Новелла. Узел предательства. Дело о латунной стружке

Сергей Чувашов

Новелла. Узел предательства. Дело о латунной стружке

Лето в Анапе пахло солёным бризом, жаренным на набережной мидиями и тревогой. Беспокойство витало в воздухе яхт-клуба «Парус», густом и тяжёлом, как смола.

– Третья лодка за неделю, – скрипел натужным шёпотом бородатый тренер Виктор Сергеевич, сжимая в кулаке обломок уключины. – И все так же. Не сломано, а именно испорчено. Подпилено.

Я, Максим, курсант местного морского колледжа, стоял рядом, сжимая раскалённые от злости кулаки. Эта «Зарница» была моей мечтой, моим шансом доказать всем, и в первую очередь себе, что я лучший рулевой. А теперь кто-то методично, подло, лишал нас этого шанса.

– Диверсия, – отчеканил я, глядя на искривлённый металл. – Чистой воды.

– Спасибо, Коп, – фыркнула сзади нас тоненькая блондинка с огромными наушниками на шее. Лера. Капитан команды радиокружка из местного технопарка, которые как раз тестировали для нас новую систему связи. – Без тебя бы не догадались.

Мы с Лерой с первого дня упёрлись, как два якоря. Я – приверженец старых добрых морских законов и мышечной силы, она – ходячий гаджет, считающая, что любой каприз можно решить, припаяв паяльником.

– Может, твои «ботаники» что-нибудь подслушали на своих частотах? – язвительно поинтересовался я.

– А может, твои «морские волки» просто не углядели? – парировала она, сверкнув глазами цвета морской волны.

Виктор Сергеевич вздохнул.

– Хватит! Макс, Лера, вы теперь одна команда. Яхт-клуб на карантине, регата под угрозой. Находите мне этого… художника.

Команда собралась в тени ангара: я, Лера, мой лучший друг Штурман (все звали его по должности, забыв настоящее имя), и два радиста Леры – тихий Глеб и веснушчатая Яна.

– Итак, – начала Лера, расстелив на ящике планшет. – Логика. Кому выгодно?

– Всем, кто боится нас на регате, – уверенно заявил Штурман.

– Слишком просто, – покачала головой Лера. – Порча имущества – уголовка. Рисковать из-за одного места? Сомнительно.

Мы перебрали всех: и команду из соседнего посёлка, вечно ходившую вторыми, и вечно недовольного сантехника дядю Васю, которого Виктор Сергеевич недавно отчитал за пьянку. Ничего не сходилось.

И тут моё терпение лопнуло. Пока «логики» строили теории, я пошёл к последней повреждённой лодке. «Ласточка». Старая, но быстрая. Я водил по шероховатому борту пальцами, как по ране. И тут что-то блеснуло в щели между пайолом – крошечная, не больше макового зёрнышка, частица. Жёлтая, металлическая.

– Лера! – крикнул я, забыв про нашу вражду.

Она подбежала, нахмурившись. Достала из кармана пузырёк с пинцетом и лупой (я не удивился).

– Латунная стружка, – выдохнула она через секунду, глядя в лупу. – Очень свежая. Такой не бывает на пирсе. Её кто-то принёс на обуви.

Первая улика! Азарт зажёг в нас общий огонь. Мы были детективами, Шерлоками Холмсами с набережной.

Следующий прорыв совершила Яна. Осматривая место, где стояла «Ласточка», она нашла короткий обрывок верёвки, которым, видимо, что-то привязывали.

– Смотрите, какой странный узел, – показала она.

Я взял верёвку. Узел был знакомый, «прямой», но… вывороченный наизнанку. Завязанный «с левой руки», не по-матросски.

– Так вяжут только те, кто не учился в мореходке, – процедил я. – Или кто специально хочет сделать не так, как все.

Портрет сужался. Кто-то, кто имел доступ в яхт-клуб, кто работал с латунью и плохо знал морские узлы. Вернее, знал, но вязал их по-своему, «в обратную».