто его только что окатили ледяной водой.

– А?.. Т-ты чего встал? – прошипел Зазз в пустоту, раздражённый и сбитый с толку. Его великий план сорвался, так и не начавшись.

Элара, увидев эту слаженную, смертоносную реакцию, сжала корзинку так, что костяшки пальцев побелели. Силы были неравны. Они – беглецы, а не – первые лица «Зверинца». Пока её друзья пытались доказать свою значимость, она, не сказав ни слова, сделала единственное разумное в данной ситуации действие: отступила в тень переулка и быстрым шагом направилась к храму, оставив за спиной нарастающее напряжение.

Взгляд Зазза метнулся по сторонам в поисках поддержки и наткнулся на пустое место.

– А где наша гадалка? Уже свалила? – его голос снова взвизгнул от несправедливости. – Прекрасно! Просто замечательно! Пока мы тут дурака валяем, она решила, что её предсказания поважнее? Или просто струсила? Так и знал, что на полуэльфиек нельзя положиться!

Их импровизированная диверсия провалилась. Они не смогли договориться, и теперь остались трое перед лицом явной угрозы, оставшись без своего ясновидящего щита.

Торнгаст и Чучун проносились по небольшой площади, исполняя свой номер. Торнгаст крутился быстрее прежнего, но крысолюд сумел удержаться и подобрать темп, его шарф развевался за ним как яркий след, весело звеня. Зрители перешептывались и отправляли на них восторженные взгляды. Данника, тем временем, обошла толпу и быстрым, решительным шагом направилась к краю площади, где они наматывали виражи.

– Если твои слова, Чучун, ничего не значат, – грозно сказала она повышенным голосом, – так давайте устроим дуэль. И вы не будете вылетать как кучка уличных акробатов со своими неподготовленными…

– Мы тренируемся! – крикнул с медведя Чучун, не сбиваясь с ритма.

В ее предложении не было открытой угрозы, но это все равно не сулило ничего хорошего. Дуэль, которую она предлагала, не предполагала мордобоя, а встречное выступление – раз на раз, их труппа против нашей. Такие «состязания аркад» проводились и раньше, чтобы выяснить, кто сможет привлечь внимание зрителей больше. В местах, где много бродячих цирков, это была нормальная практика, но мешать выступлению другого – явное неуважение. Поэтому они остановили свое выступление. Такое поведение сделает только хуже репутации той команды, что помешала выступлению первого – «Небесного зверинца».

– И каким образом вы хотите дуэль? – сказал подошедший Зазз, всё ещё недовольный уходом Элары и не особенно знакомый с такими правилами цирковой братии.

– Здесь есть публика! – она торжественно обвела зрителей руками. – Надо привлечь внимание публики! И они станут для нас судьями.

Люди наблюдали за всем этим с явным интересом и одобрением. Прекрасная возможность бесплатно развлечься утром перед обычной рутиной.

– История простая. Мы по очереди выступаем, чтобы люди радовались, улыбались и получали… эмоции, ведь для этого мы и работаем, – продолжала она объяснять, обращаясь уже не только к Заззу, но и ко всем собравшимся.

Торнгаст и Чучун закончили последний круг и подъехали прямиком к ней. Чуть не потеряв равновесие, клоун чудом смог спрыгнуть, задержавшись на шее медведя. Весь в пыли, Торнгаст вызвал моментальный поток воздуха – и пыль с него просто осыпалась вниз, словно сброшенный плащ, оставив его шерсть чистой.

– Что ж… На правах тех, кто пришел сюда и прервал нас, прошу, пожалуйста, начинайте, – она сделала изящный, приглашающий жест рукой и направилась к стоявшим на тех же местах Джеллико и Виктору, которые тихо переговаривались между собой. Они отошли вместе со львом, освобождая место для выступления.

Люди притихли в ожидании. Было слышно, как с дороги послышался стук копыт – это был возница с телегой. Он собирался ехать дальше, но, завидев толпу, остановился и принялся наблюдать за происходящим.

Зазз вышел вперед, полный азарта и накопившегося раздражения. Он деловито поправил воротник, поклонился публике и по обыкновению потер ладоши. Затем он вытянул руки, и в его приземистых ладонях, словно капли расплавленного солнца, вспыхнули два шара жидкого огня. Они не обжигали его, а послушно перекатывались по коже, будто ручные котята. Они излучали тепло и слегка потрескивали. Ловким движением запястья он подбросил один шар, затем другой, и вот уже три пляшущих светила описывали в воздухе замысловатые траектории, оставляя за собой шлейфы марева. Огненные сферы пикировали в такт его дыханию – то взлетая высоко, то низко проносясь у самой земли, то вращаясь вокруг друг друга, словно связанные невидимыми нитями. Это было не просто жонглирование – это был дикий и прирученный танец стихии, завораживающий и пугающий. Публика, затаив дыхание, следила за каждым движением гоблина.

Он продолжал свой номер еще какое-то время. Заставлял шары лопаться фейерверком и тут же создавал заново, демонстрируя не просто контроль, а настоящую власть. На лбу выступил легкий пот, но ему всегда нравилось играть с огнем, и это занятие приносило ему самому настоящую радость.

Виктор, чуя завершение номера, подошел ближе. Он обошел Зазза медленной дугой, словно на настоящей дуэли, и замер, ожидая, пока тот поймает все шары. Гоблин, поймав их все разом ртом, сглотнул пламя и выдул лишь небольшую струйку дыма.

– Магия – это все, на что способен этот господин, – громко, с театральным пафосом объявил Виктор, обращаясь к публике и ловко перекручивая в руках свои поджигающие насадки. – Как жалко! Ведь иногда наши собственные умения и таланты, вкупе с магией, могут дать го-о-раздо больше! – Он хитро улыбнулся, бросая вызов.

Виктор еще пару раз виртуозно провертел свои приспособления и резко остановился, сложив их впереди себя в перекрестье. Секунда напряженного молчания – и он выдул на это перекрестье сжатый поток огня. Пламя, с ревом пролетев пару метров, сформировалось в громадного, летящего дракона, который на мгновение закрыл собой небо, отбрасывая на зрителей огромные, пляшущие тени.

Публика взорвалась одобрительным гулом, радостно хлопая обоим артистам. Но цирк Дасклайт остер на язык, и своих попыток унизить словом перед публикой они не оставляли.

Дракон сделал круг над своим хозяином и потух так же резко, как и возник. Виктор уважительно поклонился Заззу, на лице его играла торжествующая улыбка.

Зазз думал: “Гордись, гордись, щегол… Раздул целого змея из искорки. А я… я показывал саму суть! Живой огонь! Но они… они видят только размер. Эти тупые…” Его спина подрагивала от ярости и нежелания склоняться в ответ, но он с силой заставил себя сделать короткий, небрежный кивок, стиснув зубы. ”Ладно… Ладно! Сейчас ты поёшь, а в следующий раз я тебе все эти склянки…”

Виктор, заметив его скованность и едва сдерживаемую злость, резко изменился в лице, его торжество сменилось презрительной усмешкой. Он фыркнул и отошел на свое место, демонстративно повернувшись спиной.

Данника делает плавный, приглашающий жест для следующего выступающего.

Торнгаст с Чучуном снова переглянулись – и в этот миг между ними будто и впрямь возникла ментальная связь. Чучун нацепил свой красный нос из кармана. Торнгаст стоял все так же неподвижно на краю, но вдруг показалось, будто он стал больше, а воздух вокруг него заструился свежим, хвойным дыханием севера. Он махнул рукой в сторону площадки – и на пустом месте взметнулась к небу красивейшая цветущая вишня. Воздух с легким хрустальным хрустом наполнился лопавшимися почками и распускающимися цветами, над площадью поплыл сладкий, густой аромат. Дав людям пару секунд насладиться этим чудом весны посреди лета, а после он схватил Чучуна и с силой отправил его в полет к дереву. Тот, кувыркаясь в воздухе, прокричал:

– Я летучая мы-ы-ышь!

И в последний момент, словно и впрямь ею став, ловко схватился за тонкую ветку и, описав на ней широкий круговой пропорот, замер, раскачиваясь над ошеломленной толпой. Он веселил толпу выбрасывая шутки.

Глаза Джеллико загорелись мрачным предвкушением. Он жаждал выйти в пару со своим собратом по ремеслу – или, точнее, с жертвой. Он встряхнулся, размял плечи и запястья, готовясь к выходу.

Когда Чучун делал очередной кульбит на ветках волшебного дерева, он внезапно почувствовал, как ствол дрогнул. Посмотрев вниз, он увидел, что тонкое дерево было подрублено точным и глубоким ударом кинжала. Непонятно, когда Джеллико успел подхватить своё оружие и начать номер. Резко и точно, как всегда. Еще один кинжал вонзился в то же место, и дерево с громким треском начало крениться. Чучун не успел сориентироваться и полетел вниз, кувыркаясь, под радостный смех толпы. Джеллико оказался рядом, словно из-под земли вырос, схватил его за рубашку и поднял вверх, мерзко хихикая. Крысолюд, пытаясь смягчить впечатление от провала, отчаянно гуднул в свой красный нос.