Невыдуманные рассказы о животных

Вдруг – резкий, раздирающий душу скрежет тормозов. Потом всё пошло, как в замедленной съёмке.

Папин, Ford, стоял посреди дороги. Дверь распахнулась, и отец вышел, его лицо было цвета мела. Мама бросилась к нему.

«Тебе плохо? Что случилось?» – её голос дрожал от тревоги.

Папа, казалось, не слышал её. Он смотрел куда-то под колёса, и в его глазах был ужас.

«Задавил…» – прошептал он, и слова повисли в воздухе тяжелым камнем.

«Кого?» – не поняла мама, но тут же всё осознала.

Они побежали назад, к дому. Дети уже стояли тесным, молчаливым кружком, глядя на маленькое рыжее тельце, безвольно распластавшееся на пыльной дороге. Моника не шевелилась.

«Она к машине побежала! – закричал кто-то из детей, и их голоса, сбивчивые и полные слёз, слились в один страшный хор. – А вы в это время поехали! И прямо под колесо… Два раза дёрнулась… и всё…»

Чьи-то быстрые ноги уже неслись в квартиру. И через мгновение Кристина вылетела из двери. Её оглушительный, горловой плач разорвал тишину. Она бросилась к Монике, падая на колени на ещё тёплый асфальт, и гладила, гладила её мягкую шёрстку, не веря, что та больше не виляет в ответ хвостиком.

Папа стоял поодаль, сжимая виски одной рукой, а другой прижимая ладонь к груди, словно пытаясь унять физическую боль. Вина, тяжёлая и чёрная, давила на него, ему было плохо дышать, не хватало воздуха.

Мама смотрела на мёртвую собачку, и комок подкатывал к горлу. Ей было безумно жалко эту маленькую, безрассудно преданную душу. Но ещё острее, ещё невыносимее была боль за детей – за дочь, рыдающую в пыли, за испуганные, заплаканные лица малышей, только что узнавших, что такое смерть. Она обняла Кристину, прижимая к себе её трясущиеся плечи, и её собственные слёзы капали на рыжую шёрстку Моники, смешиваясь с всеобщим горем. В этот миг мир, такой яркий и безопасный ещё полчаса назад, рухнул, оставив после себя только тишину, боль и пустоту на тёплом асфальте.

Митяй и Тихон

Митяй. Фото автора

Однажды наше тихое житье нарушил писклявый звук, доносящийся с чердака. Я поднялась по скрипучей лестнице и замерла. На старой бабушкиной кофте, в луче света из слухового окна, лепились друг к другу, и пищали слепые котята. А через мгновение из-за трубы, как тень, выпорхнула их мать – стройная трехцветная кошка. Она тревожно обнюхала каждого малыша, бросив на меня взгляд, полный немого вопроса.