Точка ускорения

Но не смогла.

Потому что впервые задумалась.

Наконец она прошептала:

– Потому что… когда я бегу… я не думаю. Не о школе. Не о маме. Не о том, что я снова недостаточно… – голос сорвался.

Матвей слушал.

Не перебивал.

– Я исчезаю. Понимаешь? Я растворяюсь. И в эти секунды… я свободна.

Он сделал шаг ближе.

– Тогда перестань бежать от них.

– Куда же мне бежать? – выдохнула она.

Его взгляд стал медленным, тяжёлым.

Почти интимным.

– К себе.

Молчание.

Стадион будто задержал дыхание.

Откровением.

слабостью.

новым стартом.

Но Демидов появился не с романтикой.

А с криком:

– По дорожкам рассосались! Работаем!

Матвей чуть усмехнулся.

Развернулся.

– Пойдём. У нас интервалки.

Она осталась стоять.

– Матвей! – её голос сорвался.

Он обернулся впервые по-настоящему мягко.

– Ты говоришь, что я бегу от всего…

А ты? Ты зачем здесь?

Небольшая пауза.

– Я? – он медленно улыбнулся уголком губ. – Я бегу, чтобы перестать ломать людей.

Она не поняла.

Но почувствовала – это его шрам.

Демидов бросил:

– Пятой дорожки нет. Для сильных – третья.

Ксюша – на третью.

Она застыла.

Третья дорожка – дорожка лидеров.

Тех, у кого результаты.

Матвей видел её шок.

– Не смотри на дорожку, – тихо сказал он. – Смотри на цель.

– Какая цель?

Он наклонился к ней так близко, что она почувствовала его дыхание у виска.

– Стать тем, кого невозможно игнорировать.

Демидов поднял руку.

– На мой счёт.

Раз…

Два…

Матвей посмотрел на неё.

Не как на новичка.

Как на соперника.

– Дыши.

Не для них.

Не для меня.

Для себя.

– Три!

Старт рванул.

И она впервые бежала не от.

А к.

ГЛАВА 2

Старт был убийственный.

Ксюша вылетела с колодок так резко, будто сама Земля толкнула её вперёд.

Воздух ударил в лицо холодом, дорожка мелькала под ногами как плёнка ускоренного фильма.

Первые двадцать метров – инстинкт.

Следующие – злость.

Дальше – чистое упрямство.

Она слышала только собственное дыхание:

вдох – шаг – толчок

вдох – шаг – толчок

Но слева – регулярный ритм Матвея.

Он не бежал.

Он летел.

Она чувствовала его присутствие кожей – как ветер перед грозой.

Он не смотрел на неё, но видел.

Демидов стоял у финиша, секундомер в руке.

– Работаем. Без соплей.

На середине дистанции лёгкие вспыхнули.

Плечи забило молочной кислотой, в груди стало тесно.

Стоп, не могу…

Но стоило этой мысли появиться, рядом прозвучало:

– Держи корпус! – бросил Матвей.

Не громко.

Точно.

Он не спасал её.

Он подкидывал ей возможность.

Ксюша вытянула спину, дыхание стало короче, но плотнее.

Последние метры.

Стадион расползался в размытие.

Она не чувствовала ног.

Только удар удара удара.

Финишная линия.

Раз – есть.

Она пересекла её на полшага позже Матвея, но впервые – не развалилась.

Секунда тишины.

Только шаги, только пар изо рта.

Демидов посмотрел на секундомер, моргнул, как будто увидел ошибку.

– Опять.

– Что? – выдохнула она, захлёбываясь воздухом.

– Ещё раз. – Тренер даже не поднял головы. – Результат должен повторяться. Иначе – случайность.

Ксюша хотела сказать хоть что-то, оправдаться – но Матвей повернулся к ней.

Взгляд – стальной.

– Не спорь с ним. Делай.

– Я не робот.

– Пока – нет.

Он прошёл мимо, как будто между ними не было ни забега, ни признаний, ни вчерашнего разговора.

200 метров. 90 секунд отдыха. Снова 200. Потом ещё.

Каждый повтор забега резал по мышцам.

Каждый старт рвал сухожилия.

На третьем ускорении ноги уже дрожали.

На четвёртом – она перестала чувствовать пальцы.

На пятом – захотелось сдаться.

Но именно тогда:

– Если хочешь уйти – иди, – бросил Матвей.

Он сказал это спокойно.

Без давления.

Без жалости.

Ксюша остановилась на секунду.

– Что?..

– Уходи. Если ты здесь ради красивой истории – не мучай себя.

Слова хлестнули болезненно.

– Ты не знаешь, ради чего я здесь.

– Тогда докажи.

Он стоял рядом, руки на бёдрах, дыхание ровное, как будто это не ему только что дали такую же нагрузку.

– Я не собираюсь доказывать тебе.

– Просто беги быстрее.

И он развернулся, ушёл на дорожку.

Не посмотрел назад.

Не ждал.

Просто дал вызов.

Она сжала кулаки.

Не ему. Себе.

– Ещё раз! – крикнула она тренеру.

Демидов усмехнулся.

– Ну, хотя бы не ноешь.

На шестом ускорении она выбежала не из старта – из ярости.

Из протеста против того, что всю жизнь ей говорили «не выйдет».

Из боли от вчерашних слов матери.

Из ненависти к тому, что она боялась попробовать.

Она бежала, как будто может этим забегом вырваться из собственной жизни.

Финиш.

Она рухнула на дорожку.

Грудь горела.

Мир плыл.

Самое страшное – слёзы подступили.

Не от боли.

От облегчения.

– Я не сдаюсь, – прошептала она.

Матвей подошёл.

Опустился рядом.

– Я знаю.

Она подняла глаза.

В его взгляде не было насмешки.

Было восхищение.

Слева раздалось шипение:

– Пробежала с Матвеем, сразу личку улучшила.

– Так любой сможет.

– Думает, что она особенная?

Виновата была не их зависть.

Виновата была сама мысль, которая пробежала по трибуне:

Новенькая тянется к Матвею.

И это было опаснее усталости.

Матвей услышал, но не обернулся.

А Ксюша – обернулась.

Три девочки из команды – смотрели на неё, как на вирус.

Кира была впереди.

Её взгляд был прямой, острый.

– Ты бы хоть неделю с нами потренировалась, прежде чем строить из себя… – она кивнула на дорожку. – Матвееву фаворитку.

Слова врезались.

– Я ничего не строю, – Ксюша попыталась дышать ровно.

– Правда? – Кира шагнула ближе. – Тогда почему именно он с тобой бегает?

Ксюша открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент:

Матвей стоял позади, и его голос прозвучал ледяно:

– Потому что она не ноет.

Команда замолчала.

Кира побледнела.

А у Ксюши по коже пробежал ток: не от слов – от того, как он их сказал.

– Ладно, философы, – бросил он. – Финишная работа.

Проверка. Кто выкладывается – тот в составе на сборы.

Кира резко вскинула голову.

– Что?.. Сегодня уже?

– Спорт не ждёт вашего удобства. – Демидов указал на старт. – По парам. Кто быстрее – тот идёт дальше. Кто проиграл…

Он не закончил.

Не нужно было.

Все знали.

Проигравший теряет шанс.

Навсегда.

Демидов поднял список.

– Первая пара: Кира и…

Он замолчал, разглядывая бумагу.

Затем поднял глаза.

– Ксюша.

Время замерло.

Стадион замолчал.

Кира улыбнулась, как хищница.

– Ну что… птичка. Посмотрим, как ты поёшь без чьей-то поддержки.

Ксюша почувствовала взгляд Матвея.

Не вмешивался.

Не мог.

Для него это тоже правило спорта:

На дорожке – каждый сам за себя.

Стадион будто выдохнул.

Ветер стих.

Даже прожектора перестали мигать.

Ксюша стояла напротив Киры на стартовой линии.

Обе в наклоне.

Обе будто готовились не к забегу.

К дуэли.

Демидов поднял руку с секундомером.

– Двести метров. Один шанс.

Один шанс – это не про скорость.

Это про хребет.

Кира рванула первой.

Старт был идеальный – отстроенный, уверенный, хищный.

Она оторвалась на метр.

Ещё метр.

Глаза Киры говорили:

Твоё место – позади.

Но у Ксюши был другой голос внутри.

– Ты не бежишь против неё, – прошептала она себе.

– Ты бежишь против Ксюши, которая вчера бы сдалась.

Она сделала вдох.

Чёткий.

Как щелчок затвора.

Вперёд.

Боль ударила сразу – по икрам, по плечам.

Лёгкие горели, как будто в них залили бензин.

Но у боли не было власти.

Потому что внутри уже принята решение.

Я не отступлю.

На середине дистанции она слышала шаги Киры – быстрые, излишне шумные.

Раздражённые.

Кира повернула голову, бросила взгляд через плечо:

– Не тянись.

Ксюша не ответила.

Она просто изменила технику.

Дыхание – короче.

Корпус – чуть вперёд.

Стопа – мягче.

И внезапно пространство перед ней открылось, как дверь.

Секунды перестали существовать.

Остался ритм:

шаг – шаг – скорость – свобода.

Линия финиша приближалась.

Кира чувствовала её шаги за спиной.

– Не смей… – выдохнула она.

Поздно.

Ксюша обошла её – не на злости.

На чистом выборе.

Финиш.

Ксюша пересекла линию первой.

На шипах – трава.

На языке – железо.

Внутри – тишина.

Не эйфория.

Не шок.

Тишина победы, когда ты доказал не другим.

Себе.

Кира остановилась спустя долю секунды.

Её грудь вздымалась.

Глаза горели не от боли.

От унижения.

– Повезло, – процедила она.

Ксюша подняла голову.

В её взгляде было впервые немного стали.

– Я не бегаю на удачу.

Секундомер показал время.

Он несколько секунд смотрел на цифры.

– В составе, – сказал спокойно.

Одной фразой перечеркнув чужие ожидания

и её страхи.

Но самое странное было дальше.

Матвей не улыбнулся.

Он не сказал «я же говорил».

Он просто смотрел на неё – будто впервые видел.

Не новичка.

Не девчонку.

Равного.

– Повтори завтра, – тихо сказал он, проходя мимо.

Она зарылась в его взгляд – привычный, холодный.

Но сегодня в нём было что-то ещё.

Тепло.

Которое он не заметил.

Или не хотел заметить.

Кира догнала её у раздевалки.

– Слушай сюда, ветреная, – прошипела она, наклоняясь близко. – Ты не понимаешь, куда сунула нос.

Ксюша подняла взгляд.

– В свою жизнь?

Кира зло усмехнулась.

– В Матвея.

Эти слова обожгли сильнее кислорода в лёгких.

– Я никуда не лезу, – медленно сказала Ксюша.

Кира прижала палец к её груди:

– Спорт – не про чувства. Кто расслабляется – тот вылетает. Матвей – не твоя траектория.

Ксюша тихо отступила на шаг.

– Я бегу не за ним.

– Посмотрим.

Коридор.

Тишина.

Мама стояла у двери кухни, руки на груди.

– Поздно пришла. – Голос ровный, но напряжённый.

– Тренировка.

– Тренировка? – мама подняла брови. – Или мальчики?

Ксюша замерла.

– Мама, это важно. Это шанс.

– Шанс куда? – голос стал холоднее. – В спорт? Где травмы и иллюзии? Ты учиться думаешь когда?

Это «учиться» звенело, как приговор.

– Я хочу попробовать, – сказала Ксюша. – Это мой путь.

Мама сжала губы.

– Ты просто не умеешь быть как все.

– Может, это хорошо?

– Нет, Ксения. Это значит, что потом больнее падать.

Эти слова резанули насквозь.

Но Ксюша улыбнулась – впервые взросло.

– Я уже падала.

И встала.

И ушла, не закрыв дверь.

Сзади тихо прозвучало:

– Я просто не хочу, чтобы ты сломалась.

Но Ксюша слышала другое:

Я не верю, что ты добежишь.

И внутри родилось топливо.

Не злость.

Решимость.

На телефоне – сообщение.

Матвей:

«Завтра в 07:00. Тренер даёт ускорения. Готова?»

Ксюша печатала без тени сомнения:

Ксюша:

«Я была готова раньше, чем ты появился.»

Через минуту – ответ.

Матвей:

«Посмотрим.»

Она улыбнулась.

– Посмотрим.

ГЛАВА 3.

Утро не успело стать утром – оно просто случилось.

Небо было серым, как влажный бетон.

Воздух – ледяным, как чужая тишина.

И казалось, что город тоже не уверен, хочет ли просыпаться.

Ксюша опоздала.

На стадион она вошла со сбившимся дыханием, с рюкзаком, который бил по бедру, как метроном нервов. Демидов уже стоял у дорожки.